ВоинГангер Славный путь

– Вы тут главная.

– Искусство боя, которым ты сказала владеешь, – имеет значение. Приёмная комиссия учтёт это, при вынесении решения о зачислении. Конечно, проверив Слова на практике.

– Я всегда отвечаю за свои Слова! Кому мне надрать жопу, чтобы попасть в Академию?

Всё внимание Виолетты переместилось на гостью. Неизвестный ребёнок, что столь дерзко общался с Авророй, вызвал недоумение.

– Вопросы поступления – не первое, что должно волновать тебя, девочка.

– Почему?

– Во-первых, обучение – платное. Цена зависит от курса. Таких в Академии три: Базовый, Углубленный и Квалификационный. Каждый длится три года. К зачислению допускаются дети, достигшие семи лет. Возрастные категории разделяются по курсам на: семь – десять, десять – тринадцать и тринадцать – шестнадцать лет. – АрКонг повернула голову. – Моя дорогая, напомни цену за полугодие?

Виолетта растерянно посмотрела на Аврору. Будучи в состоянии оторванном от реальности, болтаясь в сумбуре мыслей, она замешкалась. Однако профессионализм, отточенный за много лет на высоком посту, помог быстро собраться и не ударить в грязь лицом перед начальством.

– Пятьсот, тысяча и три тысячи эра, Госпожа.

– Благодарю. – АрКонг повернула голову обратно. – Я правильно помню, тебе одиннадцать? Это соответствует второму году Углубленного курса и цене в тысячу эра за полугодие. При зачислении, оплату внести нужно сразу. Высокий вступительный балл не является условием бюджетного обучения. Только отличные оценки по итогу экзаменов дают основание для перевода с платной основы. Сколько у тебя с собой денег?

– Тысяча эра? – задумчиво повторила гостья и взглянула на кролика.

– Эра, эра – нихЭра! – сказал альбинос. – Не смотри на меня, я не в курсе. Такой валюты никогда не видал.

– Как я и думала, денег у тебя нет. – АрКонг удобнее развалилась в кресле. – Во-вторых. Где ты собираешься жить? Не думала же ты поселиться бесплатно здесь?

– Что значит – не думала? – возмутился кролик. – Эй, Госпожа Главная! Что хотите сказать? Пинком под зад – и на улицу?

– Заткнись, Ушастый! – процедила гостья.

– При Академии есть Общежитие. Там живут курсанты, чей дом далеко от Столицы. Иногородние и иностранцы, кто не может позволить себе снимать в Атаре жильё. Проживание, разумеется, платное. Цена зависит от корпуса и вносится каждый месяц. Тоже сразу. Распределение производится в Младший, Средний и Старший. В соответствии с курсом. Моя дорогая, напомни, какова сейчас плата за комнату в Среднем корпусе?

– Триста пятьдесят эра, Госпожа, – уже не мешкая, ответила Виолетта.

– Благодарю. Напомню, что это в месяц. И не включает в себя питания. Едой каждый курсант обеспечивает себя сам. Если судить по тому, как много ест Господин Опекун, стоить тебе это будет не мало. Если ты станешь курсантом Академии, придётся потратиться и на форму.

– Форму?..

– Так точно. Уставная форма: красный китель, белая рубаха, чёрные брюки или юбка. Это обязательные атрибуты курсанта Академии. Посещать занятия можно только в такой форме. У каждого курса свои нашивки. Шьётся всё на заказ, индивидуально под каждого. Моя дорогая, во сколько Ингрид обошлась форма в этом году?

– Три с половиной тысячи, Госпожа.

Ответ вызвал вдох изумления у гостей.

АрКонг улыбнулась и сказала:

– Ингрид, я знаю, очень разборчива в выборе материалов. Вероятно, ткани не из дешевых.

– Конечно! Я ни за что не позволю дочке нацепить ширпотреб.

– Во сколько может обойтись стандартная форма на эту девочку? – АрКонг кивнула на гостью. – В таком вопросе, моя дорогая, ты настоящий эксперт.

Виолетта окинула изучающим взглядом неизвестного ребёнка.

– В тысячу уложится, думаю. Если постараться, можно найти и дешевле, но качество будет – ноль.

– Благодарю. Тысяча эра за форму. Прибавь к тому ещё обувь, которая не входит в комплект и колеблется в районе от пятисот эра. Позволь спросить, где ты оставила свой багаж, девочка?

– Багаж?..

– Твои вещи – где они? Если то, что сейчас на тебе, это всё, что ты собиралась носить, проживая в Атаре, то огорчу. Сентябрь у нас сухой и тёплый. Но с октября, который, напомню, начинается завтра, дожди и холодные ветра доведётся наблюдать чаще солнца. Я уж молчу о зиме. За свои семьдесят лет не встречала ещё человека, кто бы отважился зимовать в Атаре в шортах и майке, да ещё босиком. Может быть, это ты?

Гостья молча смотрела в ответ. Кролик, закрыв глаза, что-то бубнил под нос.

– Итак, девочка. Ты спросила на счёт Академии. И я не против. Точнее, моё разрешение в этом вопросе, тебе не требуется. Я не вхожу в приёмную комиссию. Подавай документы, проходи вступительный экзамен и учись на здоровье. Кстати, о документах. Они при тебе?

– Какие документы? – Гостья нахмурилась.

– Какие-нибудь. Хоть что-то должно ведь быть?

Громкий хлопок застал Виолетту врасплох. Коса, окутанная чёрной аурой, повергла в шок: Инса завизжала! – вспрыгнула на диван! – вжалась в стену! – впилась в неё ногтями, обломав маникюр. Три картины рухнули вниз: в одной раскололось стекло – осколки рассыпались всюду. Кролик сшиб стопку тарелок, в панике забился в мармит, – посуда попадала на пол: часть треснула, часть разбилась. Душераздирающий визг за дверью расслышал Советник. Дверь распахнулась, Уго рванул вперёд, но поскользнулся на рвоте.

– Отставить! – рявкнула АрКонг.

Всё почти сразу стихло. Только ультразвуки летучих мышей за окном и тихий стон Советника, лежащего на полу, нарушали тишину кабинета.

– Она демон! – закричала Виолетта, задыхаясь в дыхании.

– Молчать! – скомандовала АрКонг, и Секретарь умолкла.

Гостья, стоя на стуле, сжимая косу, обвела взглядом вокруг и протянула:

– Же-е-есть…

– Зачем ты её достала? – сердито спросила АрКонг. – Посмотри, что наделала! – Аврора повернула голову. – Уго, что там с тобой?

– Госпожа… Поскользнулся. Простите.

Звонкий, заливистый смех раскатился по кабинету.

– Не-е-е, ну это вообще! Эй, Ушастый! – Она постучала лезвием о крышку закрытого мармита. – Выходи, балбес, посмотри на это.

– Замолчи! – строго сказала АрКонг.

Гостья перестала смеяться, положила косу на плечо.

– Вот мой багаж! И все документы! Хочешь сказать – мне домой вернуться? – чёрта с два! Плевать на холод! – надо будет – и так позимую. А голодной я не останусь. – Она лукаво улыбнулась. – Я охотница очень хорошая.

Распахнулась крышка мармита.

– Инса, сядь! – крикнула АрКонг.

Такой эмоциональной Виолетта не видела Аврору со времён обороны Атара. Бездействие, с каким та смотрела на девку, вкупе со сдержанным гневом, заставили Секретаря подчинится, вопреки ужасу, сотрясавшему тело. В чувство неуёмного страха просочилось какое-то смутное ощущение, сосредоточиться на котором Виолетта никак не могла. Она сверлила незнакомку испуганным взглядом, и, не видя лица, будто отчётливо его уже представляла.

– Значит, считаешь, что сможешь обойтись без помощи? – раздражённо спросила АрКонг. – Будешь жить на улице? Греться зимой у костра в своих шортах? Питаться голубями и кошками? – Гостья кивнула. – Это нелепо. Такой подход лишён всякой рациональности. Заявляешь подобное с гордо поднятым носом, однако, сама понимаешь – эта позиция слабая, и объясняется исключительно невозможностью – выдать вариант поумней. Потому что его не существует! – в твоём положении. – Аврора вздохнула и уже спокойно добавила: – Хочешь произвести на меня впечатление? Но таким способом ты себя выставляешь дурой. Даже если в своём безрассудном упрямстве зайдёшь далеко, то цели, ради которой проникла в наш Мир, достигнуть всё равно не сумеешь. Без денег и документов ты не поступишь в Академию. Пропустишь Этап, и никто из Конгов учить тебя даже не вздумает. Я-то уж точно! Не станешь Воином. И не спасёшь отца.

Второй хлопок заставил Секретаря снова вздрогнуть. Коса исчезла, чёрная аура обратилась в пепел.

– Я заработаю денег, – серьёзно сказала гостья.

– Молодец! Теперь мыслишь в правильном направлении. Только, тебе – одиннадцать. К труду ребёнка никто прибегать не станет.

– А я попробую!

– Попробуй. Но вместо того, чтобы тратить на это время, – которое, если правильно помню, у тебя ограничено, – не проще ли поверить мне на Слово, и принять тщетность подобных действий?

– И что? Мне ничего не делать? Тогда как я достану деньги?

АрКонг расплылась в довольной улыбке.

– У меня к тебе предложение. В Резиденции как раз на днях освободилась ставка. Я предлагаю тебе работу, девочка.

Уго, изучавший на паркете причину своего неуклюжего появления, сразу отвлёкся. Изумление на его лице, прежде вызванное загадочной слизью, перешло в недоумение от подобного предложения.

Виолетта застопорилась ещё на фразе: «Не спасёшь отца», – и всё, что звучало после – пропускала мимо ушей. Но возникшая пауза сумела вырвать её из хаоса рваных мыслей.

– Ставка нештатная, договор заключается со мной лично. Я сама решаю, с кем заводить рабочие отношения. Нормативные кодексы Страны Огня предусматривают один пункт, каким я могу воспользоваться в твоём случае. Оплату труда выплачиваю из своего кармана, а потому её размер устанавливаю тоже я. Работа предполагает проживание в непосредственной близости. Я живу в Резиденции – это мой дом! Бесплатное жильё и трехразовое питание предусмотрены договором. Вакансия пустует уже несколько дней, а работа по ней носит текущий характер. В моих интересах заполнить её как можно быстрее. Что значит, процедура оформления тебе идентификационных документов, необходимых при заключении такого рода договоров, будет произведена в самые короткие сроки. Я очень о том попрошу своего надёжного Секретаря и, надеюсь, мне она не откажет. У тебя будут на руках документы, крыша над головой и деньги, заработанные честным трудом, потратить которые ты можешь на что угодно. Например, на обучение в Академии. – АрКонг усмехнулась и добавила: – Если, конечно, поступишь.

Гостья села на стул, уже не закидывая на него ноги.

– Стоп, стоп! – оживился кролик. – Притормозите, мамаша. Позвольте узнать…

– Следи за языком, животное! – перебил Советник.

– Что за работа такая? – пропустив замечание мимо ушей, продолжил кролик. – Уж больно звучит хорошо. Как её опекун, я должен ознакомиться…

– Кстати о вас, Господин Опекун, – перебила АрКонг. – Полагаю, документ, подтверждающий факт установления опеки над несовершеннолетним, тоже отсутствует? Иными словами, статус ваш – голословный. А значит, рассматривать вас в качестве лица, представляющего её интересы, – правовых оснований нет. Как и нет смысла дискутировать с вами по нашему с ней рабочему вопросу. Поэтому, будьте любезны, не мешайте.

– Ловко! Смотри как стелет. Что-то здесь точно не так. Носом чую – это ловушка! Даже не думай…

– Если буду работать на вас, разрешите ходить в архивы? – перебила гостья.

– Что? – удивилась АрКонг.

– Ну, архивы. Где документы хранятся. Это так называется?

– Какого чёрта? – изумился кролик. – Какие на хрен архивы? Хочешь заключить сделку? С ней? – Он указал лапой на АрКонга. – Даже не зная…

– Зачем тебе архивы? – насторожилась АрКонг.

– Хочу изучить Атар. Хочу узнать о нём всё.

– Чтобы познакомиться со Столицей, листать архивы не нужно. Найду человека, кто тебе проведёт экскурсию.

– Я и сама могу погулять. Мне не это нужно. Атар ведь совсем не тот, что был до войны? Хочу увидеть тот, в котором родился папуля. – Гостья улыбнулась. – Ну так что, Госпожа Бабуля? Вы же тут главная. Можно будет покопаться в вашем архиве?

АрКонг настороженно смотрела в ответ. Помолчав, она осторожно сказала:

– Подумаю.

Гостья довольно улыбнулась и спросила:

– Что надо делать?

– Должность помощницы-санитарки.

– Санитарки?! – воскликнул кролик.

Гостья на него посмотрела.

– Что не так, Шим? Чё за «санитарка»?

– Не вздумай, Малявка! – Кролик окинул взглядом тучную фигуру АрКонга. – Не вздумай под это подписываться!

– Это что, какая-то говёная работа, да? Что делать-то нужно?

– Ничего особенного, девочка. Должность предполагает уход. Прежняя санитарка и вовсе была старушкой. С работой легко справлялась. Вряд ли ты не сможешь сделать того, что выполняла она. Как видишь, я уже старая. Мне трудно ходить. Для решения некоторых бытовых вопросов мне требуется посторонняя помощь. Её ты и будешь оказывать, если примешь моё предложение.

– Если та старуха такая была зашибатая, чё же дёру дала? – с работы-мечты? – не унимался кролик.

– Пофиг! – отрезала гостья. – Я буду у вас работать. Спасибо! Вы меня очень выручили! – Она улыбнулась.

– Ты… ты дура! Ты чё делаешь, дура?!

– Тихо, Ушастый. Бабка права, эм… то есть, Госпожа Бабуля. Ты же слышал – Выбора нет. Тупо отказываться от такого предложения.

– Это не предложение! Это ловушка! Не понимаешь, на что подписываешься!

Гостья захлопнула крышку мармита.

– Позволь спросить, девочка, ты прежде уже работала?

– Неа, – ответила гостья и переместила шпажку в другой уголок рта.

Кролик поднял крышку.

– В таком случаи, с моей стороны будет нечестно использовать твоё неведенье в своих интересах. Хочу, чтобы ты отчётливо понимала, на что идёшь.

– Пофиг! Мне надо попасть в Академию. Бесплатно – нельзя. Если тут такие порядки, то самый быстрый способ сделать это – принять твоё предложение. Всё просто, чё думать?

АрКонг неожиданно изменилась в лице: обострились все черты и морщины; во взгляде возник сухой холод.

– В таком случае, чтобы меня убедить, – бесстрастно заговорила она, – не сочти за труд: прямо сейчас иди в уборную, возьми ведро, тряпку и вылижи до блеска всю рвоту, что оставила мой Секретарь на полу и входной двери.

Даже пронзительное ультразвуковое цвирканье летучих мышей не могло затмить низкий фоновый звон, раздирающий уши в абсолютной тиши кабинета.

АрКонг обнажила серебряные коронки в хищной улыбке.

– Откажешься – я отклоню предложение, и работать с тобой не буду.

Гостья, не моргая, смотрела на АрКонга широко распахнутыми глазами, словно не верила, что та говорит всерьёз.

– Возможно, подобное – для тебя слишком. В таком случае, есть предложение лучше. Думаю, даже кролик его поддержит.

Кролик не слышал: он смотрел на АрКонга остекленевшими глазами.

– Я прикажу прямо сейчас сделать тебе документы; оплачу любое в Атаре жильё, какое ты только выберешь; возьму на себя все твои карманные расходы; позвоню Главе Академии и заставлю его завтра же зачислить тебя в курсанты, без всяких экзаменов. В любом вопросе, я окажу тебе любое содействие и любую помощь, на какую только способна и на какую хватит моих старых сил. Даю Слово! – АрКонг вздохнула и добавила: – Ради Гангера!.. – Гостья вздрогнула. – Привилегии дочки Героя или полная жесть. – Аврора расплылась в торжествующей улыбке. – Теперь у тебя есть Выбор, девочка!..

Кнопка

Шакко Кара сидела на корточках у стены рядом с лифтом. Руки крепко сжимали волосы. Локти больно упирались в колени, а запястья давили на лоб. За время, что она провела в такой позе, ноги давно затекли. Неприятное покалывание онемевших конечностей лишало тело ощущения своего положения в пространстве. Если бы не стена, о которую доктор упиралась спиной, равновесие едва продержалось бы долго. Однако сигналы, что подавало тело, затуманенный мозг игнорировал. Каре было не до того! Близорукий взгляд сквозь запотевающие линзы очков апатично пересчитывал годовые кольца деревянного пола.

Который раз, сбиваясь в этом деле со счёта, стискивая зубы, доктор всё начинала вновь. Фоновый механический гул щита управления из машинного помещения лифта, закладывая уши низким тоном дребезжания, безнадёжно испытывал на прочность степень её отрешённости. Именно он питал током кнопку, что зияя в стене красным глазом, сверлила её затолок.

«Нажать её и бежать! Прямо сейчас! Не раздумывая! – Кара сбилась со счёта. – Как Аврора умудрилась обжечь себе ногу? Что за бред? Это он на ходу придумал? Гангер там! Каждой жилой чую!»

Доктор посмотрела поверх очков в длинный коридор, освещённый красными бра. Где-то на том конце был кабинет АрКонга.

«Это идея Авроры. Назначить меня к себе доктором; поставить в подчинение к стерве; дать ставку врача к покалеченным детям. Смотри, тварь! Смотри и жри! – всё это её идея. А теперь вот Гангер… – Доктор вернула взгляд на кольца. – Ты врач, потому что – он попросил! Ты с Беласко, потому что – на то его Воля! Ты живёшь, потому что – он погребён! А ты, тварь, его бросила на смерть, ни секунды даже не думая!.. – Кара сжала волосы, порывая почти их в корнях. – И он хочет увидеть тебя. Потому что всё так же любит. Он не злится – простил тебя. Ни секунды даже не думая…»

Линзы дешёвых очков запотели сильнее. Кольца расплывались в мутном тумане и отвлечь от желчных мыслей уже не могли.

«Оставила в коридоре нарочно. Жди, сука! И думай, тварь! Он зде-е-есь. И он ждё-ё-ёт. Заходи-ка! Посмотришь в глаза его, аль?..»

Электрический гул в ушах перерос в монотонный звон.

«Прочь! Уходи! Вот же кнопка! Нажми и беги, Кара, прочь! АрКонг потому ведь и тянет. Ты сможешь себя превозмочь!»

Взгляд ловил теперь мушек, что принимая различные формы, – пятнами, нитями, звёздочками – плавали в поле зрения расширенных мутных зрачков.

«Чего ты сидишь, Кара? То-о-очно! Подумала сразу о том? Про домик у озера, где ты живёшь с любимым вдвоём?.. Поду-у-ума, Кара, поду-у-умала. Ходок – всемогущий Герой. Ты у него попроси-ка! Увидишь сразу – АрКонг, и доли секунды не мешкая, возьмёт тут же под козырёк. Даже подумала сплавить в опеку ему своего… бракованного воронёнка. Где он, под крылом Героя, жить будет, любовью огретый. А ты – с Беласко вдвоём!»

Запотевшие линзы скрывали плотным туманом покрасневшие глаза.

«Нет! На то Духу точно не хватит. Пусть ты и последняя тварь. Но вдруг это сам он предложит? Великий Ходок! – болтливый мелкий пацан».

Лицо внезапно осунулось, зрачки сузились, взгляд помрачнел.

«Тот ли?.. Тот самый ли там Гангер? Тот самый назойливый прыщик? Мечтательный твой дружок? Тот, что подглядывал в душе? И корки таскал по утрам? Что называл тебя Ли́са? На крыше, что перед сном, рассказывал всякие бредни про Мир. И как классно жить будем в нём… А если там лишь оболочка? Что если его Душа давно обратилась в пепел? Что сделала с ним Война?..»

Пересохшие губы начали вдруг синеть. Глаза забегали по сторонам.

«Что если лишь плоть? Как Душенька! Что тысячу лет назад в себя запечатала демона. Спасла Мир людской, но во прах скормила Войне свою Душу, и вечно теперь в лоскутах, с гнилыми зубами, бесчувственно, себя утоляет в грехах. Как Смерть, что не знает покоя – оторвана от всего, и существуя телесно, не помнит в себе ничего. Аврора открыла мне тайну. Давно ещё, когда я любима была ей как дочка. Когда учила меня!..»

Бледное лицо посинело, местами покрылось пятнами землисто-серого цвета, задрожал подбородок и рот. У доктора застучали зубы.

– Гангер! – Она выдрала клок волос, быстро встала, но ноги обессилено опрокинули на пол. – Гангер! – Тело не слушало – словно как отмерло. И так она, жалко валяясь, истошно шептала одно: – Гангер! – Соплями отёк сразу нос. Оба зелёных глаза уже не держали слёз. – Гангер! – Срывая о пол в кровь ногти, она одержимо ползла. Кряхтя, сопя, но выкрикнуть не могла: «Гангер! Гангер! Воин Гангер!»

Длинный коридор, в конце которого где-то там был кабинет АрКонга, ответил шагами чьих-то ступающих ног.

– Дай-ка угадаю – не то себе представляла? Зашибись, Славный Путь! – просто эпик! Дочку Гангера, как Вонючку дрочат. Я хренею! Так и вижу лицо мамули. Почему промолчала? Вышла молча? Почему не послала её?!

Звук приближающихся шагов с того конца коридора слышался даже слишком отчётливо.

– А ведь я говори-и-ил. Как чуял! Но ты сунулась – на теперь фарш! Да тебя уже покрошили бы, не скажи я – ты дочь Ходока. Там у всех с башками проблемы. Вспомни, что обо мне мели. Но старуха всех переплюнула. Слышала, что она брякнула? Жрать голубей, мол, да кошек. Ко-о-ошек жрать! Твою мать, – слышишь? – кошек! За тысячу лет первый раз такое услышал. Ни собак, ни мышей и даже ни крыс! А ловить и зажаривать кошек. Не-е-е! Это конченный просто трындец. Она сумасшедшая. А ты тёрла ещё с ней дела. Это точно она! Сожрать меня хочет. Клянусь! Это я ещё в зале почуял.

Стены длинного коридора краснели не столько от цвета плафонов, сколько от жаргонной брани, доселе здесь просто неслыханной.

– У старухи ни стыда, ни совести. Дочь Героя, спасшего Мир, заставлять шестерить, как чушку. Вот так супер! Просто чума! Санитарка, – а чё такого? – подотри мне мой жирный зад. Теперь ясно, почему её секретарша, как зашла – первым делом сблювнула. Хорошо, что тебе, ЛОХудра, не хватило ума согласиться убирать там эту парашу. Лучше кошек жрать, чем такое.

Лифтовой холл, в который вышла шагающая, в лево от лифта и вправо имел ещё два коридора. Однако ни к лифту, ни влево, ни вправо пройти ей не довелось. В центре стояло тело.

Неподвижное туловище застыло в странной согбенной позе: с развернутыми внутрь коленями, но широко расставленными ступнями; скрюченными, словно в параличе, руками, разведёнными в стороны. Голова вжималась в напряжённо поднятые плечи. Рыжая сосулька взмыленных лохматых волос прилипла к соплям, размазанным по опухшей от слёз бледно-синей щеке. Через перекошенные очки расфокусированные глаза, чьи белки покрывала сетчатка лопнувших сосудов, встречали вошедших горящим, но мёртвым взглядом.

Громкий взвизг и многоярусный мат забились эхом в холле и трёх коридорах:

– Зомби! Зомби! Малявка! Зомби! – Кролик в панике пытался вырваться из крепко сжимающих рук.

Крик оживил тело: оно вздрогнуло! – потеряло равновесие! – его повело назад. Резким ударом зомби впечаталось в стену, нажав на кнопку спиной. Звонкий одиночный сигнал оповестил – кабина откроется. Шаркая, двери разъехались в стороны.

– Фартануло! Бегом! Бегом в лифт! – Кролик дёрнулся, но руки крепко держали тельце. – Очнись, дура! Валим! Эта тварь на нас сейчас бросится!

Детская фигура застыла на месте. Она задумчиво смотрела в раскрытый лифт, где две бра, на задней стенке кабины, как два красных ока, наблюдали, ждали и звали к себе зайти.

Кролик дрыгался и кричал, но ребёнок его не слушал. Неподвижно, безмолвно стоял и серьёзно о чём-то думал. Свет из кабины красным блеском отражался в небесно-голубых глазах.

Доктор, прилипнув к стене, словно окоченела. Ни одному из врождённых чувств Кара не доверяла, и с недоумением таращилась на лицо, знакомое до глубины Души!..

Ребёнок перевёл на неё взгляд.

– Здрасте! Не подскажите, где туалет? – дружелюбно спросила девочка и ослепила выпученные зелёные глаза солнечной, доброй улыбкой.

Громкий вдох! Хрип, стон, рык – что-то нечленораздельное прозвучало тут же в ответ. Тело повело в сторону, где кончалась стена и начинался лифт. В открытом проёме, потеряв за собой опору, зомби, кряхтя и хрипя, рухнуло прямо в него. Эхо удара раскатилось в коридорах и холле.

Двери лифта, шаркая неприятно роликами, начали съезжаться, но торчащие из кабины ноги безжизненно распластанного тела не позволили им закрыться.

Точки

АрКонг сидела за рабочим столом и разглядывала испачканную мёдом шпажку. Пальцы держали её через салфетку. Толстое довольное лицо искривлённо отражалось на крышке мармита, переставленного на сервировочную тележку, засыпанную битой посудой.

– Генетическая экспертиза? – Инса обернулась назад, и картина в руках, которую она вешала на стену, немного съехала набок.

– Конечно. Расставим точки над i.

– Вы правы, надо проверить. Лицо могла и подделать. Она превратилась в вымпел, – кто знает, на что способна ещё? – Секретарь повернулась обратно, поправила картину. – Поверить не могу. До сих пор от всего просто в шоке.

– Взгляд подделать нельзя. – АрКонг улыбнулась, глядя на шпажку.

– Вы правы. Я поняла бы сразу, но девка сидела спиной. Ещё раз, простите за панику. И за… – Инса посмотрела на дверь. – Мне очень стыдно.

– Кролик ест, как свинья. Саму едва не стошнило. Моя дорогая, ты меня выручила, подарив возможность проверить – отвечает ли она за Слова. – АрКонг вздохнула. – Конги знают про экспертизу. Уго им сообщил. Кара её проведёт. Чьё родство придётся установить – знать она не должна. Получит образцы, выполнит работу, и всё. Она не станет расспрашивать – это очень удобно.

– Поверьте, сейчас ей особенно наплевать. – Инса усмехнулась. – Вряд ли она решит, что девчонка – дочка Гангера. Внешнее сходство, разумеется, безусловно, но сам факт подобного – слишком невероятен. Однако экспертиза совпадает с Советом. Это может насторожить. Как и внезапное появление в Резиденции ребёнка.

– Девочка – просто сиротка из Приюта, которую я великодушно решила принять, руководствуясь самым гуманным чувством, а также необходимостью заполнить опустевшее место внезапно покинувшей меня санитарки. Опекать, перевоспитывать и обучать под своим крылом, словно внучку. Выбор именно этой девочки вызван как раз сильным сходством с Гангером. Она растопила старое сердце, и я не смогла устоять. Такая у нас легенда.