Твои Возможности, или Реализация «ТРАНСЕРФИНГА»

– «Итак, как зовут твою жену?» – перешла она опять на иврит.

– «Тами… Её родители приехали с Украины в 70-е. Сейчас внимательно…», – я сделал паузу перед ударом, выпрямился и поднял указательный палец. – «Мать моей жены оказалась родственницей одноклассника моего отца, которого я встретил на похоронах бабушки. Моя бабуля умерла, прожив пять лет в Израиле, они с дедом уехали вместе с родителями и сестрой в 90 году».

– «Ну…, я с тобой. Ты думаешь, виски могут повлиять на концентрацию моего внимания? Бей, твоя очередь», – Ира

устроилась на одном из высоких стульев, возле барной стойки.

– От борта в среднюю, – загоняя третий шар подряд, сказал я по-русски, привлекая внимание заскучавшего бармена. – «Одноклассник моего отца был тоже старожилом в Израиле, он видел меня последний раз, когда мне было четыре года. Узнав, что у меня инженерное образование, он посоветовал мне перебираться в центр. Мол, уровень повыше и работу легче найти. А я в то время получил повестку из армии, точнее приглашение на “день открытых дверей”. Там я узнал подробности о резервистской службе для вновь прибывших. “Олим хадашим” не достигшие 26-летнего возраста, были обязаны пройти месячные курсы “немолодого” бойца, принять присягу и в течение 90 дней приобрести профессиональную подготовку, в зависимости от рода войск. Мне уже исполнилось 27, но я записался добровольцем. Не знаю, что больше повлияло на принятие такого решения – желание стать полноценным гражданином Израиля или желание сменить обстановку в этот тяжёлый период моей жизни. По израильским законам, мне полагалась бронь по месту работы со среднемесячной зарплатой из расчёта за три последних месяца. Набор проводился два раза в году, и до моего призыва оставалось два месяца. За это время я пересдал на водительские права и купил новенький “Opel Astra”. На новые машины, вновь прибывшим полагалась большая скидка, так что ссуду мне брать не пришлось».

– «У моего Шимона сейчас призвали младшего сына, так он ни то, что отмазывать его не собирался, он даже связями своими не воспользовался, для тёплого местечка». – Ира загнала первый шар и радовалась как ребёнок.

– «А ты знаешь, что мне в жизни пришлось два раза присягать. Ощущение неприятное. Облегчение было лишь в том, что перед присягой израильскому народу, первая присяга народу советских социалистических республик была уже неактуальна – “союз” развалился. После присяги всех, у кого были водительские права, послали на курсы по вождению техники грузоподъёмностью свыше 15 тонн. По окончанию, меня прикрепили к подразделению снабжения и охраны базы, которая находится на территории Газы. С тех пор, раз в год меня забирают на месяц в “милуим”».

– «И до какого возраста»?

– «Вроде бы до 47… Я был тогда уверен, что нахожусь перед

началом нового этапа своей жизни. Вернувшись на завод, я получил подтверждение своего диплома от министерства образования и сразу же занялся поиском работы в центре станы. Первое же собеседование прошло удачно, и мне предоставили месяц, который по закону я должен отработать после сообщения об уходе. Новым местом работы оказалась “электрическая компания Израиля“. Игаль, узнав о моём уходе, принялся меня отговаривать. Мол, работать я там буду по временному контракту и что “постоянство” мне там не светит, так как у них самые сильные профсоюзы в стране. А если я останусь, то он сделает всё чтобы в течение года я смог получить статус работника фирмы. Но логика мне подсказывала, что карьеру инженера-электрика лучше начинать в электрической компании. Расставаясь, Игаль вручил мне рекомендательное письмо и сказал, что, если передумаю, он будет лично хлопотать о приёме меня на работу. Первым моим местом работы в новой фирме стало строительство мощной распределительной электростанции на окраине Ришон ле Циона – города, в котором жила Тами и её родители.

К тому времени, мой дед, после смерти бабули, продал квартиру в Беер-Шеве и купил маленький домик в Сдероте, не далеко от свой дочери – моей тёти Фриды. Этот городок находится на пол пути между Большим Тел Авивом и столицей Пустыни. И моё решение переехать к нему, было сразу одобрено всем семейством, так как он сильно сдал после ухода бабули и моё присутствие, хотя бы ночами и по вечерам, добавляло всем спокойствия. В этот период и позвонил папин одноклассник, которого дед знал с детства. Изя рассказал, что у его родственницы обнаружили рак на поздней стадии и что её дни сочтены. Он пояснил, что хочет сделать для неё доброе дело – попробовать познакомить меня с её дочерью, которая уже несколько месяцев от неё не отходит. У евреев принято так знакомить молодых, но в мои планы это никак не входило. Точнее, у меня тогда были, ни к чему необязывающие, отношения сразу с двумя симпатичными особами. Но дед сказал, что это «Мицва» (с идиша – доброе дело) и мне пришлось ехать на эти смотрины.

Я заехал за Изей в Хулон, такой же город-спутник «большого Тель-Авива», как и Ришон ле Цион, по дороге в который, он изложил план наших действий. Изя представит меня как сына

друга детства, заехавшего к нему с передачей от родителей и любезно предоставившего свои услуги подвезти его к родственникам. Иза рассказал, что родители Тами уважаемые люди. Её отец директор крупного завода тяжёлой промышлености, а мать – известный педиатр. Их старший сын живёт с семьёй в другом городе, а у дочери небольшая квартира в Ришон ле Ционе, доставшаяся ей по наследству от бабушки. Тами окончила фармацевтическую школу при Иерусалимском университете и уже готовилась поступать в тель-авивский университет на степень магистра в области менеджмента и экономики. Но произошло несчастье, у её матери обнаружили рак лёгких на поздней стадии и Тами не отходит от неё ни на шаг.

Мы подъехали к двухэтажной вилле, которая утопала в зелени. Дверь открыла домработница и проводила нас во внутренний двор, где хозяева сидели за уже накрытым столом. Изя познакомил нас, и мы завели разговор о «совке», Тами присоединилась к нам позже. Еще до того, как она спустилась, я услышал её голос – зазвонил телефон и будущий тесть попросил её ответить. У Тами был приятный голос, она говорила со своей бабушкой по-русски, но с очень сильным акцентом. Когда она спустилась, мы уже закончили трапезу. Домработница ушла, убрав посуду со стола. Моя будущая жена оказалась очень милой внешности – не высокая с красивыми чертами лица. Особенность была в сочетании её светлых глаз и абсолютно чёрного волоса. Я даже на секунду забыл о той неловкой ситуации, в которой находился весь вечер. Тамина мама предложила выпить чай со сладостями и попросила дочь позаботиться об этом. Я вызвался помочь. И тут произошла нелепая ситуация. По пути из кухни Тами спотыкается и падает, роняя поднос с чайным сервизом,… Сервиз вдребезги, она отделалась небольшой ссадиной на колене, но смотрины не удались. По дороге домой, Изя пытался уговорить меня продолжить знакомство с Тами, назначив свидание в каком-нибудь кафе. Он приводил в пример свой счастливый брак, который начался с похожего сватовства. На прощание мы с Изей обменялись – он мне телефон моей будущей жены, а ему обещание, что позвоню».

Мой откровенный и подробный рассказ о знакомстве с моей израильской женой, явно произвел на Иру сильное впечатление.

Она решила сменить обстановку и без всякого смущения предложила продолжить мой рассказ в моем гостиничном номере. Ира быстро заказала такси и, рассчитываясь с официантом, попросила упаковать десерт. По дороге в номер, в холле гостиницы, узнав мой номер комнаты, она попросила принести кофейник и заварить зеленый чай.

– Они всегда добавляют свежую мяту в чай. Когда Шимон проезжает в Одессу, мы всегда здесь останавливаемся.

В номере был теплый, проветренный воздух. Ира стащила с себя «ботфорты» и забралась на кровать, усадив меня перед собой в кресло.

– Лев, тебе стоит попробовать писать, – сказала она уверенным и каким-то родным тоном, устраиваясь поудобней у изголовья кровати. И я вдруг почувствовал, как улетучился барьер между нами, напоминающий о разнице полов. Передо мной сидел родной по духу мне человек, готовый выслушать меня с нескрываемым желанием заглянуть и понять, что происходит в моей душе.

– Продолжай дорогой.

– И так, дорогая, – подыграл я Ире, заботливо накрывая ее ступни плетом, и вытащив две бутылки воды из бара.

– На следующий день, как и было обещано однокласснику моего отца, я позвонил Тами. Она не удивилась моему звонку и так же равнодушно согласилась встретиться со мной. Было ощущение, что Тами тоже пообещала матери, на которую я явно произвел впечатление, встретиться со мной, если я позвоню. Когда я подъехал к дому ее родителей, она не села ко мне в машину, а попросила ехать за ней. Объяснений не последовало, и я решил не о чем не спрашивать. Когда мы въехали на стоянку жилого дома, Тами припарковав свою машину, пересела ко мне и объяснила, как добраться до ближайшего кафе. Наша беседа больше смахивала на собеседование при приеме на работу. Спрашивала в основном она и нехотя отвечала на мои вопросы. Общались мы каждый на своём языке, благо к тому времени, я уже почти всё понимал. Тами же, понимала русский в совершенстве. Ее мать с детства приобщала её к русской литературе, и она читала русскую классику в оригинале.

Когда принесли счет, Тами попыталась рассчитаться, но я ей не позволил. Впоследствии, вспоминая о нашей первой встрече, она говорила, что именно этот жест произвел на нее

впечатление. Мне же казалось это естественным.

– О, да… Разность менталитетов, как мне это знакомо. Мне не стоит объяснять тебе, как это притягивает.

– Да уж, но тогда я еще этого не понимал. Поначалу Тами казалась мне странной и, только спустя некоторое время, необыкновенной. По дороге обратно, мне показалось, что она рассматривает меня. А когда мы подъехали к ее машине, она вдруг пояснила, что в этом доме находится двухкомнатная квартира, доставшаяся ей по наследству от бабушки по отцу. Еще в кафе у меня было ощущение, что мы справились с нашим заданием и убедились в несовместимости. Но после предложения Тами припарковать машину и подняться к ней на чашку чая, я опешил.

В тот вечер, расставаясь, я вздохнул с облегчением и уверенностью, что мы больше не встретимся. Ситуация сложилась нелепая. Мой менталитет подсказывал мне, что Тами решила воспользоваться нашей встречей для ничему необязывающего секса. Так сказать – расслабиться, снять стресс. Но я в то время так «расслаблялся» сразу с двумя и натянутость обстановки никак к сексу не располагала. И когда Тами почувствовала это, то выпалила на русском с сильным акцентом, что у нее серьезные намеренья и, из-за больной матери совершенно нет времени на развлечения. На что я ответил, пытаясь поставить точку, что о серьезных отношениях можно говорить только после более длительного знакомства.

Ира, ты не сможешь представить себе моего удивления, когда через две недели мой дед подозвал меня к телефону с просьбой помочь понять, о чем идет речь, и я услышал Тамин голос. Она сумбурно лепетала что-то по-русски о том, что готова на «несерьезные» отношения. После первой же встречи, точнее второй – на этот раз это был ресторан итальянской кухни с продолжением у нее дома, при свечах и под полусухое израильское вино, состоялся, как ты выражаешься – бурный секс. Я оказался намного опытнее в этом деле, а Тами раскрывала для себя всё большие ощущения от встречи к встрече.

Мы встречались по выходным… Я закончил свои отношения с кухаркой, которые происходили на территории завода, вместе с переходом на новое место работы. И с однокурсницей из Ницаны, где мы вместе учили иврит. В Ницане она бегала за

мной и не могла понять, как можно оставаться верным своей бывшей жене, да еще и находясь в разных странах. После окончания курса мы случайно встретились в банке. К тому времени я уже узнал о беременности своей первой жены и готов был «мстить» всему женскому полу. Сексом мы занимались в моем новеньком Опеле, так как оба жили с родителями. Так что, мой дорогой психолог, своей нынешней жене я впервые изменил два дня назад в этой комнате, на этой постели. И сейчас хотел бы услышать мнение профессионала о том, как мне следует вести себя со своей любимой, умной красавицей женой.

– Лев, скажи мне, а после первых родов у вас тоже долго не было секса?

– После первых родов, которые длились всю ночь и на которых я присутствовал от начала и до конца, все было замечательно. Мы и до самых родов занимались сексом, в соответствии с инструкциями, полученными на курсах. Очень хорошие курсы для беременных первым ребенком мам и их мужей.

Это было наше самое счастливое время. Старшая дочь родилась в августе, а в сентябре Тами продолжила свое высшее образование на степень магистра. Училась она, продолжая работать старшим фармацевтом в аптеке крупной фармацевтической компании. Я же, к тому времени, проработав год в Израильской электрической компании, был принят на огромный цементный завод – монополист на всем Ближнем Востоке. Одним из руководителей этого предприятия, являлся мой тесть.

По причине сильной загруженности моей жены я стал кормящим отцом, в буквальном смысле этого слова. Тами сцеживала свое молоко и заполняла им наш холодильник. По окончанию отпуска, который я вынужден был взять, мы наняли нянечку. Добрейшей души человек, пенсионерка, бывшая преподаватель и не говорившая на иврите. Я отпускал ее, возвращаясь с работы, выслушивая подробный рассказ о процессе роста моей дочурки. В отличие от моей жены, у меня уже был опыт в «воспитании» новорождённого ребенка.

Для молодой семьи, у нас был намного больше среднего бюджет, две машины и выплаченная квартира. Раз в неделю к нам приходил молодой афроамериканец и пока я гулял с Анат, буквально доводил до блеска нашу небольшую квартиру. Этот парень убирал квартиры и виллы всей Таминой семьи и явно

был доволен гонораром, получая вдобавок оплачиваемый выходной. А теперь представь Ирочка, каким довольным был я – всего за четыре года моей новой жизни в Израиле я оказался в таких условиях, о которых мечтает большинство коренного населения этой страны. Но это еще не все – вовремя нашего знакомства умерла Тамина мама, в честь которой получила имя моя дочь, ее звали Анна. И спустя два года я узнаю, что на средства от страховки ее жизни, на семейном совете было принято решение приобрести трехэтажную виллу в новом районе Ришона, недалеко от моря. Но так как я не являюсь полноценным членом семьи – колбасная «алия», как говорит мой тесть о приехавшем миллионе из «совка» в 90-е, я не знал о ее существовании. Дом был оформлен на мою жену. И эти два года было решено сдавать его в аренду, доходы от которой делили между собой глава семьи и Тамин старший брат. Теперь представь себе мой шок, когда мне сообщили о намеченном новоселье.

Тут я должен сделать небольшое пояснение, для более ясной картины развития событий. Речь идет о нашем семейном бюджете. Он был разделен на мой и Тамин, сразу после шикарной свадьбы – точнее, он не превратился в общий. Как и до свадьбы, у меня был свой счет в банке, на который поступала моя зарплата, и так как я всегда отвечал за покупки продуктов питания и развлечения (кино, театр, рестораны…), то эта часть расходов была и после свадьбы оставлена за мной. Накопленные мною средства за два года совместной жизни позволяли мне сделать серьезный ремонт в новой вилле. До нас в ней жила многодетная семья аргентинского миллионера и то, что я увидел после того, как она съехала, ассоциировалось у меня с выражением – «после нашествия варваров». Но на мое желание и возможность сделать капитальный ремонт, больше повлиял мой статус в семье, точнее его отсутствие. Я сразу получил свободу действия, как только заявил, что ремонт будет осуществлён на мои средства. Единственно о чем меня попросили, точнее, поставили в известность – я должен подписать кое-какие бумаги у семейного адвоката. Это был договор о том, что все, что принадлежало Тами до свадьбы, будет принадлежать ей и после развода, а то, что будет приобретено после, поделиться пополам.

К тому времени я уже набрал необходимый стаж работы для

прохождения комиссии, подтверждающей мое «совковое» образование и выдачи мне инженерного допуска – «ришайона». Эта комиссия созывается раз в год и многие израильские инженера годами пытаются ее пройти, но получают «ришайон» единицы – я оказался в их числе. Этот допуск позволил мне проверять и подписывать документы, связанные с расчетом и выполнением электроэнергетических проектов. Ремонт нашего дома был моим первым проектом. Первым делом я купил огромный каталог фотографий мирового дизайна жилья. При разработке чертежей моего проекта, под снос попали стены маленькой кухни с прихожей на первом этаже и спальни с гостевой на втором. Под реконструкцию попали также лестница и ванная комната в спальне, вместившая в себя просторную джакузи. Особое внимание я уделил выбору подрядчика, проверяя его предыдущие проекты. Всю коммуникацию электропроводки и системы управления «умный дом», я выполнял сам, взяв под это свой очередной отпуск.

– Войдите… Войдите, открыто! – Ответил я на стук, чуть громче.

– Он не войдет, – спокойно выдала мой «психолог», – снаружи весит табличка «не беспокоить». – С этими словами Ира вспорхнула с кровати и, выделив чаевые из своего «студенческого фонда», вкатила тележку с напитками. – Как твоя жена относилась к происходящему? – Спросила она, извлекая наш ирландский десерт из красивой упаковки.

– Никак…, Тами полностью полагалась на мой вкус и инженерные знания и в то же время, я знал, что счастье переполняет ее от предвкушения грядущих перемен. Иметь свой дом, была ее давняя мечта. В отличие от меня, Тами умеет скрывать свои чувства, точнее контролировать их. Она не любит много говорить, но зато умеет слушать. Я влюблялся в Тами постепенно, узнавая все больше ее глубину. Мы никогда не объяснялись в наших чувствах друг другу. Она знала, что моя первая жена была в моей жизни первой во всем – первой женщиной и первой любовью. Понимая силу моего разочарования в том первом, светлом и чистом чувстве, она не ожидала от меня признания в любви. Спустя год после нашего знакомства и совместного проживания, Тами предложила мне расписаться. В один из выходных дней, за завтраком в кафе, она сказала об этом спокойно и даже немного в ультимативной форме – мол, если нет, то нам придётся расстаться. И моей

радости не было предела, когда она добавила, что хотела бы от меня ребенка. Мое сердце сразу же заполнило теплое и необъяснимое чувство. Со временем я понял, что к Тами я испытываю безграничное уважение, и что это чувство может являться основным в счастливом браке.

– Сколько лет твоим девочкам?

– Старшей четыре, а младшей осенью был год. – Я подсел к накрытому столику. – Спасибо, действительно, очень вкусный чай.

– Значит с рождения младшей, у вас не было никакой близости?

– После вторых родов, мы даже не спим вместе, так же, как и со старшей – по ночам встаю я. А с сексом начались проблемы с того момента, когда Тами узнала, что опять беременна. Дело в том, что она всегда принимала специальные таблетки, и мы никогда не предохранялись. Сказать, что эта новость застала Тами врасплох, это как будто ничего не сказать. Ее просто подменили. Все мои попытки выяснить причину ее состояния только усугубляли ее замкнутость. Со временем, Тами полностью ушла в чтение книг, а я все свободное от работы время посвящал дочке. Я делаю это от души и общение с Анат доставляет мне огромное удовольствие. С самого ее рождения мы разговариваем на равных, я никогда не воспитываю ее. Анат растёт очень активным ребенком и мне остается толка выдавать ей информацию. Общаясь с ней, я понимаю, что возможности детей не ограничены, если не помещать их в какие-то рамки наших стереотипов. Кстати, у меня есть заказ для старшей дочери – ей нужны туфельки с набойками для степа.

– Я спрошу у мамы, она должна знать. – Ира доела свой «штрудель» и перебралась в постель. – Да, забыла тебя предупредить – я остаюсь у тебя ночевать. – Абсолютно не стесняясь, она стянула с себя колготки и забралась под одеяло. – Маму я предупредила еще в ресторане.

– А ты знаешь, я не могу спать в одежде. – Выдал я как угрозу.

– Мне это не мешает, а если из-за твоих «феромонов», я начну во сне приставать к тебе, ущипни меня.

Ира была великолепна в своей простоте, и у меня не было никакого влечения к ней как к женщине.

– Ты должен рассказать жене о своих чувствах. Спокойной ночи,

дорогой.

– Спасибо Ирочка, за этот вечер. Сладких снов.

Оставшиеся два дня моей командировки мы с Ирой провели вместе. Первую половину воскресенья мы отсыпались, а после обеда отправились гулять в парк Шевченко. На этот раз больше говорила Ира, и, мне кажется, не осталось темы, которую бы мы не затронули. Но главным лейтмотивом всё-таки оставался менталитет, точнее его разница – между советским и израильским. Мы сошлись во мнении, что в Иреном случае эта разница более благоприятно влияет на их с Шимоном отношения, а вот у меня могут быть неприятные сюрпризы. Ира не разделяла со мной объяснение поведению моей жены, её снобизмом. Я считал, что Тами, обладая неординарным интеллектом, может позволить себе чувствовать себя особенной. Я уважал ее за то, что она не кичилась своими знаниями, а наоборот, выбрала отшельнический путь. И так как мы были совершенно разные по характеру – я был импульсивный и общительный, то Тами позволяла мне одному «тусить» на сборах родных и друзей. У нас вошло в традицию, что на утро, за завтраком я подробно рассказывал ей о своих похождениях. С тех пор как мы не спим вместе, особой популярностью пользуется тема моих платонических отношений с женским полом. Среди них была и танцовщица, ёрзавшая у меня на коленях, во время «мальчишника» моего армейского друга и секретарша моего «босса», с которой я проверял свои ощущения в нашей дружбе.

Беспокойство моего «психолога» сводилось к моему недопониманию наших отношений. Ира попыталась, заранее предупредив об абстрактном предположении, развернуть мой взгляд на происходящее. «А вдруг ваш брак, это последняя просьба ее матери… и все ее действия, это хладнокровный растет – месть судьбе за такую тяжелую и несправедливую утрату. Тогда это объясняет Тамину депрессию после второй беременности, не входившей в ее планы. Лёвушка, ты очень добрый и доверчивый человек, и я буду молиться о том, чтобы это было ни так».

На завтра было запланировано важное мероприятие – презентация «Мегатроникса» в одной из самых крупных фирм Украины. Было решено, что Ира идет с нами, как «лицо» будущей украинско-израильской компании. А организацию

предпоследнего вечера мой «психолог» вызвалась взять на себя. «Мой дорогой, в этой жизни я не встречала таких людей как ты… ну, кроме Шимона – моего идеала. Согласна с тобой, что искренняя дружба между мужчиной и женщиной – э то редкость. Но благодаря тебе, я испытала это чувство. Этот вечер я хочу посветить тебе, постарайся полностью расслабиться и ни о чем не думать. Не удивляйся и не спрашивай меня не о чем, а просто подыгрывай».

У выхода из гостиницы нас ждал лимузин на базе Хаммера. Он был настолько просторный внутри, что мне приходилось лишь немного пригибать голову, перемещаясь по салону. Воздух был тёпел и слегка ароматизирован. Следуя за Ирой, я скинул огромную дубленку моего друга на одно из кресел. Завалившись на огромный диван в конце лимузина, я осмотрелся. Люминесцентная подсветка приятная музыка и тонированные окна создавали романтическую обстановку. Мы тронулись, я ни о чем не спрашивал, но не могу сказать, что полностью расслабился. Я вытащил из бара хрустальную бутылку коньяка, но наливать пришлось только себе. Ира научилась расслабляться без алкоголя, мотивируя это тем, что запоминается все в более ярких тонах. Довольно скоро мы остановились и она, со словами «расслабляйся, не скучай, я на пятнадцать минут», выпорхнула из машины.

Пытаясь расслабиться и отключить ход своих мыслей, я вспомнил сегодняшнюю беседу в парке. Ира пыталась мне объяснить, что нельзя все время думать и заботиться о других, что очень важно любить и уважать себя. Теоретически я был согласен, но практически понимал, что это качество нужно постепенно развивать в себе, всё время, контролируя свои мысли. Вот и сейчас, сидя в роскошном лимузине, я ловил себя на мысли, что чувствую себя не комфортно. Но почему…?! Все люди, достигшие успеха в своей жизни, воспринимают его как должное, на пути к своей цели. И у меня сейчас все идет как надо. Да, я принял не простое решение, изменив направления развития своей судьбы, уехав жить в Израиль. Но я не должен винить себя за это. Да, я благодарен своей нынешней жене за быстрое продвижение на социальном уровне. Но я не должен чувствовать себя в долгу за это, ведь мои чувства к Тами искренние и основаны на глубоком уважении и любви. Я люблю ее как человека, трепетно и нежно как жену и как мать моих детей. Но я не должен осуждать себя за то, что в угоду сложившихся обстоятельств, я отдаюсь телесным утехам. Да, я не считаю это «изменой» или проявлением слабости характера. Я назову это лекарственным бальзамом для души и тела. Я всегда был честен с самим собой и с окружающими меня родными и близкими, но в данной ситуации я должен начать действовать в угоду уважения и любви к самому себе.