Рерих. Подлинная история русского Индианы Джонса

Спиритические сеансы стали прологом к дальнейшему рериховскому стремлению к познанию тайн мира, которые, как он подозревал, кроются в технике чревовещания. Приближение к познанию этих тайн Николай Константинович, как и многие его современники, связал с учением теософии – той особой религией, которую создала совсем недавно Елена Блаватская. Уже до революции художник проецирует на холст свои теософские склонности.

«“Мехески – лунный народ”. В глубине темного неба, между облаками яркая полная луна, фантастический город внизу, на стенах и кровлях обращенные к луне фигуры, как бы молящиеся. В позах их мечтательность и порыв к миру, где они как бы жили когда-то. Тема из оккультных теософских мечтаний, что-то совсем новое внесено в грезы лунных ночей и в то же время воспоминание о фантасмагорических лунных ночах учителя Куинджи»[73], – расшифровывает нам критик Ростиславов движение Рериха в сторону «иной реальности» на картине 1915 года.

4

Одним из темных пятен в рериховской биографии того, дореволюционного периода является участие художника в секретной организации Орден розенкрейцеров. Поскольку жизнь тайного ордена априори не предается огласке, то весьма трудно сказать, какую именно роль играл Николай Константинович в этом сообществе и какое звание имел. Однако в 1990-е годы на выставке в Музее Востока экспонировался принадлежавший Рериху орден Креста и Розы, выполненный из серебра, берилла и граната. Сегодня эта таинственная реликвия опубликована в музейном каталоге «Щедрый дар»[74]. Она была частью большой коллекции картин и предметов, которую поклонница творчества художника Кэтрин Кэмпбелл-Стиббе собрала и преподнесла Музею Востока.

Орден не имеет точной датировки. И тем не менее эта драгоценность с восемью лучами и короной производит впечатление. Скорее всего, эта вещь носилась на ныне утерянной шелковой ленте или цепи. Центральная часть, украшенная гранатом, имеет традиционную для иконографии этого ордена гравировку с изображением пеликана, который, по средневековым христианским представлениям, раздирал свою грудь, чтобы при недостатке еды накормить птенцов собственной кровью. «Лебедь или Гусь (Хамса) есть символ мужского или временного Божества, Брамы. <…> Отсюда избрание розенкрейцерами своим символом водяной птицы – лебедя или пеликана – с семью птенцами; символ, измененный и принятый в религии каждой страны»[75], – поясняет, в свою очередь, символизм этой птицы Блаватская.

Второго ноября 2009 года на аукционе Sotheby’s было представлено четырнадцать лотов, относящихся к Рериху, в том числе различные письма и каталоги. Эти вещи происходят из коллекции Луиса и Нетти Хорш (миллионеров, о которых будет много написано в дальнейшем). Среди представленных предметов нашлось «Свидетельство о членстве Николая Рериха в обществе Розенкрейцеров, от 18 ноября 1929 года, 10 к 14 1/4 дюйма, в сопровождении розенкрейцерской медали, 4 на 2 дюйма». Это доказывает, что регалия в Музее Востока – отнюдь не случайная вещь, Рерих действительно входил в Орден розенкрейцеров. Это является ясным указателем его устремлений, вектора оккультных интересов.

В документе, оказавшемся у Хоршей, удивляет только дата – 1929 год. Она противоречит данным, которые имеются у нас о дореволюционном периоде жизни Рериха. То, что он приглашал к себе в дом Гузика (высоким покровителем которого выступал глава французского ордена и мартинистов и розенкрейцеров Папюс, возивший медиума к царю), позволяет подозревать, что Рерих состоял в тайном обществе еще до 1909 года.

Первое указание на такую раннюю принадлежность Рериха к ордену розенкрейцеров и мартинистов было обнаружено диссидентом Львом Разгоном еще в 1991 году. Тогда он получил возможность ознакомиться с делом Р-8467 – историческими следственными документами из архива КГБ СССР, связанными с арестом и допросами Глеба Ивановича Бокия – бывшего начальника и тестя Разгона. Бокий был главой Специального отдела при ОГПУ, а на момент ареста – начальником 9-го отдела ГУГБ НКВД СССР. Этому следственному делу Разгон посвящает книгу «Перед раскрытыми делами», опубликованную в 1991 году.

Разгон так пишет о первых показаниях Бокия: «После постановления идет т. н. “Следственное дело”, состоящее всего-навсего из двух протоколов допросов. На первом из них обвиняемый признается, что стал масоном еще в 1909 году, вступив в ложу, где членами ордена были и академик Ольденбург[76], и художник Рерих…»[77]

Свидетельство Бокия, крупного функционера НКВД и мистика, указывает нам, до какой даты Рерих мог быть посвящен в орден розенкрейцеров, когда он узнал тайны законспирированной организации.

Упомянутый выше французский мистик Папюс был создателем оккультных лож Франции и России – ордена мартинистов и ордена розенкрейцеров. В брошюре, выпущенной в начале XX века в Петербурге, сообщалось: «Орден Креста-Розы настолько близок к мартинизму, что в него допускаются лишь члены, уже прошедшие все степени посвящения, даваемые последним. В настоящее время общим представителем и Гроссмейстером (Grand Maitre) обоих орденов является прославившийся своими многочисленными трудами по оккультизму доктор Жерар Энкосс (Gérard Encausse), более известный под эзотерическим псевдонимом Папюс (Papus)»[78].

В сущности, мартинисты и розенкрейцеры – это две ступени одной и той же структуры, созданной Папюсом. Немногочисленные ордена, охватывавшие часть представителей высшего общества, они использовали по всему миру медиумов и метод чревовещания для прямого давления на видных политиков и аристократов, то есть на власть.

Петербург не стал исключением: в начале XX века Папюс и целитель Филипп Низье Антельм Ваход получают прямой доступ к Николаю II. Их патронируют жены членов императорского дома – две черногорские принцессы Милица и Стана, принадлежавшие к кругу мартинистов. Первая была супругой великого князя Петра Николаевича, вторая – князя Георгия Максимилиановича Романовского (6-го герцога Лейхтенбергского). Обе были увлечены различными поисками в области потустороннего и паранормального. Благодаря черногорским принцессам 20 сентября 1901 года в Компьене произошла первая встреча императорской четы с Филиппом Низье Антельмом, которого черногорки представляли как фигуру, подобную Иисусу Христу.

«Их величества, – вспоминала ближайшая подруга царицы фрейлина Анна Вырубова, – говорили, что они верят, что есть люди, как и во времена Апостолов, не непременно священники, которые обладают благодатью Божьей и молитву которых Господь слышит. К числу таких людей, по их убеждениям, принадлежал Филипп, француз, который бывал у их величеств»[79].

Собственно, поэтому, пользуясь покровительством Папюса и Филиппа, Ян Гузик и вызывал тень Александра III в Царском Селе, причем эта тень давала политические советы. Именно в тот период Гузик, оказавшийся у всех на устах, и был приглашен Рерихом на Галерную. Два или три года спустя, в 1905 году, российскому Министерству внутренних дел, опасавшемуся усиления влияния Филиппа, удается с помощью скандала, связанного с пророчеством о мнимой беременности Александры Федоровны, не просто закрыть целителю путь во дворец, но даже выдворить из страны.

Вообще, розенкрейцеровские организации – это небольшие сообщества, члены которых увлечены оккультизмом и поиском легендарных сокровищ Средневековья (философского камня или Святого Грааля). Однако этот «закрытый клуб» вдобавок предполагал политическую дискуссию о будущих путях общества. И воздействие на власть – цель, актуальная и для любого другого тайного общества, скажем масонов.

В начале XX века в Петербурге из розенкрейцеровских организаций такой влиятельной группой была ложа «Мезори». Ее лидером (или достопочтимым мастером) являлся дядя царя великий князь Александр Михайлович. Из дневниковых записей последовательницы Рерихов Зинаиды Лихтман-Фосдик, относящихся к 1929–1930-м годам и периоду американской эмиграции[80], мы знаем о многочисленных контактах Рериха и этого великого князя, вдобавок являвшегося тестем Феликса Юсупова-младшего.

Такое знакомство не кажется неожиданным. Как глава Общества поощрения художеств, Рерих был приближен к властным кругам и знал о политических сотрясениях внутри них.

То, что ложу возглавлял именно Александр Михайлович, в своих мемуарах вспоминает бывший глава Временного правительства Керенский: «Циркуляр № 171902, подписанный директором Департамента полиции Брюном де Сент Ипполитом, является единственным документом, в котором упоминается масонское общество розенкрейцеров <…> общества под эгидой Великого князя Александра Михайловича, куда входили придворные аристократы»[81].

Ложа «Мезори» Ордена розенкрейцеров заявила о себе 29 сентября 1905 года, во время первой революции. Ее члены, включая родственников императора, адресовали Николаю II письмо, полное мрачных угроз, предостережений и ультиматумов. Розенкрейцеры резко критиковали его политику. Они заявляли, что сами устранят вредных, по их мнению, министров.

Обращение к императору начиналось высокопарно и официально: «Пользуясь дозволением Верховного совета ордена, предоставившего С.-Петербургской ложе свободу действий во всем, что касается России, и принимая во внимание события последнего времени, Великий магистр ложи “Мезори” счел необходимым созвать чрезвычайное собрание для обмена мнениями по текущим вопросам внешней и внутренней политики нашего отечества, с тем чтобы о некоторых заключениях сего собрания доведено было до сведения Вашего Величества»[82].

Члены тайного братства выказывали себя ультрапатриотами и призывали монарха не отступать от традиционных, по их мнению, ценностей: «Основным положением более или менее всеми присутствовавшими на собрании членами была установлена необходимость поддерживать во что бы то ни стало начала, по коим до сих пор строилось и на коих зиждилось благополучие и процветание империи, а именно господство: православия, самодержавия и народности (русской)»[83].

Радикалы открыто давили на императора, отлично зная, что, даже если это письмо первоначально попадет в руки дворцовой охраны или департамента полиции, оно все равно будет доведено до сведения Николая II. Письмо ложи «Мезори» декларировало откровенный антисемитизм: «Между тем еврейско-масонской партией, насчитывающей многих сочленов среди правящих сфер, в том числе даже особ императорской фамилии, и втайне преследующей цель ниспровержения начал монархического и христианского, для водворения повсеместно самодержавного иудейства, были измышлены, а затем Вами утверждены некоторые законоположения и мероприятия, коим нарушается изъясненный выше исторический уклад Российской империи»[84].

Таинственные и мрачные советники утверждали, что вершение дел в Государственной думе может попасть «в руки либеральной плутократии, поддерживаемой жидовскими капиталами, несмотря на кажущееся превосходство русского элемента, и особенно крестьянства в Думе»[85].

Документ написан был истинным англоманом. Видимо, поэтому главным другом России на Западе члены «Мезори» объявляли Британскую империю, советуя императору: «…сближение с ней наиболее полезно»[86]. Германия для этих подпольщиков являлась воплощением мирового зла и «исконным врагом России и всего славянства»[87].

Ложа «Мезори», подводя итог своим наставлениям, «осмеливается привести пример французской революции XVIII века, когда слепота правительства оказалась роковой как для страны, так и для царствующей династии»[88].

Так как магистром ложи «Мезори» был дядя царя и муж его сестры – великий князь Александр Михайлович, то близкое родство позволяло ему оставаться неуязвимым критиком династии.

Еще одно письмо на бланке ордена Розенкрейцеров приходит начальнику императорской походной канцелярии 17 июня 1912 года. И называется «Письмо ложи “Мезори” ордена розенкрейцеров Государю Николаю II, помеченное 17 июня 1912 года».

Автор этого послания противопоставляет орден розенкрейцеров масонам. Он с похвалой отзывается об императоре, проявляющем интерес «к оккультной науке как основе религиозно-философского миросозерцания, потому что и мы сами бескорыстно служим этому учению»[89]. В качестве духовных идеалов автор письма приводит писательницу Крыжановскую-Рочестер. Эта романистка-медиум писала свои книги в момент общения с духом умершего Джона Уилмота, 2-го графа Рочестера[90], и ее творчество было горячо любимо Еленой и Николаем Рерих…

Но возникает очевидный вопрос: так ли уж важна принадлежность художника к оккультному сообществу в предреволюционной России? Что это дает для понимания его жизненных устремлений, авторских путей? Да, важна. Принадлежность к розенкрейцерам стала одним из стимулов его восточных поисков. Она создала вокруг его фигуры ореол загадочности. А тема «оккультного Тибета» прославит Рериха в качестве автора, эксплуатирующего мифы мистического андеграунда, став частью его публичного имиджа.

5

Связь ордена розенкрейцеров и оккультных тайн Тибета насчитывает уже 400 лет. Правда, сперва это были другие розенкрейцеры, древнейшие. Несколько веков назад оккультная часть Европы была встревожена внезапным исчезновением из вида братства розенкрейцеров, могущественного и загадочного общества, якобы владевшего секретами всеобщего исцеления, гипноза, телепатии и нравственной реформации общества.

В 1618 году один из первых критиков тайных обществ Генрих Нейгауз указывал, что этих розенкрейцеров напрасно ищут в Германии. По его мнению, поскольку после основания общества они сразу эмигрировали в Индию, то, видимо, теперь они уже живут на высокогорных равнинах Тибета. В 1710 году Самюэль Рихтер (под псевдонимом Ренатус Синкерус) утверждает, что розенкрейцеров больше нет в Европе: они отступили в Индию, так как там легче жить в мире[91]. В 1782 году записана и легенда о розенкрейцеровских «Азиатских братьях». Их место пребывания исключительно Тибет, так как Индия после начала британской колонизации оказалась недостаточно таинственной[92]. Первый настоящий орден розенкрейцеров был создан в начале XVIII века в Праге уже упоминавшимся алхимиком Самюэлем Рихтером как иерархическое тайное общество на принципах конспирации.

Миф о мнимом отступлении древних розенкрейцеров и «неизвестных начальников» стал отправной точкой для концепции «скрытых мастеров» и «тайных учителей» создательницы теософии Елены Петровны Блаватской. В конце лета 1875 года, накануне официального рождения Теософского общества, визионерка фиксирует в записной книжке, что получила приказ создать тайное общество, похожее на ложу розенкрейцеров. Она же создает и легенду, кратко звучащую так: когда-то, уйдя в пещеры Тибета, всесильные оккультисты-розенкрейцеры раскрыли секреты долголетия, а то и бессмертия, освоили телепатию и с помощью мозговых лучей и чревовещания, сидя в подземных лабораториях, выходят на связь с избранными ими лицами и руководят судьбами мира.

Елена Блаватская утверждала, что, проведя семь лет в Тибете, она якобы имела встречи со скрытыми мастерами, которые жили в горах, но не были тибетцами. Это был прямой намек на тех самых розенкрейцеров, исчезнувших из Европы в XVII веке. Тибет, по идее Блаватской, был их законспирированным убежищем от цивилизации.

Яснее становятся причины, по которым туда хотел проникнуть «русский Индиана».

Глава 3. Конспиративные территории: Шамбала и Агарта

1

«В некой местности, которая не может [быть. – Примеч. ред.] указана профанам, существует расщелина, через которую перекинут легкий мостик, сплетенный из растительных волокон. Внизу поток катит свои бурные воды. Наиболее закаленные ваши альпинисты вряд ли решатся на такой переход, так как мостик подобен паутине и кажется ветхим и непреодолимым. Но тем не менее он не таков, и тот, кто осмелится его перейти и сможет это сделать, попадет в ущелье несравненной красоты, в одно из наших мест <…>, о которых ничего не известно европейским географам. На расстоянии броска камня от древнего ламаистского монастыря находится древняя башня, недра которой породили поколения Бодисаттв»[93], – пишет Эндрю Томас (1906–2001), один из эпигонов теорий Рериха.

Рассказы адептов учения состоят из претенциозных и однообразных легенд. Иногда, подобно истории с Шангри-Ла, описания облекаются в легкую форму и превращаются в романы типа «Ускользающего горизонта» Хилтона. Иногда возникают в виде побочных сюжетных линий – смутных воспоминаний «путешественников в страну Востока».

Таинственные территории, потонувшие континенты, исчезнувшие города – все это символы утерянного рая. И только прозревшие пророки, избранники богов, мистагоги, говорящие с тенями забытых предков, знают дорожную карту к этим пречистым землям, сохранившим заветы праотцов, живущих по канонам Золотого века человечества…

Существование древних утопий – краеугольный камень многих мистических теорий. Вожди учений эпохи нью-эйджа тоже использовали их для иллюстрации своих идей. Отсюда же берут начало и мифы о великанах, невероятных долгожителях, древних технологиях, которые, конечно же, всегда превосходят любые достижения современного человечества. Логично, что поэтому нет смысла мечтать о будущем и работать над прогрессом, нужно просто найти посвященных – учителей, которые укажут путь возращения к par excellence[94] атлантидам, выдадут формулы эликсира бессмертия и вечного блаженства. Вот почему в XIX и XX веках знание координат загадочных территорий – непременное условие духовного авторитета, необходимое, например, для влияния на глав государств.

У таких проводников, какими стали Николай и Елена Рерих, была своя ultima Thule[95]. Духовидцы уверяли, что слышали позывные дальних миров, ступали на недоступные земли и общались с паранормальными жителями оккультного подполья.

Член рериховской секты из Харбина, гражданин уже не существующего государства Манчжоу-Го Альфред Хейдок в 1989 году так вспоминал мимолетный диалог с Рерихом:

– Николай Константинович, я читал ваши книги, скажите, действительно ли существуют гималайские махатмы?

– Да, существуют. Я был у них[96].

2

В 1909 году в Петрограде появляется посольство Далай-ламы. Необычные и яркие костюмы гостей с Востока привлекают внимание прессы. Глава этой миссии, человек властный и искушенный в интригах тибетской столицы Лхасы, – русский подданный Агван Доржиев. Этот крупный религиозный и политический деятель буддизма утверждает, что приехал в столицу Российской империи с поручением от живого бога Тибета, пожертвовавшего деньги на сооружение первого буддийского храма в Петербурге. Денежное пожертвование присылает и глава буддистов Монголии, другой живой бог – Богдо-гэгэн. В действительности идея сооружения такого храма – это личная инициатива самого Доржиева.

Статус посланца Далай-ламы многогранен: Агван Доржиев – важная фигура в большой игре в Тибете между Россией и Великобританией. В прошлом наставник юного Далай-ламы, он часто посещает Петербург и другие европейские столицы. В глазах российского Министерства иностранных дел Доржиев – создатель русской группы влияния в Тибете. Он же и крупный русский агент в окружении Далай-ламы[97]. Еще до 1917 года он сумел оставить в столице Тибета в качестве негласных инструкторов трех бурят-казаков.

«Пребывание казаков в Лхасе среди тибетцев, – писал Доржиев забайкальскому губернатору, – находится под большим секретом и не подлежит огласке, а казаки-буряты владеют туземными и монгольскими языками, в костюмах туземцев совершенно нельзя отличить их от тибетцев или монголов»[98]. В глазах британских властей Индии Доржиев – глава так называемой русской партии среди тибетцев.

Вопрос о строительстве кумирни в Санкт-Петербурге столкнулся с препонами от Министерства внутренних дел, которое не одобряло сооружение храмов иных религий. К этой идее отрицательно отнесся и премьер-министр Петр Столыпин. Его подозрительность, возможно, была основана и на том, что одним из горячих сторонников проекта был Петр Бадмаев – врач, практиковавший тибетскую медицину, которая считалась занятием шарлатанов. Восточного лекаря, как и его друга Григория Распутина, либеральная пресса окрестила «темными силами», и это тревожило Столыпина, который числил себя их врагом и видел в сооружении буддийского храма их демарш.

О том, что в предреволюционные годы в России было распространено влияние различных оккультных и эзотерических обществ, общеизвестно. Впрочем, мало кто представляет, насколько оно было широким и сильным. Вот что сообщал журнал «Ребус» в 1905 году, задолго до проекта постройки Доржиева: «Весь Петербург охвачен необычайно сильным мистическим движением, и в настоящее время там образовался уже целый водоворот маленьких религий, культов и сект. Движение охватывает собою как верхние слои общества, так и нижние. В верхних слоях мы находим теософско-буддийское течение. Любители теософии соединяются вместе и уже начинают обсуждать вопрос об устройстве буддийской ламасерии (общежития) и теософско-буддийской молельни-храма. С другой стороны, наблюдается возникновение сильного интереса к масонству и возникают заглохшие формы религиозных движений прошлого столетия»[99].

После проволочек и неизбежных интриг в Зимнем дворце вопрос строительства буддийского храма решился положительно. Его неожиданно одобрил глава Министерства иностранных дел Александр Извольский, а затем уже и Столыпин. Но главное слово в этом вопросе сказал император. Он удостоил Доржиева в начале 1909 года монаршей аудиенции, на которой произнес: «Буддисты России могут чувствовать себя как под крылом могучего орла»[100]. Штат духовенства при молельне утверждает лично Николай II. Архитектором здания избирается Гавриил Барановский, ранее работавший на братьев Елисеевых. В число лиц, привлеченных в строительный комитет храма (своеобразную лоббистскую команду проекта), входят авторитетные востоковеды и даже князь Эспер Ухтомский, наставник Николая в бытность его великим князем, его спутник во время кругосветного путешествия на крейсере «Память Азова».

Благодаря посредничеству Ухтомского и Бадмаева Агван Доржиев покупает землю под строительство храма; удается получить положительную резолюцию самого Столыпина. Ход дела причастные люди окружают флером из сплетен, будто бы, когда кумирня будет построена, в Петербург приедет главный политический конкурент Далай-ламы в Тибете – Таши-лама, который примет под свое покровительство еще и пять дальневосточных стран[101].

Фактически этот храм и общежитие для буддийских монахов при нем оказывались негласным монголо-тибетским посольством. Его создание – это, бесспорно, успешный дипломатический ход, зримое политическое послание, адресованное двум львам – Британской империи и империи Цинской. И, как ни удивительно, одновременно это и полная реализация идеи, высказанной в оккультном журнале «Ребус».

Для научного руководства строительством был создан комитет, куда вошли востоковеды В. В. Радлов, С. Ф. Ольденбург, Э. Э. Ухтомский, В. Л. Котвич, А. Д. Руднев, Ф. И. Щербатской, В. П. Шнейдер и художник Н. К. Рерих.

Именно поэтому Рериху заказывают потолочные витражи центральной части крыши. Другая группа витражей помещена под перилами верхней галереи над залом. На витражах изображены восемь благих эмблем буддизма: зонт, две золотые рыбы, сосуд с напитком бессмертия, цветок лотоса, закрученная вправо раковина, узел, штандарт, колесо учения с восемью спицами. А в потоке света, проходящем через остекленное отверстие в крыше, возникают стилизованные изображения шестнадцати ваджр – пучков молний, основного символа буддизма (по значимости сравнимого с христианским крестом). В знак завершения работ над витражами Доржиев дарит Рериху традиционный ритуальный шарф. Это событие художник отмечает для себя как начало приобщения к буддизму.

Не догадывались аристократы и интеллигенты, которые хлопотали о постройке, что храм в Петербурге – единственная в Европе буддийская святыня, посвященная тайному учению Калачакры, ядром которой является легенда о Шамбале.

«Ни один теософ не был так одержим идеей тайной тибетской утопии под названием Шамбала, как русский визионер и мистик Николай Константинович Рерих»[102], – пишет современный американский автор Майкл Макри. В книге «Осада Шангри-Ла: поиски священного тайного рая Тибета» он даже утверждает, что храм в Санкт-Петербурге был «буддийско-теософским»[103]. Вроде бы это не так. Но без поддержки российских теософов и оккультистов этот комплекс вряд ли был бы построен.

3

В рецензии на книгу Дональда С. Лопеса «Узники Шангри-Ла» профессор американского Уильямс-колледжа Джордж Дрейфус пишет: «…Тибет долгое время был объектом западной фантазии, и именно это в значительной степени объясняет его особое влияние на современный Запад. Для Лопеса Тибет, как его понимают на Западе, – это не столько страна со своей собственной историей и социокультурными установками, сколько конструкция, мифическая гиперреальность, созданная западными людьми и для них самих»[104].

Голливудская Шангри-Ла, в честь которой называют поместья и казино, – заманчивая мечта западного человека. Но мы же помним, что это всего лишь переделанное название настоящего восточного топонима, загадочной и райской страны Шамбалы. Споры о ее географическом местоположении ведутся много столетий. Столь же долго ведутся споры о Шамбале как о философском понятии, причем имеющем несколько значений.