Из круиза с любовью

Вика вспомнила голую тушу, которая ерзала по ней, резкий запах одеколона, и ее передернуло от омерзения. И у этого человека она рассчитывала прожить все пять лет!.. Гад, извращенец!..

И что теперь? Опять оказаться в одной квартире с ненавистным отцом? Нет, ни за что!

Ее переполняла злость и обида. Почувствовав, что голова начинает наливаться болью, Вика приказала себе: «Не думать об этом! Забыть, а то опять отключусь!»

Возле гаражей ее окликнули:

– Эй, тезка, привет, куда несешься?

На скамейке сидел Лешка Соколов, однофамилец, но не родственник. Он жил в соседнем доме и окончил школу три года назад.

Кивнув ему, Вика зашагала дальше. Лешка поднялся со скамейки и увязался за ней.

– Ишь ты, какая стала, еле узнал! А чего так вырядилась? Хиппуешь, что ли? Я уж месяц, как дембельнулся, а чего-то тебя не встречал… Чего не отвечаешь-то, а, Вик? ― Он заглянул ей в лицо. ― Э, да ты вся зареванная… С родичами поцапалась? Небось, опять папаша твой чокнутый?.. Не бери в голову! Он же псих, все знают. Ты куда несешься-то?

Вика не отвечала. Она свернула на улочку, застроенную частными домиками, Лешка за ней. Он шел, не отставая, и все болтал и заглядывал в лицо.

Поселок кончился. За ним раскинулся выделенный под покос луг. Вика зашла за первый же стожок и рухнула в сено. Сил не осталось. Еще и полсуток не прошло после первого стресса, а она так сорвалась! А если второй раз подряд впадет в ступор? А вдруг отупение не пройдет? Тогда прямая дорога в дурдом, лечиться…

Лешка присел перед ней на корточки.

– Вик, кончай переживать… Три к носу, как говорится. Хочешь, я твоего папашу отметелю?.. ― он протянул руку и погладил ее по голове. ― Как этот придурок смеет обижать такую славную девочку, такую хорошую девочку, такую красивую девочку…

«А он ничего, ― вяло подумала Вика, ― симпатичный и добрый».

И опять тихие слезы потекли из глаз, стало еще жальче себя.

– Не плачь, Вик, ну чего ты все плачешь?.. ― Лешка присел рядом и обнял ее.

Она невольно прижалась, так хотелось, чтобы кто-то сильный жалел ее и защищал.

– Ну же, моя хорошая, красивая девочка…

Лешка стал целовать ее в глаза, в щеки, в губы… У нее не имелось сил сопротивляться, да и не хотелось. Вскоре она сама целовала и обнимала его…

Все случилось как-то быстро, немного больно, но не противно. Барахтаясь, они вырыли в сене небольшую ароматную нору, и теперь лежали там, обнявшись. Было неудобно, сухая трава кололась.

Немного поерзав, Вика неожиданно проговорила:

– Не могу больше видеть его рожу!

– И не надо! Не дрейфь, Викулька, все будет хорошо, и мы поженимся!

– Ты серьезно? ― она приподнялась.

– А то! Ты, Викуля, девка красивая, одни глаза чего стоят! Да к тому же еще хозяйственная. Вон моя мать все уши мне про тебя прожужжала, очень ты ей нравишься… Я ― тоже ничего. В армии отслужил ― это раз, почти устроился на работу в Москве, зарплата будет неплохая ― это два. Койку обещали в общежитии «Строймонтажа» ― это три. А женатым комнату дают. Так что уедем мы с тобой, Викуля, в город-герой Москву, и не увидишь ты больше своего психованного папашу!

– И раз, и два, и три… ― задумчиво проговорила Вика. ― А любовь?

– А разве ты меня не любишь? А чем мы с тобой сейчас здесь занимались? Это и есть любовь! Ну что, Викуль, женимся?

Не совсем понимая, что делает, она кивнула. Может, это выход?

Домой они возвращались, взявшись за руки. Лешка предложил зайти с ней вместе, но Вика отказалась:

– Я только вещи соберу. Их немного, я быстро.

Опять пришлось звонить. Дверь открыла мама.

– Чего ж ты ключи не взяла? Я сижу тут, как привязанная…

Она говорила так, будто ничего не случилось.

Вика прошла в свою комнату, принялась шарить по полкам шкафчика, бросая на диван одежду. Вспомнив, что все лучшее осталось в проклятой дядиной квартире, поморщилась. Мать наблюдала за ней, ничего не понимая.

– Мам, может, попросить бабу Лиду, пусть съездит за моими вещами? У меня там документы, ключи от дома, учебники… ― запихивая вещи в пакет, спросила Вика.

– Я не поняла, ты куда собираешься?

Обернувшись, Вика сообщила с деланной веселостью:

– А я замуж выхожу ― вот прямо сейчас, за Лешку Соколова. Представляешь, как удобно, и паспорт менять не надо!

– Рехнулась? Ты же его не знаешь совсем!

– Прекрасно знаю, в одной школе учились. В любом случае, в его доме мне будет лучше, чем в этом!

– Викуля, тебе ведь еще восемнадцати нет! А учеба?..

– Все равно не поступила, можно пока и замуж сходить. Считай, что уже вышла. И очень даже счастлива! ― почти в истерике крикнула Вика.

Ей так жалко было себя, несбывшихся надежд, неосуществленной мечты стать путешественницей! Одновременно душила злоба на всех, кто помешал ее планам и подтолкнул к этому неожиданному замужеству.

– Я не хочу жить с отцом в одном доме, я его ненавижу! И тебе, не знаю, смогу ли когда-нибудь простить, что цеплялась за него и испортила мне жизнь! Все! Пиши письма, адрес знаешь! А хочешь, в гости заходи!

Подхватив два пакета, Вика выскочила из дома.

Восемнадцать Вике исполнялось двадцать четвертого октября, свадьбу назначили на следующий день. Она хотела ограничиться простой регистрацией, но матери жениха и невесты настаивали на банкете, пришлось согласиться. За эти два месяца Вика успокоилась, стала опять покладистой, как всегда. Теперь она даже представить не могла, как кидалась на отца с ножом, говорила грубые и обидные слова матери… О том, что привело к ужасному срыву, Вика старалась не вспоминать.

Тетя Ира, будущая свекровь, радушно приняла ее в своем доме. Лешка был весел и ласков, ночи с ним приносили ощущение, что она любима. Вика была благодарна ему, что вырвал из отцовского дома. Простой и незатейливый парень, он ей нравился. А что не очень образованный ― так ведь не всем академиками быть! Зато сама Вика решила на будущий год опять поступать в университет, только теперь на заочное отделение.

Незадолго до свадьбы она поняла, что беременна. Сказала Лешке, что хочет учиться, и поэтому сделает аборт. Будущему мужу, в принципе, было все равно, но он успел проболтаться своей матери, и та, подключив Маргариту, насела на Викторию:

– Грех это, ― твердила верующая тетя Ира.

– Аборт при первой беременности делать страшно, вдруг бездетной останешься? Сама потом локти кусать будешь! ― жалостливо качала головой мать.

И Вика согласилась. Она опять соглашалась со всеми. При этом сомневалась, сумеет ли сдать вступительные экзамены, если ребенок родится в середине мая. Может, и не получится, тогда учебу придется отложить на год.

Вика была еще слишком молода, чтобы осмысленно хотеть ребенка, чувство материнства росло в ней постепенно. Она начала с улыбкой присматриваться к ползающим в песочнице карапузам, заглядывала в детские коляски. Пускающие пузыри или сладко спящие малыши вызывали умиление и гордость оттого, что скоро и у нее появится такое же крошечное чудо.

Свадьбу справляли в кафе на центральной улице поселка. Гостей собралось чуть не сто человек: родственники, ближние и дальние, соседи, друзья.

Невеста сидела за праздничным столом красивая, бледная и грустная. Жених, напротив, выглядел веселым и оживленным. Лешка пил со всеми подряд, хвастал, что скоро ожидается прибавление семейства. К концу вечера новоиспеченный муж так нализался, что домой его вели под руки. В тот день Вика впервые засомневалась, правильно ли поступила, выскочив замуж так скоропалительно. А вдруг Лешка такой же алкаш, как все поселковые мужики? Очень хотелось надеяться, что нет. Насколько она знала, Лешка хоть и прикладывался к бутылке, но не часто и не помногу.

Все школьные подружки твердили Вике, что жуть как ей завидуют. Они и не думали, что она, такая тихоня и скромница, первой выскочит замуж, а вроде учиться собиралась…

Вика никому не рассказывала, почему спешно покинула Москву, даже Лешке. Говорила, что не сдала последний экзамен и поэтому поскандалила с отцом. Правда, папаша по пьянке орал, что она «дошлявшаяся потаскуха», но это никого не удивляло. Когда заговорили о скорой свадьбе Вики с однофамильцем Лешкой, все посчитали, что грех был с ним, и надо этот грех поскорее прикрыть. В общем-то, так оно и было.

Вскоре молодые переселились в Подольск, там располагалось общежитие строительного управления, куда поступил работать Лешка. Его обещания, что они будут жить в столице, оказались преувеличенными, но не слишком: до Курского вокзала всего час на электричке. С иной окраины до центра так быстро не доберешься.

Молодым выделили двенадцатиметровую комнату в малосемейке. Кухня на девять комнат, зато туалет с душем всего на три. Леша сам побелил потолок, Вика помогла поклеить обои, потихоньку начали обживаться. В комнате имелся стенной шкаф, почти новый полированный стол и пара тумбочек. Лешка соединил две казенные кровати, добыл где-то большой лист фанеры, привинтил его поверх пружинных сеток. Баба Лида пожертвовала матрас ― получилось просторное супружеское ложе. Викина мама купила молодым телевизор, подарки от других родственников тоже пригодились в хозяйстве. От свекрови пара пуховых подушек и одеяло, от Лешиной тетки из Воронежа ― пылесос. Занавески, постельное белье, посуда, чайный сервиз ― чего только не надарили им на свадьбу!

Разбирая подарки и пристраивая их на постоянное место, Лешка приговаривал:

– А ты еще банкет не хотела устраивать! Когда бы мы еще всем этим обзавелись при нынешнем дефиците? Смотри, даже самовар электрический… Не надо будет на общей кухне чайник кипятить. Красота! Так что жить мы с тобой, Викулька, будем замечательно!

Лешка трудился на стройке, в шесть утра по будням к общежитию подъезжал автобус-развозка. Вика тоже нашла работу, уборщицей в управление Подольского завода электромонтажных изделий. А куда еще? Тут хоть справку о медосмотре не требовали, как в других местах. Мама одобряла: беременных на работу не больно берут, а так хоть какие-то декретные получит.

Работа не отнимала много времени и не казалась Вике тяжелой, до выхода в декретный отпуск она вполне с ней справлялась. Обычно выходила из дома вместе с мужем, в шесть, а уже к одиннадцати возвращалась, да еще успевала по пути в магазины зайти. При начавшемся дефиците на все ― от сигарет и стирального порошка до сахара и мяса, ― только утром можно было затовариться продуктами. Дневное время она просиживала над книгами и конспектами, не теряя надежды поступить в университет.

Двадцатого мая у Вики родилась дочка, ее назвали Аней, в честь бабушки. Девочка родилась крупная, здоровенькая, но неспокойная. Порой приходилось целыми ночами носить ее на руках, чтобы не разбудить соседей. Спала Вика только днем, урывками. Конечно, о поступлении в университет уже не думала. Те три месяца, что кормила дочь грудью, она вообще ни о чем не думала ― так измучилась, так хотелось хоть раз выспаться. Потом молоко в один день пропало, и Анечка, как только перешла на смеси и жидкие кашки, сразу успокоилась. Вот тогда Вика смогла ощутить все прелести материнства. Дочка вошла в нормальный режим, по ночам крепко спала, а днем каждая ее улыбка, реакция на новую игрушку, радостные звуки, которые она издавала ― все отзывалось счастьем в Викином сердце. Она заслуженно гордилась своим чадом. Анюта всегда веселая, спит по часам, никаких аллергий, чистенько одета ― просто загляденье! Дома у Вики тоже порядок: пахнет поглаженными пеленками и вкусной едой.

Леша, вначале вроде обрадовавшийся рождению дочери, охладел к ней довольно быстро. Даже то, что Анюта стала крепко спать по ночам, не изменило его отношения. Он снисходительно выслушивал рассказы жены о том, как они провели день, но на предложение поиграть с ребенком отнекивался:

– Да ну, она еще маленькая, чего с ней делать? Вот вырастет, я хоть в лото какое-нибудь с ней поиграю.

Боясь потерять работу, Виктория вернулась на нее, когда дочке еще года не исполнилось. До полутора лет в ясли не брали, и она на несколько часов оставляла Анюту на попечении матери холостого соседа, недавно приехавшей из деревни. Старушка скучала в городе, и с удовольствием нянчилась с девочкой.

На выходные по очереди приезжали бабушки, возились с внучкой. Каждая из них предлагала Леше с Викой:

– Пойдите, погуляйте, чего в четырех стенах сидеть?

Вика уговаривала мужа съездить в Москву, сходить в какой-нибудь музей, а он отнекивался:

– Пялиться с умные видом на скульптуры и картины? Да ну нафиг!

– Давай хотя бы по центру погуляем…

– Шататься в толпе? Тоже мне, удовольствие!

О театрах, конечно и речи не было. Один раз Вика вытащила мужа в кино, на фестивальный фильм, но Лешке не понравилось:

– Тягомотина. Уж лучше в видеосалон ходить. Хоть на Брюса Ли посмотреть ― там такие рубки! Давай вместе сходим?

Но этот вид развлечений был не по вкусу Виктории. Она уже поняла, что вряд ли когда-нибудь у них с мужем появятся общие интересы, но успокаивала себя тем, что живут они в целом неплохо. Выпивает Лешка только по вечерам в субботу, в будние дни не больше пары бутылок пива, чтобы расслабиться после тяжелой работы. Зарплата у него хорошая. Конечно, много денег на ребенка уходит, ведь девочка растет, то одно, то другое ей надо. Однако после того, как Вика снова вышла на работу, они опять начали потихоньку откладывать на машину. Лешка мечтал о подержанной иномарке.

Так прошел еще год. Анечка ходила в ясли, а Вика устроилась еще в одно место уборщицей. Об университете пришлось забыть. Учебу на вечернем ей с ребенком не потянуть. Лешка наотрез отказывался оставаться с дочкой. Да даже если бы согласился ― когда готовиться к занятиям? Перед тем, как забрать Анечку из яселек, Вика приходилось отстоять несколько очередей. Почти все продукты теперь были по талонам, но купить их было почти невозможно.

Создавалось впечатление, что вся страна растаскивается несунами. Каждый старался извлечь из своей работы хоть какую-то выгоду, коль в магазинах пусто. Глагол «достать» вытеснил слово «купить». Вошло в моду словечко «бартер». В быту его употребляли в таком смысле: я тебе то, что упру со своей работы, а ты мне услугу или что-то другое взамен. Каждый устраивался, как мог. Вика понемногу приносила с работы моющие средства, мама и свекровь помогали, привозя домашние заготовки и часть продуктовых заказов со своей работы.

Лешка однажды выдал со злостью:

– Сшила б ты мне штаны с карманами пообъемистей! Буду каждый день по паре кирпичей приносить, за год целый поддон приволоку ― а потом загоню по сходной цене.

Вика в ответ рассмеялась:

– Брось ты, Лешка, нам что, денег не хватает?

Деньги действительно были, они накапливались сами собой, потому что на них нечего было купить. Алексей, от природы парень веселый, все чаще ходил хмурым. Общая обстановка нестабильности в стране, то, что даже по телевизору корреспонденты теперь словно соревновались, кто вывалит на зрителя больше негативной информации за десять минут, испортили его характер. Батареи «талонной» водки, копившиеся дома, стали редеть. Как многие мужчины, Лешка пытался поднять настроение с помощью выпивки.

Вика заметила это не сразу, а когда поняла, что муж часто стал прикладываться к бутылке, попробовала с ним серьезно поговорить. Но Лешка отмахнулся:

– Я что, алкоголик, что ли? Из дома последнее выношу, пьяные дебоши устраиваю?.. Ну, выпью несколько рюмок после работы, это что ― преступление? Чего это ты вздумала меня воспитывать? Заняться нечем?

Заняться всегда было чем. Вика наводила чистоту не только в своей комнате, но и в общем коридоре, и на кухне. Случалось, что жильцы, чья очередь была убирать, делали это небрежно, и тогда она без слов перемывала за них: ведь ее дочка может с грязного пола какую-нибудь заразу подцепить. Слава богу, Анечка почти никогда не болела.

На лето Вика отправляла ее к свекрови, там воздух чище и натуральное молоко можно купить.

В конце девяностого года на одном из корпусов завода электромонтажных изделий появилась нарядная вывеска: «ТСТ-Авто. Автомобили из Германии». Как-то, проходя мимо новой белой двери, Вика заметила на стекле объявление: «Требуется уборщица». Из любопытства зашла узнать, сколько платят. Зарплата в новой фирме оказалась больше, чем она получала в двух местах, работать с семи до десяти. Разговор шел с бухгалтершей Лидией Иосифовной, приятной пожилой теткой, и она пообещала, что подержит место, пока Вика не уволится с завода.

Но на заводе инспектор отдела кадров принялась ее отговаривать:

– Куда ты собралась идти? Это ж бандюки! Говорят, пришли бритоголовые целой толпой к директору, час у него провели, и он им пустой склад и полкорпуса отдал, безо всякой аренды. То есть, договор-то оформлен, но денег это ТСТ не платит, просто пообещали директору «крышу». Видишь, настоящие бандиты! Ну и как ты будешь среди таких работать?

– Ой, да мне ведь с ними детей не крестить! ― беззаботно пожала плечами Вика. ― Салон вымою, в кабинетах уберу, и домой. Нужна им какая-то уборщица! Вы уж оформите увольнение поскорее, а то вдруг они кого другого найдут…

Через пару дней, получив на заводе расчет и трудовую книжку, Вика направилась в «ТСТ-авто», к бухгалтеру. Отдела кадров в этой фирме не имелось.

Хозяйка оказалась в кабинете не одна. Против нее вальяжно развалился на стуле круглолицый, почти наголо бритый мужик лет тридцати пяти, в малиновом пиджаке.

– Ого! ― воскликнул он, увидев Вику. ― Откуда такая Чуда-Юда?

– Девушка пришла устраиваться к нам уборщицей, ― пояснила бухгалтерша.

– Уборщицей! ― удивленно протянул мужик. ― Если у меня будут такие уборщицы, тогда в секретарши надо Клаву Шиффер выписывать, чтобы марку не уронить! Как звать-то тебя, девица?

– Виктория.

– В день Победы, что ли, родилась? ― хохотнул он. ― А я Артем Михайлович Воронов, владелец этого заведения. Ты грамоте-то знаешь, Виктория?

Вике не понравился его тон, и она ответила с вызовом:

– В аттестате за среднюю школу почти одни пятерки!

– Вона как! А чего ж тебе шваброй по полу возить? Иди ко мне в секретарши.

– Я не могу в секретарши, я замужем, ― ответила Вика.

– Так и я женат.

– У меня дочка.

– А у меня двое сыновей, ну и что?

– Я к вам в секретарши не гожусь.

Воронов прищурился:

– Думаешь, мне переспать не с кем? Да у меня за этим девки в очередь стоят! Я тебе интим не предлагаю, вижу, что ты девушка порядочная. И своим оглоедам прикажу, чтоб не приставали. Ну так что, пойдешь? А то я вчера красотку, которая юбку в моей приемной протирала, уволил. Она из тех, кто в слове «еще» четыре ошибки делает. Короче, нечего резину тянуть. Лид, сколько у нас секретарша получает?

Услышав о размере оклада, Вика сразу согласилась.

– Это на время испытательного срока, ― добавила бухгалтерша. ― Собственно говоря, его еще никто не выдерживал.

– А после? ― все-таки спросила Вика.

– Удвою! ― со смехом пообещал Артем Михайлович. ― Все, хватит тут размазывать, пошли наверх.

Через минуту они оказались в офисе. Воронов кивнул на стол в приемной:

– Вот твое рабочее место. На машинке печатаешь, делопроизводство знаешь? ― с места в карьер начал он.

– Нет, но я думала… ― растерялась Вика.

– Правильно думала, ― Артем Михайлович прошел в свой кабинет и, пошарив в ящике стола, протянул ей листок: ― Вот, телефон курсов делопроизводства. Звони.

Она устроилась по другую сторону стола, взяла из письменного прибора карандаш и листок для записей, сняла трубку, набрала семь цифр.

– Здравствуйте, вас беспокоят из автосалона «ТСТ-авто». Вы не могли бы ответить на несколько вопросов по поводу курсов делопроизводства…

Артем Михайлович внимательно слушал. Закончив разговор, Вика зачитала по бумажке:

– Курсы делопроизводства и машинописи двухмесячные, начало занятий через две недели, стоят пятьсот рублей; ускоренные двухнедельные курсы делопроизводства ― занятия с понедельника, стоят двести рублей; ускоренные недельные курсы машинописи, занятия с понедельника ― двести рублей, двухдневные индивидуальные занятия по делопроизводству ― в любое время ― триста рублей. Все.

– Ну, вот я тебя и проверил! По телефону общаешься хорошо. Информацию излагаешь четко. А большего от тебя и не потребуется. Ты думаешь, здесь работы непочатый край? Этот салон ― вроде моей официальной резиденции, а основные дела совсем в других местах делаются. Но тебе этого знать не следует. Главное ― отвечать на звонки, ничего не забывать, четко передавать информацию от одного другому. А автомобили что ― пару штук в месяц продадим, и ладно! Со временем ремзону здесь соорудим, поживее дело пойдет. Ну, все поняла?

– А как же курсы? ― растерялась Вика.

– Ладно, сходи, поучись.

Шеф сверился с ее запиской и достал из кармана пачку денег.

– Держи полштуки. Звони туда. Сегодня среда, значит, записывайся на двухдневные с завтрашнего дня и на недельные с понедельника. Все, свободна, жду тебя через полторы недели. И чтоб выглядела ― ух!

– Спасибо, до свиданья, ― пролепетала Виктория. ― А я могу из приемной позвонить?

– Можешь, ― уже взявшись за трубку телефона, не глядя на нее, кивнул начальник.

Записавшись на курсы, Вика спустилась к Лидии Иосифовне.

– Ну, что? ― поинтересовалась та.

– Принял. На курсы делопроизводства денег дал.

Все еще не придя в себя, Вика плюхнулась на стул.

– На курсы? Значит, хочет, чтобы все по-настоящему, как у больших. Тут уже три секретарши сменилось, он их просто так с улицы брал, в основном ориентируясь на длину ног.

– Они что, спали с ним? ― с опаской спросила Вика.

– Бог его знает! Но если Артем прилюдно обещал не приставать, значит, не будет. Он человек слова. Да и вообще мужик неплохой.

– Только шебутной какой-то.

– Не шебутной, а решительный. В его бизнесе мямлить нельзя, а то бы так круто мужик не поднялся. Ну ладно, это не твоего ума дело. Когда на работу выходишь?

– Через полторы недели.

– Насколько я поняла, оформляем тебя с завтрашнего дня…

Выйдя из автосалона, Вика решила позвонить маме на работу и поспешила на почту.

Маргарита Федоровна, похоже, не обрадовалась ее известию.

– Это до скольки же ты теперь работать будешь?

– С десяти до семи. В полвосьмого буду дома.

– А Анечку кто из садика заберет?

– Пусть Лешка забирает, что он, не отец, что ли? А нет, так все равно за круглосуточную группу плачу, значит, будет оставаться на пятидневке!

– А обед, уборка, как ты все успеешь?

– Утром сделаю, не бойся, мам, голодным никто не останется. Ты бы лучше порадовалась, что я наконец нормальную работу нашла! Буду сидеть в красивом кабинете, на машинке печатать, нарядная на работу ходить. Ты не представляешь, как мне этот синий халат осточертел! Да и получать я скоро буду даже больше, чем Лешка на своей стройке. Может, это мой шанс? Смотри, как все вокруг быстро меняется! Кооперативы открываются, фирмы новые… Может, с этой работы в моей жизни начнется другая полоса, счастливая?

– Дай-то бог… Но смотри, доченька, веди себя там строго. Когда одна женщина в мужском коллективе ― это, знаешь ли…

– Шеф пообещал, что в обиду меня не даст! ― уверенно заявила Вика.

Лешка тоже поначалу воспринял ее решение сменить работу в штыки. Но Вика ласкалась к нему, терпеливо объясняла все преимущества, обещала, что на его желудке и порядке в доме это не отразится, а ей так хочется чистую работу в красивом месте, к тому же зарплата здесь намного больше и они быстрее накопят на автомобиль.

В конце концов, муж согласился с аргументами, но предупредил, что Аньку будет забирать из садика только пару раз в неделю.

– Что я, нянька? Если мне одному придется с ней каждый вечер торчать ― я с ума сойду!

Вот так всегда. Во главу угла Лешка неизменно ставил свое удобство, и на уступки шел неохотно. Но Вика не устраивала скандалов ― наслушалась их в детстве. Она действовала уговорами и лаской, и каждую свою маленькую победу воспринимала как очередное подтверждение того, что у нее нормальный муж и нормальная семья. Вот и сейчас, отказавшись взять на себя ежевечернюю заботу о дочке, Лешка согласился с главным ― Вика меняет работу.

Уже на следующее утро Виктория убедилась, что приняла правильное решение. Оказывается, она так устала от работы уборщицей! И дело не в физической усталости ― для ее крепкого организма такие нагрузки ерунда, а в том, что для ума эта работа не давала ничего, даже банального общения. Не с ведром же разговаривать!

Она соскучилась по учебе, по получению новых знаний, пусть даже таких элементарных, как основы делопроизводства. Вика схватывала все на лету и так быстро запоминала, что к середине второго дня обучения преподаватель отпустила ее домой, сказав, что намеченную программу они прошли.

Недельные курсы машинописи оказались удивительными, Вика не ожидала ничего подобного.