Спящие карты

Для того, чтобы понять другого нужно всего лишь поставить себя на его место, увидеть мир его глазами, застилаемыми погребальным саваном, ощутить сжигающий изнутри огонь, почувствовать леденящее дыхание смерти на лице.

– Ничего Десятка, не дрейф. Я тебя вытащу.

– О-о-ох! Больно! Жжет внутри. Шестера ты точно меня не бросишь?

– Конечно, не брошу.

– Но Дама… О-о-й! Горю! Ты нарушаешь ее приказ… можешь потерять сны… мне все равно труба…

– Это не повод, чтобы бросать партнера в беде. Конечно, я боюсь их потерять. Они дороже собственной жизни.

Уже во второй раз за последнее время я совершаю непростительную с точки зрения карт глупость. Сперва пожалел врага – не пойми зачем оставил в живых вожака волков, теперь вот пытаюсь вытащить коллегу, ставя своим поступком под вопрос выполнение миссии.

Сцепив зубы, вскидываю тяжелого Десятку на спину. С таким грузом не повоюешь, но все равно я его не брошу. Оставлять своих на поле боя это подло. Я не знаю, как поступил бы он на моем месте, может, оставил бы меня подыхать в конвульсиях, но знаю точно, что я его вытащу. Во что бы то ни стало, вытащу.

– Брось, мразь! – острие стрелы небольшого самострела смотрит мне прямо в глаз. – Брось, кому сказала!

– Уйди с дороги! – хриплю под тяжелой ношей, которая не перестает дергаться и что-то бормотать. – Или стреляй или уйди.

– Дама, не трожь его. Он святой, – шепчет в горячке Десятка. – Он меняет свои сны на мою жизнь. Святой! Как все печет. Потушите огонь.

Я уверен, что она не выстрелит. В одиночку, да еще и с ребенком на руках из замка не вырваться и до Серебряных гор не добраться. Дама никогда не поставит на кон успешное выполнение миссии.

– Держись, – шепчу лежащей на моем плече голове Десятки. – Не вздумай умирать.

– Жжет. Огонь в груди, – бормочет он. – Больно…

– Держись красавец! Тебя твои девки дожидаются. На кого же ты свой гарем оставишь? – неуклюже пытаюсь его утешить. Знаю, что несу чушь, но ничего более умного в голову не приходит.

– Какие девки? – хрипит Десятка.

– Они же без твоей смазливой мордочки и того, за что еще они тебя любят, не проживут, зачахнут как розы без садовника.

– Ты этого сам захотел! – блеснули холодной сталью бесцветные глаза под козырьком шлема, и палец нажал курок.

В последний миг я понял ее замысел и рванулся в сторону, но не успел. Короткая стрела с белым оперением вместо того, чтобы воткнуться в беззащитный затылок Десятки, глубоко вошла ему в основание шеи. Из его рта на мои доспехи хлынул фонтан крови. Не глядя на Даму, опускаю Десятку на пол.

– Десятка? – растерянно шепчу, глядя на ставшее красным оперение стрелы. – Как же так?

Он что-то шепчет захлебываясь кровью.

– Сер… се…

– Что? – склоняюсь к самому лицу, пытаясь разобрать невнятную речь.

– Сере… Серега меня зовут, – с бульканьем вырвалось из его груди. – И гарема у меня… нет. Совсем. Горел я Шестера, – он приоткрывает полные боли глаза. – В танке горел.

– Я не Шестера, – говорю в полный голос. – Меня зовут Дмитрий.

– Ты святой Димка.

Десятка улыбается сквозь боль и тянет ко мне руку, собираясь пожать. По телу прошла волна конвульсий и, обмякнув, рука упала на грудь.

Не знаю зачем, пожимаю перепачканную в крови ладонь Десятки, нет не Десятки – Сергея и закрываю ему глаза.

Меня разрывают на части противоречивые чувства. С одной стороны – хочется положить Даму прямо здесь, рядом с Сережей, оплатив за него по счету. С другой – довести миссию до конца и вернуться домой, в ожидание нового сна. Хотя, не уверен, что после сегодняшних событий я чего-то дождусь. Втрое подряд нарушение, можно сказать, священных правил это чересчур.

Надо взять себя в руки и успокоиться. Смерть Сереги это всего лишь смерть во сне и не более. Наверняка он сейчас там, у себя дома вскочил на кровати, и ошалело вертит головой, пытаясь понять, что произошло. Конечно, ему не позавидуешь. Потеря снов это самый большой кошмар карты. Не будет больше ни миссий ни экстрима… Будет лишь обыденная серая жизнь. Если у него реальность подобна моей, то он заслуживает жалости… Нет, не жалости. Жалость унизительна. Заслуживает обычного человеческого понимания.

– Шестерка!

– Меня зовут Дима и никак иначе! Запомни это! – рывком вскакиваю на ноги, ожидая увидеть нацеленный самострел. Времени на перезарядку у нее было более чем достаточно. Сейчас Дама уже раздумывать не будет – в моих глазах столько ненависти и жажды смерти. У нее не будет выбора… Либо она либо я. И плевал я на сны!

– Хорошо, Дима, – неожиданно устало звучит ее голос.

Двумя руками она прижимает к груди хнычущего ребенка. Сейчас Дама похожа на обычную усталую тетку. Бесцветные глаза полны тоски, а в том, как она удерживает мальчика, гладит его по головке, пытаясь успокоить, замечаю невидимые ранее материнские черты.

Мои ладони ложатся на рукоятки мечей-близнецов крест накрест закрепленных на спине. Медленно, как бы раздумывая, руки движутся вверх, выпуская на свободу широкие кривые лезвия.

– Дима, мы должны довести дело до конца – доставить ребенка отшельникам Серебряных гор, – тихо говорит Дама, боясь испугать притихшего малыша, залюбовавшегося блеском моих мечей в желтом свете ламп.

– Я никому и ничего не должен.

Шаг навстречу.

Мальчик смотрит на меня любопытными черными глазенками. Ему, наверное, около года, а может и меньше.

– Ты не понимаешь, – пытается образумить меня Дама.

Шаг.

– Я не хочу ничего понимать!

В коридоре раздается топот ног и бряцание оружия. Похоже наше присутствие здесь уже ни для кого не секрет. Дама захлопывает дверь и задвигает тяжелый засов. На какое-то время эта преграда задержит стражу. Хотя какая теперь разница.

Еще шаг.

Ребенок радостно улыбнулся и протянул ко мне руки, что-то радостно пропищав.

– Предлагаю сделку, – торопливо предложила Дама, воспользовавшись моим замешательством. – Мы выбираемся отсюда, и я рассказываю тебе все, что знаю о кухне снов. Наверняка у тебя накопился не один десяток вопросов.

Вот он шанс получить ответы на все вопросы, неоднократно задаваемые мысленно и вслух. Разобраться со снами, смыслом миссий, узнать о Хозяевах и о нас. Кто они были – бульдозер-Семерка, бухгалтер-Восьмерка, романтик-Девятка и бабник-Сергей? Но где гарантия, что меня не обманут? Как я смогу проверить достоверность информации? Дама лошадка темная…

– Клянусь! – очень серьезно говорит Дама, заметив тень недоверия на моем лице. – Снами клянусь.

Последняя фраза как бочка пороха разнесла в щепки невидимую преграду, всегда разделявшую рядовые карты и Даму. Больше нет никакой субординации. Мы равны. У нас общий смысл жизни – сон. И ради этого смысла мы будем сражаться как звери в этом самом сне, чтобы снова в него вернуться, просыпаться и жить надеждой на скорое возвращение.

– Ребенка укутай. Снаружи холод собачий, – говорю Даме.

В дверь раздается тяжелый удар, с потолка сыплется пыль. Похоже, стража уже успела таран притащить. Оперативно, черт возьми! Второй удар пришелся по деревянным ставням окна, расположенного напротив двери. На голову упал кусок штукатурки и, расколовшись о гребень шлема, песчаным дождем посыпался за шиворот и на лицо.

– Дятлы! – комментирую, протерев глаза.

– Быстрее соображать надо было, Дима, – осудительно смотрит на меня Дама. – У нас был шанс тихо уйти, но ты все испортил. Теперь стража снаружи наготове.

– Ничего, что-нибудь обязательно придумаем.

Похоже, что, скорее эта домина, как они гордо ее называют – замок, развалится, чем сдадутся двери и ставни. Замок! Курам на смех! Двухэтажное неуклюжее здание из камня с покосившейся башенкой, на вершине которой гордо реет треугольный вымпел, окруженное крепостной стеной в виде косоугольного четырехугольника. Замок блин! Насмотрелся я на него за вечер сидения в кустах, полных грызучих комаров, на склоне близлежащего холма. Комары у них тут дикие и морозоустойчивые. Даже дурно пахнущая мазь, которой мы умазались с ног до головы, на них не подействовала. В результате к мукам кусания и чесания, как результата кусания, добавился еще и дискомфорт от мыслей по поводу ингредиентов входящих в состав мази.

Гуп – это в двери.

Гуп-гуп-гуп-гуп – это в окно.

Второго тарана видимо не нашлось, вот и лупят в форточку, чем попало. Хорошо все-таки, что они еще порох не изобрели.

– Ну, придумал? – поинтересовалась Дама, закончив укутывать малыша.

Видимо я стоял со столь глубокомысленным выражением на лице, что она решила, будто я занимаюсь разработкой стратегического плана побега из этого строения, у меня язык не поворачивается его замком назвать, скорее уж благоустроенный курятник. Хотя если писать и какать в серебряные горшки, а потом их содержимое выплескивать за крепостную стену, то это благоустроенностью тоже не назовешь. В общем обычное грязное и вонючее средневековье, полное болезней, войн и свирепых комаров.

– А еще клопы присутствуют, – мрачно изрекаю, почувствовав мерзкий укус где-то в районе правой подмышки, и начинаю свирепо чесаться.

Похоже, что мазь действует только на людей и по принципу – клин клином вышибают – находясь в такой вонище человек, будет больше озабочен добычей чистого воздуха, чем какими-то там укусами.

– При чем здесь клопы? – сердито хмурится Дама. – Какие могут быть клопы, если у нас миссия на грани провала?

– Обыкновенные. Кусучие и черта с два уловимые. Скачут по мне как кенгуру и жрут без разбору.

– Забудь о кенгуру, думай о деле. Мы можем попробовать сыграть роли подоспевших вовремя стражей. Десятку выставим вражеским шпионом. Если провернуть фарс быстро может получиться. Потом изображаем суматоху и спешим показать ребенка венценосному отцу. По пути ты отсекаешь хвосты. Прорываемся к конюшне и на свободу.

–Не пройдет, – скептически смотрю на нее.

– Причина? – нахмурилась недовольная критикой снизу Дама.

– Здесь не настолько много народа. Солдаты наверняка помнят друг друга в лицо. В общем-то план ничего, но вот если хоть где-нибудь произойдет заминка, нас в порошок сотрут. И как мы сможем объяснить, почему так долго не открывали дверь не смотря на настойчивые просьбы?

– Твои идеи? – поинтересовалась Дама после краткого раздумья. Мои доводы оказались для нее убедительными.

– Не так быстро. Я думаю.

– А быстрее это делать можно?

– Отвлекают всякие от мыслительного процесса, – недовольно киваю в сторону двери.

Гуп.

Гуп-гуп-гуп-гуп.

Ребята молотят, как по щелчкам метронома, хоть секундомер сверяй.

Неожиданно у меня на лице появляется озорная улыбка, столь неуместная в данной ситуации. И мыслишки соответствующие тоже по голове забегали.

Подхожу к одному из коптящих светильников и с натугой отрываю от пола. Из чугуна они их делают что ли? Задуть осветительный агрегат удается лишь с третьей попытки. В отместку он пустил мне в лицо струйку зловонного чада. Разгоняю ладонью дым и принюхиваюсь. Похоже на нефть, или что-то очень близкое. Примитивы! Не удивительно, что у них в помещениях такая вонища стоит. Или это от мази? Наверное, по совместительству эти светильники работают еще и кумигаторами – распугивают насекомых. Теперь перелить темную маслянистую жидкость в светильник стоящий в центре комнаты у изголовья колыбели.

Гуп.

Гуп-гуп-гуп-гуп.

Судя по затяжным паузам, молотят с разгона. И снова шуршит штукатурка с потолка. Двери и ставни настолько серьезные, что я практически не различаю голосов снаружи, лишь монотонный гул.

Так, теперь второй светильник. Дама и ребенок с любопытством наблюдают за перестановкой мебели.

– Прости Сережа, – поднимаю с пола тело и тащу в угол к опустевшим светильникам. – Я знаю это кощунство но, к сожалению, ничего другого придумать не могу. Тебе уже все равно, а нам твой труп службу сослужит. Врага на пару мгновений отвлечет и нам шансов добавит.

Подпираю светильниками тело, пытаясь придать ему более-менее естественную позу. Теперь привязать шнуровкой от кольчуги к одной кисти меч, а к другой самострел. Приплюснутый шлем надвинуть на лицо. Залитое кровью тело старухи положить к его ногам. Делаю несколько шагов назад и оцениваю свой труд. При наличии хорошего воображения повисший на светильниках труп можно с трудом принять за приготовившегося к атаке солдата, а лежащую у ног старуху за первую его жертву. Надеюсь, что сработает.

Гуп.

Пауза.

Гуп-гуп-гуп-гуп-гуп-гуп.

– Фальшивите. Нехорошо, – бурчу под нос, задувая последний светильник в комнате, если не считать центрального, он останется рабочим, и переливаю в него же всю горючку. Получилось под самый верх.

– Мультики любишь? – интересуюсь у Дамы.

– Да, – с недоумением смотрит она на меня.

– Том и Джери.

– Это мои любимые, – на ее лице появляется мечтательная улыбка.

Такое впечатление, что рядом со мной находится не привычная резкая и жесткая Дама. Изменилось все: жестикуляция, холодный прищур глаз, даже слова стали мягче.

– Помнишь, была такая серия… – начинаю изложение своей идеи.

– Это еще более рискованно чем предлагала я. В случае неудачи нас не выпустят из этой комнаты, – неуверенно говорит Дама.

План ей точно не нравиться. Мне тоже. В случае неудачи нас не просто не выпустят из этой комнаты, нас по стенкам размажут вместе с анализами, противокомариной мазью и клопами. Никакие способности и знания не помогут.

– Согласен. Но если на начальном этапе сбоев не будет, мы обеспечим себе более-менее спокойный отход.

– Главное чтобы отход состоялся за стену, а не на тот свет, – проявила Дама ранее незамеченное чувство юмора.

– В крайнем случае завалим миссию. Ну потерям сны… Жили ведь как-то раньше и без них. Тяжело конечно будет… – Я успокаиваю скорее себя чем ее. И совершенно не верю в свои слова. Даже при одной мысли о потере снов становится нехорошо и серый колпак, такой палачи надевают висельникам, опускается на голову, лишая мир красок и ощущений. – Смерть это конечно не приятно. Не думаю, что мне понравится без головы или еще чего. Но ведь это все временно. Помучаемся маленько, и проснемся дома в своих кроватках живехонькие.

Дама насмешливо глянула на меня, покачала головой, но ничего не сказала.

Гуп.

Гуп-гуп-гуп-гуп.

Главное, чтобы я ни в чем не просчитался. Если вдруг что пойдет не так, то такую толпу народа, а я уверен, что их там табун и маленькое стадо, мы не раскидаем. Пусть мы и круче, но на их стороне банальный весовой перевес. И драться они будут по взрослому, за принца все-таки.

Гуп.

Гуп-гуп-гуп-гуп.

Отодвигаю засов на ставнях и одним движением распахиваю наружу, не выпуская половинок из рук. От увиденного, я аж присвистнул. Под окном тусуется по меньшей мере десятка три вооруженных до зубов солдат закованных в броню. Мое появление, как кукушки из часов оказалось для них полной неожиданностью.

– Эй, любители козьих экскрементов! – выкрикиваю в ошалелые лица и мгновенно захлопываю тяжеленные ставни.

Только после того, как лязгнул засов, я вздохнул свободно. Судя по реакции снаружи, с импровизированным оскорблением я угадал – туземцы конкретно обиделись. Не думаю, что местные интеллектуалы поняли, что такое экскременты, но реакция правильная. Такое впечатление, что все три десятка солдат молотят по ставням, чем придется. Шум неимоверный.

Теперь второй этап. Дама с ребенком на руках занимает мое место у окна, настороженно вслушиваясь в неистовую работу мобилизированных барабанщиков исполняющих не то чунга-чангу не то козачок, а я перебираюсь к дверям.

Гуп.

Дверь вздрогнула от поцелуя тарана. Петли и засов потихоньку сдают свои позиции. Выглянули из своих ниш шляпки гвоздей, перекосилась одна из удерживающих засов скоб. Конструкция может выдержать еще довольно долго, но все же рано или поздно рухнет под натиском тяжелого тарана. Мы могли ждать до этого, последнего момента, но чего? Лучшая защита – нападение.

Поднимаю руку, готовясь дать сигнал. За дверью раздается шум, напоминающий гул выкатывающейся на берег штормовой волны. Он ближе. Ближе. Еще ближе. Пора!

– Давай! – кричу во весь голос и распахиваю дверь настежь.

Однажды в детстве я на спор до дрожи в коленях стоял на железнодорожной колее глядя на несущийся на встречу, истошно гудящий локомотив. Вот и сейчас то же самое. С подбадривающим ревом, бряцая доспехами и наполняя воздух запахом усилий на меня по узкому коридору мчится десяток здоровенных мужиков со всех сторон облепивших толстенное бревно с уже основательно расплющенным концом. Резво отскакиваю в сторону, и вошедшие во вкус мужики, похоже даже не заметив отсутствие двери на привычном месте, как тот локомотив из детства, проносятся мимо, на ходу сметая детскую колыбель, и переполненный горючкой светильник. И с этого момента начался запланированный мною ад. Воспламенившаяся жидкость, а ее там было не менее литров пяти, веером выплескивается на гостей. Теплые плащи, заброшенные за спины, вспыхивают в сумраке комнаты гигантскими светлячками. Не ожидавшие такого горячего приема мужики попытались остановиться, но не тут то было. Физика! Инерцию еще пока никто не отменял. Тяжеленный таран и его эскорт, окутанные вихрем пламени не сбавляя скорости, продолжили свой путь прямо в предусмотрительно распахнутое Дамой окно. Все как по нотам, которые, между прочим, написаны именно мной. Каково же было удивление уличной толпы обрадовано сунувшейся в неожиданно открывшееся окно не маленьких размеров, когда оттуда как чертик из табакерки выпорхнул пылающий таран, тянущий за собой несколько людей-факелов орущих так, что любому черту завидно бы стало.

Теперь наступила наша очередь.

Выхватываю из заплечных ножен оба меча и, хорошенько разогнавшись, делаю кувырок в окно, пролетая над горящими неудачниками, умудрившимися в нем застрять. Благо здесь окна высокие. Лицо щекочут язычки огня. Уши наполняют дикий рев обгоревших и тех, на кого обрушилось тяжелое бревно. Под окном неимоверная суматоха, граничащая с паникой.

– Бей врагов! – вношу свою лепту в хор воплей и неразборчивых возгласов.

Огонь попадает на очень удачно расположенный стог сухого сена и сразу же на встречу блеклым звездам вздымается переливающийся протуберанец, отбрасывая причудливые тени от мельтешащих силуэтов.

Руки работают как крылья у ветровой мельницы расчищая путь Даме с ребенком. Она одной рукой прижимает малыша, а другой виртуозно орудует тяжелым мечом. На ее лице азарт и радость. Дама счастлива, упивается процессом и чувством собственного превосходства. Меч выписывает круги, раздавая смерть налево и направо. Скрежещут под разящей сталью доспехи, вываливая наружу содержимое. Дама как будто вскрывает банки бычков в томате большим консервным ножом.

– Кх-р-р-р, – скрежещет банка, и томатное содержимое забрызгивает кольчугу.

И так банка за банкой. Банка за банкой.

Противник деморализован и напуган. Обезумевшие лица полны суеверного страха. Кто-то заорал, что принца украли демоны Шандаля карающие огнем. Вопль внес еще большую сумятицу в хоровод тел и облегчил работу.

Большинство солдат даже не пытаются сопротивляться, они просто покорно принимают смерть и становятся новыми лоскутками кровавого ковра устилающего двор замка.

Мимо меня с жалобными стенаниями, разгоняя ночь огненным шлейфом, пробегает воин. Я могу одним движением кисти облегчить его страдания, но не делаю этого. Этот несчастный один из очагов паники, а она нам сейчас ох как необходима.

Дорогу заступает полный мужчина с окладистой бородой выглядывающей из-под шлема. В его руках занесенный для удара двухсторонний топор с щербатым лезвием. Он делает обманный жест и наносит удар снизу. Гудящее лезвие проносится на волосок от моего беззащитного подбородка. По спине пробегает легкий холодок миновавшей смерти. Если бы я не качнулся самую малость назад, вовремя разгадав его замысел… получил бы раздвоенный подбородок… до самых бровей. Нет уж спасибо. Пластическая хирургия лица в планы не входит. Мордочка у меня хоть и так себе, не Ален Делон конечно, но, по крайней мере, не шарахаюсь от собственного отражения. А с таким подбородком я лицо с другой частью тела путать буду.

– Вж-жик – говорят соприкоснувшиеся лезвия мечей как ножницы, отделяя бородатую голову от туловища.

– И нет пластического хирурга, – довольно констатирую кончину, покусившегося на мое лицо воина.

Оставляя за собой дорожку тел, добираемся до крепостной стены.

– Конюшня, – перекрикивает Дама царящий во дворе гвалт. – Туда!

– Некогда, – ору в ответ и двойным ударом сношу седока с черного как ночь жеребца, заодно уклоняясь от просвистевшего над головой трезубца. – Залезай.

– А ты?

Дама попутно двумя взмахами делает себе ступеньку из зазевавшегося паренька с булавой и вскакивает в седло. Запах крови пугает коня, но как только властная рука перехватывает поводья, он сразу же успокаивается.

– Встретимся за воротами, – кричу, принимая на себя двух противников.

Первого пропустить мимо себя. Удар. Разворот. Удар.

Симфония боя наполняет душу радостью. Я чувствую себя чуть ли не поверенным костлявой старухи с косой, выполняющим особый заказ. Привычный наркотик наполняет кровь адреналином.

Я – зверь. Могучий и бесстрашный, рожденный убивать и служить Хозяевам. Я гильотина, управляемая ими. И это мне нравится. Ради этого я всегда с нетерпением жду сон, дающий силу и свободу дарить смерть и жизнь.

Уход с разворотом. Удар.

Левой блок, правой удар.

Кривое лезвие находит щелочку в прочных доспехах и на один лоскуток становится больше.

Как я люблю вот такой беснующийся вихрь смерти! Торжество и страх, паника и безудержная отвага смешиваются в нем, рождая гремучий коктейль под названием "война". Никогда и ничто не заменит эти ощущения. Все чувства и эмоции обыденной жизни это дорожная пыль по сравнению с тем, что получаю здесь.

Еще один противник. И слева приближается трое. Пора сматывать удочки, становится слишком горячо.

Обманный жест правой, и сразу же сильный с вытягом удар в горизонтальной плоскости. Лезвие рассекает кольчугу, погружаясь в тело. Несколько секунд использую конвульсивно дергающийся труп как щит. И очень кстати – неизвестно откуда взявшиеся две стрелы почти одновременно впиваются ему в спину.

Все. Пора.

Зигзагами бегу в сторону ворот, надеясь, что когда лучники снова наложат стрелы на тетиву, я буду уже за стеной. А там кромешная тьма и непролазные заросли.

Навстречу из темноты выскочила пятерка воинов с трезубцами наперевес. Новенькие. Еще не помятые, не перепачканные сажей и с лицами, не изуродованными страхом. Наверняка еще не в курсе что тут происходит, к тому же на мне стандартное облачение охраника.

– Туда! – ору изо всех сил и делаю страшное лицо.

– Что происходит? – глухо звучит голос из-под шлема. – Мы охраняли ворота, но у вас здесь что-то такое творится.

– Двадцать солдат похитили принца! – Перепугано кричу и тыкаю пальцем в суматоху у горящего стога. – Они напали внезапно! Я за помощью!

– Поспеши, а мы пока их придержим, – кивнул воин.

– Они одеты как замковая стража, – ору дурным голосом, изображая страх.

– Но как их отличить?

– Пароль.

– Какой еще пароль? – не понял воин. – Мы отродясь не пользуемся ними.

– Мы между собой договорились, там, у спальни принца. Чтобы отличать друзей от врагов, – говорю, с трудом сдерживая улыбку.

– Умно. Какой пароль?

– Пароль – «ты придурок?» а правильный отзыв «да». Враги не знают о нашей хитрости и естественно отвечают "нет". Тут то мы их и рубим. – Еще секунда и я рассмеюсь. Думаю, это будет не кстати.

– Хитро придумали, – восхитился воин. – Спасибо что предупредил! Ну мы им сейчас всыплем! Вперед!

Показав язык одураченным жестянкам спешу к воротам.

Луна решила на какое-то время стать моим союзником, спрятавшись в мутных облаках. Навалившаяся темнота дает шанс на успешное улепетывание из этого суматошного муравейника.

До ворот остаются считанные метры. На пути никого. У замка по-прежнему огненная неразбериха. Если так и дальше будет продолжаться, то на организованную погоню можно не рассчитывать. Ребята наверняка какое-то время будут сами с собой развлекаться. Немалую роль сыграет пятерка клоунов с вопросом «ты придурок?». Представляю, что они там натворят. Жаль сам не увижу. Интересно, что произойдет раньше, некоторые начнут говорить «да» или же скопом завалят эту пятерку как чужаков.

Лошадиное ржание за спиной заставляет обернуться.

– Вот черт! – в сердцах выдыхаю и прибавляю ходу.

Пяток всадников, пригнувшись к покрытым кольчужными попонами шеям коней, мчатся вслед, низко опустив длинные трезубцы к земле. Не смотря на суматоху и темноту, нарушаемую лишь сполохами пожара, они точно выбрали цель, не помогло даже то, что я одет идентично замковой страже, совпадают даже знаки различия на груди.