Полная версия
На краю надежды
Накладываю картошку с поджаркой по тарелкам, ставлю их на стол, расставляю кружки с чаем, он входит и садится на стул. Мы желаем друг другу приятного аппетита.
Через несколько минут молчания я начинаю:
– Извини меня, я наверно не должна была этого делать.
– Забей, давай, закроем эту тему – мягко говорит он – Но это не значит, что ничего не было, это было, и мне безумно понравилось…
– Ок, я поняла… ты прав, давай, закроем эту тему… так что всё нормально… ведь всё же нормально между нами?
– Да, всё отлично.
– Хорошо… ааа ладно, чем планируешь заняться по возращению домой?
– Надо решить одну проблему, а там… видно будет.
– М, понятно, ладно, удачи тебе, я в тебя верю, у тебя всё получиться.
– Спасибо, а ты чем завтра займёшься?
– Надо будет съездить завтра на кладбище к бабушке, а потом к родакам зайти, навестить их. Вот и все.
– Мм ну и тебе тогда удачи завтра.
– Спасибо …а ты скоро уходишь?
– Часа через два, а что?
– Так, просто …добавки хочешь?
– Нет, спасибо, всё было вкусно, я наелся – говорит он, выходя из-за стола в комнату.
В следующие полтора часа под просмотр телевизора мы болтаем о том, о сём. Он показывает свой интернет-магазн в вк, и я выбираю себе в подарок на день рождение несколько товаров из его каталога.
После этого мы на несколько минут замолкаем, пялясь в телик.
– Мне пора идти – грустно говорит он.
– Хорошо – отвечаю я, и мы идём в прихожую.
Он обувается и надевает чёрную кофту, а я, не отрываясь, смотрю на него. Он поворачивается и говорит:
– Милан, спасибо тебе за всё
– Пожалуйста – отвечаю я и подхожу к нему в плотную, взглядом умоляя о поцелуе и пытаясь уговорить остаться.
«Понимаю, что это глупо, у него своя жизнь, у меня своя. Он сам должен принять решения остаться со мной или нет»
Он ласково смотрит на меня, запускает руку в волосы, от чего я вздрагиваю и покрываюсь мурашками. Чувствую, что он тоже хочет меня поцеловать, но не решается на это. Затем он крепко меня обнимает и гладит по волосам, а я тяжело вдыхаю, крепко обнимаю в ответ и вдыхаю его аромат.
– Ладно, я пойду – говорит он и отрывается от меня – береги себя, ладно? не давай себя в обиду!
– Спасибо… тебя это тоже касается… – улыбаюсь я – я жду тебя на дне рождение 5-го числа.
– Я постараюсь – улыбается он.
Он тяжело выдыхает, мы прощаемся, и он выходит из квартиры.
8 глава – Дима
«Выбегаю из подъезда, хотя всё бы отдал, чтоб остаться с ней, и, взять бы её на том столе. Как подумаю, так в штанах снова все шевелится и растёт с космической скоростью. Какой же соблазнительной она стала и не только соблазнительной. С ней просто хочется быть, а от этого хочется бежать прочь, чтоб пятки сверкали. Как я мог прийти к ней и подвергнуть такому риску? Я безмозглый идиот, думающий членом. Не сегодня, так завтра найдётся, тот, кто видел, как я этого упыря завалил. Главное нож надёжно спрятан и нескоро найдут»
«Вот, дерьмо!»
Полицейская машина метрах в ста от меня. Прячусь в арку и по параллельному двору, натянув капюшон толстовки пониже, утекаю в сторону автомагистрали, где теряюсь в переходе и метро.
Впрыгиваю в вагон, сердце колотится, как бешеное. Сажусь на диван и утыкаюсь в телефон.
«Куда теперь податься? Где залечь на дно? Никто ж не поймёт, да и подстава не по-мужски это»
«Бля, триста номеров, а написать-то и некому. Загляну к родакам, чтобы перевести дух, успокоиться и снова что-то придумать»
Выхожу из метро. Закуриваю. Пинаю носком кроссовка камни, а мысли все о ней.
«Я конечно не стал пытать её. Не моё это дело. Но интересно, кто её так взбесил, пока я нужду справлял. Она после этого огнём пылала. Чуть меня не спалила. Чёртово огненное пламя, эта Милана»
«Пришлось толстовку на пах натянуть, а то скажут маньяк, блин.»
Захожу в подъезд, открываю дверь, родителей ещё нет. Иду к себе, включаю комп и зависаю в нём часа на три.
«В Яндексе написано, что за убийство при самообороне дают срок от 2—3 лет, но можно и условкой отделаться. Блин, какая разница в этом, если всё равно срок в компании всяких отморозков похуже меня мне гарантирован. Так, ладно, во-первых, нужно зайти к себе домой взять самые нужные вещи. И… Ещё надо телефон выкинуть к херам собачим и всю историю поиска на компе почистить. Во-вторых, обязательно нужно увидеться с предками, неизвестно, когда я в следующий раз их увижу».
Тяжело вздыхаю.
«Едем дальше, надо найти новое место, где меня не будут искать. Отсижусь там какое-то время, а потом со временем смирюсь с участью и приму её как должное, но это потом. Ещё надо придумать несколько версий как всё было и как доказать, что это была самооборона».
В комнате появляется мать, от неожиданного появления, которой чуть со стула не падаю.
«Она орёт, что я в уличной обуви ввалился, а то, что у меня глаз с трудом видит и руки по локоть в бинтах, это ж так фигня. Ладно, хоть жрать позвала и то хорошо.»
Чищу браузер в компе и захожу на кухню.
С порога в нос ударяет вкусный запах маминого рагу, аж живот к позвоночнику прилип от такой вкуснятины. Она расспрашивает о доспехах на теле, на что ей отвечаю ей: якобы с парнями по пьяне мерились физической силой, а она верит и выставляет рядом со мной тарелку с рагу и кофе с молоком. После сытного ужина с добавкой целую мать в щеку, благодарю за заботу и возвращаюсь в комнату.
«Помню, как в детстве, когда я с кем-то конфликтовал, то мать сразу узнавала об этом и устраивала разборки, вставая за меня горой. Мне это было приятно, но до поры до времени, пока не стал подростком. В это время было неловко перед друзьями, когда за тебя дебила вступается мамка, ведь хочется самому как-то решать эти проблемы… Эх, мне бы сейчас те проблемы, а не вот это вот все дерьмо. Теперь надо самому всё решать и никого в это не впутывать. Мне хоть и хочется слова помощи от родителей, но я не могу с ними этим поделиться. У меня язык не повернётся сказать им о делах тёмных»
Сажусь за комп, вспоминаю все знакомые богом забытые места в нашем городе. Захотелось посмотреть на компе альбом с фотками нашей семьи в полном составе. Вот фотка, на которой мы здесь в квартире на мамкином дне рождении несколько лет назад. На фото я, мама, папа, старший брат Миша, бабушка и дедушка. Следующее фото мы с родителями летом в деревне у бабушки с дедом.
«О, точно, вспомнил одно забытое местечко – надо валить в деревню в дом покойных бабушки и дедушки. Там у нас дом остался, мы давно туда не ездили. За это время он там по любому тысячу раз промёрз, заплесневел и зарос травой. Предки про него сто раз забыли, так что это норм вариант. Надо ещё погоду на ближайшие дни посмотреть.»
Смотрю в Яндексе погоду, и в этот момент на компе появляется уведомление из вайбера от Натахи. Эта знакомая девчонка. Зовёт в гости, давно не виделись, и ждёт с распростёртыми объятиями.
«В общем, спущу у неё напряжение в штанах и в деревню»
Прощаюсь с родителями, выхожу из подъезда, проверяю в кармане деньги на проезд и еду к себе на квартиру за вещами.
Захожу в квартиру, собираю в спортивную сумку необходимые вещи, хватаю из шкафа подарок Миланке, который она захотела с моего инет-магазина и направляю адидасы в сторону дома Наташки.
В 7 утра, как и планировал, ухожу от подруги и еду в деревню «Михеево».
Спустя часа три я приезжаю к двухэтажному светлому дому.
«Бля, ну и трава тут выросла, выше окон первого этажа».
На крыше полным-полно листьев и птичьего помета. Оглядываюсь вокруг, ни души, спокойно, жарко, хорошо, слышны только далёкие звуки коров и всякой живности.
«Как же я обожал летом сюда приезжать. Тут недалеко от дома есть футбольное поле и речка. У меня тут было полно друзей-пацанов. А какие пирожки пекла бабушка, м-м, объеденье. Сколько же тут всего самого разнообразного было…»
Закуриваю сигарету и вспоминаю свою молодость, как в последний раз тут весело проводил время с друзьями и с семьёй.
«Однажды красил крышу с дедом и отцом, у меня на одном из кед развязался шнурок, отступился и упал с крыши. Чуть не убился тогда, но отделался ушибами, ранами, порезами и переломом ноги, а в добавок к этому весь измазался в краске. Одно лето бабулька сводила меня с соседской девчонкой Маринкой, но я ж тогда с Кристиной – сукой тупой встречался, любил эту тварь несколько лет. Она была первой и единственной девушкой. Чтоб её двадцать раз переехал вдоль и поперёк грузовик. Из-за неё теперь завязал с этой хренью, любовью. Ну, на хер это дерьмо вонючее – отношения-хуешения, любовь-хуёвь, верность-хуерность, честность-хуестность, пошло оно всё в жопу. Чёрт, лан, не буду об этом, забот и так хватает, а в голове дурдом из дохлых тараканов поселился».
Выкидываю окурок и захожу в дом.
«Бля, ну и воняет же тут… всяким разным. Чему бы тут стухнуть? плюс пыли немерено.»
Первый этаж в целости и сохранности. Оглядываюсь, ставлю сумку на пол, открываю все окна. Иду на кухню и понимаю, что в холодильнике источник вони, аж страшно его открывать. Сначала открываю окно, затем холодильник и офигеваю. Половина холодильника в плесени, на одной из полок стоит тарелка с несколькими тухлыми помидорами с червями. Рядом в таком же состоянии пакет с хлебом, банка компота, несколько черных яиц и пара штук моркови.
«Ну, на хрен это дерьмо, аж затошнило от этого»
Иду на второй этаж, по пути распахивая везде окна и проверяя комнату бабульки с дедулькой. Захожу в свою комнату. Слева от меня стоит диван зелёного цвета, на котором 9 лет назад мы с Крис… тиной лишали друг друга невинности. Кристина-тина- критинка глупая. Бля, ещё больше затошнило от воспоминаний.
Спускаюсь на первый этаж, беру из сумки две тысячи, выхожу на улицу и направляюсь к единственному ближнему магазину за всем необходимым.
После чего я в двух парах резиновых перчаток с отвращением отмываю холодильник, стелю чистое постельное белье, взятое из городской квартиры, вытаскиваю из сумки ноут, готовлю есть и играю до ночи в «Сталкера»
9 глава – Милана
«После его ухода было трудно уснуть, но к счастью спала без кошмаров, а потом на завтраке по привычке начала накладывать еду в две тарелки. Невероятно, как за сутки он смог меня одурманить собой больше, чем за 3 года нашего постоянного общения. Ягодный вкус его губ так и стоит у меня на губах и во рту. Запах Чупа-чупса застрял в носу и до сих пор витает в квартире»
«Мне ужасно не хочется никуда ехать и бессмысленно изображать удовольствие, загаживая и так идиотскую душу, но выбора у меня нет»
Приехав в жилой комплекс «южный бульвар» хмуро иду к нужному подъезду многоэтажки, поднимаюсь на этаж, подхожу к двери и останавливаюсь. Набираюсь сил и терпения перед следующими 2 часами отвратительности, нажимаю на звонок и фальшиво улыбаюсь.
– Здорова – равнодушно говорит он.
– Привет – вхожу в квартиру и разуваюсь.
– Пить, есть будешь? – спрашивает он, опираясь плечами о стену и, сложив руки на груди.
– Нет, я не голодная.
Он подходит ко мне, небрежно кладёт тощую руку на плечо и ведут на кухню.
– У меня классное вино, советую выпить, не пожалеешь, оно обалденное.
– Мне не обязательно пить, чтобы сделать дело.
– Хоть глоток. Когда ещё удастся такое испытать?
– Я же сказала, что не буду.
– Какая ты сегодня дерзкая. Впрочем, так интереснее, – мы идём в его комнату.
«До жути противный цвет шоколада. Это ж, кто додумался до такой пошлости».
– Я скучал по тебе, детка, – прижимается губами к шее, – Я тут в Москву еду. Может вместе махнём, – кладёт руку на грудь, – Хоть столицу посмотришь, вырвешься из этой дыры, когда ещё у тебя будет такая возможность? Сама посуди, – усаживает на кровать.
– Нас и тут неплохо кормят.
– Вот, ты глупышка. Все нормальные люди давно свалили из нашего городка, а ты все сидишь, цепляешься неизвестно за что, – гладит меня по спине шершавыми пальцами.
– Ну, значит, я ненормальная. Как и ты, – натянуто улыбаюсь.
– Ну-ну.
«Баранки гну, засунь ну-ну в жопу себе».
– Ладно, может, хватит болтать. Покончим с этим побыстрее и разбежимся?
– И куда ж ты все летишь так, птичка? – тянется к губам, проводя рукой по левой ноге.
– Дела, – бросаю я.
– Жаль, я б хотел, чтобы ты у меня осталась. А утром бы я тебя отвёз домой —пробегает губами по шее
– Нет, я же сказала.
– Ну, ладно, кстати, я могу тебе сегодня дать чуть больше, если только хорошо поработаешь волшебным ротиком. Как тебе такое предложение? – расстёгивает пуговицы на джинсовке.
– Сколько?
– Тридцатку, не думаю, что десятка будет тебе лишней, так что не отказывайся, – гладит мою грудь.
Я молчу, мне хочется орать от всего подряд на всё подряд.
– Ну, так что, детка, поработаешь ротиком?
Я отвожу голову в сторону, морщусь от отвратности и сдерживаю бешеный поток слез.
– Угу.
– Отлично, а теперь иди ко мне, – притягивает меня к себе.
Он целует меня, укладывает на подушку и начинает мерзкое дело.
Подъезжая к подъезду на такси и вижу, что от него отходят двое сотрудников полиции и прощаются с соседками.
Подойдя к последним интересуюсь:
– Добрый день, теть Рай, а что это полиция приходила?
– Всё то же самое. Ищут преступника, который убил парнишку в соседнем доме.
– А-а, и что говорят?
– Сейчас вот показывали нам фото этого преступника, сказали, что, если что, то звонить им и его заберут.
– Понятно, – вздыхаю я.
– Куда ж это мир катится. На фото такой красивый парнишка, молодой, а такое кошмарное дело натворил, ужас, говорят два года или три ему светит, это ж страшное дело сидеть в тюрьме.
– Согласна. Ладно, я пойду. Всего доброго.
Зайдя домой, сразу иду отмываться в ванную. После ванны пишу Диме, спрашиваю, как дела и чем занимается, но он долгое время не отвечает.
Вернувшись на следующий день домой от мозгоправа, который выписал новые таблетки для сна, я пишу два варианта списка продуктов на день рождения – если буду одна и с Димой. Придумываю что надеть, какой сделать маникюр и причёску.
Ставлю чайник и звонок в дверь. Открываю, а там папаша стоит.
Полноватый отец с отсутствием волос на голове и с колючей щетиной на лице заходит в ванную, моет руки, а затем садится на стул в кухне.
– Как дела у тебя? – ковыряет зубочисткой в зубах.
– Нормально – бросаю я, не глядя. Наливаю чай, кладу на блюдце его любимых конфет, и сажусь за стол – Чё не позвонил, не сказал, что придёшь? Вдруг меня бы дома не было или я не одна была.
– А что тебе есть с кем быть?
Я кривлю губы и отвожу взгляд в сторону.
– Подкинула б деньжат на телефон, вот бы и позвонил.
– Ага. Как мать?
– Ты б ей хоть раз позвонила, она скучает по тебе, да и я тоже. Давно не общались. Совсем забыла о нас.
– Бывает, чё ж поделать, – с грустью смотрю в окно.
Он тяжело вздыхает и тоскливо продолжает:
– Что нового у тебя?
– Ничего особенного, – сажусь на одно колено и залезаю в телефон.
– Так и не нашла нормальную, приличную работу?
Я поджимаю губы и закатываю глаза.
– Опять будешь мозги лечить? Если да, то прошу не надо, мне хватает мозгоправа.
– Кончала б ты этой хренью заниматься. Тебе самой непротивно, нестыдно? Мне вот противно и стыдно, что у меня дочь такая.
– Так откажись от меня, раз я хреновая дочь.
– Может, хватит дуру валять, а? Я ж с тобой нормально говорю и счастья тебе желаю.
– Угу, да, вы так сильно желали мне счастья, что я в тюрьму угодила.
Отец закипает злостью.
– Слышь, помолчала бы сейчас. Завела, блин, старую песню, – сплёвывает он, – Мы с матерью сделали всё, что смогли, и ты это знаешь! Ну, извини, что мы не олигархи, как у твоих друзей! у нас тоже душа болит!
– Мне давным-давно всё равно, что вы делали, а что нет, но факт остаётся фактом. Я своё получила сполна, по гроб жизни благодарна буду.
– Р-а-а, Как же ты меня бесишь! Ты нас с матерью расстраиваешь своим дерьмовым поведением. Я тебе тыщу раз говорил, что, во-первых, ты знала, куда шла учиться и работать, а во-вторых, ты сама виновата, что не досмотрела за маленьким ребёнком. Смотреть надо было лучше, а не вертеться по сторонам!
– Опять двадцать пять, старая тупая пластинка! – вскакиваю со стула, – Всё, иди домой! У меня уже вот где это все! – провожу рукой над головой.
– Что? Совсем охерела! А у нас матерью, думаешь, не сидит в кишках, что у нас дочь местная проститутка? Мы тебе столько вариантов нормальной работы предлагали, куда берут с судимостью, чтобы ты нормально работала, но ты ж у нас особенная. Не захотела, не смогла, и в ит…
– Так, всё, стоп! Я не собираюсь дальше это слушать!
– Нет, я не уйду, пока не закончу!
– Да, ради бога! – встаю и выхожу из кухни.
– Нет! Ты выслушаешь все, что у меня есть тебе сказать! – резко хватает за руку и разворачивает к себе.
– Не смей меня трогать! – вырываю руку из его цепких пальцев, – Никогда! – тычу ему пальцем в грудь.
– Я твой отец, дура, ты тупая. Я буду делать всё, что я захочу, понятно тебе? – нависает надо мной.
– Всё сказал? Есть ещё что-нибудь добавить дочери-проститутке?
Он яростно смотрит на меня, а затем швыряет в балконную дверь свою и мою кружку.
Осколки разлетаются с бешеным звоном по всему полу, я закрываюсь руками от них. Он подходит ко мне вплотную, и мы смотрим друга на друга с лютой ненавистью. Отец поднимает руку, чтобы влепить пощёчину, но останавливает красную от ярости трясущую руку, тяжело дышит, смотря в глаза, а затем обессиленно отступает от меня.
– Уходи, уходи! – слезы душат меня.
Отец растерянно озирается.
– Я пришёл, чтоб предложить тебе очередную нормальную работу, – холодно продолжает он, достаёт из штанов бумажку и швыряет на стол, – вот здесь всё написано. Ещё хотел убедить тебя матери позвонить. Да, и будь осторожна, когда по ночам с блядок возвращаешься. Слышала, чё произошло у тебя тут не далеко? На днях человека убили, так что будь осторожна.
– Ну, конечно, слышала, раз это было рядом со мной, очевидно же – размахиваю руками, достаю совок с веником, собираю осколки.
– Как день рождения отмечать будешь? – успокоившись, спрашивает он.
– А что? – выкидываю осколки в ведро, беру половую тряпку, чтобы вытереть чай с пола и с других мест
– Мы с матерью хотим, чтобы ты к нам пришла.
– Нет, уж нет, спасибо, мне с вами и в обычные дни типа общения до усрачек хватает, ещё и на день рождения к вам приходить? Чтобы вы меня в психушку отправили? Без вас как-нибудь обойдусь, найду с кем отметить день рождения.
– Да, пошла ты туда, где зарабатываешь пахабные деньги! – рычит он и вылетает из кухни.
– С удовольствием!
– Все с меня хватит! Больше ты меня в этой квартире не увидишь. Моё терпение лопнуло, я не собираюсь больше с тобой сюсюкаться и заботиться о такой паршивой, не благодарной дочери. Я не железный. Живи, как хочешь! Можешь пойти на московский и продавать там тело грязным, мерзким мужикам. Я с тобой больше не хочу разговаривать!
– Маме привет, – безразлично кидаю я, и он яростно хлопает дверью.
От оглушительного хлопка двери у меня вздрагивают волосы по всему телу, сама дёргаюсь, и в ушах отдаёт. Едкие слёзы обжигают глаза, шмыгаю носом, тру глаза, чтоб сдержать рёв и быстрым шагом иду запирать дверь. Прямо на пороге разбивает жутчайшая истерика.
Яростно швыряю ботинки, туфли, все, что попадается под руку, о стену, они летят в шкаф, отчего дверь трескается и открывается. От этого ещё больше выхожу из себя, крушу все на своём пути и ору во всеуслышание: «сука, сука, сука, заебало, заебало, заебало, заебало».
В какой-то момент меня накрывает беспросветная апатия. Падаю на пол с телефоном в руке, а на экране фото Димы.
Похоже, что так и засыпаю, потому что, проснувшись посреди ночи, обнаруживаю вокруг себя хлам.
10 глава – Дима
«Просыпаюсь ни свет ни заря, солнца главное не видать ещё, а вот стояк до потолка видно из всех окон в доме… Мила, Мила. Лежит на кровати в маленьких пижамных шортиках аж щёлочку видно. Нежится такая, одеяльцем прикрыла грудь и думает, что я ничего не вижу. Ну, и маньяк же ты, Димас».
«Птички поют. Кузнечики стрекочут. Красота! Вот, бы свалить сюда на постоянной основе. Интересно, чтобы Милка на это сказала?»
Выхожу, сажусь на лавку, которую смастерил дедок и закуриваю. Помню, как он тут сидел и пыхтел трубкой. Откидываю голову на стену сарая и закрываю глаза.
– Твою ж мать, а что за день сегодня? – гляжу на часы, – Бля, как пятое? Твою ж мать! – бью себя по лбу и лечу в дом.
Одеваюсь, как пожарный на вызов. Кидаю все, что вижу в сумку и пулей на электричку. Едва успел, влетаю в вагон. Без билета, само собой.
«Какой билет, если на мне трупак весит?» – о чём напоминает ранами в груди постер с моим лицом на окне вагона с надписью: «внимание, розыск…!» Твою ж, дивизию, никогда ещё не было так противно смотреть на себя со стороны.»
Пересаживаюсь в конец вагона, складываю руки на груди, зарываюсь в себя, натягиваю капюшон до предела и молю бога, чтобы быстрей выйти отсюда.
«Ох, Милка, знала бы ты, на что я иду ради тебя? Не могу я оставить тебя одну в этот день, не могу.»
Выхожу на станции и шагаю в свою квартиру, осматриваюсь, чтобы не попасться блюстителям закона. Забегаю домой, чтобы принять душ и погладить рубашку.
«Помню, что ей нравится голубой. То, что надо для парадных штанов. Только не заставляйте надевать удавку, даже ради неё не стану.»
Смотрю на себя в зеркало.
«Бля, да я так вырядился последний раз на выпускной из университета. Черт, нервы на пределе. Опять туда возвращаться. Опять к ней. Прости, Мил, прости».
«Выхожу из дома, как медный таз сияю. Не вижу, но чувствую. Такое дурацкое чувство, будто червячки внутри под кожей ползают. Сердце ухает, в животе откликаясь… Да, что с тобой, старик. Соберись уже».
У её дома захожу в цветочный салон и беру охапку белых роз.
«Не самых больших, но средних с большими бутонами, просто класс, а главное свежие и ароматные… Долго будут радовать её, да, и я, в том числе. Сегодня стопроцентно, дам ей то, чего хотим мы оба».
Выхожу из магазина в приподнятом настроении и полный предвкушения. Нужный подъезд замаячил на горизонте… и на тебе, менты. Пузан и дрищ. Сливаюсь со стеной в арке. Понимаю, что так только привлекаю их внимание, но что поделать, рефлекс. Перебежками от куста до дерева добираюсь до подъезда Милы. Хорошо, что около него никого нет. Ныряю за дверь и выдыхаю. Отряхиваюсь и поднимаюсь на второй этаж. Вот и заветная дверь.
«Дрожу, как осенний лист на ветру. Вдох-выдох, выдох-вдох… И мы опять играем в любимых…» – на автомате пронеслось в голове.
Нажимаю на звонок. Секундная заминка длиною в вечность… и вот, она стоит на пороге.
Я язык проглатываю. Завитые локоны обрамляют накрашенное лицо.
«Такие выразительные глаза, губы, ресницы. Блин, никогда таких не видел. Рухну сейчас в обморок, голова кругом. Спускаюсь плавно взглядом и мама-миа, держите меня семеро. Все её прелести… Грудь… вы видели эту грудь?» – думаю я и сглатываю так громко, что, наверное, и она слышит.
– Господи, – шепчу я.
– И я рада тебя видеть, – смущается она и впускает меня в квартиру, забирая букет, – спасибо, они прекрасны.
Она целует меня в щеку, и я столбенею, прям как она, от неожиданности. «Хотя, какая неожиданность, мы же целовались… так, ладно…»
– Мой руки, а я поставлю цветы в вазу.
«Какие к черту руки. Её спина, бедра в этом тёмно-бардовом коротком обтягивающем платье с полупрозрачным верхом и с синим топом сверху. Держись, Димас, держись!»
Споласкиваю руки в ванной и появляюсь, как раз вовремя на кухне. Мила лезет за вазой, ближе не нашла, как на самом верху кухонного гарнитура. Лезет и оступается… и, если бы не я, то… Одним словом, ловлю её. Она цепляется за мою шею и вот её губы, такие огненные и сладкие, так опасно близко.
– Ты это, осторожнее, а то, как бы похороны отмечать не пришлось, – мы смеёмся, и я усаживаю её на стул, – Давай, я сам.
– Тогда я на стол накрою, – снова надевает шпильки и идёт к холодильнику.
Пока я занимаюсь цветами и ставлю вазу с ними в середину стола, Мила успевает заставить этот же стол тарелками с закусками и салатами.
«Она что всю ночь у плиты простояла».
– Смотрю, я не первый, – бросаю взгляд на тумбу в углу кухни.
На ней стоит не столь роскошный букет, как мой, но факт остаётся фактом.
– Это от родителей. А ты, что приревновал что ли? – тыкает меня в бок и смеётся.
«Смеётся она, вы только гляньте. Фифа какая. Но права ведь. Вообще хватку теряю».
– Помоги лучше с этим, – протягивает бутылку шампанского.
– Ну-ка, – расправляюсь с пробкой в считанные секунды. Мила взвизгивает от хлопка и, смеясь, подставляет бокалы, – Мил, я не мастак говорить речи… Но, блин, ты запала в душу. Ты моя лучшая подруга.