Йольский детектив

Артур Блейк

Йольский детектив

Темно-синее вечернее небо затянуто тяжелыми пышными тучами. Первый месяц зимы в Саммерберге выдался на удивление снежным. Нечасто зимними ночами можно увидеть звезды на небе, что мешает романтичным натурам полюбоваться на яркие небесные огни и поразмышлять о вечном, в состоянии типичном для романтиков ― в состоянии алкогольного опьянения. Звездам от этого легче, хоть в какое―то время в году можно не сверкать над этим городом, над залитыми спиртом глазами и опухшими лицами, над дорогами, ямы и выбоины в которых достигают таких размеров, что туда можно скинуть чей―нибудь труп. Нельзя сказать, что это не происходит временами.

Ходят слухи, что Главный тракт можно считать городским кладбищем. Если говорить о городах как о местах с развитой инфраструктурой, то Саммерберг вполне заслуживает носить это звание. Если говорить о жителях, то Саммерберг напоминает ночной бар, где собирается самая разношерстная публика, чьей отличительной чертой является любовь к деньгам и зрелищам. Впрочем, это можно сказать о любом известном нам городе. Культура в нем есть, но в строго дозированных количествах. Куда больше в городе жажды наживы. Желание заработать, даже не слишком законными способами, породило правила улиц и переулков. В темные переулки Саммерберга забредешь только если хочешь лишиться головы кошелька. Если не лишите их себя сами, то мы вынудим вас это сделать в соответствии с давними традициями когда-то кровавого города.

― Дворники этой зимой работают не покладая рук. Вот уж кому не повезло. Того и гляди, сугробы скроют собой окна домов. Наверняка какой-нибудь обиженный дух снега решил засыпать нас за то, что ему никто здесь не поклоняется. У нас идолов и без него хватает. Пусть встанет в очередь на поклонение, ― размышляла темная фигура. Черный силуэт перемещался по переулку. Ему никто не встретился на пути, никто не охотился за содержимым его карманов. В них было пусто. Черное зимнее пальто, доходящее до середины бедра подчеркивало фигуру. Силуэт принадлежал мужчине.

– Кис-кис-кис, Стефаниус. Где же ты? Стефаниус, кис-кис-кис, ― рассеял тишину голос незнакомца.

Медленно ступая по переулку рядом с конторским домом, мужчина всматривался в скопления мусорных контейнеров, осматривал карнизы и закутки, в надежде обнаружить округлый комок.

– Вот ты где! Стефаниус, жирная ты морда, а ну спускайся!

С пожарной лестницы кот смотрел на человека. Убежать зверек не решился, так как для этого нужно спрыгнуть с лестницы. Высоковато падать, особенно с весом как у этого кота. Стефаниус обладает широкой кошачьей костью.

Мужчина медленно поднялся на лестницу.

– Давай, иди сюда, скотина, ― протягивал незнакомец.

Он остановился на одной из ступенек и осторожно потянул руки к коту. Тот зашипел, шерсть поднялась на спине, а хвост стал напоминать пышную ель. Кот сначала сжался в пушистый шар ярости, а спустя мгновение, ринулся вперед на загребущие руки. Человеческие конечности оказались быстрее и схватили животное мертвой хваткой. Мягкое и яростное нутро Стефаниуса не могло выдержать такого поворота событий. Лапы кота превратились в вихрь, он пытался нанести хоть один удар, но попытки поцарапать противника не увенчались успехом. Стефаниус только и смог, что вывести незнакомца из равновесия. Нога соскользнула со ступеньки и они полетели с металлической лестницы. Человек крепко прижал кота к себе и сгруппировался, чтобы упасть спиной вниз. Они грохнулись в сугроб рядом с мусорными контейнерами.

Спустя пять минут в конторском доме.

– Вот ваш мешок шерсти, миссис Катсон, ― мужчина передал старушке кота. Стефаниус узнал свою хозяйку, миссис Катсон была в привычном розовом свитере и шерстяной серой юбке в пол. Кот прильнул к ней и замурчал.

– Стефаниус! Маленький проказник, напугал же ты меня. Спасибо тебе, Блюр, спасибо! Если бы не ты, котик бы замерз до смерти.

– С таким слоем жира ему это не светит. Работа выполнена, кот найден, а я пойду в свою контору.

– Постой! Дай хоть заплачу тебе, ― старушка поставила кота на пол и пошла к старому комоду.

– Нет, даже не думайте. Я потратил десять минут на его поиски, он даже не убегал, сидел в переулке, там за углом. Не возьму с вас ни гроша.

– Как же так? За добро платят добром.

– Я придумаю позже, как вам расплатиться. Доброй ночи.

Свайп чувствовал в конторе миссис Катсон уют, которого не было не то что в его офисе, даже у него в квартире. У старушки везде развешаны йольские украшения. Красные и зеленые шары переливаются в теплом свете ламп. По стенам развешаны пушистые хвойные ветви с разместившимся на одной из них маленьким игрушечным Крампусом, который держит мешок и метлу.

– Доброй ночи, спасибо еще раз.

Дверь тихо закрылась и на ней щелкнул замок.

«Ветер завывает, разнося снежные хлопья и швыряя их из стороны в сторону, щипает лица зимним колючим холодком, от чего на улице становится вечерами безлюдно.

Вечерами, подобными этому, один молодой человек, к которому приковано наше внимание предпочитает сидеть у себя в офисе до глубокой ночи, а когда он досидит до этой его глубокой ночи, то и вовсе остается спать на потрепанном кожаном диване, прямо в своем кабинете. Трудоголиком он не являлся, но всегда был готов взяться за какую-нибудь работенку, особенно, если поджимают сроки для написания книги. Прокрастинация ― это одна из сильных его сторон…» – поток мыслей резко прервался.

– Стоп! Это полнейший бред! Никуда не годится. Чье внимание я привлекаю? Отвратительное описание.

Блюр думал о том, как он может описать себя как персонажа. На каких чертах ему следует заострить внимание, чтобы охарактеризовать себя емкими штрихами.

Блюр Свайп, в зависимости от ситуации, предпочитает называть себя писателем, иногда детективом, еще реже представителем ордена законников. В юности он обучался на законника и относительно успешно закончил их учебное заведение, но решил не идти на службу. Ему претила мысль о том, что первые пару лет на пути законника он будет перебирать бумажки, иски, договоры и выискивать в них ошибки с помарками. Некоторые законники занимаются этим всю свою профессиональную жизнь. Только от одной мысли об этом у Блюра появлялось неприятное желание окунуться в ледяную воду, чтобы выгнать прочь эти фантазии.

Его соседи по этажу конторского дома предпочитают думать о нем как о бездельнике, который так и не нашел своего места в жизни. Критерием своего места в жизни они считали «нормальную» работу, даже если она связана с незаконными специальностями. Писательское мастерство они таковой не считали.

– Кто в трезвом уме будет платить за какие-то записульки? ― спрашивали они Свайпа время от времени, когда советовали ему найти занятие достойное молодого человека.

Конторский дом, в котором работал Блюр ― шестиэтажное здание, построенное около пятнадцати лет назад для предприимчивых людей. Какие они вели дела ― продажа мази от радикулита или принятие заказов на обезглавливание, мало кого волновало. Главное для городских властей― чтобы люди платили налоги. Уплата налогов― для Саммерберга это самое приоритетное направление во внутренней политике.

Арендаторы контор являли собой разнообразную публику, каждый занимался тем, чем считал нужным. Здесь были как торговцы декоративными иглами самых разных форм и размеров, так и наемные вышибалы.

Когда Блюр искал конторский дом для своего небольшого предприятия, он остановился на этом здании по двум с половиной причинам. Во-первых, он хотел поработать среди самых разных людей, а в этом доме ему попалось попурри из предпринимателей города свободной торговли. Во-вторых, стоило ему увидеть это почти черное здание со шпилями и статуями гаргулий, в качестве элементов сливных сооружений, как он уже на семьдесят процентов был готов снять тут помещение и зарегистрировать в этом здании свою контору. Ну а причина, которую он оценивал в половину обычной причины ― очаровательная хозяйка этого дома. Высокая женщина в желтом платье, с черными как уголь волосами. При встрече с потенциальным арендатором лучезарно улыбалась и всячески подчеркивала достоинства ее конторского дома. «Если и иметь дело с арендодателем, то пусть она будет такой» ― подумал после встречи Блюр. На следующий день он пришел заключать договор аренды с миссис Дюмон.

Свайп стоял у окна, черные брюки и теплый черный свитер местами подчеркивали достоинства его фигуры, за которой он предпочитал следить. Он считал, что в тренированном теле мозг лучше работает.

Блюр пил горячий чай и наблюдал, как хлопья снега, то медленно кружатся, падают вниз, то проносятся мимо окна, когда их подгоняет внезапный порыв ветра. За правой стеной, в соседней конторе, спорили на повышенных тонах так, что невнятные обрывки голоса сменялись вполне различимыми словами, голоса становились то тише, то громче, пару раз какая-то посуда со звоном разлетелась на мелкие осколки от удара об стену.

– Кому-то попались шумные клиенты… Похоже очередное дело о разводе у мистера Хупса, ― подумал Блюр.

Мистер Хупс ― местный адвокат, сосед по этажу.

– Вероятно, ко мне сегодня никто не придет…

Поток мыслей уносил Блюра в мир грез.

– Тогда напишу еще три-четыре страницы своей непременно увлекательной книги, ― подумал он. В голове Свайпа поплыли образы о лучшем будущем.

– Читатели будут в восторге! А когда я опубликую ее продолжение… Вот это будет фуррор! От поклонниц не отбиться, интервью и…

Раздался громкий стук в дверь. Свайпа словно лошадь лягнула, так крепко он задумался о своей лучшей жизни и его прервали на самом интересном месте.

– Войдите! ― сказал Блюр, используя как можно более серьезную интонацию, чтобы все знали, что тут не какой-нибудь любитель работает.

В дверь вошел коренастый мужчина лет сорока пяти. Небольшие залысины спереди, волосы коротко пострижены. На мизинце правой руки золотой перстень. Блюр старался не упускать то, что клиент говорил ему еще до того, как откроет свой рот. У посетителя был солидный внешний вид, дорогой костюм, важное выражение лица, как будто в голове он прокручивает еще несколько дел. Кроме того, что это состоятельный бизнесмен, Свайп не успел сделать никаких выводов.

– Вы мистер Блюр, полагаю? Занимаетесь детективной и прочей работой по найму? ― спросил мужчина низким голосом с хрипотцой.

– Верно полагаете. Знаете, я бы не стал называть себя детективом. ― предупредил Свайп. Внешний вид человека говорил о том, что он готов заплатить хорошие деньги, но и требовал за эти деньги настоящий профессионализм. Блюр хотел обезопасить себя от подобной ответственности перед клиентом.

– С кем имею честь разговаривать? ― спросил он резким тоном, пронзив взглядом глаза гостя, немного ошарашив его. В десять часов вечера отвлекать от заслуженного отдыха мог только влиятельный человек или человек, который считает себя важнее других. С последним типом клиентов Свайп отказывался работать. При виде таких людей, единственное что ему хотелось ― окатить типчиков из помойного ведра.

– Слушайте время близится к полуночи, поэтому давайте перейдем к цели позднего визита.

Мужчина слегка кивнул, сделал вдох и, Блюру показалось, что гость собирался с мыслями.

– Меня зовут Теодор Сайкс, я предприниматель. У меня к вам дело… Эмм… Моя дочь… Она, экхехм, пропала. ― сообщил Теодор голосом переходящим в шепот.

– Пропала? Мистер Сайкс, вам нужно обращаться в стражу города, это явно не мой профиль, но позвольте заметить, что вы сейчас разговариваете не как человек, чей ребенок в смертельной опасности или я ошибаюсь? Слишком спокойны, нет никакой паники или растерянности…

– Нет, вы не ошиблись детектив, поэтому я выгляжу спокойным. Моя дочь пропала, но вряд ли ее жизни что-то угрожает. Нищета, алкоголизм, наркотики, будь они неладны. Все, что угрожает неокрепшим умам подростков, угрожает и ей, но ее шансы на это стали в разы выше и угроз резко стало больше, чем обычно. По этой причине мне нужна ваша помощь.

– Ладно, я вас понял, частично… ― Блюр закрыл глаза и потер ладонью лоб. ― Начнем с самого начала ― как она пропала, когда, куда она могла уйти, с какой целью, были на то причины или нет. Вы должны рассказать мне всю историю и в ней должны быть ответы на мои вопросы. Что касается названных вами угроз ― они нависают над всеми, я не побегу спасать каждого встречного, себя бы спасти от них.

Блюра заинтриговало дело. Предположения роились в голове как пчелы.

– Богатенькая дочка пропадает и надежды родителей на ее будущее идут под откос. Какое будущее они для нее приготовили? Как расписали всю ее жизнь или ближайшие пять-десять лет? Возможно она ушла развлекаться, снять напряжение, возникшее от тяжести родительских ожиданий. Есть вероятность, что она избалована большими деньгами. У таких людей улетучивается вся фантазия и единственными развлечениями они видят употребление алкоголя и наркотиков. Чаще всего ― все это перемешивается в коктейль, на дне которого смерть в собственных испражнениях в каком-нибудь притоне. Похоже, интересная история сама меня нашла. ― приободрился Блюр.

Сдерживая улыбку, он потер ладони друг о друга.

– Итак, Теодор, начинайте свой рассказ!

Господин Сайкс начал издалека, как это часто бывает в подобных ситуациях.

– В детстве, у моей семьи было немного денег, хватало чтобы протянуть от зарплаты до зарплаты. Я смотрел на сверстников из богатых семей и думал, что хочу жить как они. Не хотел жить в бедности. Как только я подрос, я, не жалея сил, себя и окружающих, прокладывал свой путь к богатству. Я действовал жестоко, иногда ужасно. Бескомпромиссно шел по чужим головам, иногда проламывал их. Обзаводился полезными связями. Много зла совершил в погоне за лучшей жизнью.

Эти небольшие прегрешения я искупил сполна, когда отсидел срок. Перед обществом мое имя очищено.

– Как вас схватили, если не секрет? ― спросил Блюр. В нем заиграло любопытство.

– Это не секрет. Если постараться, можно найти это в архивах каких―нибудь газет. Меня повязали, когда я пересчитывал навар со сделки. Мне кажется, если бы я и дальше отчислял деньги в городское казначейство, то и продолжил ходить на свободе, но как-то совпало, что стража на меня вышла спустя полтора месяца, как я перестал платить налоги. ― Теодор немного улыбнулся своей мысли. ― Из тюрьмы я вышел раньше отведенных мне десяти лет. Были у меня полезные знакомства в мэрии и гильдии стражников1, добрые люди помогли мне.

Одно могу сказать точно, я и дальше бы упорно шел по лужам крови, если бы восемнадцать лет назад у меня не родилась дочка. Весь мир перевернулся для меня. Я души в ней не чаял. Я не мог налюбоваться на свою кроху, а когда впервые взял ее на руки ― осознал, что ей придется жить в городе, наполненном чужими ошибками и неправильными решениями, моими неправильными решениями. Я не мог этого допустить. Я не всесилен, но что-то точно мог сделать. Черт возьми, хоть как-то, но я должен был сделать для нее лучше этот город. Как в молодости, взять лопату в руки и разгрести свою навозную кучу. Тогда у меня и появился честный бизнес.

Хоть Блюра и застала врасплох внезапная откровенность Теодора, он не терял бдительности. Каким бы странным не казалось, что ему пересказали почти всю жизнь, вместо сути вопроса, с такими людьми как Сайкс нужно держать ухо в остро.

– Вы в прямом смысле решили разгрести навоз. Простите, не удержался. Мне известно кто вы. Ваше имя на слуху. Теодор Сайкс ― главный монополист по очищению города от отходов. Ассенизаторы, свалки и переработка отходов, продажа удобрений. Мне известно кто вы, но почти ничего неизвестно о вашей дочери. Вы хорошо ее скрываете.

– Я ее не прячу, уверяю вас. Кто захочет, тот без труда узнает о ней, я просто держу ее подальше от своего бизнеса. Кому захочется чтобы такой ангелок хотя бы на метр приближался к мусорным свалкам и гигантским компостным кучам? Я делал все, чтобы у нее было лучшее будущее. Не хотел, чтобы она столкнулась с тем, с чем мне пришлось… Она в этом году поступила в наш Институт Честного Бизнеса и Оккультизма. Подружилась с какими-то ребятами… ― Взгляд Теодора был направлен в пол, как будто он подбирал слова, читая что-то на половицах. Блюр подумал, что гостю тяжело говорить, и он быстро подхватил инициативу в разговоре.

– Связалась с дурной компанией, история стара как мир. Это свойства всех подростков ― впутываться, наломать дров… Чем же примечательна эта компания, что вы обратились к детективу? Хотя нет, у меня внезапно возник еще один вопрос ― всегда есть предпосылки для связи с дурной компанией. В большинстве случаев, по крайней мере. Что предшествовало ее связи? Это мог быть разлад в семье, вы хотели передать ей бизнес, а она отказывалась или…

– С чего вы это взяли?

– Тогда с какой целью она пошла в институт? Ее можно было удачно выдать замуж и пусть живет припеваючи.

– Она сама хотела поступить и обучиться. Брителла лет с пятнадцати стала вникать в мой бизнес, предлагала мне разные идеи для решения проблем моего предприятия. Я ее не принуждал к поступлению. В ней есть предпринимательская жилка.

Попеременно Теодор смотрел то в пол, то на Блюра.

–В чем же причина разлада? ― Блюр наблюдал за собеседником, за его реакцией на вопросы. Любые детали могут быть важны в деле.

– Ох, ― мистер Сайкс покачал головой, как будто сам не верил, в то, что скажет, ― парни ― вот причина, загадочные мальчики, которые вызвали у нее головокружение, оболтусы и разгильдяи, оторвать бы им яйца. Никогда бы не подумал, что противоположный пол ее так увлечет.

– Что за парни?

– Непризнанные адепты ордена Кордоки2. Появляются внезапно, портят общественную собственность и исчезают также быстро, чтобы им добрые люди не переломали все кости. Особенно упорно их пытаются отловить преподаватели института оккультизма за незарегистрированную магическую деятельность и жертвоприношения. Разные слухи про них ходят…

– Я слышал один. Про то, как они принесли в жертву кочан капусты на окраине города, а ведь то была ночь Тотомы3. Настоящие изверги!

– Вам смешно, а я могу рассказать другое, Свайп. В этом кочане нашли чью то голову, но как только кочан повезли к стражникам ― голова пропала. Не было ее там и тех, кто вез кочан, тоже не видели. С моей Бри они решили сотворить что-то ужасное! Она ушла из студенческого общежития семь дней назад, а до этого целых два месяца шлялась с ними. Говорила, что их не понимают, что им нужно немного помочь, сама прониклась их идеями тратила деньги на этих сопляков. Мои деньги! Я ей высказал несколько ласковых слов, чтоб неповадно было чепухой голову свою забивать! Эта молодежь рано взрослеет. Творят, что в голову взбредет и не представляют последствий. Найдите ее, прошу! Я бы послал за ней своих людей, да так я и делал, но она видит их за километр и убегает. Мне нужно знать, что с ней все в порядке.

– Мне нужно обдумать несколько моментов. Историю вы мне рассказали, давайте факты. Семь дней назад она пропала. Пропала после того, как вы ей запретили таскаться с кучкой оккультистов-неформалов. Пропало что-нибудь из дома? Ей ведь нужно жить на что-то.

– По-моему, нет. Дома все на месте. Я ей давал достаточно денег на карманные расходы.

– Надо же как благопристойно. Вероятно, она скоро сама вернется, раз взяла совсем не много. Что-то пропало из одежды, личных вещей?

– Не знаю, я не рылся в ее вещах, никогда так не делал и не посмею, личные вещи неприкосновенны для морумонитов.

– Ах, так вы из этих? Никогда бы не подумал! Бывший криминальный авторитет просит покровительства местного божка. И как давно вы продали свою душу Морумону?4 ― Блюр произнес это и сам не заметил, как в его ровном голосе прорезался укор.

– Мистер Свайп, не забывайтесь! Хоть я и верный прихожанин церкви, зарвавшемуся юнцу могу вбить немного уважения и… ― Сайкс начал наставлять на путь истинный неверного.

– Я осмотрю ее комнату, ― перебил Блюр. Он чувствовал, что если не вернуть разговор в мирное русло, диалог затянется. Также ему не хотелось стать врагом морумонитов. ― Мне-то Морумон ничего не сможет сделать. Я в него не верю, хахаха ― театрально посмеялся Блюр, как будто этим жестом уколол всех богов Саммерберга. Единственное, что ему удалось сделать этим жестом ― смутить клиента.

– Мистер Сайкс, если вы думаете, что в вашей истории я не заметил вырванных кусков сюжета, то сильно ошибаетесь. Вы ведь уверены, что с ней все в порядке, иначе ваши громилы, которые теперь называются охраной, перерыли бы весь город, каждый закоулок. Замечает она их или нет, они в состоянии привести ее под ручки или в мешке домой. У вас с дочуркой явно не заладились отношения в последнее время, и эта пропажа, скорее всего, является побегом, но уверенности у вас нет, так как про кучку мелких оккультистов ходят всякие слухи. Более того, вы допускаете вероятность, что она могла пойти по вашим стопам и возглавить их? В этом случае, вашей с трудом очищенной репутации придет конец, а ведь вы с огромным трудом исправляли ошибки прошлого и добивались доверия общества. Почему ваша дочь жила в общежитии, ведь у нее есть дом в городе?

– Брителла решила, что так будет легче сосредоточиться на учебе и влиться в коллектив. Хотела больше самостоятельности.

– Она просто хотела почувствовать себя взрослой. Ощутить свободу от контроля любящего отца.

– Детектив, в чем-то вы и правы, но не говорите так, как будто видите всех на сквозь. Во втором томе Великой выдержки5 говорится, что слеп тот козел, который пытается сношать кочан капусты.

Свайп пришел в замешательство от этих слов, провел пальцами по черному столу пытаясь как то увязать смысл сказанного с тем, что творилось в голове у писателя Морумонских томов выдержки ― ничего не вышло.

– Эмм, встретимся завтра в десять утра, в вашем доме. Начну расследование и задам вам дополнительные вопросы. ― Блюр понизил голос, подошел на расстояние одного шага. ― Я настоятельно попрошу вас, так как от этого зависит жизнь Брителлы и ваша репутация, быть максимально откровенным.

Он сказал это с такой серьезностью, что в воздухе повисло напряжение. Свайп тренировал какое-то время серьезный голос. Он заметил как Сайкс отреагировал на его слова, такого эффекта он и добивался.

Мистер Сайкс вспомнил, как его отчитывал учитель, мистер Букинс, во втором классе школы. В то время маленький Тедди не мог ничего противопоставить взрослому разжиревшему хаму. Он слушал обвинения в своей бестолковости, закипая от обиды и злости, правда когда этот учитель сделал то же самое с мистером Сайксом в восьмом классе, на следующий день мистера Букинса никто не видел… В то время у учителя была власть, он казался взрослым. А взрослые в глазах маленьких детей почти всемогущи. Этот парень темная лошадка… ― размышлял Сайкс по дороге домой в окружении своих, так называемых, охранников ― двух верзил под два метра ростом, чьи лица сами по себе являлись визуальными синонимами нанесения телесных повреждений с особым пристрастием.

В кабинете стояла гробовая тишина. Блюр пробежался взглядом по кабинету. Теплый желтоватый свет мягко ложился на черные кожаные кресло и диван, дубовый платяной шкаф, черный стол со стопками исписанных листов. Сколько дней и ночей он провел среди этой мебели. На самом деле, не так уж и много. В окне, подернутом морозными узорами, виднелись очертания кирпичных зданий, частично освещаемых уличными фонарями или периодическим мерцанием их неисправных собратьев. Благоустройство города разнилось от окраин к центру, где все фонари светили, как и полагается ночным светильникам, немигающим взором и мусор из уличных урн выносили раз в неделю. На окраинах выносили мусор только когда он вываливался из урн. У противоположной от окна стены стоял черный кожаный диван ― гордость этого кабинета, по словам самого Блюра. Немного потертый, но не утративший своей способности отправить в сон любого улегшегося на него человека. Повидал он на своем диванном веку разное, многие ночи Блюр проводил на нем в размышлениях или спал после долгих рабочих дней. Думал о сюжетах книг и «детективных» делах, заводивших его в самые злачные и дурнопахнущие места города. Иногда Блюр проводил время на диване в компании приятных особ женского пола.

Над диваном, в черной деревянной рамке висел гиперреалистичный рисунок. Человек карабкается вверх в каком-то огромном округлом вертикально расположенном каменном туннеле. Стены выложены из каменных, бледно-песочного цвета, блоков неопределенного возраста. Конец тоннеля направлен к небесам. Как будто кто-то вырыл огромную шахту с открытым круглым входом. Блюру с первого взгляда понравилась эта картина, он нашел ее вдохновляющей на достижение целей, и не смог не купить ее. Напротив входной двери находился его стол, присев на него Блюр смотрел пустым взглядом. Напротив стола, ближе к двери стояли два стула, на тот случай, если заказчик придет не один, такое случалось нечасто, но когда клиент сидя на стуле рассказывал свою историю, пока его жена или муж, партнер или ребенок стояли и смотрели ― становилось немного неловко. На диван Свайп предлагал садиться только в крайнем случае. Ну и кресло Блюра, из того же мебельного набора, что и диван, черное кожаное и потертое. Свайп смотрел на стены, дверь, потолок. Он пробегал взглядом по интерьеру и размышлял. Иногда он настолько глубоко уходил в свои фантазии, что непроизвольно шевелил губами, временами с его уст срывались слова ― эхо бурно роящихся в его голове мыслей. Если бы сторонний наблюдатель увидел как Свайп размышляет, невольно задумался бы ― а не разговаривает ли детектив-писатель сам с собой?