Сказки для детского и семейного чтения / Kinder- und Hausmärchen

– Не давайте мне больше корма! Не давайте свежего корма!

Кухарка доила корову и как услыхала, что кто-то говорит, а никого не видать, и голос-то – тот самый, который она слышала ночью, – перепугалась до того, что покатилась со своей скамейки и всё молоко пролила.

Бросилась она бежать к хозяину и крикнула:

– Ах, боже! Господин пастор, корова-то наша словом обмолвилась!

– Да ты с ума сошла! – ответил пастор, однако пошёл в стойло полюбопытствовать, что творится там. Но только-только он занёс ногу за порог, завопил С-Пальчик сызнова:

– Не давайте мне больше корма! Не давайте мне больше корма!

Пастор перепугался и подумал, что нечистая сила забралась в корову, и велел её зарезать.

Вот и зарезали корову, а желудок, где С-Пальчик сидел, бросили на навозную кучу. С-Пальчик с большим усилием стал выбиваться на волю, а это стоило трудов немалых, и очистил-таки себе наконец достаточно места. Но только хотел было голову наружу высунуть – новое несчастье как с неба свалилось! Прибежал голодный волк да весь желудок целиком одним глотком и проглотил.

Не потерял С-Пальчик мужества. «Быть может, – подумал он, – волк со мной душевно поговорит», – и крикнул ему из брюха:

– Милейший волк! Я знаю для тебя великолепный лакомый кусочек!

– А где его достать? – спросил волк.

– В таком-то и таком-то доме! Ты только должен влезть туда через трубу – там найдёшь ты пирогов, сала и колбасы столько, сколько съесть можешь!

И как по писаному обрисовал ему отцовский дом.

Волк не заставил два раза приглашать себя, протиснулся ночью через трубу в кладовую и наелся там всякой всячины до отвала. Вот он насытился и хотел было задать сейчас же стрекача, да только так растолстел, что уже не мог пролезть прежней дорогой.

На это С-Пальчик и рассчитывал! Поднял он в желудке волка невообразимую возню, зашумел, закричал, как только мог.

– Замолчишь ли ты?! – вскричал волк. – Ты разбудишь людей!

– А мне что! – ответил малютка. – Ты вот досыта наелся, хочу и я повеселиться! – И ну опять изо всей силы кричать.

Проснулись наконец от этого крика его отец и мать, бросились к каморке да в щёлочку и заглянули. Как увидели они, что это волк хозяйничает у них, кинулись бежать назад. Затем муж принёс топор, а жена – косу.

– Оставайся позади! – велел муж, когда они вступили в кладовую. – Как только я нанесу удар, если он сразу не повалится замертво, ты тогда резани да брюхо и распори!

Услышал С-Пальчик голос отца и закричал:

– Милый батюшка, я здесь! Я сижу в животе у волка!

И сказал обрадованный отец:

– Слава богу! Наше милое дитя снова отыскалось! – И велел жене косу бросить, чтобы С-Пальчику как-нибудь не повредить.

Размахнулся он затем и с такой силой ударил волка по голове, что тот тут же мёртвый упал. Потом разыскали они ножик да ножницы, распороли ему брюхо и вынули малютку.

– Ах, – сказал отец, – как же мы о тебе беспокоились!

– Да, батюшка, я таки постранствовал по свету! Слава богу, что я снова дышу чистым воздухом!

– Где же ты побывал?

– Ах, батюшка! Был я в мышиной норе, в желудке коровы и в брюхе волка! А теперь уж я останусь с вами!

– И мы тебя уж больше не продадим ни за какие сокровища мира! – сказали родители.

Они обнимали и целовали своего милого С-Пальчика. Дали они ему поесть-попить и заказали новое платье, потому что старое в путешествии пообносилось.

Три счастливчика

Как-то позвал отец своих трёх сыновей и подарил старшему петуха, среднему – косу, а младшему – кошку.

– Я уже стар, – сказал он, – смерть моя близка, потому я и решил позаботиться о вас прежде моего конца. Денег у меня нет, и то, что я дарю вам, кажется, конечно, малоценным, но всё будет зависеть от того, насколько разумно вы этим воспользуетесь. Отыщите только такую страну, где эти предметы ещё никому неведомы – и счастье ваше обеспечено.

После смерти отца пошёл старший бродить со своим петухом, но куда он ни приходил, всюду петуха знали отлично. В городах он видел ещё издалека петуха, сидящего на башнях и вертящегося по ветру, по деревням слышал не одно «кукареку» – и никто не думал дивиться на эту птицу, так что нельзя было представить, чтобы он мог составить этим своё счастье. Однако же в конце концов довелось ему попасть на такой остров, где люди ничего о петухе не знали, ведать не ведали, а потому и времени измерять и определять не умели. Они точно знали, когда бывает утро, когда вечер, зато ночью, если они не спали, никто не мог точно определить время.

– Полюбуйтесь, – говорил старший брат, – что за гордая тварь! На маковке – рубиновая красная корона, шпоры носит, что твой рыцарь! Он поёт трижды в течение ночи в определённое время и как только крикнет в последний раз – солнце восходит тотчас же. А ежели он закричит среди бела дня, то, стало быть, предупреждает, что погода обязательно переменится.

Очень понравилось это людям. Они целую ночь не спали и с большой радостью слушали, как петух громко и внятно возвещал время в два часа, в четыре часа и в шесть. Спросили они хозяина, не продаётся ли эта тварь и сколько бы он за неё потребовал.

– Столько золота, сколько осёл на себе увезёт! – ответил тот.

– Это очень дёшево за такую драгоценную птицу! – воскликнули они хором и охотно уплатили то, что он потребовал с них.

Когда он вернулся домой с таким богатством, оба брата подивились на него, и второй брат сказал:

– Ну так и я пойду да посмотрю, не удастся ли и мне так же выгодно сбыть с рук мою косу?…

Но на неё и смотреть-то не думали, потому что всюду встречались ему мужики, которые несли на плечах такие же славные косы, как у него. Однако в конце концов посчастливилось и ему оказаться на каком-то острове, где жители о косе знать не знали, ведать не ведали. Там, когда, бывало, созревала рожь, вывозили пушки на поля и стреляли по ней. Но это было неудобное изобретение: один стрелял поверх нивы, другой попадал вместо стебля аккурат в самый колос и сшибал его, и много колосьев пропадало даром – а сверх того стоял невыносимый грохот. А наш молодчик пошёл на поле и скосил хлеб так тихо и быстро, что островитяне рты разинули от удивления.

Они готовы были дать ему всё, чего бы он только не пожелал, и он получил за косу лошадь, на которую навьючили столько золота, сколько она могла свезти.

Ну, вот и третий брат задумал пристроить свою кошку в добрые руки. И у него дела так же, как и у братьев, шли из рук вон плохо, пока он оставался на материке, – ну то есть никакого толку нельзя было добиться: повсюду кошек всяких пород было хоть отбавляй – так много, что вновь нарождавшихся частью топили.

Наконец переправился он на один остров, и случилось, к счастью, так, что там ещё отродясь ни одной кошки не видывали, а мыши до того распоясались, что, бывало, отплясывали по столам и скамьям – будь тут сам хозяин или нет. Жители страшно жаловались на это всеобщее бедствие, сам король в своём замке не знал, как ему спастись от них: по всем углам мыши знай попискивали да грызли решительно всё, что попадало на зубок.

Вот и отправилась кошка на охоту и в скором времени совершенно очистила от мышей две залы. И стали люди молить короля купить это дивное животное для их королевства. Король охотно дал за неё то, что было запрошено, а именно – нагруженного золотом мула, и вот третий брат вернулся домой с самым большим богатством.

Кошка затеяла в королевском замке с мышами знатную потеху и загрызла их такое множество, что и счесть было положительно невозможно. Наконец упарилась-таки она от работы, и захотелось ей пить. Тогда она остановилась, задрала голову кверху и замяукала: «Мяу, мяу!»

Король вместе со своею свитой как услышали этот диковинный крик, перепугались и в ужасе бросились из замка. На дворе король стал совещаться, что теперь лучше всего делать, и в конце концов было решено послать к кошке герольда и предложить ей оставить дворец, или против неё будет употреблена сила.

Советники сказали:

– Лучше нам страдать от мышей, к этому злу мы уже привыкли, чем ставить свою жизнь на карту такому чудовищу!..

Вот и пошёл придворный паж наверх, и спросил кошку, оставит она добровольно замок или нет?

Но кошка, чья жажда ещё усилилась, ничего другого не ответила, кроме «мяу, мяу». А придворный паж понял: «Как?! Нет уж! Не уйду!» – и доложил королю о таком ответе.

– Ну, – молвили советники, – тогда она должна будет уступить силе!

Подкатили пушки и открыли огонь по замку. Как только показался огонь в зале, где кошка сидела, она благополучно выскочила через окошко на волю. Но осаждавшие не унялись до тех пор, пока весь замок не был разрушен пушками.

Шесть лебедей

Охотился однажды король в большом лесу и так рьяно гнался за какою-то дичью, что за ним никто из свиты не мог поспеть.

Лишь когда настал вечер, придержал он коня и оглянулся вокруг, и тут только заметил, что заблудился. Стал он искать верную дорогу и никак найти не мог. И вот заметил он какую-то старуху с трясущейся головою, которая шла прямо на него, – а это была ведьма.

– Милая женщина, – сказал он ей, – не можете ли вы указать мне дорогу, как выбраться из этого леса?

– О да, господин король, – ответила она, – это я могу сделать, но только с одним условием. И если вы его не исполните, то никогда не выберетесь из этого леса и должны будете погибнуть здесь от голода!

– Что же это за условие? – спросил король.

– Есть у меня дочь, – сказала старуха, – которая так хороша, что другой подобной вы на свете не сыщете. Она достойна стать вашей супругой. Если вы согласны взять её замуж и сделать королевой, я укажу вам дорогу из лесу!

Король в страхе согласился, и вот старуха повела его к своему домику, где у очага сидела её дочь. Она встретила короля так, словно бы его уже поджидала, а он увидел, что она, действительно, чудо как хороша собою – хотя ему вовсе не понравилась и он не мог взглянуть на неё без затаённого ужаса. После того как посадил он девушку к себе на коня, старуха показала ему дорогу, и король возвратился в свой замок, где и была отпразднована свадьба.

Король прежде уже был раз женат, и от первой жены у него осталось семеро детей: шесть мальчиков и одна девочка, которых любил он больше всего на свете. Так как он думал, что мачеха будет дурно обращаться с ними, а то и зло какое-нибудь причинит, он удалил их в одинокий замок, что таился в самой чаще леса. Замок тот был так защищён деревьями и так трудно было найти дорогу к нему, что сам король не мог разыскать его, если бы не подарила ему одна вещая мудрая женщина клубок ниток с диковинным свойством: когда король бросал его перед собою, клубок сам начинал разматываться и катился, указывая ему дорогу.

Однако король так часто уходил повидаться со своими милыми детьми, что королева заметила его отлучки. Стало её мучить любопытство, и захотела она узнать, что это он делает в лесу совершенно один.

Щедро одарила она его слуг деньгами, а те выдали тайну и рассказали даже про клубок, который один только мог указать путь. Не ведала королева покоя, пока не дозналась-таки, где король хранит клубок. Затем нашила она маленьких белых шёлковых рубашечек – а так как от своей матери переняла она искусство колдовства, то и заворожила эти рубашечки. И вот, когда однажды король отправился на охоту, взяла она рубашечки и пошла в лес, а клубок указывал ей дорогу.

Как только дети завидели издалека, что кто-то идёт к ним, они подумали, что это их дорогой отец, и радостные, весёлые выскочили навстречу. Тогда она набросила на каждого из них по рубашечке, и чуть только рубашки коснулись их, как дети мгновенно превратились в лебедей и взвились высоко над лесом.

Пошла королева домой совершенно довольная и думала, что избавилась от пасынков. Но девочка-то не выбежала ей навстречу со своими братьями, и королева про неё даже и не ведала!

На другой день вернулся король и навестил детей, да только никого-никого не нашёл, кроме девочки.

– Где же твои братья? – спросил король.

– Ах, милый батюшка, – ответила она, – они теперь далеко отсюда, а меня оставили здесь одну-одинёшеньку! – И поведала ему всё, что видела в своё окошечко: как её братья в лебедином обличье взвились над лесом; и показала ему перья, которые обронили они во дворе, а она подняла.

Опечалился король, однако и не подумал он, что это злое дело совершила королева. Опасался он, что и девочку у него похитят, и хотел было взять её с собою. Но девочка страшно боялась мачехи и упросила короля, чтобы тот позволил ей ещё хоть ночь остаться в лесном замке.

Бедная девочка думала: «Мне уже недолго здесь быть, так лучше пойду я разыскивать моих братьев!» И как только наступила ночь, ускользнула она из замка и пошла напрямик в лесную чащу.

Шла она целую ночь напролёт и весь следующий день безостановочно, пока уже от усталости идти дальше не могла. Тут завидела она хижину, вошла в неё и обнаружила в одной из комнат шесть маленьких кроваток. Она не отважилась лечь ни в одну из них, а забралась под одну кровать, легла прямо на жёстком полу и так решила провести ночь. Вскоре, когда солнце стало заходить, услыхала она какой-то шум и увидела, как влетели в окошко шесть лебедей. Они опустились на пол, принялись дуть один на другого и сдули с себя все перья – и, совсем как рубашки, стянули лебединую кожу. Едва глянула на них девочка, как тотчас признала своих братьев, обрадовалась и выкарабкалась из-под кровати. Братья не меньше были обрадованы, когда увидели снова свою сестрицу, да только недолго продолжалась эта радость.

– Здесь тебе оставаться немыслимо! – сказали они. – Это разбойничий притон. Когда вернутся разбойники домой да застанут тебя здесь, они убьют тебя!

– Разве вы не можете меня защитить? – спросила сестра.

– Нет, – ответили они, – потому что мы можем каждый вечер лишь на четверть часа сбрасывать лебединую кожу, и лишь в это время мы принимаем человеческий облик, а там снова обращаемся в лебедей.

Заплакала сестрица и говорит:

– Да неужели же нельзя вас освободить от чар?

– Ах, нет! – ответили они. – Условия слишком тяжелы! Ты должна целых шесть лет не говорить, не смеяться и за это время сшить нам шесть рубашек из астр. Если одно только слово сорвётся с твоих губ, все труды твои пропали!

Как только братья сказали это, четверть часа истекли, и они снова вылетели в окошко лебедями.

А девочка твёрдо решила освободить братьев, даже если это будет стоить ей жизни. Покинула она лесную хижину, отправилась в чащу леса, взобралась на дерево и провела там ночь. На следующее утро сошла она с дерева, набрала астр и принялась шить рубашечки. Говорить ей было не с кем, а смеяться у неё никакой охоты не было: она сидела себе и следила только за своей работой.

Много времени провела она так, и случилось, что король той страны охотился в лесу, и его охотники наехали на дерево, на котором сидела девушка. Окликнули они её и спрашивают:

– Кто ты такая?

Но она не дала им ответа.

– Сойди к нам вниз, – сказали они, – мы тебе зла не сделаем!

Но она только головой качала. Когда же они продолжили надоедать ей вопросами, она бросила им золотую шейную цепочку и подумала, что они этим удовлетворятся.

Но они не оставляли её, и тогда сбросила она им пояс. А когда и это не помогло – свои подвязки, и так одно за другим всё, что на ней было надето и без чего она обойтись могла, так что ничего уже на ней не оставалось, кроме рубашки. Но охотники всё же не удовольствовались этим, влезли на дерево, сняли её и привели к королю.

Король спросил:

– Кто ты? Что ты делаешь на этом дереве?

Но она ничего не ответила.

Он спрашивал на всех языках, какие знал, но она оставалась немою как рыба. А так как она была прекрасна собою, то сердце короля было тронуто, и он горячо полюбил её. Он накинул на неё свой плащ, взял к себе на лошадь и привёз в свой замок. Велел он одеть её в богатое платье, и она заблистала красотою, как ясный день, – только нельзя было никак слова от неё добиться. Он усадил её рядом с собою за стол, и её скромное лицо, уменье держать себя так понравились ему, что он сказал:

– Возьму-ка я замуж её и никого другого на свете! – и через несколько дней обвенчался с нею.

Но у короля была злая мачеха, которой не по сердцу пришлась эта свадьба, и она наговаривала много дурного на молодую королеву.

– Кто знает, откуда объявилась эта девица, – сказала она как-то раз. – Она и говорить-то не умеет! Она недостойна короля!

Через год, когда родился у королевы первый ребёнок, старуха унесла его, а спящей королеве измазала кровью губы. Пошла она к королю и пожаловалась, что-де королева – людоедка. Не хотел король этому верить и не позволил дурно поступить с королевой.

А королева сидела и неустанно шила рубашки, и ни на что иное внимания не обращала.

В другой раз, когда ещё родился у неё хорошенький мальчик, коварная мачеха повторила тот же обман, но король не мог решиться поверить её речам. Он сказал:

– Она слишком благочестива и добра, чтобы совершить что-либо подобное. Не будь она нема и имей возможность защитить себя, её невиновность выяснилась бы!

Когда же в третий раз старуха украла новорождённого ребёнка и снова обвинила в людоедстве королеву, которая и словом в свою защиту не обмолвилась, то королю ничего другого не оставалось, как предать её суду, а последний приговорил лишить её жизни через сожжение на костре.

И вот настал день, когда приговор должен был быть приведён в исполнение – настал как раз в последний день шестилетнего периода, во время которого королева не смела ни говорить, ни смеяться, так что она теперь почти освободила своих дорогих братьев от власти волшебства. Шесть рубашек были готовы, и только у одной ещё не хватало левого рукава. Когда повели её к костру, перекинула она через руку рубашки, и, когда уже стояла наверху костра и вот-вот должны были зажечь огонь, оглянулась она вокруг и видит вдруг: летят к ней по небу шесть лебедей. Поняла она, что их освобождение от чар уже недалеко, и сердце её забилось от радости.

А лебеди примчались к ней с шумом и опустились так близко, что она сама смогла накинуть на них рубашки. И как только рубашки коснулись их, спало с них лебединое оперение, и очутились перед нею братья живёхоньки-здоровёхоньки, один краше другого. Только у младшего вместо левой руки было лебединое крыло. Они обнимали и целовали друг друга.

Королева подошла к королю, который был совершенно поражён, и раскрылись уста её, и она сказала:

– Милый супруг! Теперь я смею говорить и могу открыть тебе, что я невиновна и несправедливо оклеветана! – И поведала она ему об обмане старухи, которая отняла у неё троих детей и спрятала.

Детей привели тогда к королю, к его великой радости, а злая мачеха была в наказание привязана к костру и сожжена до золы. А король и королева, и шесть братьев с ними, жили долгие годы в счастии и довольстве.

Король Дроздобород

У одного короля была дочь, всех и вся превосходящая своей красотой, но такая гордая и надменная, что не было ни одного жениха, которого бы она считала вполне достойным себя. Одного за другим ни с чем прогоняла она да ещё издевалась над ними. Вот однажды король повелел устроить пышное празднество и пригласил на него из соседних владений и из отдалённых стран и земель всех молодых людей, желающих вступить в брак.

Их рассортировали и расставили в ряд по достоинству и положению: сначала короли, потом – герцоги, князья, графы и бароны, а в конце – дворяне. И повели королевну по этим рядам, а она непременно находила что-нибудь сказать по поводу каждого. Один был для неё толст («Винная бочка!» – говорила она). Другой длинен и худ («От длинного да худого – проку никакого!»). Третий был слишком уж невысок («короток да полноват сей муж, оттого неуклюж»). Четвёртый бледен («бледная смерть»), пятый слишком румян («красный, как петушиный гребень»), шестой недостаточно строен («свежее дерево за печью сушено – да покороблено») – и так по адресу каждого находила она что-нибудь заметить, но больше всего потешалась над добродушным королём, который стоял в ряду выше других и у которого подбородок был несколько загнут вперёд.

– Эге! – воскликнула она и засмеялась. – У этого подбородок – словно клюв у дрозда!

И с того времени король получил прозвище Дроздобород.

Как старый король увидел, что его дочь только и делает, что потешается над людьми и пренебрегает всеми женихами, которые собрались к ней, разгневался он и поклялся, что она должна будет выйти замуж за первого попавшегося нищего, который подойдёт к их двери.

Через несколько дней после того вдруг под окнами, действительно, запел какой-то музыкант, в надежде выпросить хоть самое ничтожное подаяние.

Как только услыхал король его пение, то сказал:

– Впустите его, пускай войдёт сюда!

Вошёл музыкант в своём грязном, изорванном в лохмотья платье и спел перед королём и его дочерью – и когда окончил петь, то стал просить о милостивом подаянии.

Король сказал:

– Мне так понравилось твоё пение, что я хочу выдать за тебя замуж мою дочь.

Королевна страшно испугалась, но король прибавил:

– Я уже поклялся, что отдам тебя за первого нищего, и сдержу клятву!

Тут уж никакие возражения помочь не могли. Был позван пастор, и девушка должна была тотчас же обвенчаться с музыкантом.

Когда дело было слажено, король сказал:

– Неловко будет, если ты, жена нищего, станешь жить в моём замке. Ты можешь отправиться с мужем!

Бедный музыкант вывел её за руку, и пришлось ей идти с ним вместе пешком из замка. Вот пришли они в какой-то большой лес, она и спрашивает:

– Кому принадлежит лес чудный и густой?

– Принадлежит он королю Дроздобороду!

Будь замужем за ним – он был бы нынче твой!

– Ах, я несчастная, как жизнь меня гнетёт!

Зачем не мой супруг король Дроздобород?!

Потом проходили они лугами, и она снова спросила его:

– Кому принадлежит зелёный чудный луг?– Принадлежит он королю Дроздобороду!Будь замужем за ним – он был бы твой, мой друг!– Ах, я несчастная, как жизнь меня гнетёт!Зачем не мой супруг король Дроздобород?!

Потом проходили они большим городом, и она снова спрашивала:

– Чей это город чудный и большой?– Принадлежит он королю Дроздобороду!Будь замужем за ним – он был бы нынче твой!..– Ах, я несчастная, как жизнь меня гнетёт!Зачем не мой супруг король Дроздобород?!

– Мне не по нраву, – сказал музыкант, – что ты беспрестанно мечтаешь о другом муже. Я-то, что же, не больно хорош?

Наконец добрались они до крошечного домика, и она спросила:

– Ах, боже мой!Чей это дом небольшой?И тесный, и жалкийДомишко дрянной?!

Музыкант ответил:

– Это наш домик, где мы с тобою вместе и поселимся.

Ей пришлось нагнуться, когда она входила в домик через низенькую дверь.

– А где прислуга? – спросила королевна.

– Какая там прислуга! – ответил нищий. – Ты сама всё должна делать, что тебе понадобится или захочется. Вот разведи-ка сейчас огонь, поставь воду кипятиться. Свари мне чего-нибудь поесть, а то я страшно устал!..

Но королевна ровнёшенько никакого понятия не имела ни о растопке печки, ни о стряпне, и нищий сам должен был ко всему приложить руку, чтобы дело пошло мало-мальски сносно. Поели они скудной пищи и легли отдыхать. Но утром он её поднял с постели ни свет ни заря – потому что она должна была приняться за хозяйство.

Два дня жили они таким образом, ни шатко ни валко, и подъели мало-помалу все свои запасы. Тогда муж и сказал ей:

– Жена, долго так дальше идти не может! Мы с тобою зря проедаемся, а ничего не зарабатываем. Ты должна хоть корзинки плести, что ли…

Пошёл он в лес, нарезал ивняку и принёс ей. Принялась королевна плести корзины, но жёсткие прутья в кровь искололи её нежные руки.

– Ну, я вижу, это дело тебе несподручное… – сказал муж. – Лучше уж садись прясть, может, на это ты больше способна!

Она села за прялку и попробовала было прясть, но тонкая нитка врезалась в нежные пальцы, так что кровь выступила на них.

– Сама видишь, – сказал муж, – что ты ни к какой работе не приспособлена! С тобой мне чистое наказание! Нет, лучше я попытаюсь завести торговлю горшками да разной посудой, а ты будешь сидеть на базаре и продавать товар!

«Ах, – подумала она, – ежели случится, что будут на базаре люди из королевства моего отца, как же они станут насмехаться надо мною!»

Однако делать было нечего, ей пришлось согласиться на всё, чтобы им не погибнуть с голоду.

Вначале всё пошло как по маслу: люди охотно раскупали у неё товар, потому что она была хороша собой, и они платили ту цену, какую она только назначала, да многие расплачивались с нею, а горшки оставляли ей в придачу. Так и жили они на барыши, насколько хватало их, а потом муж снова закупил многое множество разной посуды, и королевна уселась с нею на углу базара, расставила её вокруг себя и стала торговать – как вдруг на неё наскочил какой-то пьяный гусар и промчался как раз по самым горшкам, так что они разлетелись на тысячи черепков.