Дом сестер

«Если следующий год еще будет для нас двоих», – подумал Ральф.

Их роли странным образом поменялись местами. Барбара долгое время не замечала, что между ними что-то не так, и каждая из его попыток поднять какую-то проблему и обговорить ее бойкотировалась ею. То ли у нее не было времени и желания, то ли она была слишком уставшей, а может, просто была убеждена в том, что никаких проблем не существует вовсе. Она, кажется, не замечала, что они видятся практически только на бегу.

Но в прошлом году в какой-то момент для нее вдруг стало очевидным, что их отношения действительно зашли в тупик, и Барбара решила, что необходимо немедленно что-то предпринять. Привыкшая быстро улаживать проблемы и преодолевать сопротивление, она забронировала поездку в отдаленный уголок Йоркшира, где в течение двух недель им не помешают ни родственники, ни друзья, ни служебные обязанности. Барбара просто ошарашила Ральфа этим решением, что было вполне в ее духе, но ужасно злило его. Ему казалось, будто она дала стартовый выстрел. Цель: спасение брака. Время: две недели.

Он чувствовал себя конкурсантом на телевизионном шоу. «У вас ровно шестьдесят секунд!» В последние годы, когда ему казалось, что он может остаться один, у него перехватывало дыхание. Может быть, просто исчезла вера в то, что может что-то измениться… Сейчас он не хотел больше говорить. Он не хотел просить о чем-то, что она ему все равно не может дать.

Барбара погрузилась в меню. Ее тихое бормотание выдавало сосредоточенность. Она всегда и все делала с чрезвычайной концентрацией. Если работала, рядом с ней могла разорваться бомба, и она даже не подняла бы глаз.

Когда она работает, подумал Ральф с горечью, я мог бы умереть рядом с ней, и она этого даже не заметила бы.

Он осознавал, что вот уже некоторое время испытывал жалость к самому себе, но серьезно не пытался что-то с этим сделать. Время от времени ему было полезно потрепать свою психику и уверить себя в том, что живется ему довольно скверно.

Барбара подняла глаза.

– Ты уже что-то выбрал? – спросила она наконец.

Ральф вздрогнул.

– О, извини. Что-то отвлекся…

– Здесь есть закуска на две персоны. Подумала, что мы могли бы взять ее на двоих.

– Хорошо.

– Правда? Ты не обязан, если не хочешь. Найду что-нибудь еще.

– Барбара, я вполне в состоянии сказать о том, что чего-то не хочу, – возразил Ральф чуть резко. – Всё в порядке!

– Что ты сразу наезжаешь на меня? Иногда у меня возникает ощущение, что ты намеренно предоставляешь мне свободу действий, дабы потом утверждать, что я сделала по-своему.

– Но это ведь абсурд!

Они смотрели друг на друга. Все как обычно: ее слишком часто подавляемая агрессия находила выражение в каком-нибудь пустяке, и, казалось бы, безобидная ситуация грозила превратиться в крупную ссору.

– В любом случае, – сказала Барбара, – я не буду брать эту закуску на двоих. Я выберу себе что-нибудь другое.

Она знала, что ведет себя по-детски. Но она этого хотела.

– Может быть, ты и права, – подхватил Ральф. – Почему мы должны делить закуску, если нам нечего делить даже в жизни?

– Какая глубокая мысль! И какая остроумная!

– А как иначе я должен реагировать на твои странные капризы?

– Ты вообще не должен реагировать. Просто не слушай меня!

– Думал, мы уехали на две недели, чтобы я тебя слушал, – возразил Ральф холодно.

Барбара ничего не ответила и снова погрузилась в изучение меню. Но на сей раз она не могла сосредоточиться и едва воспринимала то, что читала. Ральф понял это по ее злым глазам. У него и самого пропал аппетит. Когда к ним подошел официант с карандашом наготове и стал терпеливо ждать, глядя на них, он, вздохнув, сказал:

– Мы еще не выбрали.

Понедельник, 23 декабря 1996 года

Она была готова к отъезду. Оба чемодана были собраны и стояли внизу у входной двери, рядом с дорожной сумкой и пластиковым пакетом, в котором лежала провизия, приготовленная в дорогу. В последние годы Лоре пришлось научиться на всем экономить, а вагон-ресторан в любом случае был слишком дорогим удовольствием. Поэтому она приготовила бутерброды и налила чай в два больших термоса. Ведь предстояло длинное ночное путешествие. Но уже завтра она будет у сестры в Кенте – и тогда сможет съесть что-нибудь горячее. Однако это в том случае, если у Марджори будет желание что-то приготовить. Большей частью она пребывает в довольно мрачном настроении, чтобы еще возиться в кухне, поэтому будет уже хорошо, если разогреет хотя бы консервы. Марджори всегда находила причину, чтобы впасть в дурное расположение духа: погода, повышение бытовых расходов, скандалы в королевском доме… Она подавляла окружающих злыми пророчествами и постоянно утверждала, что рада тому, что пребывает в преклонном возрасте, так как это избавит ее от тех трагедий, которые ждут Землю и человечество. Своим пессимизмом, с которым сестра встречала все, что касалось прогресса и развития, она напоминала Лору, только ее поведение определялось не страхом, а агрессией. Марджори никогда ничего не делала для других людей, в то время как Лора занималась этим с утра до вечера.

С Марджори опять будет тоскливо, подумала Лора. Если б ей не приходилось время от времени освобождать дом для сдачи в аренду, она поехала бы к Марджори максимум на выходные. В большей степени из-за приличия, потому что Лора была ее единственной оставшейся в живых родственницей. Возможно, сложись все по-другому, она только писала бы ей иногда письма…

Чем ближе был час отъезда, тем более удрученной чувствовала себя Лора. В пять часов приедет Фернан Ли из Дейлвью, чтобы отвезти ее на вокзал в Норталлертон. Вообще-то Лора просила об этом его жену Лилиан, но накануне вечером он позвонил и сказал, что поедет сам. Наверное, Лилиан в очередной раз не смогла оставить дом.

Лора надеялась, что до ее отъезда гости из Германии уже приедут. В своем письме с подтверждением бронирования она настоятельно просила их приехать не позднее половины пятого. Эта Барбара Имярек (при всем желании Лора не могла запомнить немецкие фамилии) ответила, что в любом случае так и будет.

У Лоры не было больше никаких дел, и она бродила по комнатам с чашкой чая в руке. За окном шел снег. Она включила в подвале отопление, и в доме стало тепло и уютно. Им будет здесь хорошо, этим иностранцам, которые выгнали ее…

«Прекрати! – приказала она себе. – Не будь несправедливой! Никто тебя не выгоняет. Никто никогда не сможет этого сделать».

Лора обводила глазами каждый предмет, запечатлевая его в сознании. Время от времени ее взгляд останавливался на одном из выдвижных ящиков или на расшатанной половице. Тогда она подходила ближе, осматривала место, которое привлекло ее внимание, и, ничего не обнаружив, уходила.

«Прекрати поиски, – говорила она себе строго, – ты сойдешь с ума, если будешь постоянно думать только об этом!»

Посмотрела на часы. Половина третьего. Декабрьский день и так был довольно сумрачным, а скоро он опять растворится в темноте. Если б только ей не нужно было уезжать!

Лора подошла к одному из окон, которые выходили во двор, и стала смотреть на дорогу. Гостей не было видно.

Чем дальше они ехали на север, тем больше дождь переходил в мокрый снег. Барбара и Ральф по очереди садились за руль. Они довольно быстро привыкли к левостороннему движению, хотя у них возникли некоторые трудности при плотном трафике вокруг Лондона. Но трасса А1, которая проходит с юга Англии на север, не вызвала никаких проблем. Метель становилась все сильнее и неприятнее. «Дворники» работали с максимальной частотой, и Барбара, которая как раз сидела за рулем, заметила, что видимость становится все хуже.

– Надеюсь, скоро приедем, – сказала она.

– Может быть, тебя сменить? – спросил Ральф, который до этого все время молча смотрел в окно.

– Проеду еще немного, а потом с удовольствием передам тебе руль. Что-то стало действительно напряжно…

Барбара на мгновение отвела взгляд от дороги и взглянула на Ральфа. Еще с раннего утра она постоянно украдкой посматривала на него. Как глупо она себя вела! Барбара знала этого человека уже пятнадцать лет, одиннадцать из которых они были женаты. И вот теперь она искоса поглядывала на него, как делала это, когда была подростком, с симпатичными мальчиками, которые были для нее недоступны. И хотя ее поведение не очень соответствовало возрасту и вряд ли было уместным по отношению к Ральфу, она не могла его изменить. В этот день он выглядел совсем иначе, и это был еще один тревожный знак того, что они очень мало времени проводили вместе и слишком отдалились друг от друга. Барбара постоянно видела его в костюме и с галстуком. Ральф напоминал ей успешного адвоката конца тридцатых годов, направлявшегося в свою контору с отсутствующим взглядом, так как мысленно он всегда был занят делами, над которыми в данный момент работал. Поэтому она была поражена, неожиданно увидев его в джинсах и свитере, с небрежно зачесанными темными волосами, тихого и расслабленного, все с тем же рассеянным взглядом, но сосредоточившегося на мелькающем за окном пейзаже.

– Вообще-то ты выглядишь довольно моложаво для мужчины, которому через пару дней исполнится сорок, – сказала Барбара.

Ральф наморщил лоб.

– Это комплимент?

– А что же еще?

Он пожал плечами:

– Не знаю… Смотри, вон там, возле ресторана, можно остановиться. Давай поменяемся.

Барбара, кивнув, свернула на парковочную площадку перед рестораном «Счастливый обжора». Ральф вышел и стал обходить машину, в то время как она пересела на его место. Когда муж снова сел в машину, его волосы были белыми от снега.

– Основательно метет, – сказал он. – Надо поторопиться. Если снег усилится, точно где-нибудь застрянем.

– Я всегда считала, что в Англии редко идет снег…

– Относительно редко – на юге. Но в Северной Англии и Шотландии случались настоящие снежные коллапсы. – Ральф вывел автомобиль снова на дорогу. – Однако на сей раз это явно не тот случай, – добавил он, явно успокаивая ее.

Около половины четвертого они въехали в Лейберн, где спросили у полицейского дорогу в Дейл-Ли.

– Поезжайте прямо по трассе А-шестьсот восемьдесят четыре, – объяснил тот. – Проедете Уэнсли, Эйсгарт, Вортон. Под Вортоном поверните на Аскригг. Дейл-Ли расположен немного севернее, в направлении болота Уайтсайд.

После того как Барбара и Ральф съехали с главной дороги, которая проходила через Уэнслидейл, у них все больше и больше возникало ощущение, что они углубляются в отрешенный от всего мира уединенный уголок. Повсюду, справа и слева, простирались бесконечные холмистые луга, уже покрытые слоем снега, с пересекавшими их небольшими стенами. Деревья поднимались в небо, как черные скелеты. Порою виднелась коричневая каменная кладка какого-то дома, затаившегося в низине или, напротив, возвышавшегося на холме и обдуваемого холодными ветрами. На горизонте земля и небо слились в снежной буре в серый ад. Черные птицы кричали над раскинувшимися просторами. Когда появилась покоробившаяся вывеска с надписью «Дейл-Ли, 1 миля», у Барбары вырвался возглас облегчения.

– Наконец-то! Я уж думала, что это никогда не кончится…

Как выяснилось, Дейл-Ли состоял не более чем из десятка домов, выстроившихся вдоль узкой деревенской улицы, а также церкви и кладбища. На улице никого не было, лишь на обочине стояла пара автомобилей. Тем не менее за некоторыми окнами горели яркие электрические огоньки, и на двух дверях висели рождественские венки с большими красными лентами.

– Кажется, там, впереди, есть какой-то магазин, – предположил Ральф. – Нам наверняка смогут там объяснить, как проехать к Уэстхилл-Хаус. Кроме того, нам надо что-нибудь купить. Наша хозяйка вряд ли позаботилась об ужине, а я голоден!

– Хорошая идея, – согласилась Барбара. – Давай купим сейчас самое необходимое, а завтра соберем настоящий рождественский стол. Припаркуйся прямо здесь, за этой шикарной тачкой…

– Это «Бентли», – ответил Ральф благоговейно. – Похоже, здесь живут довольно состоятельные люди.

Нескольких шагов от машины до двери магазина вполне хватило, чтобы они оба превратились в снеговиков. Антрацитно-серое небо взорвалось миллионами плотных снежных хлопьев.

Пожилая женщина, стоявшая у входа, вглядываясь в снегопад, дружески кивнула им и сказала:

– Это только начало! Я еще на прошлой неделе об этом предупреждала. Только мне никто не поверил. Говорила, что на Рождество будет снегопад, но мои внуки решили, что это все мои фантазии… – Она презрительно фыркнула. – Молодые люди ни о чем не имеют никакого понятия! Они садятся перед телевизором, слушают прогноз погоды и придерживаются его, сколько бы раз метеорологи ни промахнулись. Видите ли, погода здесь, наверху, у меня в крови. Я определяю ее по цвету неба. Я вдыхаю запах, поднимающийся с земли. И знаю, что будет. – Она гордо кивнула. – Моя мать была такой же. Она предсказала катастрофу сорок седьмого года. Тогда высота снежного покрова оказалась более двух метров. Под ним исчезли некоторые дома. И на сей раз будет не лучше. – После этого пессимистического прогноза она улыбнулась и продолжила: – Чем я могу вам помочь? Вы ведь приезжие, не так ли?

– Да. Я – Барбара Амберг. А это мой муж Ральф. Нам надо в Уэстхилл-Хаус.

– О, «Дом сестер»! Меня зовут Синтия Мур. Я – владелица магазина.

– «Дом сестер»? – переспросила Барбара. – Я думала, что мисс Селли живет там одна.

– Да нет, это просто старое название. Оно укоренилось еще в те времена, когда из всей семьи в Уэстхилле остались только две сестры, которые там и жили. Обеих уже нет на свете, но все по-прежнему называют его «Дом сестер». – Она опять улыбнулась и сразу понизила голос, словно собиралась задать неловкий вопрос. – Хотя вы очень хорошо говорите по-английски, мне кажется, что вы…

– Мы из Германии, – поспешил ответить Ральф.

– Из Германии? И вы здесь заплутали? Добро пожаловать в Дейл-Ли! Ферма Уэстхилл вам понравится, если ее еще можно назвать фермой. Лора, конечно, не могла дальше в одиночку держать овец и лошадей. Она немного не в себе, но славная женщина!

– Не в себе? – удивилась Барбара.

– Ну да. Чудачка, старая дева. Немного эксцентричная, иногда чуть истеричная… Уже тринадцать или четырнадцать лет она безвылазно сидит в Уэстхилле и Дейл-Ли, если не считать периодических поездок к сестре в Кент. И там обе так же торчат в квартире, и Марджори бесконечно ворчит… Может, поэтому Лора стала немного чудаковатой.

– Мы были бы очень признательны, если б вы объяснили нам, как добраться до Уэстхилла, – попросил Ральф, воспользовавшись небольшой паузой, которую сделала Синтия. Ему казалось, что она была готова выложить им всю историю жизни Лоры, но у него не было к этому ни малейшего интереса. – И еще мы хотели бы купить кое-что из продуктов.

– Конечно, – с радостью согласилась Синтия. – Берите все, что вам нужно, а потом я объясню, как добираться.

Магазин оказался значительно больше, чем это казалось снаружи. Длинные ряды стеллажей разделялись несколькими проходами. Когда Барбара завернула за угол во второй проход, она чуть было не столкнулась с высоким мужчиной, который появился ниоткуда, балансируя с грудой консервных банок в руках. На нем была темно-зеленая куртка фирмы «Барбур» и высокие сапоги.

Барбара резко остановилась, и Ральф, который шел прямо за ней, наткнулся на нее. Некоторое время все трое удивленно смотрели друг на друга. Каждый из них считал, что в магазине больше никого нет.

– Извините, – сказал наконец незнакомец.

– Ничего страшного, – ответила Барбара.

Он в упор посмотрел на нее. У него были темные глаза и пронзительный взгляд. Барбара тоже взглянула на него, но ей стало не по себе, и она поняла, что первой отведет глаза, если он этого не сделает сам. К счастью, мужчина неожиданно обернулся.

– Лил! – Только что казавшийся таким вежливым тон его голоса полностью преобразился. Теперь он звучал жестко и резко. – Ты идешь, наконец? – Это был скорее не вопрос, а приказ.

Сразу после этого появилась молодая женщина – незаметное, боязливое существо, одарившее обоих незнакомцев смущенной улыбкой, но потом снова робко опустившее глаза. Мужчина высвободил одну руку из-под опасно задрожавшей груды консервных банок и крепко схватил женщину за кисть. У нее вырвался едва сдерживаемый крик боли.

– Я не могу ждать вечно. Мне надо еще отвезти Лору Селли на вокзал.

– Мы – гости мисс Селли, – воскликнула Барбара.

– О, правда? – На сей раз его взгляд не был глубоким; он посмотрел на нее лишь мельком, почти без интереса. – В таком случае мы на ближайшее время станем соседями. Моя фамилия Ли. Фернан Ли.

– Барбара Амберг. А это мой муж.

Ральф холодно кивнул Фернану.

Тот снова вспомнил о женщине, запястье которой он все еще сжимал так крепко, что костяшки пальцев его руки побелели.

– Моя жена Лилиан, – представил он женщину.

Лилиан все это время стояла с опущенным взглядом и только теперь подняла глаза. Барбара застыла. Она слышала, как за ее спиной резко дышал Ральф. В тусклом свете видавшей виды потолочной лампы оба увидели сейчас то, что не заметили в момент первого короткого приветствия: левый глаз Лилиан украшал уже заживающий безобразный сине-зеленый кровоподтек. Нижняя губа распухла, а в уголке рта образовалась корочка запекшейся крови.

– Очень приятно, – ответил Фернан Ли. – Еще увидимся! – Он кивнул им и, потянув за собой Лилиан, направился к кассе.

Амберги переглянулись.

– Он, наверное, объяснил бы это тем, что его жена упала с лестницы, – сказал Ральф, – но я думаю, скорее…

Он не закончил фразу, но Барбара знала, что он имел в виду, и согласно кивнула.

– Я видела множество таких лиц, – сказала она, – и я имею в виду не только следы от кровоподтеков и синяки. Это еще и выражение глаз. То, как они улыбаются. Как они опускают голову. Как они на тебя смотрят, как будто извиняются за то, что вообще живут на земле. Эта женщина – полная развалина, Ральф. И наверняка она не была такой, пока не познакомилась с ним.

Ральф посмотрел в окно.

– Это его «Бентли». Они как раз садятся в машину.

Незаметно подошла Синтия.

– Ему принадлежит практически вся земля вокруг, – доложила она, – включая все дома в этой местности. Ли были когда-то настоящими феодалами. Единственной независимой собственностью была ферма Уэстхилл, принадлежавшая Греям. И это не давало им покоя. Со временем Фернан купил много земли, входящей в состав Уэстхилла. Многие, правда, гадают, на какие деньги. Говорят, он слишком много пьет и влез в долги. А потом вдруг появился этот автомобиль… Видно, у него есть какой-то резерв.

– А что случилось с его женой? – спросила Барбара. – Она выглядит просто ужасно!

Синтия вздохнула.

– Это большая проблема. Вы знаете, в принципе Фернан Ли неплохой парень. Я не знаю, что произошло между ним и Лил, но, очевидно, он периодически теряет самообладание. Частенько она бывает разукрашена еще похуже, чем сейчас.

– И никто ничего не предпринимает? – спросил Ральф недоверчиво. – Ведь его легко можно привлечь за нанесение телесных повреждений!

– Лил приходится с этим мириться. Иначе она еще больше увязнет во всем этом, – объяснила Синтия. – До сих пор она его постоянно покрывала. Лил в высшей степени изобретательна, если речь идет о том, чтобы найти объяснения ее многочисленным травмам.

– Подобное случается часто, – согласилась Барбара. – Такие мужчины, как этот Ли, становятся неуправляемыми, пока их жены боятся свидетельствовать против них.

– Он действительно неплохой человек, – настаивала Синтия. – У него было тяжелое детство. Его отец тоже пил, а мать – французская эмигрантка, отсюда французское имя – с годами все больше впадала в уныние, потому что так и не смогла избавиться от тоски по Родине. Фернан был раздавлен ими обоими.

– Честно говоря, это объяснение насильственного поведения меня уже давно не устраивает, – признался Ральф. – Человек рождается со свободной волей. И не имеет никакого значения, что до этого происходило в его жизни. С определенного момента он несет ответственность за то, как проживет остальную часть жизни.

Синтия кивнула.

– В принципе вы правы, но… Ну, так что, – попыталась она сменить тему, – нашли то, что вам нужно?

– На первое время – да, – ответила Барбара. – Но мы в любом случае придем еще раз завтра, чтобы купить всё на праздники.

Синтия с сомнением посмотрела в окно, где сильный завывающий ветер кружил снежные хлопья.

– Надеюсь, завтра вы еще сможете сюда добраться. Если будет совсем худо, поможет гарнизон Каттерик. Они расчистят основные улицы своими танками, но о второстепенных улицах никто не позаботится, а Уэстхилл расположен на приличном расстоянии в стороне!

– Ну, все не так драматично, – легкомысленно предположила Барбара. – У нас в машине есть цепи против скольжения. Все будет нормально. Будьте так любезны, расскажите, как нам добраться…

Когда по дому разнесся приглушенный звук медного дверного молоточка, Лора вздрогнула, хотя каждую минуту ждала прибытия гостей. Остатки горячего чая в ее чашке выплеснулись ей на руку, и она тихо вскрикнула. Что творится с ее нервами? Они, кажется, совершенно разболтались только из-за того, что ей предстояла поездка, так называемое противостояние миру, который затаился по ту сторону оборонительных стен Уэстхилла. Она отставила чашку, прошла в прихожую, в спешке поправила перед зеркалом волосы, расправила плечи и открыла дверь.

Штормовой ветер чуть не вырвал дверь из ее руки, и вихрь снежных хлопьев ударил ей в лицо. Было уже почти темно, и Лора едва смогла разглядеть лишь силуэты двоих стоявших перед ней людей.

– Добрый день, я – Лора Селли, – сказала она. Ей пришлось говорить громко из-за завывающего ветра. – Проходите!

Барбара поняла, почему Синтия назвала эту Лору «странной». Пожилая дама была несомненно милой, но довольно рассеянной и нервной. Сначала она повела постояльцев в кухню и предложила им чаю, и едва они сели за стол с чашками в руках, как вдруг вспомнила, что прежде всего должна обязательно показать им весь дом, так как в любой момент за ней могут заехать. Они отставили чашки и последовали за Лорой. На первом этаже, кроме просторной кухни, располагались гостиная и столовая. Там Барбара сразу заметила стоящую на камине фотографию.

– Кто это?

– Фрэнсис Грей. Греям когда-то принадлежало здесь все.

– И вы у них всё это купили? – спросил Ральф, размышляя, откуда у этой простой на первый взгляд женщины так много денег.

– Я получила это в наследство, – ответила Луиза с гордостью, – от Фрэнсис. Она была последней из всего семейства. Наследников больше нет.

– Наверное, вам здесь очень одиноко, – предположила Барбара. Она подумала, что жить здесь одной из года в год, в течение многих лет, довольно тягостно.

Лора покачала головой.

– Для меня – нет. Знаете, я живу здесь уже больше пятидесяти лет. – Она, кажется, считала это достаточно убедительным объяснением.

По окрашенной в белый цвет деревянной лестнице они поднялись на второй этаж. Здесь были две большие и три маленькие спальни, а также старомодная ванная комната, в которой ванна стояла на четырех изогнутых ножках.

– Я постелила вам здесь, в одной из больших спален, – сказала Лора. – Подумала, там вам будет наиболее удобно.

Барбара и Ральф переглянулись и одновременно пришли к молчаливому согласию: они ни в коем случае не будут говорить Лоре, что уже несколько лет спят в разных комнатах.

Тем не менее Лора почувствовала мимолетную неловкость обоих, правильно истолковала ее благодаря тонкой интуиции и смущенно добавила:

– Разумеется, любая из трех маленьких спален также в вашем распоряжении. Только моя собственная комната должна…

– Конечно, – быстро сказал Ральф.

Когда они спустились по лестнице, Барбара с любопытством спросила:

– Вы были подругой Фрэнсис Грей?

Ральф едва заметно покачал головой; он знал эту привычку Барбары – совершенно беззастенчиво задавать чужим людям неловкие вопросы – и совершенно этого не понимал. Однако Лора с готовностью ответила:

– Можно и так сказать. Вообще-то я была экономкой. Но попала сюда еще ребенком, и этот дом стал моей родиной. У нас с Фрэнсис больше никого не было.

– И вы жили здесь совершенно одни?

Легкая тень пробежала по лицу Лоры.

– После того как умерла Аделин и уехала Виктория Ли… да.

– Виктория Ли?

– Сестра Фрэнсис.

– Она имеет какое-то отношение к Ли из… э… Дейлвью?

– Барбара… – тихо оборвал ее Ральф.

– Она была замужем за отцом Фернана Ли. Но они развелись.

– Он с ней жестоко обращался?

– Барбара! – воскликнул Ральф, на этот раз более резко. Барбара знала, что он имел в виду: «Ты ведешь себя совершенно бесцеремонно!»

Лора, казалось, была несколько удивлена.

– Нет. Почему?