Виват, Романовы! Часть II

Александр. О, смотрите, здесь одно из тех завещаний, которые батюшка писал перед своим отъездом на военный фронт Швеции в 1788 году! (Мечтательно.) Помнится, в детстве, когда несколько раз в год приезжали к родителям в Гатчину, мы играли в игру под названием «найди завещание». Батюшка прятал свои завещания, и тот, кто находил последнее, получал подарок!

Куракин. Какую-нибудь сладость?

Александр. Нет. Честь быть упомянутым в обновлённом варианте завещания в первом ряду… (Задумчиво.) Как ни странно, это было довольно весело…

Куракин достаёт очередную бумагу из сундука с бумагами.

Куракин (с умилением). О, а это его детское завещание! Я помню… он тогда болел и завещал мне своих собачек, и просил предоставить его тело науке для опытов…

Александр (доставая ещё одну бумагу). Кажется, в этом сундуке одни завещания… давайте другой посмотрим.

Открывают сундук.

Куракин (доставая бумаги). Та-а-ак, что тут у нас? Ага, его детская переписка с Ломоносовым… которая не задалась. Потому он его не любил впоследствии.

Александр. Они не пришли к единому мнению?

Куракин. Нет, тот просто не отвечал на его письма, и Павлушка обиделся… счёл за оскорбление. (Достаёт ещё бумаги.) Так, ну тут всё понятно… его распорядок дня, письма деду Морозу… Кстати, а вот на них отвечали… Та-а-ак… Его неотправленные любовные письма к Вере Чогокловой… (Ухмыляется.) Он мне их читал, и не знал, что я уже признался ей в любви, и она ответила взаимностью. Эх… коварство юных лет! Так, что тут ещё… его стихи.

Александр (удивлённо). Он писал стихи?

Куракин. Стихи, прозу. У нас есть совместный незаконченный роман о кругосветном путешествии. Мы тогда ещё нигде не были, и поэтому придумывали сами, чего там есть… так, бухгалтерская книга учёта свечей в его комнате (убирает за пазуху), так, это мои ему письма из Надеждино, это тебе читать не надо, это личное… проект Конституции, заметки о лжи…

Александр. Что-что?

Куракин. Заметки о лжи – это его физиогномические наблюдения, позволяющие определить, врёт ему человек или нет… он на слугах практиковал данную методику и весьма преуспел.

Александр (выхватывая у него бумагу). Нет, я про Конституцию! Что это?

Куракин (недоумённо). Я думал, ты знаешь. Конституция – это свод…

Александр. Я знаю, что это! (Взволнованно.) Это моя мечта! Но как же это… я не знал, что отец так же разрабатывал её проект!

Куракин. Да, в восемнадцать лет. С Никитой Ивановичем Паниным и Денисом Ивановичем Фонвизиным. Очень весело было. (Насмешливо.) А вы думаете, либеральный кружок – это ваше оригинальное изобретение?

Александр. Я не знал, что отец имел такие идеи…

Куракин. В восемнадцать-то лет? Конечно. Мы преимущественно занимались критикой екатерининского режима, то есть произвола фаворитизма, и обсуждали идеи ограничения монаршеской власти посредством Конституции. Одним словом, все либеральные кружки устроены по одному принципу. Молодёжь собирается в тёмное время суток в тайном помещении, пьёт, курит и критикует действующее правительство.

Александр. И чем кончилось?

Куракин (пожимая плечами). Ничем. Государыня его отругала, велела не заниматься ерундой и женила на Наталье Алексеевне. Но у неё тоже были либеральные идеи… но потом она, к счастью, померла, и тогда государыня женила его на твоей матушке.

Александр. Ну и?

Куракин. Что и? И конец свободе и Конституции.

Александр (забирая бумагу). Ах, я должен поговорить с ним об этом! Это очень важно!

Идёт к двери.

Куракин (вдогонку). И забери мой лорнет, я у него на тумбочке у камина оставил! Ну там, где вход через тайный дымоход…

Александр. Знаю!

Сцена 17

Александр идёт по дворцу, его нагоняет запыхавшийся граф Пален.

Граф Пален. Ваше Величество! Ваше Величество!

Александр (скорчив рожу). Фу, Пален, это вы? Чего надо?

Граф Пален (опешив). Вы не в настроении?

Александр (ещё больше скривив рожу). Нет, ну что вы, я так рад вас видеть…

Граф Пален. Ваша мать, Ваше Величество! (С возмущением.) Она меня терроризирует! Сначала я старался не обращать внимания на её оскорбления и обвинения, но это…

(Берёт его за руку и ведёт за собой.) Я вам покажу!

Подходят к двери кабинета графа Палена. На двери красной краской по-русски и по-немецки написано большими буквами: «УБИЙЦА!»

Смотрят на надпись.

Александр. Хм…

Граф Пален (в истерике). Вы видите, что она творит?!?! Это возмутительно!

Александр (озадаченно поворачиваясь к нему). Понимаю, Пален… Но с чего вы взяли, что это обвинение в ваш адрес?

Граф Пален (в шоке). То есть? Это же дверь моего кабинета!

Александр (показывая на надпись). Но здесь ведь нет имени! Не написано, кто убийца.

Граф Пален. Да всем и так понятно, кто!

Александр (в ужасе). Как? Неужели? Вы убийца?!

Граф Пален смотрит на него. Его взгляд тускнеет.

Граф Пален. Вот она, благодарность за спасение отечества… Спасибо вам.

Александр (приподняв брови). Прошу прощения? Благодарность? Вы ждали благодарности? Вы оставили ещё молодую женщину вдовой, и ждали благодарности?

Граф Пален (возмущённо). Я спас ей жизнь! Государь же хотел её выслать и заточить в крепость!

Александр (махнув рукой): Ах, бросьте! Это их супружеские игры! Он всю жизнь грозится всем оторвать голову!

Граф Пален. А вы ничего не предпримете?

Александр. Простите, но я не могу идти против своей матушки. Я уже лишился отца. Я не хочу остаться круглым сиротой!

Граф Пален (помолчав немного). Хорошо. Тогда у меня для вас ещё новость. Ваш брат. Князь Константин. С самого момента вашей коронации он творит беспредел… избивает офицеров, напивается, грабит, насилует… одним словом, ведёт себя просто ужасно! И мне угрожает ежедневно расправой, кидая в окно мёртвых ворон!

Александр. И что вы хотите, чтобы я сделал? (Недовольно.) Граф Пален, вы говорите мне это всё с такой претензией, как будто бы это я кидаю вам в окна мёртвых ворон!

Граф Пален. Но это члены вашей семьи! А вы – государь! Призовите их к порядку! Найдите на них управу!

Александр (с улыбкой). Граф Пален, я не могу! Я уже сто раз вам говорил, что Константин был подконтролен только своему отцу, который, как известно, скоропостижно состарился и скончался. Я не могу управлять братом. И потом… Сейчас наступила эпоха свободы! (Радостно.) Всё можно!

Граф Пален (бледнея). Можно… ВСЁ?

Александр. Да, вам было нельзя втягивать наследника престола в заговор, но вы это сделали. Теперь же всё можно… Писать на вашей двери угрозы и обвинения, кидать мёртвых ворон в окно… Свобода, граф! Ура!!!

Хлопает Палена по плечу и, радостно подпрыгивая, убегает.

Сцена 18

Потайная комната Михайловского замка. Покои Павла. Александр стоит у двери. В одной руке у него пирог, в другой – Конституция.

Александр (стучит в дверь). Отец, это я!

Дверь открывается сама по себе.

Александр. Ого… Какой механизм!

Заходит в комнату, спотыкается о порог ковра. Пирог слетает с блюда и шмякается на пол.

Павел сидит в кресле-качалке у горящего камина. Рядом стоит бокал с вином и пепельница с сигарами.

Александр (в ужасе). Отец, простите, я не хотел…

Павел (радостно вставая ему на встречу). Ой, Саша!

Подходит, обнимает его и целует в обе щёки.

Александр. Вы не сердитесь?

Павел. На что?

Александр (поднимает с пола ошмётки пирога и кладёт их на блюдо). Я ваш пирог уронил. На пол. В грязь.

Павел (махнув рукой). Ой, ерунда какая! Подумаешь… Это всего лишь пирог!

Александр. Неужели?

Заходит в комнату, оглядывается. Смотрит на висящий на стене портрет Екатерины II.

Александр (в недоумении). Зачем вы разрисовали бабушку?

Павел подходит к портрету, дорисовывает угольком из камина к нарисованным очкам и рогам ещё и усы. Смеётся.

Павел (радостно). Здорово получилась! Похожа ведь, а?

Александр смотрит на бокал вина на столе.

Александр (с возмущением). Отец, вы что, пьяны?

Павел плюхается в кресло-качалку, кладёт ноги на стол и закуривает.

Павел (наливая себе ещё вина). Ага!

Александр. Я вас пьяным никогда в жизни не видел! (Беря стул.) Это интересно!

Павел. И какой из этого вывод?

Александр. Ну… что вы умерли и решили пуститься во все тяжкие?

Павел. Нет. То, что я пил только когда меня никто не видел. (Смотрит на портрет Екатерины.) Да, матушка! И что вы мне сделаете?

Павел достаёт откуда-то трёхлитровую бутылку вина, покрытую паутиной.

Павел. 150 лет выдержки! Это подарок масонов на мои похороны. Будешь?

Наливает ему в другой бокал.

Чокаются и пьют.

Сцена 19

Час спустя. Трёхлитровая бутылка вина стоит на полу, наполовину пустая.

Александр (заплетающимся языком). Отец… мы ранее с вами никогда так не сидели. Последние годы вы были для нас более государь, чем отец.

Павел (подняв палец кверху). Государь и отец – это одно и то же!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.