Полная версия
Тайны Таймбурга
Тайны Таймбурга
Мария Фомальгаут
Иллюстратор Мария Фомальгаут
© Мария Фомальгаут, 2017
© Мария Фомальгаут, иллюстрации, 2017
ISBN 978-5-4485-2713-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Ещё не стёртая книга
Автор нашумевшего бестселлера уникально сочетает, казалось бы, несочетаемые вещи: белковую жизнь и интеллект, планету в ореоле кислорода – и живые организмы на ней, притяжение планеты – и животных, которые не только стоят вертикально, но и вертикально передвигаются.
Раскрываешь книгу, начинаешь читать, и то и дело восклицаешь – нет, так не бывает. Но постепенно читаешь, втягиваешься – и начинаешь верить. И уже не удивляешься, что белковая материя добывает из глубины планеты металл, чтобы создать неживое подобие себя самой, чтобы копать землю не своими лапками, а силой мертвых механизмов. И уже не возражаешь автору, что не может разумная жизнь одновременно менять под себя мир, как ей вздумается и молиться богам. И уже не удивляешься, что будь у цивилизации в реальности оружие, способное эту цивилизацию уничтожить – долго бы она не просуществовала.
Уникальная книга обеспечит вам полное погружение в удивительный мир, созданный автором. Напоминаем, книга будет издана в двух форматах – обычном бумажном и пять-дэ. Читатель может на собственном опыте испытать описанную в книге удивительную историю, пройти от дыма костров в стойбищах до гнущихся телефонов. И снова удивляешься безудержной и немножко безумной фантазии автора, и снова спрашиваешь себя, как герои могли согревать свои дома огнем, если дома от этого огня могли загореться. И зачем нужно впихивать в переговорное устройство еще и видеокамеру, и машину для измерения времени, и много еще что. И… признаешь, что так оно все и есть, и нужно напихать в переговорник много всего, а сгораемый дом согревать пламенем.
Следует напомнить, что книга защищена от пиратских посягательств: по истечению трех миллионов лет каждый экземпляр будет стерт.
Деревянная железная дорога
– А там пацаны на стройку залезли…
– …да ну, ты уже рассказывал, он с крана там навернулся!
– Да не… то другое… там пацаны на стройку пошли в заброшенный дом…
– Так на стройку или в дом заброшенный?
– Да бли-и-и-н, стройку строили-строили и забросили на хрен, чё непонятно-то? Бабла не хватило, вот и бросили! И вот, пошли они ночью…
– А на пятницу тринадцатое?
– Ну, хошь, так на пятницу тринадцатое…
– А на полнолуние?
– Ну, хошь, так на полнолуние пусть будет.
А наХэллоуин?
– Ну, хошь, так на Хэллоуин будет, пацаны, вы мне сказать вообще дадите или нет?
– А как на Хэллоуин, он же тридцатого бывает, а не тринадцатого…
– Да ну вас на хрен, вы мне вообще сказать не дадите! Всё, пошёл я…
– Ну, Лео-о-о-шь, ну скажи-и-и-и!
– Ну, лан, кто перебьет, тому в лоб дам… ну вот, пошли они, а там игрушка лежала…
– А там кукла убивала всех?
– Да я те в лоб щас дам!
– Да Кирюха, хорэ перебивать уже, ну Лео-о-ошь, ну расскажи-и-и-и!
– Ну и вот… а там железная дорога лежала…
– Это чё?
– Это хрень такая была, на ней туда-сюда ездили, пока порталов не было… а там такая же, только игрушка… и вот пацаны в неё играться стали, а кто игрался, тот умирал…
– Имя, фамилия?
– Горенко Алексей.
– Возраст?
– Двенадцать… а в октябре тринадцать будет.
– Молодец. Ну а где ты про железную дорогу услышал?
– Да пацаны рассказывали…
– Какие пацаны?
– Да не помню я… вообще всякие…
– А если подумать?
– Да оставь его, не помнит он… это ж бывает, один сказал, другой сказал, а от кого пошло, чёрт пойми…
– Когда, говорите, пропал?
– М-м-м… не знаю.
– Ваш сын пропал – и не знаете?
– Так я к нему полдня в комнату не заходила…
– Когда вы увидели, что сына нет?
– Ну, вот… в половине шестого вошла… а там пусто… я еще думала, по дому где-нибудь, ну знаете, дети же такой народ, нынче здесь, завтра там…
– А его нигде не было?
– Ну…
– Двери, окна…
– Да что вы, решетки на дверях, на окнах, мышь не проскочит…
– Ну, вы хоть понимаете, что он просто так испариться не мог?
– Получается… мог…
– Ну ладно, ладно, гражданочка… найдем мы сына вашего… парни, вы мне скажите, что в комнате нашли?
– Да ничего не нашли…
– Пустая комната, что ли?
– Да не… ничего такого…
– Какого такого, тут малейшая улика сгодится, а вы что искали, оружие-наркотики, что ли?
– Ну… на полу игрушка какая-то была…
– Какая – какая-то?
– Да это… шоссе… или нет, вру… что там до телепортов было… а вот, жалюзная дорога, вот.
– Железная, горе ты моё… а вы молодец, гражданочка… правильно сына воспитываете… я вот своих из-за компа вытащить не могу… Так что там с дорогой?
– Ну, вот… дорогу там собирать надо, станции всякие…
– А не помните, как станции располагались?
– Ой, не помню я… станция школа, станция институт… потом женитьба, что ли, или нет… армия…
– А чем кончалась железная дорога?
– Ой, не помню я… вроде… а что такое спайс?
– Так, всё понятно… Так прямо на последней станции и было написано?
Сиводни было маё день раждения. Папа падарил мине радиауправляимый вирталет. А мама падарила мине куртку. А бабушка падарила мине жылезную дарогу, ета такая игра. А патом мы ели торт. А патом мы паехали в заапарк, там были пенгвины…
– Ма, а мне поезд снился…
– Да помешался ты на поездах своих! У-у-ух, я эту свекруху прибью, притащила ребенку дрянь какую-то… Хоть бы новую, что ли, купила, а то приволокла, что от какого-то там племянника осталось…
– А я на поезде ехал…
– Ладно, собирайся, давай, опоздаем…
– Ма, а я железную дорогу не достроил… а там это, а надо было станцию выбрать… а которая работа…
– Ну, давай, одевайся, скорей…
А тама две станции с работой были… а на одной значок такой, как денежки, а на другой значок такой, как сердечко…
– Ну, готов? Сумку собрал?
– А я выбрал, которую с денежкой…
– Ты меня слышишь, ты сумку собрал?
– А-а-а, щас, щас… а поезд с рельсов не сойдет?
– Сойдет, если слушаться не будешь… так, быстро пошли уже! Хочешь, чтобы для тебя одного портал открытым держали?
– Ма!
– Ну, что такое?
– Ма, а я забыл…
– Да я тебе щас башку оторву, забыл он! Сколько раз говорила, сумку проверяй!
– Да не-е… а я станцию с денежкой поставил… а надо было с сердечком…
– Ну, вернемся, с сердечком сделаешь…
– Да не-е, прямо щас надо!
– Я те дам, прямо щас! Да что такое, все дети, как дети, а этот…
– Ну, ма-а-а!
– Да я тебе сказала, потом сделаешь! Ты хоть слово «Потом» понимаешь?
Но это ва-а-ажно!
– Ма, ма!
– Да что такое? Ты нам с папой спать дашь, или нет?
– А мне поезд снился… он с рельсов сошел…
– Да помешался ты на поездах на своих, вернемся, я эту игрушку вообще вышвырну!
– Ма-а-а-а!
– Когда, вы говорите, он пропал?
– Так ночью…
– Сбежал из номера гостиницы?
– Да что вы, номер-то закрыт был…
– Так куда же он подевался?
– Да не знаю я…
А Витьку обидно.
Еще бы Витьку обидно не было.
Дорогу-то кому купили? Верно, Витьку. А играет в неё кто? Кто в неё играет, а?
А все, кому не лень.
Набежали ребята на день рождения, – вот так, день рождения у Витька, а торт гости сожрали, Витьку кусочек махонький остался… А потом все в железную дорогу играть пошли, а Витьку опять ничего. Витёк к дороге тянется, и мама Витька оттаскивает, ну дай ты другим поиграть, да какое там, другим, дорогу-то не другим купили, а Витьку…
– А вот, сначала станция, Рождение…
– Ага, давай дальше… первый Новый Год…
– А вот… первое разочарование…
– Да ну его на хрен!
– Чего ну на хрен, без него не склеится ни фига, видишь…
– Ага, вижу…
– Ну, давайте дальше…
– Да пацаны, дай я!
– Да чего ты, ты сломаешь всё!
– Ну, пожа-а-а-а-а…
– Ну, давай… первая драка…
И мама Витька:
– Ой, только без драк.
– Да как без драк, не состыкуется ни фига!
Играют мальчишки.
– А чего станции с работой две?
– Стой, пацаны, которую с денежкой, выбирать нельзя…
– Чего нельзя?
– Того нельзя… так пацан один сделал, потом пропал на хрен…
– Так как, вы говорите, пропал Виктор?
– А… а я знаю, как он пропал.
– Вы знаете?
– Ага…
– Имя ваше… Тимофей, да?
– Ага… а вот… а Витек там железную дорогу собирал…
– Настоящую, что ли?
– А не… игрушечную… а там это было… станция, где работа… выбрать надо было… а он выбрал, где с сердечком… а потому что где с денежкой, там опасно…
– И?
– И так он пропал… потому что не то выбрал… а… а получается, тут что не выбирай, всё равно пропадешь?
– Ну, хорошо, хорошо, дети… идите… играйте…
– А… а вы мне не верите, да?
– Да верим, верим…
– Да я вижу, не верите вы мне ни фига!
– Тимоша, что за разговоры такие?
Вхожу к шефу, как всегда смотрю на фотографию девчушки на столе, как всегда думаю, кто она ему, дочь или внучка, как всегда, хочу спросить, как всегда, не спрашиваю.
– Ну что… заданьице есть…
Киваю:
– Это хорошо.
– Чего хорошо, Новый Год на носу, а ему хорошо… добрые люди дома сидят, ёлку наряжают…
– А работа важнее.
– Ну-ну, я тоже по молодости такой был… ладно… смотри, ГУМ знаешь?
– Э-э-э… это в Москве?
– В ней… значит, летишь в Москву, там отдел игрушек в ГУМе… железную дорогу покупаешь. Детскую железную дорогу. Понял, да?
Меня передергивает. Вот только этого мне еще не хватало. Только мечтал, как буду сражаться с мировыми преступниками и международными заговорами, а тут нате вам, садись, добрый молодец, на коня, езжай за тридевять земель, вези дочке начальниковой цветочек аленький…
– Ну, давай… денег не жалей, если надо, я еще подкину…
– Шеф, тут накладочка у нас вышла…
– Ну что такое опять?
– Так игрушка эта в одном экземпляре была…
– Купил?
– Не, опередили меня…
– Так… разыщи, кто купил, чтобы железная дорога у меня была, понял?
Меня передергивает. Вспоминаю какие-то статьи из каких-то журналов, пять причин уволиться, причина первая – если ваш начальник самодур…
– Перекупить?
– Не… тут осторожнее надо…
Катюшка плачет.
Слезами заливается.
Еще бы Катюшке не плакать, дорога-то… дорога железная…
Катюшка её на Новый год просила…
Катюшка весь год хорошо-хорошо себя вела…
Дорогу Катюшке подарили…
А теперь…
– А ваша дочь что-нибудь видела?
– Вот она и увидела…
– Он в окно выпрыгнул!
– Вор? С дорогой?
– А-г-га-а-а-а….
– Ну не плачь, не плачь… как тебя… Катя? Ну, не плачь, Катя… найдем мы дорогу твою…
Шеф смотрит на меня с презрением:
– Ну, вы и умник… нормально-то не могли дело провернуть? Девчонка уже всех с ног на уши подняла…
Меня передергивает:
– А я был о вас лучшего мнения.
– В смысле?
– В прямом… для дочки своей готовы костьми лечь, или кто она вам там, внучка… А про других детей не думаете, что у другой девочки дорогу эту украли…
– Да какая к черту внучка, ты хоть понимаешь, что это за дорога-то? В жизни моя внучка дорогу эту не увидит…
– А ч-ч-то такое?
– А ты сам посмотри, что на игрушке написано! Кто дорогу сделал?
– М-м-м… никто.
– То-то же… эта дорога, та еще дорога…
– Это он, он!
Вздрагиваю всем телом.
Оборачиваюсь.
Девчушка бежит по улице, даже вспоминаю её имя – Катюшка её зовут. Бежит ко мне, машет руками:
– Это он всё! Это он забрал!
Чувствую, что краснею.
– Дядя, а где моя дорога?
Меня передергивает.
– Пойдем… верну я дорогу твою… верну…
Кто-то хватает меня за руку, ну конечно, мама её подошла, а то что такое, чужой дядя дочку уводит…
Киваю:
– Пойдемте… я вам дорогу верну… я знаю, где она.
Спрашиваю себя, что я делаю, что я делаю, с ума я сошел, или как. Похоже на то – врываюсь в кабинет шефа, волоку за собой Катюшку, вижу железную дорогу, вот она, стоит на полке…
Шеф усмехается.
– Э-э-э… чему обязан?
– Дорогу нашу верните.
– В смысле?
– Дорогу нашу… железную…
– А-а-а, да-да, конечно… дорогу… вот она, дорога ваша… в целости и сохранности…
Не верю себе, кто из нас сошел с ума, я или он – нет, отдает дорогу, отдает, как ни в чем не бывало, извините, ошибка вышла, хотя по его глазам вижу, никакой ошибки здесь нет…
Обмен любезностями.
Они уходят.
Катюшка прижимает к себе железную дорогу.
Думаю, кто из нас сошел с ума.
– Э-э-э… вы же сказали…
– Что сказал?
Откашливаюсь.
– Что это… опасно.
– Очень опасно.
– Но…
– А ты не беспокойся, я там уже подправил, что надо было… никому теперь эта игрушка ничего не сделает.
Радуется Катюшка.
Еще бы Катюшке не радоваться.
Едет поезд по железной дороге, дорога простенькая, по кругу идет, ни станций, ни разветвлений, ни-че-го…
– А это что… первое разочарование… первая драка… обман… выбор…
– Это вы где взяли?
– Да вот… детская игрушка… железная дорога…
– А кто вам вообще разрешил секретные сведения смотреть?
– Нет, правда, а что это?
– Это раньше в жизни у людей было… выбор… обман…
– А выбор, это что?
– Это когда не знаешь, что делать.
– Чёрт, как люди жили…
– Вот так и жили…
– А вбор там был?
– Может и был, не знаю я… ладно… закрывай давай, нечего на секретные документы пялиться…
Дети бегут к ёлке.
Разворачивают подарок дрожащими руками.
– Дорога! Дорога!
– И верно, железная дорога. Бросаются собирать, дай я, да дай я, да ты не умеешь, да ты сам не умеешь, а ну успокоились оба, да вот так надо, а эту куда, да вот сюда же…
Собрали.
Ух ты…
Катится поезд по кругу, по кругу, стучит колесами.
– Так вы полагаете, через какую-нибудь тысячу лет жизнь на Земле станет невозможной?
– Думаю, всё случится гораздо быстрее… лет через пятьдесят.
– И что нам делать?
– Уже ничего не сделать. Что вы сделаете, если вся наша жизнь размерена по минутам, движемся по кругу, по кругу, у нас нет выбора, нет ошибок, да мы даже от рождения и смерти отказались! А вы говорите… решить проблему…
– Разрешите задать вам еще несколько вопросов…
– Некогда, некогда…
– Вы куда-то торопитесь?
– Да, хочу использовать наш последний шанс на спасение.
– А подробнее…
– …после, после…
– …По поводу вашей просьбы… к сожалению, то, что вы просили… утилизировано из архива десять лет назад.
– Проклятье… и что, копий никаких не осталось?
– К сожалению, нет.
– Что же… на человечестве можно ставить крест…
– Я у вас одну игрушку заказать хочу… ну, не игрушку… вот есть такая… железная дорога…
– Ага, видел что-то такое…
– Ну и вот… можете на ней ответвление сделать?
– М-м-м-м…
– Ответвление…
– Влево, вправо?
– Вверх.
– В смысле? Вертикально вверх, что ли?
– Ну, не вертикально… плавно так вверх поднимается… а сверху станция… а на ней звезды такие нарисованы…
– Гхм… ну, я попробую.
– Попробуйте пожалуйста… это… очень важно… очень…
В ночь
– …Иринка в ночь ушла…
Краем уха слушаю разговоры взрослых.
– …в ночь ушла.
Спрашиваю:
– А в ночь, это куда?
И мама крыльями хлопает, ах, ах, куда в разговоры встреваешь.
И тетя Таня крыльями хлопает: да пусть, пусть говорит, пусть учится…
И мама:
– В ночь – это в ночь, понятно тебе?
Мне ничего не понятно. Я знаю, как можно уйти во двор. Или в дом. Или в лес. А в ночь…
Иринка возвращается, спать ложится.
И мама мне говорит:
– Да угомонись ты, видишь, Иринка с ночи пришла…
Я думаю, что такое с ночи. Можно спрыгнуть с крыльца. Сойти с поезда. Упасть с дерева, падал, больно было. А вот с ночи….
– А как далеко можно уйти в ночь?
Это Кирюха спрашивает. Кирюха всё спрашивает. И всё знает.
– А как?
Кирюха смотрит на меня, прищуривается:
– А айда в ночь, скажу.
– А в ночь мне нельзя.
– Ну, скажи-и!
– Ну, айда, скажу.
Идем в ночь, а в ночь нельзя.
– Ну, скажи уже-е-е-е…
– Не знаешь?
– Не-е-е…
– А до половины! А дальше уже идешь не в ночь, а из ночи!
– Да ну тебя!
Убегаю.
Потому что мне в ночь нельзя.
– Ма, а знаешь, как далеко можно в ночь уйти?
– Иди, не мешай…
– А я знаю!
– Иди уже…
– А до половины! А дальше уже из ночи идешь!
– Да кто тебе сказал такое?!
Мама сердится, крыльями хлопает.
– А Кирюха…
– Да еще раз тебя с ним увижу, башку оторву!
– А ком-му-у?
– Да обоим вам!
– А где Кирю… э-э-э… Кирилл?
Это я у мамы Кирилла спрашиваю.
А мама Кирилла плачет.
– В ночь… в ночь уше-о-о-о-л!
Вот тогда я узнал, что в ночь можно уйти не до половины.
А совсем.
Требуются работники для хождения в ночь.
Соцпакет.
Оплата сдельная.
Я искал такое объявление в газетах.
И не находил.
Осторожно спрашивал у людей, где набирают для хождения в ночь.
На меня смотрели, как на психа.
– А ты где работать будешь?
– На комбинате.
Это кто с кем говорит? Да кто угодно с кем угодно.
Больше-то работать негде.
Только на комбинат.
Входит мастер.
Это не к добру, если в разгар работы мастер входит, значит, кто-то накосячил чего-то.
Мастер оглядывает нас, смотрит почему-то на меня.
Холодок по спине.
– Ну что… кто в ночь пойдет?
Поднимаю руку:
– Я!
На меня смотрят, как на психа.
Кто-то крутит пальцем у виска.
– А чего такое – в ночь?
Пацаны вздрагивают.
Смотрят на меня стеклянными глазами.
– Чё, не знаешь, что ли?
– Не…
– Во, отмороженный…
– Не, серьезно, это чего?
– Чего-чего, ты когда работаешь?
– А… а когда?
– Днем ты работаешь, дебилище… А теперь ночью работать выйдешь. Чего непонятно-то?
Молчу.
Всё понятно.
– Ты куда вырядился-то так?
Мастер смотрит на меня.
Я смотрю на себя.
Не понимаю.
Как всегда выряжался на работу, так и теперь.
– Окочуриться не боишься? Вон, комбез теплый надевай…
– Так лето же…
– Это здесь лето… а ночью-то зима…
Следователь смотрит на меня:
– Когда вы в последний раз видели мастера?
– Ночью.
Я спрашиваю, «когда», а не «где».
Отчаянно повторяю:
– Ночью.
– Что с ним случилось?
– Он ушел в ночь.
Следователь вскидывает брови:
– И?
– И… не вернулся. Ну как… кто-то до половины ночи в ночь идет, а кто-то совсем в ночь уходит…
Следователь разводит руками:
– Слушайте… это… вы мне можете объяснить, что такое эта ваша… ночь?
– Ну вот, на Земле полярные ночи бывают?
– Бывают.
– А вот у нас есть участок на планете, где никогда солнца не бывает.
– Да ну?
– Ну да. Вот это и есть ночь.
– И… что вы там ищете?
– А вот этого я вам сказать не могу…
– А что так?
– Коммерческая тайна, вот так.
– И что… часто с ночи не возвращаются?
– Так каждый раз кто-нибудь не вернется…
– А чего не запретят в ночь ходить?
– Ну… значит, так начальству надо… чтобы ходили…
Следователь прощается со мной.
На меня надевают наручники, уводят в камеру.
Нет, меня ни в чем не обвиняют.
Я не виноват ни в чем.
Просто так заведено, кто в ночь ходит, того по камерам держат.
Чтобы не сбежали.
А то кому же в ночь ходить…
– Ну что… кто в ночь пойдет?
Это мастер спрашивает.
Новый мастер.
Старого уже нет.
Старый в ночь ушел.
Это он просто так спрашивает – кто пойдет, ясное дело, что пойдут все.
Так заведено.
Смотрю на работников, думаю, кто сегодня не вернется.
Мастер говорит, куда мы идем.
Понимаю, что не вернемся мы все.
Пытаюсь что-то возразить, что ничего мы из ночи не принесем, пропадем же…
Мастер повторяет приказ.
Осторожно спрашиваю:
– А… зачем туда идти? Кто велел?
– Как кто… хозяин велел.
– А хозяин у нас кто?
– Ну… как кто…
– А ничего, что хозяин комбината – мой дядюшка, который позавчера умер?
– И?
– И. Вы завещание-то его посмотрите…
Мастер смотрит завещание.
Кланяется мне – новому хозяину.
Снимаю с работников кандалы, цепи, оковы, открываю камеры.
Что-то еще.
А.
Ну да.
Иду в сторону ночи, ночь прислушивается, недовольно фыркает.
Снимаю с ночи длинную цепь.
Ночь расправляет крылья, летит в темноту.
На реке Ва
Это было на реке Ва.
Стоп-стоп, какая разница, что там было. Мы про сейчас говорим, про сегодня.
А сегодня Тэмми стоит впереди войска… да какого войска, десять человек всё его войско. У Властирана войско побольше будет, да что побольше – до самого горизонта…
– А айда на реку Ва!
Это Тэмми вспоминает.
Это ему говорил…
…сейчас Тэмми уже и не помнит, кто ему это говорил. Кто-то из друзей. Много было у Тэмми друзей, сейчас не осталось уже никого в живых, Анатэрри постарался.
А, ну да. Мы не про воспоминания говорим, а про то, что сейчас. А что ж делать, если Тэмми вспоминает, даром, что некогда ему вспоминать, вон, войско стоит.
Да что войско.
Десять человек.
И смотрят на Тэмми, что-то Тэмми скажет, а что он скажет, тут только сдаваться осталось на милость победителя, что еще-то…
Тэмми вытаскивает из кармана сложенный вчетверо листок.
Разворачивает.
Читает…
…да что там читать, одна-единственная буква там – Т.
Тэмми смотрит на букву.
Читает.
Улыбается.
И Властиран смотрит на Тэмми, не понимает, чего это Тэмми улыбается.
А?
Не-ет, это не инициалы Тэмми, нет.
Это…
– А айда на Ва!
Воспоминания – лезут и лезут в голову…
Тэмми спрашивает:
– Ва – это что?
– Ты чего, отмороженный,, не знаешь? Река такая – Ва.
– А почему – Ва?
– Ну, то есть река Нева, а то Ва, чего непонятно-то?
– А-а-а…
– Чего а-а-а, пошли, давай…
– А зачем?
– Затем. Там рпа живет.
Тэмми не понимает:
– Кто живет?
– Ну, то Нерпа есть, а то рпа.
Тэмми не хочет:
– Да… в другой раз как-нибудь…
– Чего в другой раз, она желания исполняет!
– Да ну?
– Ну да!
Тэмми стоит перед войском.
Улыбается.
Смотрит на букву Т.
Воспоминания.
Лезут и лезут в голову.
Тэмми стоит на берегу реки Ва.
То Нева, а то Ва.
Тихий всплеск.
Что-то ныряет там, в глубине.
Тэмми не видит, только догадывается:
Рпа.
Тэмми спрашивает у Рпы.
Тихо-тихо спрашивает (рпа лишнего шума не любит, это же рпа)
– Рпа… а мы одолеем Властирана?
Рпа молчит.
– Рпа… да или нет?
Дурень, не знает она слова да.
Это из друзей кто-то говорит.
Кто – Тэмми уже не помнит.
Всплеск воды.
Сложенный вчетверо листок на берегу.
Властиран смотрит на Тэмми.
Не понимает.
Почему Тэмми смотрит на листок бумаги, читает – Т.
И улыбается.
Где я не был
Я хотел написать историю, как я был в Лондоне.
Но в Лондоне я не был.
Никогда.
Поэтому я напишу историю про то, как я не был в Лондоне. Как я не поднимался на Лондонском Глазу (двадцать пять фунтов всё удовольствие) и не смотрел оттуда на Биг Бен и Парламент. Как я не снял номер в гостинице напротив того же Парламента, про то, как я не смотрел на дома, увитые плющом, как я не ходил по старинному замку, перегороженному напополам, а сюда можно, а туда нельзя, а там частные владения…
А?
Что?
Вот только не надо мне сейчас, а-а-а, еще все впереди, а-а-а, что ты себя настра-а-аиваешь, еще пое-е-е-дешь…
Я не был в Лондоне.
И не буду.
Никогда.
Потому что меня самого никогда не было.
И не будет.
Что-то случилось, сейчас уже и не знаю, что случилось, может, мои родители не встретились, или встретились, но поссорились, но не помирились, или моего отца сбила машина, или…
