Предисловие к Мирозданию

Теперь под ним всё чешется.Нет,не достать рукой, но боль пропала.

Пабло:

Вот видишь, не обидно.Лишь отдала полёт, как появилась речь.Зовут то как? Как обращаются к тебе в молчанье?

Адель:

Дай поразмыслить. Есть что на плечимне набросить? Чуток знобит.Мне говорили – грациозна, и полёт мой лёгок.(Ах да, полёт теперь у вас – походкабез изменения орбит).Тут весит всё. Так, строгоговоря, лишь бег есть быстрое движенье.Но не сегодня. Пока ещё постель.Пока привыкнуть надо. Ноет шея.А звать? Зови меня Адель.Да, вроде бы находка.Мой здешний слух не режет это имя.С него земную жизнь свою начну.

Пабло:

Но как же ты общаешься с другими?

Адель:

Мы ангелы, нам фразы ни к чему.Какая мерзость: мысль оформить в звуки.Прямую связь отдать в обмен на слово?Как точность можно поменять на мукиобъяснений? Не лучше ль промолчать,чем быть непонятым в процессе разговора?

Пабло:

Боль кончилась? Иль мне позвать врача?Ах да, врачи не ходят по домам в моём столетье.

Адель:

Не надо доктора. Взгляни на левое крыло,перо упало. Третьеуже с момента переноса в дом.

Пабло:

Гляжу. У основания всё снесло,здесь под крылом,как рваный шрам. Болит?

Адель:

Скорее жжёт, но так вполне терпимо.Залей водой. Потом пусть сохнет. Всё – пустяк.Здесь эти крылья так ранимы.Они перо и кожа плюс костяк.Там где была я – крылья мнимы.Подумаю, и вот оно, крыло —перемещенье просто: мысль о цели,и цель достигнута. Прикрой стекло —свет фонаря так ярок на постели.

Пабло:

Задернуть штору. Она же так ослабла!Пускай поспит. Как сложен мир. Кому бы рассказать,так не поверят.

Адель:

Как зватьтебя, спаситель?

Пабло:

Пабло

Адель:

Проверь, что ты закрыл все двери.Я буду спать.

V.

Бард:

Плита полупрозрачного металла перегораживает келью.На ней набросанные горкой свитки.Пред ними Загадор, в растерянности, рядом с Исабелью.Он хмурится, она с улыбкойразглядывает жёлтую от старости трубупергамента, и верх, и низраскручивая сразу.Трубу, теперь растянутую в плоский лист,она придерживает но́гтем над собой в пространстве.Расправленная секция ползёт, не быстро(ведь древний свиток тот не стойкий)краями крутится, как в танце,а серединою висит на месте, и там бегутнеторопливо друг за другом строки,так что пергамент, их несущий, не заметен глазу.Тут Загадор себя вдруг хлопает по лбу.

Загадор:

Невозможно!В этих старых рулонах что-либо найти невозможно!Ну когда они всё оцифруют, уже ли так сложно?

Исабель:

Не шуми! Посмотри, я нашла кое-что.Дата сму́тна, но событье похоже на наше.Подожди, вот я свиток разглажуи тебе покажу.

Бард:

Исабель раздвигает руки,останавливая движение свитка.Отступает на шаг, чтобы лучше на буквыложился свет.В воздухе проступает, медленно яснея,фрагментизображения и текст, почти что слитноподписанный к рисунку. Картинкавспыхивает, но потом тускнеет,в остатке виден контур, как отпечатка след.

Исабель:

Вот плато. На нём странное здание.Но это не важно.А важно на фронтоне название.В переводе оно означает «жильё осуждённых».И сказано дальше:«тут души проявлены теломв одном измеренье.Это жизнь их последняя, без воскресенья.Конец наказания тёмных.»

Загадор:

Судебное делопро это должно быть в архивах. Отлученье от света —я слыхал от таком, от кого – не упомню.Посмотри на картинку – это что за планета?

Исабель:

Да ты прав, не Земля. Это где-тоещё во вселенной бездонной. Но вернёмся к идее,что давно существуетвозможность перехода души напрямую,целиком, без созданья себе двойника на планете.И старейшие этимсекретом владеют.

Загадор:

Я ревнуюк их власти и знаньям. Но постой. Среди свитков вот этихя видел фрагмент о потере бессмертья.Дай найду.Где ж он был? Белый свиток, где то ближе к концу, вроде тут

Бард:

Загадор поднимает трубуиз немного побеленной ткани,на которой наклеен пергаменти, порывшись, находит фрагмент, оглашая его на лету:

Загадор:

«Наблюдатели врут,нет бессмертия, если связь между душамивдруг разрушена.На сфиротах вторую уже не найдут».

Исабель:

О какой же там связи толкуют?Да ещё наблюдатель им нужен?Что он видит, какую-такуюдушевную связь? Но постой,ты на днях говорил с молодыми о чём?Да неважно. Но там был учёныйодин, по всему, непростой.И тем утромты запомнил его – слишком много вопросов, где ответы —на грани секретов.Слишком много там было в толпе, кто на этосмотрел с любопытством.Ты сказал, он обмолвился – что-то про суперкомпьютерна квантумном принципе.

Загадор:

Да, я помню. Эту душу найти, расспросить – не проблема.Но ты погоди, Исабель, этот свиток —откуда он взялся?Быть может, неправда? Глянь, тут вот написано криво?Подделка?

Исабель:

Подделка, Загадор, не бывает нетленной.Обвиненье во лжи?Кто бы в нём сомневался?Да, пожалуй, такое не встретишь в доступных архивах.Не спеши,давай в переходе с тобой разберемся сначала.Ангел, душа – здесь у нас они очень похожи,но там, на планете,у ангела нет ведьбессмертной души,правда, тело не старится тоже.

Загадор:

А ты замечала,если тело разрушилось, у мерло или убито, то это – конец?Сколько ангелов так растворилось в эфире навечно?

Исабель:

Перестань ворошить всё сначала,Загадор, эти раны свежии никак не проходят,их залечивать – не чем!Без души —на земле не жилец,хоть ты кто – всё равно ты погибнешь в природе.

Загадор:

Отложиэти речи.Помолчи. Я ведь помню их всех, как сегодня, живых.Да, Адель надо срочно спасти,ищем дальше, чтобы новую вечностьпо ней не грустить.Мы почти подошли к пониманью.

Бард:

Только в воздухе вдруг появилось мерцанье,дальше маленький вихрь или шквал,покрутился и сгинул.Гаардвализ него сделал шаг,распрямляя согнутую спину.

Гаардвал:

Какая компания!Исабель, Загадор, вы в архивах!Ужель узнаваньеистории мираявляется пищей?

Загадор:

Гаардвал! О, старейший и высший,скажи,если ангел, как есть, воплотитсядля жизни на некой планете и там вдруг умрёт,он обратно сюда возвратится?

Гаардвал:

Без шансов. Он не сможет решить,в каком направленье прибежище наших сфирот.Человек к нам приходит, идя за души половинкой.А у ангела нету зеркальной души.Потому-то он, кстати, никогда и не врётв разговоре, но это – побочное свойство.Ему нужен маяк, чтоб искринкойсвоей указал ему вектор возврата.Только странен вопрос твой.Что тебе непонятно?Ужель за ответом вы явились сюда?У тебя беспокойствов глазах, говори, не тяни через вечность.

Загадор:

Да такая вот ерунда.Адель вдруг исчезла, беседуя с нами.А после нашлась на Земле, целиком в человечьемобличье.Там шумела вода, крики слышались птичьи.А потом её след затерялся в тумане.Может быть, чтоб она перешла без рожденья, как есть,обретя себе тело земное?

Гаардвал:

Дайте стул. Надо сесть.Что не мноюоткрыты пути меж мирами, вам понятно.Да, спасибо за кресло, мой друг.Вот ведь новость! И как неприятно!Формально, её отыскать, для умеющих рук,не проблема.На крайний —послать купидона. Он найдет.Но реально,её уже нет. Раз уйдя со сфирот,она больше не сможет вернуться.Это физика тонкого тела.Как случился её переход?

Исабель:

Нам не ведомо. Она со мной пела,потом говорили о чём-то,смеялись, как вдруг её контуры чёткотак осветилисьи вспыхнули, впрямь посреди разговора,а дальше прозрачными стали,и она раствориласьпочти что мгновенно.Лишь пустое пространство осталось для взора.Мы сперва растерялись,позвали,но ответом лишь ветер.

Гаардвал:

Все ж, о чём разговор был, вспомнить сумейте?

Исабель:

Мы вели диалог об искусстве, как инструментепознания мира.Говорили об истине, непременнозамешанной в красках, незаметноживущей в рисунках,как в пробиркахнаучного эксперимента. Как, по сути,из глаз на портретеудачном душа никогда не уходит.

Загадор:

Но Адель говорила, что живопись больше не в моде.Что теперь на Земле все работают с цветом и формойв абстрактной манере.

Гаардвал:

Да известное дело.Как будто их души не кормят,как прежде, своею энергией сферы.Они смотрят, не видя, коверкаялинии тела,рисуют, ваяютнапрямую открытые чувства,не скрываяподспудно в свечении коживолну вдохновенья искусства.Только редко выходит похоже.Что художники? – говорить почти не о ком.Но когда получается образ, то может случиться,что в это же время им ангел поможетсловами, раздвинув мгновенья.И тогда этот ангел вдруг сам воплотитсяна портрете своём иль из пены морской —человеком.Вот и весь переход. Загадор,но послушай внимательно – есть ещё один способ.Его описанье разбросанопо кусочкам по свиткам с легендами разными.Невозможное в этих сказаньях – всего лишь помехаустройства.Она – словно красная краска на бледном рисункесюжета, что сам по себе так обычен, до скуки.Переход – он почти не описан, но, по сути,его результат – это главный герой всей истории будет.Так бывает частенько, решенье подсунутопрям под глаза,но при этом не видимо людям.Да, на каждом фрагменте есть указатель,что похож на ошибку. Кто истину знает, тот неточностьувидит.

Исабель:

А сколько их вместе всех этих фрагментов, кусочковсоставляющей нити?

Гаардвал:

Кто ж считал все легенды и мифы?Но во многих есть что-то,что путь размышленью укажет.Я не смею вам просто сказать – это тайна,старейшие мне не простят разглашенья.Опишу, чтобы им невдомёк.Информация, с краю,прилегает вплотную к Всемирному Уравненью.Игнорируйте грифы в архивах,смотрите во всё, что вам по́д руку ляжет,один лишь сюжет будет там поперёк.Там такой переход – это чудо, прошедшее, скажемтак, без помехи,но, увы, оно стало основою Веры,и поэтому сверхуопятьмы не можем его повторять.Хоть и вехина путь перехода ведут, эта дверца теперь без ключей.

Исабель:

Гаардвал! У тебя из плечейвырастает огонь.

Гаардвал:

Все же я проболтался!Исабель, тот ключ, что от Веры, не тронь!Остальные годятся!

Бард:

Ужастик, словно комикса картинки —у Гаардвала со спины и из груди,в обоих направленьяхсразу, изнутринаружу вдруг вырастают половинкиодной стрелы. Та, что имеет опереньедымится в пламени, а на другой краснеютугольки под наконечником.Когда ж концы оружия перестают расти,он мертвым падает сперва на плечи,потом плашмя на спину. И руки, сжатые в горсти,вдруг раскрываются, и каменеет тело.Вот Исабель бежит к нему, спасти,но прикасаетсяедва,как тотчас пылью белойон рассыпается.Сквозь пепел пробивается трава.

Исабель:

Я коснулась руки, и его больше нет! Кто убил?Первый раз наблюдаю, как ангелы вдруг умирают.

Загадор:

Кто убил —разве важно?Важнее за что? Неужели за то, что он нам говорил?Исабель, мне становится страшно.

Бард:

Загадор отступает к стене и разводит руками.По его повеленью каждый пергаментстановится толщеи потом распадается на копию и первоисточник.Оставляя последнийна месте,он сжимает все копии в теснуюстопкуи пытается с ними из кельибежать,но даже на шагон не может продвинуться, только лишь бокомс трудом развернуться. Ему трудно дышать.

Загадор:

Почему не могу я вернуться обратно на нашу сфироту?Я ж забрал отражение свитков, и только.Давай, Исабель, помогай.Почему-то нам нету отсюда пути!

Исабель:

А я поворотутакому не удивляюсь. Если ангел убит, значит, так понимай,то, что знал он,не должно никуда перейти.Гаардвал помешал.Кто ему запретилговорить? Мы тому же мешаем,но достаточно нас запереть.Мы секретов не знаем, ничего не решаем.Наша смерть —ни к чему.

Загадор:

По уму,лишь пока ни к чему. Что ещё тут случится —нам не ведома эта интрига. И куда всё ведёт, не понять.Но куда бы всему ни катиться —переход в планетарную жизньищем дальше.И, видать,надо б быстро.Это чувство, что надо спешить,объяснить не могу.Ко всем средствам запрета на знание,это – убийствострелой. В мире нашемстрела или меч – это тоже живое создание,принявшее форму предмета.Но вопрос – по чьему повеленью? – пока без ответа.

Исабель:

Никуда не сбежать.Но хотя б заперты мы с возможным решеньем проблемы.Так, спасая себя, мы изучим тюремные стены.Что ещё остается?

Загадор:

Нам придётсяпройти через многое множество свитков.Чтоб найти в них неточность, которая ключ,нам придется сшивать их невидимой логики ниткой,а потом обсуждать. Случайтем тяжелее,что скудны наши знанья в сравненьис объёмом архивов – это капля в потоке.

Исабель:

Да, согласна, это крохи —такие, что мы понимаем едва, – вот и всё, что дано.Так с чего начинаем? Есть ли днов этих нишах, а стенки у полок?Бесконечности сена не ва́жны размеры иголок.

Загадор:

Я искал бы неточность, как расхожденьемежду тем, что написано, и что достоверно известно.Пусть, хотя бы в легенде, но повсеместново всех её версиях, в непроверенных,в первых,совпадает сюжет, но в какой-то окажется разнымв одном выраженье.Это ключ будет мой.Ни к чему не привязанный,очевидный, простой,как ошибка писца.Начинаем с древнейших легенд и идём до конца.

Исабель:

Загадор, я увидеть неточности нитьсмогу только в том, что я знаю.А все прочие тексты, увы, лишь погибель —столько мне не сравнить.Ты штудируй легенды и сказки, я ж пока пролистаюписанья религий.

Бард:

Они затихают, словно в трансе —

каждый в своём углу,

окруженные висящими

фрагментами свитков.

Видимая часть кельи сворачивается в круг,

а тьма заволакивает избытки

остального пространства.

Часть вторая

I.

Бард:

Утро в поздней фазе.Туман клубится в ожидании светила.Дверь в домик. На стоптанных ступенях морось,на нижней – явные следы от грязи.Чуть вдалеке – проезжий путьзабит авто. Забывшие про скорость,они ползут неторопливо.От сырости дверь в студию перекосило.Собака гавкает за дверью, подбегая,как только Гаятыкает в отверстие замкаключом,им шевелит и про себя бормочет,движенья комкая,сон краткой ночи,разгоняя.

Гая:

Какой тут всё же грёбаный замок!То вдруг прокрутится, а то застрянет в повороте.Сказать хозяину, чтоб заменил. Когда бы смог.

Пабло:

Полно́те,сеньорита! Помочь позволь, а то шумишь.

Гая:

А, Пабло, ты с той стороны, напротивдвери, и ты не спишь!В свой выходной? Ну, открывай мне, чёрт!(Похоже, ключ подох.)Или ты пил всю ночь?Опять за старое, что, голову снесло?

Пабло:

Ну что ты, Гая!Тут такое произошло!Как рассказать, с чего начать – не знаю.А ты-то, чтоко мне в такую рань дверной замок ломаешь?Концерт здесь твой назначен лишь на вечер?

Гая:

Да заскочила, я тут недалечесегодня помогаю в одном доме. Но на тебе лица почти чтонет!

Пабло:

Я тут давечадевушку одну нашёл. Она вот спит ещё. Давай пока потише.Она – мой ангел.

Гая:

А, женщина и Пабло!Ну привет!Вновь крышасъехала твоя.О, мой романтик! Ей дам два дня,ну, может быть, неделю, как разбежитесь.Нашёл? Признайся – спас от беды?Ну, просто рыцарь-витязькакой. Пойди, умойся. Кстати, дай стакан воды.А лучше нет, поставь кофейник,всего девятый час, расскажешь всё за кофе.

Пабло:

Да ангел. Ну, быть может, фея —всё мне внове,я ничего не понимаю – крылья, кожа.Про твой концерт – всё есть. Вот стулья, Васька приволок,складные. И микрофон с динамиком от караоке.И светомузыка на потолок.Да на фуршет – пирожных.Он от тебя, похоже, без ума.

Гая:

Хоть программист, но страсти нам не чужды.Я и сама не против. Он хороший,опять-таки и при деньгах, что нужно.Я вижу, всё с концертом на мази.Ну, расскажи же мне про ангела и фею,а то бестактно ляпну что-нибудь про нас – она уйдет. Прости,ты это хочешь, Пабло?

Пабло:

Не вздумай! Она вблизи ещё милее,чем всё моё о ней воспоминанье.Я наглядеться не могу!Смотрю, всё мало!Она прекрасна, как бываетрассвет над дальним горизонтом, над холмами.Я у неё за вдохновениев долгу.

Гая:

А дальше?

Пабло:

А дальше – я в её присутствии растерян.То речь бегу,слова мешая,как в азарте, то строкутеряю. Мы обсуждаемлишь необходимость. Как выжить ей,как говорить на языке людей.Какие, как ей принимать решенья.

Гая:

Она что, иностранка?Беженка страданья и лишенья?

Пабло:

Считай, что так. Из стран, которых нет на карте.Она с небес. Она – прощеньемоему карандашу и ки́стям за весь тот хлам,который я писал все годы.За бесталанность, ремесло, гордыню без причин.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.