Самопознание

Индивид, по природе своей, должен к чему-то стремиться. Стремление есть действительное движение к предмету влечения, к вещи, состоянию. Осуществленное стремление заканчивается состоянием удовлетворенности и покоя. Жизнь есть соединение с необходимыми предметами среды, потребление. Остановленная жизнь не имеет возможности осуществления идеи, желания, влечения и не имеет состояния удовлетворенности. Индивид переживает в себе свое разделение со средой, с благом. Невозможность практики, разделение индивида с благом есть единство состояний чувственного созерцания и умозрения, форма самопознания. Мышление имеет форму переживания своего отрицательного практического опыта и мечты о благополучной, совершенной жизни. Мышление вначале оперирует образами, метафорами, а позднее и понятиями.

Неудовлетворенная жизнь задает вопрос «зачем жизнь» о смысле самой себя. Необходимо понять, почему возникает этот вопрос. Для понимания необходимо сравнить состояния благополучия и неблагополучия. Благополучие есть покой и удовлетворенность. Неблагополучие – беспокойство и недовольство собой. В потреблении беспокойство желания погашается. Отсутствие потребления, неудовлетворенность есть разделение желания и осуществления. Желание есть, а осуществления нет. Желание длится и принимает форму постоянного существования. Желание не имеет в совершенной жизни существования, но это незаметный идеальный момент, не имеющий длительности. То, что не осуществлено практически, материально, то осуществляется как мечта, представление идеала. Неосуществленное желание имеет форму представления, мысли об осуществлении, воображаемого соединения с благом. Неблагоприятное течение жизни есть временной разрыв возникшего желания, побуждения и осуществления: осуществления желания нет, оно отодвигается в будущее на неопределенное время. Неудовлетворенное желание есть состояние остановленного времени жизни. Остановленная жизнь есть остановленное время. Время совершенной жизни тождественно в себе, поскольку неразрывно – в нем нет разделения и различения прошлого, настоящего и будущего времен. Осуществление желания есть отождествление прошлого и будущего времен, непрерывное, не имеющее в себе различия и осознания, течение времени. Остановленное время есть разделенное и поэтому определенное в его моментах время, «распавшаяся связь времен». Разделение жизни есть разделение сознания. Неосуществленное желание есть представление осуществления, знание идеала. Разделяются и взаимно определяют друг друга действительность несовершенной жизни и представление совершенства, идеал.

Индивид, оказавшийся волею судьбы вне общей жизни, бездеятелен. Он не находит себя в своей деятельности, не знает, для чего, для какого дела он живет. Он бы хотел жить деятельно соответственно своему возрасту, но не может вследствие своей необщительности, неумения жить. Деятельность благополучных подростков есть общение со сверстниками, полнота практической жизни. Смысл жизни индивида состоит в том, что он делает, не думая о смысле, безмысленно, соответственно своему желанию. Не безразлично индивиду, чем ему заниматься, но жизнь должна соответствовать идее, склонности души. Смысл, следовательно, в осуществлении идеи, в своем деле, которое нужно найти. Только та деятельность дает удовлетворение, которая соответствует идее. Необходимый удел неблагополучного индивида – искать свое дело, свой смысл, назначение, мыслить о жизни. Поиск смысла есть поиск наполнения своей жизни. Идея в индивиде ищет свое осуществление. Удел неблагополучного подростка – жить в себе, в уме, в представлении, переживании, мышлении. Жизнь не может быть совсем бездеятельной, поэтому она принимает форму мышления, если не может быть практической. Смысл практической жизни – соединение с благом, удовлетворение потребности. Благополучные особи вопрос о смысле жизни не задают, но они безмысленны. Вопрос «зачем жизнь» есть начало самопознания, поскольку должно быть найдено свое дело для вечности, путь полагания. Смысл жизни есть путь, форма полагания индивидом себя вне себя. Жизнь, задумывающаяся о своем смысле, есть уже другая жизнь – не практическая, но духовная, мыслящая. Смысл любой жизни – служить своим делом вечности, продолжать и утверждать жизнь. Но духовная жизнь имеет особенный смысл и особенное служение. Духовная жизнь есть самопознание, и в этом состоит ее смысл и служение вечности. В конечном итоге на вопрос «зачем жизнь» каждый индивид отвечает самой своей жизнью, тем, для чего действительно она была, какими деяниями была наполнена. Ответ дает индивид своему Божественному Отцу и тому отроку, который будет спрашивать, стоя у могилы – «Зачем человек жил?». Но не по хотению индивида жизнь его складывается, не в его власти то, как он жизнь проживет. Есть иллюзия у благополучных индивидов, что они сами определяют свою жизнь и живут так, как хотят сами. И действительно, благополучная жизнь есть тождество идеи, желания и действительной жизни. Совершенная жизнь свободна, потому что она соответствует идее. Жизнь благополучных индивидов соответствует их стремлению, они свободно плывут по реке времени. Иллюзия тогда возникает, когда они начинают мнить себя творцами своей судьбы. В действительности никто не является вершителем своей жизни, своей судьбы, но все во власти Божественного Отца.

Стремление к пониманию

Любимым для него занятием в начальные школьные годы было чтение. Чтение книг полюбил с тех пор, как научился читать в первый год школьных занятий, в семь лет. Как сокровище драгоценное нес домой книги, взятые в школьной библиотеке, радуясь предстоящему чтению. Очень приятен был даже какой-то особенный запах библиотечных книг. Вначале читал сказки и они, наверное, по-своему формировали детскую душу. Чтение сказок есть для ребенка настоящий праздник. Позднее читал научно-популярные книги и журналы. В книгах художественных искал присутствия мысли, но это не всегда бывает, не всегда книга заставляет задуматься, будит мысль. Чтение книг заменило жизнь: вместо того, чтобы общаться со сверстниками и проходить необходимую школу общения, он сидел с книгами. Чтение никто не направлял, оно было беспорядочным и, наверное, малопродуктивным. Когда детство закончилось, чтение уже не так увлекало. Возможно, что и трудней было найти интересную книгу. Книги иногда возвращал в библиотеку непрочитанными. Сидя за столом, с книгой или учебником, чаще, наверное, предавался мечтам и фантазиям, чем занимался делом. Практика никогда не интересовала. Часто просто ходил по дому, не зная, чем заняться в своем заточении – совсем как зверь ходит в клетке. Частые сожаления отроческих лет – что в мире нет сказки, что мир гадко реалистичен. Книга навсегда для него стала лучшим украшением жизни.

Запомнилось впечатление тех лет от эпилога «Войны и мира», где Толстой размышляет о движущих силах истории, о месте в историческом процессе так называемой «свободы воли» и необходимости. Социальное движение в этом размышлении Толстого предстает как необходимый материальный процесс. Был интерес в те годы, в 14—18 лет, к астрономии, биологии, обществоведению. В 16 лет заинтересовался гипотезой о происхождении солнечной системы, изложенной в школьном учебнике астрономии. Есть множество космогонических гипотез, но наиболее известной и общепризнанной является гипотеза о возникновении Солнечной системы из газопылевого облака. Помнится возникшее интуитивное неприятие такого воззрения, которое есть, по сути, наследие эпохи механицизма в науке о природе. Казалось более естественным предположение, что планеты рождаются путем периодического отделения от звезды части вещества. Возникновение планет может быть понято только как необходимое и закономерное явление в общей эволюции космоса. К объяснению космической эволюции посредством катастроф и случайностей прибегают совсем уж немыслящие авторы. Теории взрывов и возникновения космических тел из пыли производят индивиды, не обладающие рациональным мышлением. При обилии фактов не было еще мыслителя в космологии. Кажущееся пустым противопоставление физиков и метафизиков имеет под собой реальную основу. Известно, что бывают индивиды практического и созерцательного склада. Менее известно, что практики мыслят конкретно, а созерцатели – абстрактно, общими понятиями. Поэтому и в познании они проявляют себя различно: если практики есть естествоиспытатели, натуралисты, то созерцатели есть необходимо метафизики, мыслители. Если естествоиспытатели, физики производят факты, то дело мыслителя, метафизика – осознать их, понять.

Много времени у того, кто не участвует в жизни тел. Индивид, исключенный судьбой из мирской жизни, томится в своем заточении в поиске дела. К жизни в себе индивид переходит не добровольно, но вынужденно. Состояние несвободы, принуждение самой жизнью к размышлению есть начальное условие самопознания. Благополучная практическая, мирская жизнь есть главный враг духа. Они погибли в суете – можно сказать про равнодушных к познанию благополучных индивидов. Дух самопознания не рождается в благополучных индивидах, в тех, кого питают плоды дерева жизни, кто находится в ладу с миром. Если индивид не живет благополучной мирской жизнью, то он необходимо живет, размышляя о вечном и преходящем: быть вне жизни – значит быть вне течения реки времени и созерцать время со стороны. Движущийся вместе с потоком не замечает его движения. Необходимо быть вне жизни, вечной и бесконечной, чтобы она открылась тебе как предмет познания. Самопознание есть жизнь наедине с вечностью, беседа с Божественным Отцом. Думать о смысле жизни – значит размышлять о вечности и преходящести.

Вечерами было время для неспешного созерцания ночного неба. Родительский дом был на окраине города. Небо в городском центре никогда не бывает таким звездным, как на окраине. Многие городские жители никогда, наверное, не видели такого яркого от звезд неба, какое он созерцал и впитывал в себя вечерами. На краю жизни, в стороне от центра небо глубокое, бездонное. Ночное звездное небо – не молчащее, но говорящее небо. Не только «звезда с звездою говорит», по выражению поэта, но и индивиду, их созерцающему, звезды говорят о многом. Звездное небо есть явление мироздания, космоса. Бездонная глубина космоса зовет к себе и говорит о жизни, вечной и бесконечной. Это Отец Небесный зовет человека к Себе. О единстве мира говорят звезды, о том, что человек не чужд, но единороден космосу, о том, что человек есть сын его родной. Небо ночное снилось ему с движением в нем таинственным, с письменами среди звезд.

Кто объяснил, как рождается мысль? Почему пробуждается мышление? Сначала индивид впитывает в себя мир в созерцании, читает книги, получает впечатления. Возможно, излишней впечатлительностью он обладал, потому что, когда ложился спать, долго не мог уснуть, долго не могли утихнуть в душе впечатления дня, в том числе от прочитанных книг. Однажды, когда он уже засыпал, в уме прозвучала, словно сказанная вслух, фраза «пространство – фундамент». Конечно, этому определению в уме предшествовали частые созерцания звездного неба вечерами, впечатления от чтения учебника астрономии и размышления о пространстве и космических телах. «В каком смысле», – он думал, – «пространство есть фундамент? Или пространство нужно понимать только как то, в чем находятся космические тела, или, кроме того, и как то, из чего они состоят, как материал тел, как материю, субстрат?» Если пространство понимать только как внешнюю среду тел, не связанную с телом субстратно, как, например, вода для пловца, то невозможно понять ни природу пространства, ни природу тела, ни природу движения. Но, скорее, тело относится к пространству, как волна к воде, как сгущение, уплотнение в воде к самой воде. Тело есть активная форма, волна возникновения, а пространство – материя, субстрат, материал. Пространство, при таком понимании его, действительно, есть фундамент, основа, всеобщая среда тел.

При ознакомлении с содержанием наук о природе, таких как биология и астрономия, видно, что при большом объеме фактического, эмпирического материала многое в этих науках остается непонятым. С удивлением каждый, наверное, сколько-нибудь мыслящий подросток узнает, как много еще остается в науках непонятого, того, что еще ждет своего объяснения. В науке об организмах биосферы, в биологии, нет понимания сущности организма и жизни, нет понимания законов развития биосферы и, в частности, как возникли организмы, по каким законам возникают виды, как возник человек. В науке о космосе, в астрономии нет понимания законов эволюции: как возникают и эволюционируют космические тела, галактики, звезды и планеты. До настоящего времени нет приемлемого объяснения эволюции солнечной системы.

Он задумывался о познании и осознавал, еще не формулируя это ясно, несоответствие между фактическим материалом естественных наук и пониманием его: «У природы нет от человека тайн, но познание подвигается с великим трудом». Природа открыта человеку в явлении, является человеку. Знание явлений отражено в естественных, эмпирических науках как содержание этих наук. Но наивны, несостоятельны попытки объяснения естествоиспытателями этих явлений. О современном состоянии наук можно сказать, что знаний много, а цельного, единого, всеобъемлющего знания нет, поскольку нет понимания. Достижение полноты знания возможно только на пути метафизического, единого познания. Современная наука есть знание без понимания. Он начинал понимать, что в познании существующего кроме наблюдения большое значение имеет размышление. Именно в мышлении открывается мир, космос, существование. Сущность явлений чувственно не воспринимается, ее можно только понять в мышлении. Вершина познания есть понимание явлений. С этого времени, в 15 – 18 лет, в нем возникло стремление к пониманию существующего. Это стремление возникло не как стремление к частному пониманию, но как стремление к единому пониманию мироздания, стремление к всепониманию. Было понятно и тогда уже, что частное понимание невозможно, но частное явление можно понять достаточно полно лишь в пределах всеобщего понимания материи.

В современной физической науке нет единого понимания материи. Множество частных теорий в этой науке не связаны между собой и только описывают с помощью математических формализмов явления, но ничего не объясняют. Физика еще не вышла в своем развитии из стадии эмпирической науки. Он пытался определить «общие принципы», на основе которых можно было бы начать размышлять и продвигаться в понимании всего существующего. Эти принципы, как он усматривал, были следующие: «все из чего-то состоит», «все в чем-то находится». Рассматривая человека в этом отношении, он заметил тогда, что индивид находится во внешней среде и он сам, его жилище и используемые предметы состоят из материала внешней среды. В те же юношеские годы у него было понимание одежды, а несколько позднее и понимание жилища как защитных оболочек, опосредствующих взаимодействие индивида и внешней среды. В свободное время он часто ходил на лыжах. После долгой ходьбы перестаешь замечать лыжи на ногах – они есть как будто твое естественное продолжение. И так и есть: лыжи, как и удобная обувь, есть приспособление, адаптация индивида к некоторым условиям, и если приспособление совершенно, то оно становится незаметным для индивида.

Возникшее в 15 – 18 лет стремление к всепониманию есть необходимая форма сознания. Форма мышления, сознания есть форма жизни. Жизнь его была противоречие, несвобода, недовольство собой и, вместе, непонимание, недоумение. Он хотел жить в соответствии со средой, но был в разделении и не видел пути к соединению. Ему оставалось только жить в себе, наедине со своими впечатлениями и переживаниями, в умозрении. Стремление к всепониманию, желание понять мир, сущее не означает завышенных притязаний или легкомыслия, но есть естественная потребность остановленной жизни. Стремление к единству понимания есть необходимая форма самопознания. В этой форме индивид разделен в себе, его идеал жизни противостоит действительности. Стремление к единству понятия есть стремление решить это противоречие своей жизни. Но кажется странным, что индивид, находясь в состоянии противоречия, не умея жить, размышляет на темы, не имеющие отношения к практической жизни. Он размышлял, конечно, и о том, как ему непротиворечиво, тождественно соединиться с внешним миром, с окружающей его подростковой средой. Он думал о том, что ему мешает жить, думал об изменении себя. Он хотел быть таким же, как все, но не мог измениться и стать другим. Позднее он понял и невозможность изменения себя, и необходимость быть таким, какой он есть. Пребывание в самом себе, в умозрении становилось все более привычным образом жизни. Если индивиду недоступна практическая жизнь в мире, то он с необходимостью пребывает в себе. Юношеская энергия, потенция к жизни должна быть на что-то направлена. Человек по природе своей деятелен и не может быть совсем без какого-нибудь дела. Кто бездеятелен в окружающем мире, кто не живет мирской жизнью, не умея жить, тому остается быть в себе, мыслить. С необходимостью, не произвольно, но по велению Божественного Отца жизнь переходит в другое измерение.

Стремление к пониманию есть форма самопознания. Мышления нет без вопроса и стремления к пониманию. Процесс понимания есть мышление. Мысль движется путем отождествления представлений. Понимать, мыслить – значит отождествлять, давать определение. Отождествление есть закон и практической жизни, и мышления. Противоречие практической жизни решается сначала мысленно, в представлении, а потом уже происходит практическое отождествление. Если противоречие жизни всеобще, то и мышление стремится к всеобъемлемости. Стремление к единому, всеобъемлющему пониманию есть необходимая форма мышления остановленной жизни, самопознание. Жизнь в форме противоречия становится для себя предметом познания. Противоречие есть познающая себя форма жизни, тождество себя не познает.

Мышление должно от чего-то отправляться. Должен быть отправной пункт, основание для мышления. Он думал: «Если известны элементы сущего и их взаимодействия, то можно объяснить любое явление». Но нужно определить этот элемент сущего, элемент материи. Издавна таким элементом считали атом как элементарную неделимую частицу вещества. Но кроме физических явлений, многие из которых определяются и объясняются атомно-молекулярными взаимодействиями, есть явления биосферы и общественной жизни. Социальные и биосферные явления не могут быть сведены к атомно-молекулярным взаимодействиям и объяснены посредством их. Вопрос об элементе сущего, материи и вместе с тем об отправном пункте единого понимания оставался открытым, нерешенным.

Одиночество и безучастность

1973 – 75 годы были годами воинской службы. Тягостное течение времени скрашивалось только созерцанием природы да размышлениями на посту во время несения караульной службы. Казалось, в мечтах, что после возвращения домой начнется новая, другая, какая-то настоящая жизнь, которой он еще не жил, но только собирался жить. Но вернулся домой, и потекла такая же, как прежде, бесцельная и нелепая жизнь в недовольстве ею и томлении без настоящего дела. Хотелось жить полной жизнью, но ни жить, ни общаться не умел. Все еще был отроком. Размышлял о возможности изменения себя, чтобы быть таким, как все. Искал свое дело – дело для души и вечности.

Наступает время, когда птенцы улетают из родительского дома, чтобы жить самостоятельно. И ему нужно было решиться на перемену жизни. Грезилось ему однажды во время дневного легкого сна, что шла гроза, лился дождь. От большого камня, лежащего в улице, отделился обломок. Бурным потоком воды его унесло в дальний конец улицы, на зеленую поляну. На той поляне солнце ласково пригревает, птицы поют, ветерок освежает. Хорошо там было камню, легко, привольно. Возвратился все же обломок к своему родному камню, но ту поляну не может забыть. Хочется вернуться обломку туда, где ему так легко дышалось, где птицы пели и солнце согревало, но жаль бросить отца, родной камень. В августе 1978 года он сжег тетради со своими записями и уехал из города, в котором прошли детство и отрочество, уехал, полный надежд на жизнь, из стесняющей атмосферы родительского дома и родного города к свободе. В это время, службы в армии и в последующие неспокойные годы, он систематически не размышлял, но всегда думалось, конечно, о чем-то, что-то зрело, наверное, в голове. Было понимание, еще не высказанное, не сформулированное, о необходимости единой науки, единого научного языка, поскольку не объяснить в категориях атомно-молекулярной теории ни биологические, ни социальные явления. Единство понимания было необходимостью познания, и мысль в нем искала путь к этому единству. Но непроизволен был этот поиск. Он не осознавал еще своего призвания, не знал себя, не нашел себя в своем деле.

Влекла к себе мощно, ошеломляла, притягивала взор женская красота. Но женщины и красота их были для него недоступны. Смел с женщинами тот, кто устойчиво утвердился в общей, мирской жизни. Тот, кто не включен в мирскую жизнь, кого нет в мире, тот не имеет успеха у женщин. Он избегал многолюдства, не мог его психически и физически выносить и тем обречен был на одиночество. Женщин около него не было: они там сбывают свою красоту, где многолюдство, где успешно устроившиеся в жизни благополучные индивиды. Красивых женщин не бывает на окраине жизни, там, где был он.

Однообразно текла его жизнь. Словно пригвожден был он ко кресту или прикован к скале на краю земли и, не имея возможности ничего изменить в своей судьбе, взирал бессильно с высоты своего отчуждения, взирал отстраненно на окружающую мирскую жизнь. Быть в молодые годы исключенным из жизни – это страдание, горькая участь. Мир не видит такую трагедию, крест этот невидим, крест этот в духовном мире возвышается. Муки те знает только испытавший их да Вечный Отец, пославший его на крест.

Проходили годы, но в жизни его ничего не менялось. Другим доставались расцветающие каждую весну молодые женщины, а его взгляд, взгляд с креста, все более становился безжизненным. Сколько расцвело за годы его молодости женщин, но ни одной не было рядом с ним. Живым, но не живущим он был. Не имея своей части в окружающем его кипении жизни, он становился все более безучастным в отношении к ней. Посторонним наблюдателем жизни он был, не имея в ней никакого участия. Люди бросаются с увлечением в общую жизнь, погружаются в океан мирской жизни и теряют в нем себя, найдя свое место и свое счастье. Он оставался на берегу, оставался посторонним наблюдателем жизни.

Быть исключенным из жизни, не иметь своей частной доли – значит быть противопоставленным вечности и бесконечности. С необходимостью судьбы такой индивид не есть частный индивид, но, противопоставленный вечному и бесконечному миру, он становится равным ему в мышлении. Перед ним – все существующее, а не своя только часть. Противопоставленность вечности есть жизнь духа, самопознание. Познание есть жизнь наедине с Вечным и Бесконечным Отцом. Мышление несовместимо с мирской жизнью. Мирская жизнь имеет своим предметом частное, преходящее и конечное. Предмет жизни духа, мышления есть общее, вечное и бесконечное. Есть мирская жизнь бездуховной плоти и есть бесплотная духовная жизнь. Индивид, ничтожный и нелепый в мирской жизни, становится великим в жизни духовной. В прикованном и пригвожденном, сущем на краю земли индивиде рождается высокий дух.

С высоты и дали изгнания своего смотрел он на мир и человека в нем. Разделение с общей жизнью есть и отстраненность от внешнего мира. Мысль в нем искала путь к единому пониманию сущего. Мышление протекало независимо от его воли, непроизвольно. Словно он был орудием познания, словно познание есть не индивидуальный труд, но труд и дело всего мира, всего сущего. Так и есть. Обычно думают, что мысль ни от чего не зависима, но это не так. Мысль – не прихоть, не произволение индивида, но она также необходима, как необходимы поступки. Мысль индивида так же определяется условиями его жизни, как и его действия. Мышление есть духовное отношение Сына и Отца. Мышление есть функция жизни, а жизнь есть отношение индивидуального тела и внешнего ему сущего. Форма мышления есть форма индивидуальной жизни. То, что открывается людям, то им Вечный Отец сообщает – сообщает непосредственно или посредством Своего распятого Сына. Только на кресте Сын может сообщаться духовно с Отцом – живущий в мире Отца не слышит. Только к скале прикованный может обрести дух и принести в ветхий мир свет обновления, свет новой жизни. Образ Христа распятого, Прометея прикованного, человека страдающего есть лучшее приближение к пониманию человеческого познания. Человек страдающий есть человек познающий. Объективное мышление не зависит от частной воли индивида. Можно сказать, это мышление использует индивида, протекая в нем. Не так это происходит, как думают обыватели, что индивид размышляет, движимый «любовью к мудрости», но в действительности в нем начинает свою деятельность объективная мысль. В этом отношении можно сказать, что мышление необходимо и объективно. Способность объективного мышления, божественный дух древнегреческие мыслители называли логосом.