Деформация вертикали. От «анонимных империй» до антилобби

В основе возникновения фракций, именно так определялись им заинтересованные группы, Д.Мэдисон закладывал проблему неравенства в распределении собственности, что является движущей силой социальной активности в благоприятных социально-политических условиях. В десятом номере «Федералиста» он указывал: «…наиболее общим и долговечным источником фракций является различное и неравное распределение собственности. Те, кто владеет собственностью, и те, кто ее не имеет, всегда образовывали в обществе разные интересы…»8. Интересно отметить, что намного позже, уже в XX веке, социолог, политолог и философ Иммануэль Валлерстайн увидел в этом два фундаментальных противоречия капиталистической системы, среди которых нас больше интересует второе противоречие, суть которого состоит в том, что «… всякий раз, когда владельцы привилегий пытаются ассимилировать оппозиционное движение, подключив его представителей к получению небольшой части привилегий, они, несомненно, в краткосрочной перспективе устраняют оппонентов; но они также поднимают ставку для следующего оппозиционного движения, возникающего в ходе следующего кризиса микроэкономики»9.

Если вернуться к Д.Мэдисону, то появление множества групп со своими интересами он объяснял не только объективными факторами внешней социально-политической и экономической среды, но и факторами субъективного характера. Как отмечал Д.Мэдисон, «…скрытые причины образования фракций кроются в самом естестве человека»10, что можно было объяснить влиянием принципов индивидуализма и идей атомизации личности, которые были заложены в идеологию американского либерализма. Кстати, чуть позже, в области экономической теории похожую мысль высказал Адам Смит, который в своей работе «Исследование о природе и причинах богатства народов» заявил о том, что разделение труда в капиталистической системе также является следствием «…определенной особенности человеческого естества…» 11.

В любом случае, заявления Д.Мэдисона нанесли удар по одному из направлений политической мысли, к представителям которого можно отнести таких философов, как Платон, Томас Гоббс и Жан-Жак Руссо, которые настаивали «…на необходимости устранить все «частные» влияния на процесс принятия решений»12, считая их противоречащими основным принципам демократии, под которой подразумевалась идущая от античности идея всеобщего участия граждан в принятии общественно важных решений. Но, несмотря на категоричность в отстаивании идеалов общего блага и желания избежать конфликта групповых интересов, нельзя было не признавать сам факт существования таких интересов. «Как признавал еще Аристотель, и как столетия спустя было обосновано в концепции vivere civile, выдвинутой итальянскими гуманистами, граждане должны быть членами различных ассоциаций со своими специфическими целями…»13. Даже Жан-Жак Руссо, рассматривая различные ассоциации с точки зрения их угрозы общественному интересу, относил их к разряду неизбежных социальных явлений, считая, что все политические сообщества дробятся на более меньшие сообщества, каждое из которых имеет свои интересы.

Заслуга Д.Мэдисона состояла не только в том, что он вывел проблему функционирования заинтересованных групп, участвующих в процессе лоббирования, на новый уровень их теоретического осмысления, но и в том, что благодаря ему в политической теории произошел переход от классического (имеющего значительные черты античности) понимания демократии как правления народа, то есть большинства, культа «всеобщего блага» и суверенности государства, к идее актуализации роли заинтересованного меньшинства и необходимости защиты его интересов. Кроме этого, плюралистическая теория демократии отказалась от традиционной идеи прямого участия всех граждан в политическом процессе, который стал рассматриваться не как взаимодействие отдельных членов общества, а как интеракция различных групп и их интересов. Именно поэтому многие американские политологи считают Д. Мэдисона первым теоретиком групп давления, который создал фундамент для появления теории заинтересованных групп.

Д. Мэдисон заложил лишь первый кирпичик в основу плюралистической теории демократии, и дальнейшее ее развитие было напрямую связано с теми социальными процессами, которые проходили в западных политических системах на пороге и в течение всего XX века. Эти процессы характеризовались вовлечением в политику огромных масс, расширением всеобщего избирательного права, а также с появлением субкультур, носителями которых были новые электоральные и социальные группы, имеющие свои, часто партикулярные интересы, что привело к усложнению всего социального организма и увеличения динамичности политического процесса.

К числу одного из первых исследователей и теоретиков плюралистической теории демократии, без всякого сомнения, можно отнести А. Бентли, который является родоначальником теории заинтересованных групп, ставшей отправной точкой в изучении политического процесса через призму групповой активности и столкновения групповых интересов. Если раньше частные «…интересы очень долго оставались наиболее аморфными, неупорядоченными и, нередко, эфемерными, а давняя традиция воспринимать их исключительно в негативном свете сохранялась достаточно долго…»14, то в своей известной работе «Процесс осуществления правительственной власти: изучение общественных давлений» (1908), А. Бентли объединил интерес как движущую силу и группу, как ее выразителя, которая образуется людьми на основе общности их интересов. Создание таких групп обусловлено желанием и потребностью представить свой интерес институтам публичной власти посредством оказания на них давления. Он исходил из того, что «…все явления государственного управления есть результат деятельности групп, давящих друг на друга и образующих новые группы и групповых представителей … для посредничества в общественном соглашении»15. Отсюда он делал вывод, что для серьезного научного анализа государственного управления необходимо опираться не на голые теоретические рассуждения, а на эмпирическое наблюдение результатов взаимодействия различных групп. Тем самым А. Бентли рассматривал политический процесс как борьбу различных групповых интересов, в которой каждая группа действует в своих интересах и не пытается достичь высокой общественной цели, как, например, достижение наибольших благ для наибольшего количества людей. В свою очередь, это способствует возникновению конфликтов, вызванных столкновениями различных интересов, что нашло теоретическое оформление в парадигме конфликта, которая доминировала в политической науке и легла в основу теории заинтересованных групп. При этом А. Бентли указывал на наличие неравенства между различными заинтересованными группами в степени функционального представительства социальных интересов. А. Бентли считал, что во взаимодействии заинтересованных групп «…доминирует обычно сильная группа или совокупность групп. Они же подчиняют своему влиянию и заставляют повиноваться более слабые группы…»16. Именно поэтому одной из главных целей государства, по его мнению, являются достижения не только консенсуса и примирения между сталкивающимися группами, но и создание условий для вовлечения в политический процесс новых групповых интересов. Это, впрочем, не давало возможности государству сильно влиять на процесс группового взаимодействия и борьбы. А. Бентли полагал, что «…более могущественным группам удается навязывать правительству, законодательным и судебным властям наиболее благоприятные для них схемы и модели поведения. Слабые же группы оказываются всегда в проигрыше…»17.

Стоит отметить, что подобное утверждение имеет некоторые расхождения с идеей Д. Мэдисона о том, что в процессе борьбы различные заинтересованные группы нейтрализуют друг друга, исключая появление одного центра неформальной власти. Этот вывод расходился и с мнением других сторонников плюралистической теории демократии, таких как Эрнст Бекер, Отто Гиерке, Леон Дьюгит, Джон Фиггис, Гарольд Ласки, которые «…утверждали, что следовало бы рассматривать общество как организацию равных и сотрудничающих групп – церквей, профессиональных ассоциаций, профсоюзов, местных общин, а также государства. Эти составные группы имеют свою собственную легитимность, которую не следует ставить вне государства»18. Но А.Бентли пошел еще дальше, фактически ослабляя государственную власть перед феноменом заинтересованной группы и рассматривая общественную политику как продукт свободной игры групповых давлений. Такая минимизация влияния институциональной власти на политический процесс, где превалировало ничем не ограниченное соперничество различных групп интересов, было вполне естественно для А.Бентли. Здесь он, скорее всего, исходил из американской исторической практики, где создание добровольных ассоциаций имело глубокую историческую традицию, а роль государственных институтов с момента освоения континента долгое время была незначительна по причине большой степени диффузии политической власти в рамках американского федерализма. В то же время «А.Бентли призывал уделять первостепенное внимание изучению тех институтов и звеньев государственного управления, которые имеют дело с формальным принятием решений и принуждением – законодательных, исполнительных и судебно-административных органов, так как они наиболее доступны для наблюдения»19.

Заслуга А.Бентли заключалась в том, что он один из первых нашел более узкий эмпирический субъект интереса и политического процесса, заставив тем самым теорию получать импульсы непосредственно из политической жизни. Исследования А. Бентли были одним из первых шагов в сторону от традиционалистского или нормативно-юридического подхода в анализе политической жизни, который опирался на исторический, юридический и институциональные методы. Тем самым было предложено рассматривать политический процесс в динамике и во взаимодействии, не игнорируя неформальные, но влиятельные политические институты, функционирующие в социальном пространстве.

Идеи А.Бентли, противоречащие сложившемуся институционально-нормативному подходу, первоначально не нашли поддержки у современников, а получили дальнейшее развитие гораздо позже в трудах Д. Трумэна, Г. Алмонда, Р. Даля, М. Олсона, Н. Полсби, Г. Ласки, М. Дюверже и других. Являясь сторонниками плюралистической демократии, они исходили из того, что взаимодействуя и сдерживая друг друга, многочисленные группы интересов делают демократию более эффективной.

При этом большое влияние на теорию групповой политики, особенно в послевоенный период, оказал бихевиористский подход, который одним из главных объектов своего изучения рассматривал политическое поведение групп и личностей, не стремясь анализировать все общество в целом. Хотя первые черты поведенческого подхода были уже представлены в исследованиях А.Бентли, бихевиоризм 50-60-х годов еще больше приблизил теорию групповой политики к насущным потребностям политической реальности, сделав уклон в сторону прикладной эмпирики. Это выразилось в применении в изучении группового поведения принципа верификации собранных эмпирических данных и квантификации полученного материала на основе методов точных наук.

В этот период также произошел переход от парадигмы конфликтов, на которую опирался А.Бентли, к плюралистически-консенсуальной модели, которая не абсолютизировала конфликт между группами как аксиому политического процесса, а признавала также наличие потенциала к консенсусу между различными заинтересованными группами. Данная модель была представлена в трудах Херринга, Трумэна и других политологов в период, когда увеличивалась роль государства и наблюдалась институционализация новых социальных групп, имеющих свои специфические интересы в лице профсоюзов и других социальных движений. Это требовало от государства более адекватного отношения к социальным требованиям и поддержке, не доводя общественную активность до состояния потери властной легитимности. Плюрализм рассматривался здесь как относительно открытая система, в которой все заинтересованные группы имеют доступ к политическому процессу. Для Д. Трумэна как одного из теоретика плюрализма «…политика есть функция отношений заинтересованных групп, а государство выполняет роль «честного маклера». Причем заинтересованные группы стремятся повлиять на государственный механизм как группы давления»20.

Но вряд ли с этим тезисом о примирительной, беспристрастной роли государства во взаимоотношениях с заинтересованными группами можно согласиться. Реальная политическая практика, в том числе и в Казахстане, указывает на наличие не просто мощных групп давления, а на существование неформальных патрон-клиентских отношений между ними и государственными органами. В некоторых странах такая форма взаимодействия обрела форму корпоративизма, о котором мы еще поговорим в последующих главах этой книги.

«Следуя за А.Бентли, Дэвид Трумэн… определяет политический процесс, прежде всего, как процесс групповой конкуренции за власть над распределением ресурсов, а само общество, по Трумэну, представляет собой множественность групп, взаимодействующих друг с другом, причем различные социальные институты лишь отражают эту групповую конкуренцию»21. Продолжая развивать положения А.Бентли, Д.Трумэн ставит государство в зависимость от деятельности конкурирующих групп, качество и интенсивность взаимодействия которых оказывают влияние на равновесие и стабильность всей системы. При этом само государство, обладающее авторитарным правом на распределение ресурсов, представляет собой основной объект внимания со стороны заинтересованных групп, которые имеют намерение подключиться к распределительному процессу и процессу принятия политических решений.

Значительный вклад в разработку теории заинтересованных групп внес другой американский политолог Р.Даль, который вместе с Ч.Линдбломом вывел понятие «полиархия» как существенную характеристику «крупномасштабной демократии». Рассматривая «полиархию» в качестве диффузии политической власти среди множества политических участников для осуществления высокой степени контроля над государственной властью и как необходимость демократического процесса, Р.Даль отводил высокую роль в этом процессе институтам полиархии, которые создавали условия для правовой институционализации независимых и разнообразных организаций и ассоциаций. Как писал Р.Даль в своей работе «Полиархия, плюрализм и пространство»: «…существование относительно автономных политических организаций необходимо для практики крупномасштабной демократии… то, что они желательны и возможны, делают их существование неизбежным»22. В то же время, Р.Даль указывал на возможную опасность неравенства между заинтересованными группами в процессе артикулирования интересов, что, в свою очередь, приводит к доминированию краткосрочных выгод небольшого, но хорошо организованного меньшинства, более лояльного к власти, чем другие.

Близким по значению с полиархическими воззрениями Р.Даля является и утверждение В.Парето о наличии «социальной гетерогенности». «…Парето исходит из того, что фундаментальным социальным законом является закон «социальной гетерогенности», внутренней дифференцированности, сердцевиной которого является противопоставление массы управляемых индивидов небольшому числу управляющих, которых он и называет элитой. Социальная система, по Парето, стремится к равновесию, причем это равновесие не статичное, а динамичное, и динамика социальной структуры инициируется и даже детерминируется элитой – правящим меньшинством»23. В свою очередь, в отличие от Р.Даля, элитолог в лице Г.Моска вообще отрицал возможность существования демократии в чистом виде. «Поскольку управление общественными делами всегда «находится в руках меньшинства влиятельных людей», с которыми сознательно или бессознательно считается большинство, Г.Моска ставит под сомнение сам термин «демократия». «То, что Аристотель называл демократией, было просто-напросто «аристократией для довольно большого числа членов общества». Г.Моска считает демократию камуфляжем той же власти меньшинства, плутократической демократией»24.

В послевоенный период, характеризующегося усложнением социальной организации и появлением многочисленных заинтересованных групп в политической науке, стали уделять больше внимания не просто функциональным особенностям группового поведения и давления, а конкретному изучению их носителей, на основе того научного инструментария и аппарата, который разработал А. Бентли.

Как отмечал основатель теории заинтересованных групп: «В нашу задачу не входит анализировать все группы, функционирующие в сфере социальной жизни. Мы концентрируем наше внимание на политическом процессе, и именно политические группы будут находиться в фокусе нашего рассмотрения»25. Такой же точки зрения придерживались и его последователи в лице Д.Трумэна, С.Верба, Е.Дюркгейма и других, которые делали акцент именно на политическом аспекте групповой активности. Но А. Бентли не уделял большого внимания конкретизации в определении терминологических характеристик понятий «заинтересованная группа», «группа интересов», «группа давления», «лобби», что, впрочем, не являлось его главной целью, так как, в первую очередь, он рассматривал групповую интеракцию в качестве источника динамизма политического процесса, а задачу политической науки определял как нахождение механизма сведения к общему знаменателю разнообразных интересов.

Более четкое разграничение этих дефиниций попытался произвести Д.Трумэн, который внес в «групповую теорию политики» социологическое измерение, проведя разделительную линию между заинтересованной группой как определенным социальным субстратом и группой давления, как ее политическим выражением. Согласно терминологии Д. Трумэна, можно выделить три понятия, определяющих эволюцию заинтересованной группы: потенциально организованная группа, политически организованная группа и потенциально политически организованная группа. С точки зрения Д. Трумэна, потенциальной группой является такая группа, которая еще организационно не институционализировалась, но имеет необходимый потенциал для этого, способный реализоваться при необходимых условиях. В случае возникновения этих условий данный потенциал может вылиться в создание организаций двух типов: коллективную (или неколлективную) организованную группу и политическую (коллективную) организованную группу. Разница между ними заключается в том, что первый тип группы ставит участие в политике на периферию своих жизненных интересов до тех пор, пока эти интересы не начнут ущемляться или игнорироваться (Прим. авт.: события последних лет в Казахстане хорошо показали появление именно таких групп как реакцию на те или иные государственные решения). Данный тип групп можно определить как «заинтересованную группу», которая, в свою очередь, является потенциально политизированной. Вторая категория – политически организованная группа, по мнению Д. Трумэна, имеет статус группы давления, так как она функционирует только в политической сфере и ее основная цель заключается в оказании влияния на государственную политику. К таким группам Д. Трумэн относил и политические партии, что дало толчок к оживленной дискуссии в среде политологов по поводу проведения более ясных границ между понятиями «заинтересованная группа», «группа давления» и «лобби», а также другими социально-политическими образованиями, в том числе и партиями. Также возник спор касательно определения «…влияния заинтересованных групп на политический процесс и институционализацию системы…»26.

На сегодняшний день существует множество определений данных дефиниций, что объясняется наличием большого количества подходов и методов изучения этих явлений политической жизни. Но, несмотря на это, можно выделить несколько общепринятых определений, которые в достаточной степени помогут раскрыть основное содержание этих неформальных институтов.

Как уже было указано выше, термин «лобби» имеет широкое хождение скорее в журналистских кругах. Что касается политической науки, то здесь больше используется определение «группа давления» или «группа интереса». Тем самым можно сказать, что в большинстве случаев понятия: «лобби», «группа давления», «группы интересов», «группы влияния» многими политологами рассматриваются как слова-синонимы. Хотя нередко происходит использование термина «лобби» в политической науке в более узком понимании как агента или специализированную лоббистскую организацию, которая создается или нанимается группой давления для более эффективного оказания влияния на процесс принятия политических решений.

На основе анализа наиболее типичных подходов к пониманию групп давления можно выделить определение «групп давления», выдвинутое французским социологом Р.-Ж. Шварценбергом, который понимал их как «…организации, созданные для защиты интересов и оказания давления на общественные власти с целью добиться от них принятия таких решений, которые соответствуют их интересам»27.

Таким образом, группа давления, или лобби, является достаточно узкой организацией, которая создается, часто в составе другой организации, специально для оказания воздействия на институты политической власти. Основу «группы давления» обычно составляет та или иная заинтересованная группа, которая использует лобби как инструмент в своей деятельности, направленной на выражение и продвижение своих интересов.

В свою очередь, к «заинтересованным группам» можно отнести такую добровольную организованную группу индивидов или ассоциацию, члены которой разделяют некоторые общие цели и одной из своих целей могут иметь задачу оказания влияния на государственную политику. Большое сходство с таким пониманием «заинтересованной группы» имеет определение, данное А. Алмондом и Г. Пауэллом «группе интересов», под которым они понимали «…группу людей, объединенных особыми связями взаимной заинтересованности или выгоды и в определенной мере осознающих это»28.

Большинство политологов также связывают деятельность «заинтересованной группы» с попытками воздействовать на политику государственных органов. Но такой подход создавал основу для довольно оживленных дискуссий по поводу проведения границы между «группой давления» и «заинтересованной группой». Многие исследователи лоббизма задавались вопросом: «Можно ли все заинтересованные группы считать группами давления или же между ними существует какая-либо разница?». Большая часть политологов исходила из того, что грань, которая отделяет заинтересованные группы, не являющиеся «группами давления», от тех, которые выступают в качестве таковых, трудно различима. В свою очередь, американский исследователь лоббизма В. Грант проводил различие между первичными и вторичными «заинтересованными группами». К первым он относил те из них, которые создаются исключительно только для оказания политического давления и, следовательно, являются группами давления. Вторичные группы лишь время от времени, в зависимости от сложившейся обстановки, включаются в политический процесс, в остальное же время они заняты неполитической деятельностью. То есть, эти группы имеют потенциал для политической деятельности, хотя по своей направленности они скорее могут быть неполитическими. Здесь есть схожие черты с уже упомянутой теорией Д. Трумэна о коллективной (или неколлективной) организованной группе и политической (коллективной) организованной группе. Кроме этого, стоит отметить, что теория «первичных» и «вторичных» групп также имеет большое сходство с рассуждениями известного французского политолога М. Дюверже, который «… провел четкую грань внутри самих групп давления, подразделив их на те, для которых взаимодействие с государством является их единственной функцией, и те, для которых такое взаимодействие является лишь частью их активности»29.

Таким образом, можно сказать, что «заинтересованная группа» и «группа давления» не есть синонимы, так как любая «группа давления» априори является «заинтересованной группой», но не каждая «заинтересованная группа» может быть «группой давления».

Само по себе заинтересованная группа – это потенциальная группа давления. Реальной она становится тогда, когда прибегает к соответствующим действиям. Следовательно, группа давления – это заинтересованная группа, осуществляющая давление на органы государственной власти с целью законодательного и административного обеспечения своих интересов. Исходя из этого, можно сказать, что определение группы давления включает три взаимосвязанных элемента: существование организованной группы, защиту интересов и осуществление давления. Последний элемент традиционно характеризуется как процесс лоббирования, под которым принято понимать «…деятельность агентов специальных интересов, которые оказывают давление на институты публичной власти»30.

В «Public relations» (PR) и «Government relations» (GR) процесс лоббирования часто рассматривается как необходимая составляющая в функционировании компании или организации, которая желает не только достичь своих интересов, используя структуры власти, но также иметь значительный запас влиятельности. Так, например, в рамках американского «Public relations» лоббирование определяется как «…специализированная часть «Public relations», которая строит и поддерживает отношения с правительством, в первую очередь, для влияния на законодательство и применение законов»31.