Как стать героем. Часть II. Месть Серого Магистра

– Собака? Не успел обличье поменять? Вот тут-то ты и попался, голубчик. Меня не проведёшь. Ты один из тех злыдней, что всякие гадости нам делают. Думал, здесь нет никого? Хотел тайком к нам проскочить? И наверняка с нечистой силой знаешься. То-то из-под земли появился. Тут без бесовских заклинаний никак не обошлось. Может, ты заодно с теми злыми чародеями, что царевну, голубку нашу, околдовали?

– Как околдовали? – дёрнулся Санька. Если с Василисой случилась беда, он должен немедленно добраться до дворца.

– Тебе лучше знать, – ядовито ответил стражник, обернулся назад и закричал:

– Все сюда! Я пса-чернокнижника поймал!

Невдалеке раздался топот копыт, и к ним подскакала большая группа вооруженных всадников. Они с интересом принялись рассматривать Саньку, вертевшегося на копье, словно волчок.

– Вот, братцы, полюбуйтесь, – подвернул усы толстяк. – Я не зря сюда зашёл, я как чувствовал, что около этого дерева ждать надо. Стою, и вдруг: бах, трах, тарарах, дым, искры, и появляется эта тёмная личность. Я сразу смекнул – колдун, не иначе. Он вылез и давай на меня свои чары наводить. Но вы же знаете, меня на голое колдовство не возьмёшь. Я его на копье, и глядите, как его корежит, повисеть не может спокойно. Первый признак, что с нечистой силой связан. А что нам царь-батюшка приказал? Всякую подозрительную личность хватать и к нему вести, за то будет награда большая. Потому не мешает проверить. Отвезу его к царю, там разберутся, что за птица. Ну и награда, конечно, не помешает.

– А ты не привираешь? – засомневались дружинники.

– Ещё как, – в отчаянии снова завертелся Санька. – Врёт как сивый мерин. Да вы сами посудите, какой я колдун. Я Санька, богатырь. Я царство не так давно от большой беды спас.

Дружный хохот переполошил сидящих невдалеке на деревьях ворон.

– Ой врать-то. Скажет же такое. Нас спасать не надо, ты попробуй себя спаси.

Толстяк нахмурился:

– Ах ты наглец. Стоило нашему непобедимому богатырю отправиться в чужедальние края, чтобы ещё один подвиг совершить, как сразу объявилась какая-то пузатая мелочь и к чужой славе примазаться пытается. Тоже мне Богатырь Комарович. Висишь, так виси и не попискивай, а то как бы ненароком не прихлопнуть.

– Сам смотри не прихлопнись, пивной бочонок, – огрызнулся Санька и с такой силой дёрнулся, что хотя и порвал рубашку, но с копья сорвался.

– Держи, сбежит награда! – завопил стражник, подпрыгивая в седле.

Толстого богатыря звали Митюхой. Был он ленив, трусоват и большой враль. Любил хорошенько поесть, особенно на дармовщинку. Больше всего ему нравилось сидя в каком-нибудь трактирчике, хвастаться своими вымышленными подвигами, не забывая подливать в свою чарку чужое вино. В дружине его не любили, рассказам не верили, но терпели, так как он своей массой мог при надобности одним ударом выбить самую крепкую дверь.

Вот и теперь, поглядев на Митюхин трофей, дружинники решили, что пленник на колдуна явно не тянет, и с интересом наблюдали за происходящим.

Сообразив, что убивать его пока никто не собирается, Санька перевел дух.

В принципе он не возражал, если его отведут к Берендею – сразу станет ясно, кто он такой. Одно беспокоило: просто так вооруженный отряд по лесу рыскать не станет. Значит, кого-то ищут и возможна стычка. Начнут стрелять. Одна случайная стрела, и к царю он уже не попадёт – кому нужны безвестные свежие покойники. Так что лучше своим ходом. Он осмотрелся по сторонам, прикидывая, как отсюда поскорее улизнуть. Дружинники настроены мирно и больше развлекались, зато толстопузый так просто не отстанет – по роже видно, уже подсчитывает в уме свой барыш. А может, ещё какая дурь в голову ударит: привидится колдовство – убьет не задумываясь. Эх, жалко, нет здесь Липуни.

Значит, сначала нужно разобраться с толстяком. Однако до тех пор, пока он сидит на коне верхом, справиться с ним невозможно. Хорошо коняга имел кроткий нрав и с самым равнодушным видом жевал траву, не обращая никакого внимания на паренька, который укрывался за его мордой.

Наконец Санька решился, отпрыгнул в сторону и, уперев руки в боки, закричал:

– Эй ты, пузырь надутый! На коне, с мечом, против пешего да безоружного всякий дурак воевать сможет. А ты попробуй на кулачках, один на один. Или кишка тонка – боишься, что вздую?

От такого наглого заявления изумлённый Митюха разинул рот, а затем принялся хохотать:

– Да ты хоть знаешь, кого на кулачный бой вызываешь? Поздоровее тебя богатыри от моих ударов бездыханно падали, а таких, как ты, сопляков я за раз с десяток повалить могу.

Он соскочил с коня, отложил в сторону оружие, снял кольчугу и шлем, выпятил живот и, презрительно сплюнув, процедил:

– Можешь помолиться, пока слова помнишь, а то по уху получишь и сразу, даже как папку с мамкой звали, позабудешь. Только покороче, свинячий хвостик.

– Сам ты свинячий хвостик, – огрызнулся Санька.

После тренировок по карате, а потом и занятий по рукопашному бою, он не воспринимал всерьёз стоящего перед ним толстопузика, собираясь завалить его после двух, максимум трех ударов. Парнишка даже не стал пытаться обмануть соперника, а просто пошел вперёд. Такая самоуверенность ни к чему хорошему не приводит, и о своём нахальстве он сразу же пожалел.

Митюха широко расставил ноги, поплевал на ладони и едва Санька подошёл поближе, так засветил парнишке в грудь кулаком, что тот отлетел назад шагов на пять. Санька вскочил, помотал головой и, решив, что сам нарвался на удар, снова кинулся на толстяка, но получил в лоб и покатился по земле. Почти минуту он лежал пластом и пытался прийти в себя. Так сильно ему давно не попадало: ребра болели, к тому же начал заплывать подбитый глаз. А Митюха стоял, поглаживая себя по животу, и посмеивался в усы.

Стоявшие рядом дружинники, весело переговариваясь, наблюдали за боем и, как ни странно, переживали за паренька.

«Этак дело не пойдёт», – сообразил Санька.

Он встал, закрыл глаза и несколько раз глубоко вдохнул-выдохнул, восстанавливая дыхание. Противник оказался серьезней, чем он предполагал, и необходимо срочно менять тактику, а для начала постараться вывести толстяка из себя, рассердить, заставить нервничать.

– Ты, квашня толстопузая, матрас в штаны заправь! – крикнул он Митюхе.

– Что? – заревел толстяк. – Это кто квашня?

– В лужу посмотри, увидишь, бочонок пусторылый.

Митюха рассвирепел. В отряде его действительно, за глаза, называли «бочонком», и он делал вид, что об этом не знает, но услышать обидное прозвище из уст невесть откуда взявшегося задохлика… Глаза толстяка налились кровью, и он, словно разъяренный бык, кинулся на парнишку с одной только мыслью – растоптать, наказать, унизить обидчика. Задать сопляку такого жару, чтобы он валялся в ногах и молил о пощаде.

Санька только этого и ожидал. Сообразив, что бить пузатика по корпусу бессмысленно, он нанес ему несколько слабеньких, но быстрых и точных ударов по лицу и отскочил в сторону.

Стражники засвистели, насмехаясь над неуклюжим сослуживцем. Тот, взревев от обиды, попытался заехать Саньке в челюсть, но промахнулся и тотчас получил в ответ сильнейший удар по уху. Митюха на мгновение замер, выпучив глаза и хватая, словно рыба, раскрытым ртом воздух. Санька воспользовался его замешательством, подскочил и звонко щёлкнул противника по носу.

Такого издевательства на глазах у сослуживцев Митюха пережить не мог. Он совершенно обезумел, широко размахнулся и со всей силы ударил, намереваясь убить обидчика. Гори она ясным пламенем, эта царская награда.

Санька уклонился, а когда толстяк по инерции подался вперёд, перехватил его руку и перекинул через себя. Тот, проделав в воздухе огромную дугу, с размаху шлёпнулся на траву и неподвижно замер. Наступила тишина.

«Чего это он? Это же земля, а не асфальт. Может, толстопузый придуривается?» – растерянно подумал парнишка.

Он осторожно подошел поближе, присмотрелся и тихо ахнул: голова Митюхи лежала на плоском камне, совершенно незаметном в высокой траве.

Ситуация осложнялась. Дружинники, почувствовав неладное, начали тревожно переглядываться.

Санька понял – пора уносить ноги, иначе до Берендея точно не добраться. Он повернулся к стражникам, развёл в стороны руки и придал лицу недоумевающее выражение:

– Слабак, и как таких в дружину берут? А туда же, «прихлопну». Хлопалка не выросла.

Он медленно повернулся назад, а затем резко рванул и припустил во весь дух к лесу, благо до ближайших деревьев было рукой подать.

Дружинники, очнувшись и с криками: «Хватай колдуна!» – ринулись вдогонку.

На этот раз удача благоволила пареньку. Один из всадников вырвался вперёд и почти достал беглеца копьем, но в пылу погони не заметил толстый сук, напоролся на него и, вылетев из седла, со всего маху шмякнулся на землю. Остальные едва успели резко затормозить перед деревьями.

Санька продолжал улепётывать и бежал до тех пор, пока далеко позади не затихли крики и ругань преследователей.

Старая костлявая лошадь медленно тащила по дороге такую же старую разбитую телегу. Скрип стоял неимоверный, но это совершенно не мешало вознице, накинув на голову рваный армяк, мирно спать. Мужик возвращался с базара и по случаю удачной продажи поросенка заглянул в придорожный трактир. Теперь он тихо похрапывал, всецело положившись на свою лошадку, которая издавна, который год подряд, возила хозяина в город и обратно и так изучила дорогу, что тоже дремала на ходу. Поэтому никто – ни лошадь, ни тем более мужик – не заметили выглядывающую из кустов пару настороженных глаз.

Как только телега скрылась за поворотом, ветки раздвинулись, и появился Санька. Он огляделся по сторонам и, не обнаружив ничего подозрительного, уселся на обочине. Получалась интересная петрушка. Снова, как и в первый раз, появление в этом мире началось с неприятностей.

Правда, теперь он знал, где находится, но фраза толстяка, что Василису околдовали, не давала покоя. Неожиданной и плохой новостью оказалось то, что его не узнают, и это создавало дополнительные трудности.

Оставалась надежда на царя и, хотя он не представлял, в какой стороне находится город, по первому своему путешествию помнил: нужно просто идти, кривая выведет. Но добираться до города требовалось осмотрительно, чтобы снова не угодить в какую-нибудь передрягу.

Он встал и вышел на середину дороги, но не успел сделать и двух шагов, как услышал стремительно нарастающий стук копыт. Решив, что на сегодня с него приключений достаточно, Санька нырнул обратно в кусты и на всякий случай припустил подальше в лес.

Вскоре он понял, что забрался в самую чащу и заблудился. Лес потемнел, коряги цеплялись за ноги, ветки старались хлестнуть по глазам, тёмные тени принимали причудливые очертания и казалось, что под каждой елкой притаился мрачный злодей с топором в руках. Одно успокаивало, колечко не меняло свой цвет, словно сообщало, что никакой опасности рядом нет. Так что оставалось одно – идти вперёд, надеясь на авось.

Наконец впереди мелькнул просвет, показалась полянка, а на ней знакомая избушка на курьих ножках.

– Яга! – обрадованно завопил Санька.

Он вихрем взлетел на крыльцо и распахнул дверь. Беспокойной хозяйки дома не оказалось, но бабка могла появиться с минуты на минуту, и паренёк решил подождать её на месте. Он шагнул через порог и замер. На первый взгляд вроде ничего не изменилось: прибранная комната, накрытый к обеду стол, в волшебном котле тихо булькает вода. Однако в воздухе висела какая-то тревога, напряжённость. Санька осмотрелся. Предчувствие его не обмануло. Повсюду лежал тонкий слой пыли; похоже, не прибирались уже дня три-четыре. Еда, издали казавшаяся такой аппетитной, совершенно остыла, а хлеб успел зачерстветь. Он осторожно прошелся по избушке, заглядывая во все углы, однако ничего, что могло бы хоть как-то объяснить произошедшее, не обнаружил.

Проходя мимо зеркала, он остановился, посмотрел на своё отражение и укоризненно покачал головой: весь в грязи, всклокоченные волосы, порванная рубашка, не человек, а пугало огородное.

Отражение в зеркале повторило его жест.

– Переживём, – подмигнул парнишка.

По зеркальной глади прошла дрожь, изображение исказилось, и очень потешная, но пока ещё похожая на него рожица сморщила нос.

Санька удивленно поднял брови. В ответ весело хрюкнули, а из зеркала на него теперь пялилась, ухмылялась и корчила рожи наипротивнейшая физиономия.

– Ты к-кто? – заикаясь, спросил Санька.

Вместо ответа жуткая рожа выпучила глаза и оскалила зубы. Санька в испуге попятился.

– Гляди-ка, себя не узнал, – неожиданно откуда-то сбоку раздался довольный голос.

Санька затравленно закрутил головой, но рядом никого не было.

– Во дает, чисто филин, – восторженно присоединился ещё один невидимка.

– Это он с перепугу. Ежели себя со стороны неожиданно увидишь, ни за что не признаешь.

– Точно. Общеизвестный факт, – подтвердил первый.

«Похоже, в избушку вселилась нечистая сила и извела старушку. А теперь за меня взялась», – струхнул паренёк, бросился к выходу, но споткнулся об лавку и едва не грохнулся на пол.

– И до чего нынче мужик неуклюжий пошёл, – ехидно заметил первый голос.

– Слов нет, – подтвердил второй. – Их в приличный дом пускать никак невозможно. В крайнем случае – в сени, но не дальше.

– А этот чего тогда тут делает?

– Василису ищет.

– Всего-то. Так она под кроватью связанная лежит.

Услышав про царевну, Санька замер у порога. Он кинулся на пол, но под кроватью обнаружил лишь пыль да липкую паутину.

– Не, там нет никого, – уверенно заявил голос. – Василису вчера вечером в сундук спрятали.

Сундук отыскался в дальнем углу под ворохом одежды, но оказался заперт на огромный амбарный замок. Парнишка схватил кочергу, вывернул замок и откинул крышку. Оттуда выскочил чёрный бабкин кот и, отчаянно мяукая, вылетел за дверь.

– Это вовсе и не царевна, – хихикнул первый. – Эх ты, животное за девицу принял.

– Не скажи, – серьезно возразил второй, – а вдруг её околдовали, в кота превратили. Его, в смысле её, надо поймать и поцеловать.

И они начали яростно спорить, кто же это на самом деле убежал из избушки. Санька стоял и, раскрыв рот, слушал весь этот бред. В конце концов голова у него пошла кругом, он не выдержал и уселся на сундук.

– Гляди-ка, устал, – тотчас раздался короткий смешок.

– Слабак, – подтвердил другой.

– Ах вы, вражины, – начал заводиться Санька. – Издеваться вздумали. Да я вас всех в бараний рог, в порошок, в дугу…

Он вскочил и заметался из угла в угол, пытаясь обнаружить невидимых насмешников.

– Ой, боюсь, боюсь, – запричитал первый.

– Прячься, кто может! – завопил второй.

– А куда?

– Чего куда?

– Куда прятаться? Да и зачем, он ведь нас не видит, – скептически отметил первый голос.

– Ты думаешь? – недоверчиво переспросил второй. – А чего он тогда грозится и пугает?

– Наверно, очень страшный. Давай спросим.

– Ты кто? – хором произнесли невидимки.

– Санька. Богатырь.

Кто-то из невидимок шумно шмыгнул носом, и первый голос с жалостью произнес:

– Гляди, что с людьми делается. Если раньше в богатырей дети малые играли, то теперь все норовят прославленными стать. Так сказать, спасителями отечества, причём каждый второй – обязательно Санькой. Теперь ещё один объявился. И не стыдно врать? Наш славный богатырь давным-давно пропал, и даже сама Баба Яга не смогла его отыскать.

– Вы мне не верите? – Парнишка даже побелел от обиды. – Можете спросить у кота Баюна. Он учил: не хочешь говорить – не говори, а врать не смей.

– Хм… – хмыкнул первый голос. – Настырный какой. А может, не врёт, а? Но он такой грязный, что и не разберешь. Слушай, давай его умоем.

Тотчас в воздухе возникли ковшик, тазик и кусок мыла. Рядом повисло вышитое полотенце.

– Мыться так мыться, – согласился Санька и протянул руки.

Не тут-то было. Мыло, словно поджаренная кукуруза, с легким треском хлопнуло и вспенилось тысячами маленьких пузырей. Парнишка едва успел закрыть глаза, как пена полностью покрыла его голову. Тут же сверху на него обрушился целый водяной поток, мало похожий на тоненькую струйку из ковшика. Вода мигом промочила одежду, лезла в нос, уши и рот.

Ошеломленный таким обращением Санька замер. Не дыша, он стоял столбиком, ожидая, какая ещё неприятность свалится ему на голову, но вместо очередной бяки почувствовал на своем лице пушистое полотенце. Он открыл глаза и увидел зеркало, а в зеркале себя: чистого, с аккуратно расчесанными волосами и, самое странное, в совершенно сухой одежде. Всё произошло настолько быстро, что он даже не успел рассердиться.

Зато оба голоса хором радостно загалдели:

– Гляди, и вправду наш богатырь. Здравствуй, родимый, проходи, располагайся.

– Спасибо, родимые, – передразнил их Санька. – Я, если вы случайно не заметили, давно зашёл. Только располагаться времени нет. Это правда, что Василису околдовали? Где Яга и почему тут такое запустение?

– Подожди, подожди. Не так быстро, – перебили его голоса. – Давай по порядку. Околдовали Василису или нет, не ведаем: слышали, что она пропала. Об этом сказала Баба Яга пару дней назад, села в ступу и улетела. Оттого и пыль кругом завелась.

– Дальше.

– А что дальше? Мы больше ничего не знаем. Бабка себе под нос бурчала, что она догадывается, кто Василису похитил, и злодею это так просто с рук не сойдёт. Ягу с тех пор не видели: ты первый, кто в избушку заглянул.

– Ясно. Ну а вы кто? Чего прячетесь, покажитесь.

Наступила небольшая пауза. Затем один из голосов вздохнул.

– Мы бы с превеликим удовольствием, но никак нельзя. Невидимые мы. И имена свои произнести не можем – запрещено. Потому что ежели какой человек сможет нас позвать, то мы обязаны исполнить любое его желание. Ты, того, сам догадаться должен, а не угадаешь, извини…

Санька сосредоточенно почесал затылок. Он старательно вспоминал прочитанные в детстве сказки, но ничего подходящего на ум не приходило. Все помощники главных героев работали в одиночку. Серый Волк, Поди туда не знаю куда, сват Наум, джинн из лампы. Были, правда, двое из ларца, но их невидимками не назовешь.

Парнишка так ожесточенно скреб свою шевелюру, что выдрал из головы клок волос.

«Не хватало полысеть», – подумал он и как бы невзначай спросил:

– А подсказки никакой нет?

– Чай, не маленький, чужим умом жить. Давай свою отгадку.

– Сват Наум и кум Игнат, – неожиданно для себя ляпнул Санька и оторопел, что сказал глупость.

В ответ грянул дружный хохот:

– Ну ты даешь! Точно Санька-богатырь. Вообще-то точнее будет кум Наум и сват Игнат, но имена угадал правильно. Что прикажешь?

Желаний у Саньки было всего два. Первое: переодеться, иначе так и придётся всем постоянно доказывать, что он не вражеский лазутчик. А второе – побыстрее попасть во дворец к царю Берендею.

– Это мы запросто, – обрадовались невидимки. – Но прежде ты поесть должен. Не принято у нас гостя голодным отпускать.

Тотчас старая скатерть с остатками еды завязалась узлом и исчезла, а на столе появились тарелка дымящихся щей, пара запечённых перепелов с жареной картошкой и горшочек топленого молока рядом с пышным тёплым пирогом. Отдельно лежали большой свёрток одежды и веревочный клубок.

Через полчаса Санька, подкрепившись, развернул свёрток и крякнул от досады.

– Ребята, вы чего мне подсунули? Это же полный богатырский комплект: шлем, кольчуга и меч. Не хватает лишь щита да верного вороного коня. Неужели вы думаете, что я в таком виде смогу незаметно до Берендея добраться?

– Так ты ж, как-никак, а богатырь, – нерешительно возразил Наум. – Но твое слово – закон.

Доспехи исчезли, а на столе появились простая застиранная рубаха, латаные штаны и пара стоптанных лаптей. Сверху лежал тонкий платок.

Санька двумя пальчиками поднял рубаху:

– Ну, молодцы, ну, конспираторы. Хорошо ещё грязью для достоверности не перемазали. Клубок ясно – дорогу указывать. А платок зачем? В девицу превращаться?

Слева прозвучал сдавленный смешок:

– Где ты видел девицу в штанах? А вещица сия волшебная, и тебе понадобится, когда до города доберёшься. Перед тем как войти во дворец, найди укромное местечко да платочек себе на голову накинь. Там увидишь, что произойдёт.

Богатырь переоделся и взял клубок.

– Вы со мной? – спросил он у невидимок.

– Не можем. Яга наказала избушку сторожить.

– Ну, раз приказано – ждите. Хотя я думаю, лучше вам отправиться на её поиски.

Санька вышел на крыльцо, бросил на землю клубок и зашагал за ним следом.

Долго ли, коротко ли, наконец показались знакомые стены. У Саньки учащённо забилось сердце, и в душе затеплилась надежда: может, насочиняли про похищение Василисы, а она выбежит навстречу, протянет руки, засмеётся и бросится на грудь.

Но гладко происходит только в мечтах, а в жизни вечно идёт наперекосяк. Хотя солнце и стояло высоко в небе, городские ворота оказались на запоре. Возле них стояла телега, груженная сеном. Понурая лошадёнка равнодушно рассматривала что-то на земле, а из сена раздавался храп спящего возницы.

Санька постучал. Тишина. Он постучал сильнее. Никакого ответа. Тогда он принялся барабанить что было сил, затем развернулся и принялся колотить по створке ногой.

Из бойницы высунулось недовольное лицо стражника.

– Кого тут черти носят? – рявкнул он и, увидев бедно одетого парнишку, скривился: – Ты, обглодыш, будешь шуметь – уши надеру.

Это наглое заявление возмутило Саньку до глубины души. Получалось, что его и тут, в городе, совершенно не помнят и ни во что не ставят. Вроде и времени прошло не так много, а уже напрочь забыли.

– Я богатырь Санька.

Стражник сначала удивлённо хмыкнул, затем хрюкнул, а потом принялся громко хохотать и в конце концов повалился на пол. Наконец успокоился, вытер рукавом слезы и снова, высунувшись из бойницы, укоризненно произнёс:

– Молод ещё, а врать горазд. Говорят, – он понизил голос, – его сам Кащей Бессмертный в свою свиту зачислил. Потому как геройская личность. Можно сказать, в одиночку, весь Серый Орден уничтожил. Они наше царство захватить хотели, а Санька-богатырь не дал. Этих самых захватчиков, как тараканов, видимо-невидимо налетело. Богатырь Санька вышел им навстречу; как махнет мечом направо – улица, махнет налево – переулочек. Всыпал злодеям по первое число.

Слушая этот рассказ, парнишка непроизвольно расправил грудь и приосанился. Как не крути, а приятно, когда тебя хвалят. Молодец Баюн, постарался. На всё царство прославил. Но тогда тем более странно, что его не узнают. Раз в бою видели, так обязаны и помнить. Неужели он так сильно переменился?

– А ты в битве участвовал? – перебил он ударившегося в воспоминания вояку.

– Не так чтобы в самой битве, но почти: я в то время служил пешим ратником в той сотне, что к богатырю с воеводой на подмогу шла. Мы, считай, на полдня всего-то и не успели.

– Получается, ты Саньку и в глаза не видел?

Стражник насупился.

– Ты полегче, а не то по лбу схлопочешь. Здороваться не здоровался, врать не буду, но рядышком стоял. Вот как до тебя, даже ближе. Он ещё с нашей Василисой…

– Ну и каков он? – продолжал напирать парнишка, надеясь, что теперь-то его узнают.

– Каков, каков? Я его вообще-то со спины видал, но скажу тебе – герой. Одно слово, богатырь. Плечи – во. Широченные такие плечи. Сам он – во, таких, как ты, пяток нужно сложить. Грудь колесом. Глаза голубые-голубые и волосы русые. Свой, коренной русак. Борода небольшая, колечками…

– Постой, постой, какая борода? Ты же его со спины видал?

– Люди сказывали. А ты не перебивай. Меч у него в три пуда. А голосина – не твоя писклявка. Как крикнет – лошади замертво падали. Тебе, недомерку, этого не понять. Это видеть надобно. И чего это я тебе все рассказываю, время зря теряю? Надоел ты мне, шагай отсюда, покуда цел, а то стрелой угощу.

– Мне в город нужно.

– Всем нужно.

– Так почему не пускаете?

– Из дворца пришёл приказ: запереть все входы и выходы, чтоб ни одна вражья душа внутрь не проникла. Какая душа вражья, а какая нет – неизвестно. Раньше хоть столб с волшебным самоцветом стоял: стоило нечисти рядом появиться, он темнел. А теперь нет ничего, срыли столбик. Наше начальство, опасаясь царского гнева, на всякий случай приказало в город вообще никого пускать. Так что хватит болтать и вали отсюда, а то я уже и лук достаю.

Трудно сказать, чем бы закончилась эта «задушевная беседа», но к воротам подскакала группа всадников. Санька моментально узнал дружинников, с которыми он недавно так поспешно расстался. Он быстренько отвернулся, стараясь сделаться как можно незаметнее, а затем нырнул под телегу и замер. Но всадникам было не до него.

– Живо открывай, толстяку помощь нужна! – закричали они часовому.