Туман и Молния. Книга 18

Корс в порыве чувств прижал голову Арела к своей груди, надавливая ему на затылок так же, как часто делал с Ником, и с такой же страстью сказал:

– Бедный мой мальчик, и ведь мне на допросе не рассказал ничего, не признался.

– Ты ведь и не интересовался им особо.

– Да. Все поверили, что он сгорел в этой часовне. На тебя никто и не подумал. Но что делать с Валентином, Арел? – вернулся к началу их разговора Корс. – Дай я посмотрю, может не так уж он и похож на Честера?

Арел, и Корс с удовольствием это заметил, с некоторым сожалением отстранился от его руки и, достав из кармана ключ, посмотрел на своего застывшего раба.

– На колени! Ползи сюда! – приказал он, и Валентин тотчас рухнул на пол.

Шлем полностью покрывал его голову и обхватывал шею, он был туго зашнурован и дополнительно закрыт сзади на замок так, чтобы Валентин ни при каких обстоятельствах не смог снять его самостоятельно. Впрочем, Валентин и без этих ухищрений никогда бы не посмел этого сделать. Тем более, что на его горле был надет ещё и железный рабский ошейник, очень похожий на тот, который когда-то носил Ник. Широкий и тяжёлый, закованный наглухо, он закрывал шею, упираясь верхним краем в подбородок, не позволяя Валентину полноценно поворачивать голову.

 Чтобы снять шлем с головы Валентина, Арелу пришлось сначала немного ослабить шнуровку. После того, как он расстегнул замок, он наконец с некоторым усилием вытащил края шлема из-под ошейника.

– Подними лицо и посмотри на господина Корса, – приказал он, открыв своего раба.

Лицо Валентина было грязным, потому что в походе Верному было не до того, чтобы заботиться о мальчишке как следует. Да и Арел редко давал нечистому ключ. Но, несмотря на грязь, глубокие полоски шрамов на щеках и отсутствие одного глаза, явное сходство бедного Валентина с Честером было очевидным, и никакие увечья не могли скрыть этого.

Корс разочарованно покачал головой.

– Да уж… Арел, похоже, ты был прав. Чёрт возьми! Он практически его копия!

Арел молчал.

– Может, закрасить ему лицо чёрной краской? – задумчиво предложил Корс, придирчиво рассматривая чумазого и бледного от страха Валентина. – Втереть краситель так, как это делает со своими рабами Нурхг? Можно попросить у нечистых краску, наверняка у них есть не только синяя, но и чёрная. Натереть его чёрной краской и ммм… отрезать нос, – Корс весело улыбнулся своей идее, представляя себе обезображенного Валентина. – С чёрным лицом и без носа он перестанет быть похожим на Честера. Нет, всё же во мне умер художник, у меня есть этот талант, и это я передал его своему сыну, а не Инесс, – он самодовольно рассмеялся.

Арел промолчал, лишь чуть закатив глаза. Он столько раз в своей жизни слышал эти бесконечные самовосхваления Корса, что давно привык пропускать их мимо ушей.

– Да шучу я, шучу, – продолжил Корс как ни в чём не бывало. – Какой смысл отрезать ему нос? Рост не скроешь, а он будет выше тебя, и, может быть, меня. Арел, он вобрал в себя лучшие черты истинных черных! Ты похож на мать, ты весь в неё. А он… Это неприемлемо! Не проще было сразу быстро и безболезненно избавиться от него, раз Честер не успел этого сделать?

– Да, он не успел, а я… я просто не знал об этом. Когда я приехал в Имение, Валентин был маленького роста, милый и смышленый. Я привязался к нему, а потом в Пределе Верный стал его кормить, лечить, и вот…

– В Пределе он стал тем, чем был всегда, – сказал задумчиво Корс. – То, что в нем спало, в Пределе Демона проснулось, ожило и активно развилось.

– Да, – согласился Арел, – в нём сразу проявилась эта проклятая кровь.

– Сделай это сейчас. Избавься от него.

– Нет, я не могу, я его люблю.

– Что?! Да ты же ему глаза выбил! – Корс, казалось не верил своим ушам.

– Ну и что? Я все равно его очень люблю, – Арел подтянул к себе Валентина. – Ты слышишь, придурок? Я не могу тебя убить.

– Х-хозяин, я н…не достоин вашей любви, я расстраиваю в-вас и похож на п-проклятого, убейте меня! – Как всегда, от волнения Валентин начал сильно заикаться.

– Нет!

Корс был ошеломлён.

– Арел, это так на тебя непохоже. Я думал, тебе легко убивать рабов, – в его голосе сквозило неприкрытое удивление. – Сколько их ты убил в своем Замке, Арел? Мою рабыню, белую полукровку, которую я подарил тебе, ты убил?

– Нет, – покачал головой Арел. – Я очень любил твой подарок – Мину – и берег ее. Я никому её не отдавал. Она спасла жизнь Нику.

– Как?

– Нику нужна была «Черная вода», он потерял сознание и впал в кому. Доктор перелил ему кровь белой полукровки Мины, и Ник не умер. И Мина тоже осталась жива, я берег её. Я никому не позволял еетрогать, ни Лису, ни Энрики.

– Арел! – Корс был растроган. – Я люблю тебя, Арел, очень люблю!

Он снова прижал его к себе.

– Ты мне тоже как сын. Знаешь, почему я разлюбил тебя тогда?

– Потому что я стал грязным.

– Нет, мне так казалось. Но с Ником я понял, что люблю грязь. Да, к сожалению, я люблю грязь. Я тебя разлюбил, потому что ты не слушался меня!

– Я же всегда тебя слушался!

– Ты плохо слушался. Ты не понимаешь, что значит слушаться как следует. Ник более или менее понимает… не до конца, конечно, его ещё тоже нужно воспитывать и воспитывать, но он хотя бы пытается меня слушаться так, как нужно. Может, ты тоже постараешься? – Корс нежно провел пальцами по упрямо сжатым губам князя, чуть с силой нажав своими не коротко остриженными ногтями на его нижнюю губу.

– Нет! – сказал Арел, уворачиваясь.

– Арел! Вот поэтому, именно поэтому я разлюбил тебя! Я люблю послушание. А ты меня бесишь своей упертостью! Просто бесишь!

Арел отвернулся расстроенно, но Корс, придвинувшись, попытался развернуть его к себе и поцеловал в висок.

– Ты постараешься, Арел, постараешься, и у тебя все получится.

Но князь Арел упрямо молчал, и Корс, зная его характер, решил на время сменить тему.

– Хочешь, я помогу тебе? Я сделаю это максимально безболезненно для Валентина.

Арел вздрогнул и резко повернулся к Корсу:

– Нет! Не смей! Между нами всё будет кончено навсегда, если ты посмеешь без моего разрешения притронуться к нему. Не смей причинять вред Валентину!

– Хорошо, хорошо, – обижено пожал плечами Корс, – я хотел тебе помочь, но раз ты не хочешь… да никаких проблем, Арел! Пусть твой раб будет выше тебя ростом, это очень… хм… оригинально! Но ты ведь всегда был не таким как все, не зря же тебя прозвали «глупый красавчик-князь».

Валентин, все это время стоящий перед ними на коленях, зарыдал, не в силах больше сдерживаться, и слёзы текли из его глаз; и из затянутого бельмом, и из вживлённого глаза нечистого. Арел, как ни странно, не разозлился.

– Валентин, я привезу тебя в Чёрный город и отдам своему сводному брату Вилу. Нас трое.

– У отца было три сына, – тихо прошептал Корс и усмехнулся.

– Вил позаботится о тебе, он очень добрый, а я уйду с Ником и Витором в Мир Демонов.

– Нет, пожалуйста, Господин, не оставляйте меня! Заберите меня тоже в Мир Демонов! Я буду прислуживать вам и там, господин, когда вы станете Демоном! Пожалуйста!

– Нет, Валентин, тебе будет хорошо в моём Замке. Нечего тебе делать в мире Демонов.

Валентин продолжал плакать, размазывая слёзы по грязным щекам со следами шрамов. Корс снисходительно смотрел на происходящее, ему явно было скучно; и эта ситуация, и плачущий Валентин хоть немного развлекли его и отвлекли от бесконечных волнений за сына, который ушёл гулять. Корс сейчас не мог его контролировать и поэтому очень переживал.

– Нет, он всё же довольно милый, – заметил Корс, наконец, возвращаясь к обсуждению Валентина. – Честер был далеко не урод, и эта маленькая рабыня, наверное, тоже была хорошенькой. Приятная внешность. Только ты, Арел, не умеешь обращаться со своими рабами. Валентин у тебя слишком дорого одет, ты позволяешь ему иметь длинные волосы, ни в чём не ограничиваешь толком, не следишь за ним. Он ходит, где хочет, делает, что хочет…

– Он никуда не отходит от нашей повозки, – возразил Арел.

– А ты в этом уверен? Ты видел, как ведут себя правильно воспитанные рабы в моём доме? Повар находится на кухне, конюх в конюшне. А рабыня в комнате для развлечений. Каждый на своём месте и не шляется где попало.

– Да. Все распределены, как по камерам в тюрьме.

– Арел!

И Корс уже по привычке, нисколько не сдерживая себя, также, как он шлёпал Ника, влепил Арелу небольшую затрещину; и тот, так же как и Ник, только чуть сжался и проглотил это, не ответив.

– Необходимо надеть на него пояс верности. А то он наделает тебе детей и продолжит порченый род.

– Да кому он нужен!

– Ты шутишь? Его дорогая одежда, длинные волосы и высокий рост прекрасно будут привлекать крестьянок и рабынь, им этого вполне достаточно. Валентин, а ты слышишь мысли? – вдруг спросил Корс, резко переменив тему от неожиданно посетившей его догадки.

И Валентин снова задрожал и робко ответил:

– Да, Господин. Совсем немного, только господина Арела, господина Ника и господина Верного.

Корс покачал головой:

– Да уж… Арел, а всему виной твоя безалаберность и глупость! Боги, что же мне с вами со всеми делать? Как привести в порядок этот бардак?

– Надевай обратно, – приказал Арел Валентину, кивком указав на шлем, и мальчик сразу принялся натягивать его на свою растрёпанную голову, подсовывая твердый кожаный ворот под ошейник. Он не мог сам затянуть шнуровку на затылке – Арел помог ему и снова закрыл сзади на замок.

Корс наблюдал, как Валентин сам надевает на себя рабский атрибут, как показалось Корсу, даже с какой-то радостью или облегчением, как покорно склоняет голову, когда Арел зашнуровывает его.

– Но характер у него совсем не такой как у Честера, – заметил Корс, – или это ты, Арел, выбил из него всю дурь?

– Валентин, убирайся, пошёл вон! – приказал Арел, и Валентин бросился к выходу.

– Нужно было отправить его к Верному хоть лицо умыть, он чумазый как чушка, – сказал Корс.

Арел не ответил, ему явно надоело заниматься рабом. Он протянул руку к Корсу.

– Иди сюда.

Корс отозвался, и Арел повалил его на шкуры, прижимая к себе.

– Арел, ты любишь меня?

– Да, – прошептал Арел, наваливаясь на Корса всем телом и стягивая штаны.

Глава 5

– Зачем ты напился? Я отпустил тебя поиграть в твои долбанные карты! Я разрешил тебе! Пошёл тебе навстречу, потому что знаю, как ты это любишь! А ты нажрался!

Корс кричал на своего Ника, который вернулся к ним в палатку под утро и был изрядно пьян.

– Всё ясно! Тупое молчание! Взгляд как у барана!

Корс с досадой пнул ногой их походный топчан, на котором сидел Ник, и Ник быстро отодвинулся в сторону.

– Я выпил совсем немного…

– Ты себя со стороны видел?!

– Прости…

– Да для тебя сказать «прости» – как поссать сходить!

– Ты же говорил нельзя так выра… выражаться.

– Почему ты опять нажрался? Я не понимаю, объясни мне?

Ник немного подумал:

– Потому что это… это очень приятно.

– Приятно?! Приятно пить и таскаться со всякими непонятными личностями?

– Личностями?

– Со всякими отбросами!

– Это весело…

Корс буквально задохнулся от возмущения:

– Весело?! Ну знаешь! У меня просто нет слов! Твои пьяные дружки тебе голову проломят рано или поздно! Мадор тебе расколет твою тупую башку, вот это будет веселье!

– Нет.

– Да! Этим обычно и заканчиваются подобные похождения, поверь мне, я знаю. И друзей ты выбираешь чётко – самое дерьмо!

Ник сполз с топчана и встал перед отцом на колени, склоняясь перед ним и целуя его сапоги. Он знал, что Корсу очень нравится эта демонстрация покорности и послушания: в самом начале их отношений Корс заставил Ника сделать это, разозлив и унизив его, но теперь, по прошествии времени, он приучил сына к подобному выражению любви и благодарности. Ник привык к этому и часто сам, без приказа, ползал у ног Корса, вылизывая его сапоги, словно преданный пес. Корс всегда с удовольствием позволял ему это делать, но сейчас грубо отшвырнул прочь.

Чуть потеряв равновесие (и от пинка Корса, и от того, что был сильно пьян), Ник повалился набок, но быстро собрался и сел. Он не поднимался с колен и молчал, позволяя отцу ругать себя. Как Корс ни пытался, он не чувствовал от Ника потока страдания, каких-то переживаний. Решив, что всему виной алкоголь, который блокирует сознание сына и не дает ему грустить и в полной мере ощущать груз вины, Корс прекратил его отчитывать:

– Одень маску! Не могу видеть твоё пьяное лицо! Ох, бесовская натура, ну за что мне это наказание – иметь такого сына!

Ник расстроенно, но послушно потянулся к маске и надел её. Он наконец поднялся с колен и лёг на их топчане на бок, отвернувшись к стенке, явно стараясь «не отсвечивать» и не провоцировать Корса. Расстроенный, Корс оставил его одного и лёг рядом на шкуры, демонстративно обняв Арела.

Они проспали почти весь день и только к вечеру проснулись.

– Мне можно снять маску? – осторожно спросил Ник. – Я умоюсь и почищу зубы.

– Что ты меня спрашиваешь?! Когда ты надираешься, то не спрашиваешь! – резко и раздраженно бросил Корс.

Ник сидел перед ним, опустив голову, и Корс видел, что он не притронулся к маске, не снимает её без разрешения.

– Можешь снять!

– Спасибо, папа, прости меня.

– Ох!

Ник снял маску и виновато посмотрел на отца. Он выглядел грустным. Не в силах оставаться серьёзным при виде его такого милого лица, Корс невольно улыбнулся:

– Ну хватит печально хлопать мне своими ресничками!

– Я не специально! Зачем ты потешаешься? Ты сам сделал меня таким, а теперь смеёшься!

– Я сделал красиво!

– Да, ты прямо расстарался! И теперь тебя забавляет, что я такой!

– Я не смеюсь…

– Нет, ты смеёшься.

– Нет!

– Витор, я хочу проводить с тобой время, я твой. Но, пожалуйста, не смейся надо мной. Я не игрушка!

– Я не смеюсь и не играюсь с тобой, моя куколка, моя фарфоровая статуэтка. Да, я могу чуть поругать тебя, но с любовью и для твоего же блага. Так ведь можно?

– Так давай.

– Да, милый, да.

– Пожалуйста, Витор, я открыт перед тобой, понимаешь? Не разбивай мне сердце!

– Я тоже открыт, – горячо поддержал его Корс, – и это ты разбиваешь мне сердце своим поведением! Как я могу доверять тебе, если тебя волнуют только пьянки и гулянки!

– Нет, не волнуют! Я люблю тебя!

– Я тоже люблю тебя! – закричал Корс. – И это делает меня уязвимым перед твоими выходками! Один взмах твоих ресниц, и я на всё поддаюсь тебе!

– Нет, это я поддаюсь тебе! Когда ты ругаешь и бьёшь меня, а я не решаюсь тебе ответить, потому что боюсь потерять твою любовь.

– И это правильно. Я разлюбил Арела именно из-за того, что он плохо слушался меня. Если мне не перечить и слушаться, я не разлюблю, никогда тебя не разлюблю! Мы будем счастливы. Я сделаю тебя счастливым, – Корс протянул руку к его лицу и с нежностью провел пальцами по шраму. – Скорее бы уже заняться твоим лечением! Я уберу тебе этот шрам, я залечу его.

– Ты стыдишься меня из-за него? Он всё портит, да?

– Я этого не сказал.

– Ты даже когда даёшь мне в рот, все время стараешься пихать в здоровую щеку и никогда – в шрамлёную.

– Да блядь, Ник! Тебя вот иногда действительно нужно затыкать хуем, чтобы ты помолчал! – не сдержавшись, Корс снова повысил голос.

И на лице Ника сразу появилось напряжение, он шарахнулся в сторону и быстро сказал:

– Не надо… пожалуйста, Витор!

– Не читай мои мысли! Ты разве видишь, что я что-то делаю тебе?

– Но ты хочешь… всё время хочешь меня ударить. Я сказал, что люблю тебя, и поэтому ты теперь будешь меня бить? Да?

Корс видел, как Ник побледнел, его губы дрожали от волнения и расстройства, а в голосе сквозили нотки обиды; он буквально запнулся на полуслове, замолк, нервно сглотнув. Его лицо было таким грустным, что на него невозможно было смотреть так, чтобы сердце не сжималось от жалости.

– Прекрати капризно надувать губы, это просто вульгарно! – Корс старался не поддаться, чтобы не начать жалеть его.

– Я ничего не надуваю, – обижено возразил Ник. – Карину ты никогда не бил, а меня постоянно пинаешь! Хлопаешь меня по глазам и губам, которые тебе так нравятся. Бесконечные оплеухи от тебя за каждый «не такой», по твоему мнению, взгляд, за каждое «не такое» слово – ты сразу бьёшь. Да, может быть, не в полную силу, но это унизительно.

Корс видел сейчас, что постоянное ношение маски всё же сказалось на его Нике, и он, как и большинство рабов и простолюдинов, когда его лицо открыто, плохо контролирует мимику, свои эмоции, и если он расстроен, это отражается на его лице в полной мере. Он даже не старается или не умеет как-то сдерживать себя, потому что не привык получать от собеседника обратной связи в зависимости от выражения своего лица, не понимает, что это важно, и не заботится об этом. Корсу невыносимо было видеть эту ущербность.

– Прости! Прости! – он схватился за голову. – Ты вызываешь во мне какие-то низменные чувства! И Карина полная дура, конечно, но она моя единственная девочка. Я берег её, хотя по-хорошему её следовало очень жестко наказывать. Но эта идиотка в итоге хоть нашла себе такого же дурака. А ты ненормальный совсем, понимаешь? Дикий, запущенный. Ну что ты смотришь на меня своими глазками и молчишь? Мой беленький, беленький мальчик! Ох, ох, моя куколка.... Иди сюда, ползи сюда ко мне, немедленно! Вот так…Тебе ведь хорошо со мной? Я ведь так люблю тебя, моя ненаглядная прелесть, глазки, как у куколки, и губки.

– Ты меня бьешь!

– Прости, прости, моя куколка! Я делаю это для твоего же блага. Если бы ты не был таким глупым, ты бы благодарил меня за это. Благодари…

– Спасибо.

– Мой мальчик. Мой глупый мальчик…

– Мне больно, не надо… не трогай…

– Потерпи, ты напился вчера, и как бы я ни любил тебя, ты будешь наказан…

– Ах, ах… Хватит, отпусти!

Корс всё же отпустил его член и яички, перестав их так сильно сжимать и впиваться в них ногтями.

– Только послушание приведёт нас к успеху, любовь моя. Я так люблю, когда твои светлые глазки наполняются слезами…

Ник сжал кулаки и упрямо вытер ими глаза:

– Я не виноват, что у меня такие глаза и ресницы, и что они тебя так возбуждают. У себя спроси, почему тебе так нравятся белые полукровки, что тебя к ним тянет всю жизнь!

– Молчать! Молчать. Открой рот, покажи мне свой позорный дырявый язык.

Ник сразу приоткрыл рот и оттянул зубами свой пирсинг чуть вверх, так, чтобы толстая стальная штанга, которая вертикально протыкала его язык и на которую по краям были навинчены шарики, теперь была хорошо видна.

– О-о-о…конченная шлюха, я тебя действительно сейчас изобью как следует! – Корс рывком подтянул его ближе.

– Нет, нет!

– Подчиняйся мне, бестолочь, которая просрала свою жизнь и стала шлюхой!

– Я рассказал тебе истории из своей жизни, чтобы ты меня потом попрекал?!

– Прости-прости… ложись на спину, ложись, – Корс сел ему на грудь, вдавливая в пушистые шкуры дрожащими от возбуждения руками, поспешно доставая свой давно уже стоящий и сладко ноющий член.

– Дай… дай мне кончить на твои красивые глазки…

Они продолжили, и Корс не ударил его и больше не делал ему больно или плохо, потому что безумно любил его.

Но на следующий день он видел, что его Ник был грустным и ко всему безразличным. Корс понимал, что он хочет уйти гулять, но не понимал, как остановить его.

– Ник, ты обижен на меня? – наконец спросил он.

– Нет, – буркнул Ник. Всё же это прозвучало весьма недовольно, и, как посчитал Корс, недостаточно уважительно.

– Разговаривай со мной нормально! Когда же до тебя дойдёт, что я все делаю только во благо тебе? Если случится так, что ты не сможешь воспользоваться силой Демона, что ты будешь делать?

– Я и без силы справлялся…

– Зачем ты сейчас огрызаешься? Нет никаких сомнений в том, что как человек ты слаб и не умён, к моему большому сожалению. Я видел, как ты «справлялся». Ты не справлялся, Ник! И тебя клали так, чтобы по тебе было удобнее ходить. Только на своей внешности ты выезжал, да и то – заиграли тебя и затаскали, сделали шлюшкой. Понимаю, это звучит прискорбно, и я всё равно очень люблю тебя, даже такого, но нужно развивать твой человеческий разум, он может спасти тебя в критический момент, и для этого ты должен научиться меня слушать.

– Я слушаюсь.

– Ты должен научиться слушаться правильно, без всяких обид и недовольства, а с благодарностью.

– Спасибо, папа, прости…

– Боги, ты произносишь эту фразу без какого-либо понимания! Просто твердишь бездумно одно и тоже. Всё не то… всё не то… – Корс замолк расстроенно, и Ник лёг ничком, уткнувшись лицом в шкуры.

Наконец Корс вскинул голову и улыбнулся, как будто какая-то мысль пришла ему в голову.

– Ник… хочешь сделать мне татуировку? Татуируй меня.

– Что?!

– Хочешь?

– Ты не шутишь?

– Нет, не шучу.

– Ты правда хочешь? – Ник заинтересованно приподнялся на локте, его лицо ожило.

– Да, хочу, – улыбнулся Корс, чувствуя от Ника всплеск интереса и то, что желание пойти гулять ушло на второй план.

– А какую?!

– Не знаю, какую хочешь.

– А где?!

– Да где хочешь!

– Но я не знаю…

– Напиши на мне: «Принадлежит Нику и Арелу». Хочешь, на груди? Напиши, что я ваша вещь, что я дерьмо. Что-нибудь грязное и вульгарное. Напиши: «Я, Корс, истинный чёрный, люблю два хуя в своей заднице одновременно!»

Ник засмеялся, и Корс слышал, что он уже не думает о том, чтобы пойти гулять. Своим нетривиальным предложением Корсу, кажется, удалось затмить все его мысли о нечистых, картах и ночных посиделках.

– Напиши: «отдолбите меня как последнюю тварь» или «сосу у нечистых».

– Витор, ну зачем ты так, не надо, – Ник совсем оживился, и глаза его перестали быть пустыми стекляшками, – я лучше сделаю красивые узоры.

– Ты можешь делать со мной все, что захочешь. А, точно, нарисуй мне свой портрет! На одной стороне груди нарисуй себя, а на другой нарисуй портрет Арела. Так же, как у альбиноса нарисован Салафаэль.

– Ох, Витор! Это очень красиво, но я не смогу…

– Почему? Ведь ты великолепно рисуешь. Ты прекрасно нарисовал князя.

– Да, но делать татуировку… это немного другое. Моя рука не позволит, она подрагивает от усилий, я могу делать аккуратно только несложные узоры.

– Хорошо, сделай узоры, я готов на всё!

– Спасибо, папочка! – сказал Ник, и вот сейчас эти слова прозвучали очень искренне и по-настоящему.

Корс позволил Нику татуировать свое тело так, как тому хотелось. Он снял одежду, лёг на живот и лежал на шкуре полностью раздетый, уронив голову на сложенные руки, а Ник украшал его копчик и боковую часть бедра чёрными узорами. Он больше не хотел идти играть в карты и думать забыл о нечистых.

И Корсу, несмотря на боль, тоже стало хорошо и спокойно.

Глава 6

Ник делал Корсу татуировку.

– Тебе больно? – спросил он с искренней заботой в голосе.

– Нет, – соврал Корс. Но ему было больно, и Ник это понимал, ведь они «слышали» эмоции друг друга.

Корс снова уткнулся лицом в сложенные руки. Он почувствовал, что князь Арел, который до этого как обычно лениво валялся на соседней шкуре, придвинулся к нему. Ощутив дыхание на своей макушке, Корс приподнял голову со сложенных рук и чуть вопросительно посмотрел на князя снизу вверх. Ему нравилось красивое лицо Арела, покрытое тонким слоем светло-серой краски, и его обведённые чёрным глаза. Корс привык, что на протяжении всей своей жизни видел Арела именно таким: раскрашенным, с серым лицом в обрамлении длинных темных волос, расчесанных на прямой пробор, и с безумными карими глазами – яркими от природы и ещё дополнительно подчеркнутыми черной краской. Корс давно воспринимал этот его образ совершенно естественно, и в те редкие моменты, когда лицо Арела было чистым, он, напротив, казался ему каким-то чужим, непривычным и неродным.

Арел приблизил к лицу Корса свои зачерненные губы и поцеловал его, будто утешая. Корс сразу ответил на поцелуй, чувствуя приятное тепло внутри живота и то, как губы Арела отличаются от губ Ника: не такие пухлые, чуть жесткие из-за слоя краски, без колечек, которые вечно позвякивали о зубы Корса, когда он целовал Ника. Арел прижался своими губами к губам Корса, просовывая в его приоткрытый рот свой язык. Они стали целоваться, и Арел обнял голову Корса своими руками.

– Арел, Витор, ну вы мне мешаете, – сказал Ник. Его голос при этом был ласковым. – Витор, у тебя задница теперь покрылась мурашками, – Ник тихо и коротко рассмеялся.

Корс и Арел с явным сожалением разомкнули поцелуй, но ненадолго, потому что Арел продолжал лежать рядом, и они смотрели друг на друга, как смотрят любящие люди. Корс невольно подумал о том, сколько кругов ада прошёл князь, прежде чем обрёл свой Дар и Демон счёл обучение оконченным. Или Демон ещё не закончил и восстановил Арела, просто чтобы дать тому небольшую передышку?