Мститель Торнадо, или От провала к возмездию

Он выпытывал у Ворланда все интересующие его вопросы, вызывал На откровенный разговор – друг молчал, сложив крылья в позе Тихого Йога.

«Разрази меня гром! – словно бы кричали глаза черного лиса, отражавшие отвлечет синего металла – Расскажи мне все, что знаешь, неужель не понимаешь: надо это мне познать! Не надоело ли молчать?»

Друзья разошлись в мрачном молчании, нарушив традицию завершения беседы – Не пожав друг другу лап.

***

Ночь, классическая зимняя ночь, с первыми снежинками и ясным и буквально черным небом , усыпанном звездами, словно платье примадонны театра, усыпанное блестками, эта ночь посетила и торжественно ознаменовала переход земли в её владения.

Освальд (Как помнит читатель, именно так звали добродушного бульдога-контролера, призиравшего заключение Торонты) принес парочку дров для розжига костра в холодную «келью»:

– Хоть возьмите чуток, погрейтесь – камина-то у нас нет, хозяин не позволяет держать. А зря, я считаю. – Освальд показал тяжелой, круглой головой с обвислыми ушами, и, надо сказать, сочувствие его было искренним и до такой степени трогательным, что Торонта тепло улыбнулся ему, завтра старания своего друга-охранника.

– Не волнуйтесь, – лис потрепал по плечу бульдога (Вот тебе, читатель, и пример того, каким удивительным может стать союз, казалось бы, таких разных по происхождению и даже занятиям зверей: пес на службе, вынужденный охранять тюремщиков , но искренне не желающий оказывать на них давление – и лис, свободно общающийся со своим сторожем на короткой ноге, относясь к надзирателю не как к врагу, но как к дорогому товарищу) – Не волнуйтесь, это все излишне. Я в любом случае не сплю, да и привык к подобным условиям.

–Да как же, ваша милость, дружище, – Освальд явно начинал расстраиваться и переживать, поскольку, вместо того, чтобы идти и досматривать иные вольеры и их обитателей, стоял, переминаясь с лапы на лапу – Вы этак совсем окоченеете. Возьмите вот хотя бы эту зажигалку, – Он протянул Тору маленькую металлическую пластинку. – Знаете же, как работает? Оно-то хотя бы полегче будет эту ночку пережить. Зима, зима, жестокая и продирающая холодом, уж мы-то, старые псы, знаем.А дровишки подожгите, вот он и огонь вам будет – сие чистая сосна, хорошо горит!-

-Благодарю и очень ценю вашу заботу, – Торонта вспомнил снова о том, что Освальд и понятия не имел о его возможность покинуть преслувотого хозяина , который запрещает

греться от природного тепла заключенных и заставляет батрачить Освальда вместо себя, и просто-напросто подставить и Доброго охранника. Черный лис усмехнулся и взглянул на небо. Освальд все еще стоял, не зная, что еще добавить к своей поддержке и заботе, а Торонта думал о том, что жизнь бывает все-таки до боли сложна, несправедлива, но настолько удивительна, что и не повторить ее , как по сценарию, в голове, и жестокие уроки, кои она порой щедро преподносит, нужно уметь извлекать с максимально возможной ценностью.

***

«Зачем ты меня вновь к себе призвал?»

Ворланд расселся на излюбленном месте – железной полочке – стараясь казаться невозмутимо отрешенным. Но на сей раз он злился на Торонту, ведь тот совершенно спокойно, без тени смущения обвел его вокруг пальца – программа к себе на очередную беседу, не стал распространяться по поводу истинной цели визита мудрого ворона.

Они лишь обменялись шишками. Торонта посылал ему периодически эти Древесные дары елей и сосен – через вездесущих грачей, разумеется – и тот мгновенно прилетал к приятелю с минуты на минуту. На сей раз Тор скрыл от ворона, зачем понадобился ему друг. Но ведь и Ворланд в ту, прошедшую с холодным дыханием свежести , ночь укрыл от него ответы на мучающие вопросы. Так Кто же был прав?

«Вспомнил о снегах. Боюсь, тебе в скором времени будет трудно сюда добираться, не так ли?»

Светло-синий глаз Торонты подмигнул Ворланду.

«Вспомнил-то ты, небось, не о снегах, а, позволю себе заметить, о таинственной незнакомке. »

Не видя больше смысла скрывать от друга своих знаний, Ворланд в юмористической форме решил раскрыть пред ним все нормально карты.

Лис сощурил глаза, пристально поглядев на ворона. Оба знали, о чем подумал каждый. Не было смысла играть больше в прятки в темноте.

"Ждал, когда ты явиться и скажешь мне это". Косая улыбка заискрилась на лике Тора.

***

Свет луны упал на землю,

Чувствам кто-то ныне внемлет

Так подай же мне ответ!

И пролей в темноте свет!

Он все скажет тебе ясно,

Слушать разум безопасно:

Достигнешь своей цели,

Чтоб желания слетели

С уст, как разум говорит

Мозг им четко все велит.

Но лишь тайная мечта,

Как лунный свет, рассеится

И вот их больше снова нет.

И где теперь найти ответ?

И сон ночной не стелится.

"А прошлой ночью показалось мне,

Что там она стояла – при луне

Светился ее тонкий силуэт,

И одуванчиков летел просвет…

Кто ты? Расскажи про свете

Сей загадочной луны.

Я найду тебя, другую,

С шелестом морской волны! "

***

«Скажи, тебе понравилась она?

Встречная дева, тихая луна?

Желаю я лишь прояснить ,

Откуда сие может быть

Нет смысла ощущения скрывать

И силу чувствам не давать.

Хрупкую душу беспокоить ,

Что ветер словно успокоить -

Он может ураганы подождать ,

А чувства могут разрушать…

Все в жизни происходит неспроста

И встретил незнакомку ты не зря.

Но может встреча стать мечтой,

Иль обернуться вмиг кошмаром,

Не забывай, что небеса следят,

Как пользуешься их ты даром.

И скоро тайный знак пошлют они тебе,

Почуешь это сердцем ты, в себе»

Треснувший лед

Белые снега,  словно теплый пушистый мех, покрывали холодную,  скованную землю; осадки приходили и уходили, как проходили и меняли друг друга  сутки, месяцы и года, ветра навевали грусть,  посещающую его душу – и так текло озерной водою время. Время,  подходящее с того дня внезапной встречи Торонты с голубым песцом....

Проходя По замерзшему болоту,  чувствуя,  как хрустит тонкий лед пол ногами,  он спиною чувствовал,  как за ним наблюдали. Кроме Ворланда,  в окрестностях гнездились в ветвях ясеней и берез серые вороны – обители стайных собраний и затяжных,  шумных собеседований.  Так называемые "болотные конференции " проводились, надо заметить,  практически ежечасно: стоило какому-либо событию произойти,  как его тут же принимались бурно обсуждать и выставлять свою оценку происходящему. Каждый пернатый "эксперт в серой безрукавке" (именно так все участники собрания именовали друг друга) высказывал свою точку зрения,  а после ожидал реакции всего окружения. Самый пик таких разборок приходится на время полудня мои же вечера. Торонта часто слышал голоса :

– Странный он какой-то. Кааррр…

– Зачем ходит сюда?  Это наша территория… ритория… рия....

– Свидание,  что ли,  назначает? Кому?

– Ладно,  нас не тронул еще ни разу.

–Пусть себе заходит,  он внизу,  а мы – наверху.... Да и на права наши,  вроде бы,  не посягает.

Не суждено было,  видно, "экспертам в серых безрукавках" сложить более глубокое мнение о загадочном черном лисе, ведь не подозревали сии птицы об остальной части его сумрачной жизни,  скрытой от них навеки , словно туманной пеленой,  застилавшей глаза.

***

Утро зимнее,  утро ясное…

До чего ж,  зима,  ты прекрасная!

Я созерцаю солнце и мороз,

И трогает пора твоя до слез…

Снежинки падают на землю -

И голосу ветров тихо я внемлю…

В любой сезон ты изумительна,  природа,

Какая  ни стояла бы погода.

Твои я перемены признаю

И каждый новый день ценю.

***

Тихим зимним утром совершая свой очередной облет над вершинами величественных и,  одновременно,  грациозных сосен , посетил снова Ворланд скромную "келью" Тора. Там и продемонстрировал его друг , торжествуя,  свой тайно укрытый от чужих глаз портал , ведущий к свободе…

«Поражаюсь тебе все более с каждым днем. Однако. »

«Удивил, значит?  Что ж,  мы квиты с тобою по неотвеченным вопросам.»

Приятели быстро помирились – и вот уже два силуэта брели вместе,  контрастно выделяясь на белоснежном снегу черными фигурами.

***

–Ты уверен,  что знаешь дорогу?

–Каар! Не сомневайся,  я знаю эти места.

Да,  дорогой читатель не могу,  конечно,  не заметить,  что я столь быстро веду повествование в сей главе – ведь события начали разворачивается гораздо быстрее,  чем могло это показаться. Ибо пусть простят меня самые известные рассказчики,  летописцы,  писатели и историки, кои предпочли бы вдаваться во все мельчайшие детали и подробности,  однако ж, в данном случае склоняюсь я к одному известному афоризму: «Есть время для мудрости,  есть время для любви,  а есть время – действовать. »

***

Казалось,  что они шли целую вечность.

Торонта,  усталый от постоянного напряжения и недосыпа,  двигался,  словно в тумане:  ноги шли, будто сами по себе, а перед глазами четко видна быда только линия горизонта,  и ему было все безразлично,  кроме как достичь ее наконец , такую далекую и прозрачную… Ворланд прилетал совсем рядом,  но, видя,  в каком состоянии находится приятель,  не позволял сеюе уже никаких шуток по поводу встречи с незнакомкой, потому как чувствовал: еще немного – и возможны нервный срыв и даже серьезная ссора…

В километрах шести или около того от Охотничьего Привала (там,  где и содержали зверей в вольерам,  в том числе и нашего героя) располагалось изумительно красоты Синее Озеро. С наступлением весны сюда можно было приходить и любоваться серебристыми рыбками,  полескавшимися в воде и буквально выпрыгивающими торт своей обители,  наслаждаться цветущей ивой, ветви которой живописно оформляли берег, а также послушать мелодичнык трели птиц.  Ныне же оно представляло собой нечто ледяное и зеркальное,  покрытое уже в некоторых местах тонкими,  словно волоски пшеницы,  трещинками,  под коими можно было еще увидеть милых красноперых окуней, снующих подо льдом в поисках пищи.

На противоположном от наших путников берегу не так давно была открыта  пещера , уже сильно заросшая камышом, мхом и другой растительностью,  коей так полюбилась влажность Синего Озера. Друзья недолго полюбовались прекрасным пейзажиэем,  открывшимся их взору,  но наконец Ворланд тихо произнес:

– Она часто сюда приходит. – Уловив внимательный и пристальный взгляд Торонты,  он осторожно продолжил – Садится на берегу, смотрит на воду,  поет свои песни, а в теплые дни поедет венки из одуванчиков. Даа… За ней редко сторожа просят наблюдать: она никуда сбегать не собирается.  Да и куда она пойдет? Тут,  можно сказать,  ее спасение.

Торонта внимал мудрому птаху , не перебивая его и лишь  напрягая слух, дабы не пропустить ничего,  что бы могло оказаться четким фактором,  кой мог бы пригодиться в поиске Мишель.

Наконец он спросил:

– Спасение? Почему?

Ворланд усмехнулся:

– У нее тут никого нет. Пока.  Мишель привезли,  можно считать,  из заграницы.

Островитянка она.  Притом редкий вид. Как обычно,  размножить хотят. Кроме нее,  ни одного голубого перца (по крайней мере,  здесь) не встретишь уж точно. Так что в её случае,  лучше спокойно жить, тем более она не совсем здорова.  В отличие от тебя,  альтруиста,  – В этом месте Торонта улыбнулся – Она никуда боле не выходит,  так , только прогулки ей необходимы,  но чтоб рваться на дикую свободу – это не по нее.

Сердце слабое. Имей, кстати,  это в виду.

Торонта отошел немного назад и принялся разшагивать по снежной равнине,  оставляя отпечатки,  которые тут же успевали исчезнуть,  благодаря поднявшемуся ветру и стелящейся поземке.

Ворланд добавил,  присаживаясь на толстую ветвь мохнатой сосны:

– Имей это в виду,  Тор.  Хочешь новых знакомств – добивайся. Но Мишель – довольно хрупкий и нежный цветок для этих грубых человеческих краев, и просто так сорвать его с твоей стороны будет жестоко и неразумно....

Не успел ворон договорить последнюю фразу,  как Торонта неожиданно развернулся,  схватил ту самую ветвь. на который сидел его приятель,  притянул ее к себе,  решительно при этом посмотрев прямо в глаза ошарашенному птаху:

-Запомни раз и навсегда одну вещь, Вор.

Я никогда не позволю себе забрать что-то с чужой земли. А раз я сказал так,  значит,  я верен свои словам и принципам. Разрушать чью-то жизнь – Не в моих правилах. И еще кое-что… – С ними словами лис отпустил ветку,  и Ворланд чуть было не потерял равновесие. – Будь уверен,  я всегда буду прислушаться к твоим советам -до тех пор,  пока они не нарушают мои личные границы. Пошли.  Или ты намерен замерзнуть среди снега и скал?

***

Друзья договорились,  спустя некоторое время, вновь посетить Синее Озеро.

Несмотря на риск быть выслеженными браконьерами,  Торонта с Ворландом предприняли несколько вылазок на территории соседних вольеров.

Деятельный черный лис занялся тем,  что начал по-тихоньку изготовлять различные виды железных отмычек для скважин в тяжелых замках,  пользуясь информацией,  предоставленной ему вездесущими грачами.

Да и Ворланд не терял времени зря.

Облетев несколько раз над городскими окретностями, он со вниманием,  свойственным лишь его зорким очам,  осмотрел примерно с десяток вольеров,  похожих на клетку,  в которую поместили его друга, проверяя главное – замки и скважины на решетках заключенных.

Наконец,  обойдя стороной иные,  ворон заметил один небольшой ,  стоящий чуть поодаль от остальных,  домик-вольер.  На железных дверях висел ,уже местами тронутый ржавчиной, тяжелый замок с вырезанными инициалами : "М. П."

Читатель,  возможно догадается,  обладателю сего походного "зоопарка ", куда были помещены отловленные звери,  крайне необходимы были надписи на замках или вывешенные таблички (однако ж выцарапывание букв На замках было куда более надежным методом – ведь тяжелый металл не был подвержен погоднымиусловиями условиям) : они помогали различать информацию о пленниках.  Первая буква обрзначала имя заключенного, вторая же – под,  к коему тот относился. В данном случае все было так : "Мишель. Песец."

Подозревая,  что Торонта возгорит желанием найти ее как можно быстрей,  Ворланд тщательно запоминал дорогу назад…

***

Не теряя надежды встретиться с Голубой загадкой, Тор часто навещал каменные изваяния, величественно  стоявшие посреди холодного,  разреженного воздуха.  Он продолжал свои чертежи,  но не уже не на темном полу своей тюрьмы,  а именно на притягивающим своим дыханием камнем. Да,  читатель не ослышался, ведь эти камни, действительно, были способны дышать. Три гигантских великана стояли,  словно высеченные из стали – такими ледяными и неподвижными они казались непосвященным наблюдателям на первый взгляд. Однако Торонта Уже не единожды бывал тут : ему близки были эти таинственные идолы,  совсем не похожие на округлые минеральные сфероиды,  которые обычно встречаются внутри горных пещер. Торонта становился спиною к каждому из троих изваяний и слушал,  слушал, закрывая глаза и входя во временную прострацию. Ему нужны были эти моменты: тогда приходили ответы на вопросы в непонятных ситуациях,  с охлаждающим шерсть каменным дыханием…

А Мишель Голубой Лед все еще виделась ему во всех местах,  где бы Торонта ни бывал.  Он рисовал чертежи на скалах – она, словно птица, пролетала сквозь них, он брел меж стволов тонких белоснежных берез – и она шла,  в пяти шагах от него,  он садился у замерзшего озера,  и чувствовал, будто она сидела не противоположном берегу… Но недосягаема до сих пор была для него эта загадка,  образ Мишель,  такой ясный и четкий в его сознании,  был похож на воздух,  призрак, не обладавший объемом и телесной плотью.

***

Объясните мне,  читатель,

Сей неясный парадокс:

Кто ответит мне на самый

Интригующий вопрос.

Неужели небу свыше

Захотелось поиграть?

Сложные сплетенья судеб

На пути вдруг создавать.

Я же знаю: где-то рядом,

Ходит близко красота.

Стоит только отвернуться -

Пред очами пустота…

Вот по снегу я блуждаю

И,  заметив,  к ней иду -

Вновь куда исчезает

В лихорадочном бреду.

Снова остаюсь во тьме я

Против бездны,  пустоты.

Кто ты – ангел или демон?

Объясни же мне,  кто ты?

***

Не спрашивая себя ни о чем, повинуясь лишь зову интуиции,  Торонта обошел троих каменных великанов и,  пройдя еще несколько раз километров,  обнаружил,  что впереди стоят похожие на домики вольеры. Пройдя несколько таких домиков,  он, чувствуя покалывающее возбуждение, увидел большой замок с инициалами «М. П.»

По-прежнему не задавая себе вопроса,  зачем же он это делает,  Торонта начал медленно поворачивать свой самодельный "ключ" в скважине замке – а через несколько минут уже открывал скрипучую дверь и спокойно входил в черную темноту, сгущавшимися красками окружающую его с ног до головы…

Он шагал,  словно в пустоту,  пучину небытия , а оказался в светлом и широком пространстве, источающем белый свет. Решив, что где-то имеется еще одна дверь,  Торонта начал прощупывать ледяную стену и не сразу успел почувствовать,  как касается чьих-то пальцев. Это была живая плоть – он ясно это понимал. А через несколько секунд,  опустив глаза,  Торонта понял,  что стоит напротив той самой незнакомки,  которую столь долго пытался найти!

Так они стояли и смотрели друг на друга: высокий, худощавый,  черный лис и хрупкая тоненькая лиса с шерстью светло-голубого цвета – стояли и смотрели друг другу в глаза....

– Простите. – Первое слово, которое сумел выдавить из себя Торонта,  разрезало нависшую между ними глухую тишину.

– За что?  –у нее оказался тихий,  бархатный голос, который,  словно нить,  разрывался силою воющего за стеной ветра.

–За вторжение.  – В другое время он бы смеялся этой, брошенной невпопад фразе,  ведь не так давно попытался найти выход из чужого плена, но сейчас это было не столь важно.

–Ничего…– Короткий вздох. Снова возникшая пауза свиктельчтвовала об одном : арктическая лиса привыкла быть слушателем в беседе.

– Я привыкла быть одна… – Она приветливо улыбнулась ему, и Торонты заметил,  что у нее с ресницы слетела снежинка. Он решил улыбнуться в ответ,  но внутренняя зажатость и холодный ветер,  сковывавшие ему скулы, изобразили лишь жалкую пародию на улыбку.

– Что ж…В таком случае,  я могу все восстановить…– Мало было ситуаций,  где он терял уверенность,  но тут было ясно : он не знал,  с чего начать.

-Да Вы ведь ничего не разрушили. Просто я редко встречаю соседей в округе.

Несколько столь немногословных фраз,  брошенных,  казалось бы,  в пустоту, привели к знакомству,  а позднее, к зарождающейся,  словно восходящая звезда, теплой привязанности,  а затем и дружбе.

Треснул лед,  так долго сковывавший его душу. Строгие и жесткие принципе не исчезли,  но уступили понемногу свои позиции чувствам,  появившимся после столь неожиданной встречи....

***

Треснул звонкий лед внезапно,

Вновь по делам кровь бурлит.

Буря чувств – палитра необъятна,

Сердце же с душою говорит.

К черту холод,  к черту вьюга!

Все ведь можно пережить,

Скрепленным единой силой ,

Все над землей парить.

Не страшна теперь напасть любая,

Если ты хранишь в душе огонь.

Жизнь,  как факел,  разгорится и потухнет –

Унесешь ее в могилу ты с собой…

Озеро Смерти

Потеплело. Март-месяц, несмотря на некие капризы прохладной весны, встряхнул потихоньку зазеленевшие почки на ветвях деревьев и кустов, улыбнулся с ясных небес теплыми солнечными лучами и оживил в целом все бытие суровой природы.

Его любимое с Мишель Синее озеро сбросило наконец свою ледяную кольчугу и теперь нормально несло свои глубокие воды Под дуновением ветра.

Птицы словно бы праздновали наступление приятной пары, и в распустившейся листве можно было теперь услышать, как распевает прекрасный голос мелодичным звоном соловей, как весело трещат серые воробьи, перекликаясь с чернявыми дроздами, как певуче смеялись жаворонки с синицами…

Только саркастичный мудрый черный Ворланд наблюдал за происходящим с иронией, словно бы не веря возвращению весеннего тепла.

***

– Тор. Нам надо поговорить.

Сложив аккуратно два черных крыла, отливающие под лучами золотого солнца в разных фоагментах оттенками индиго и яркого кобальта, Ворланд сидел на своем традиционной излюбленном месте – железной полке и мрачно сверлил умными глазами спину шагающего взад-вперед Торонты.

Черный лис, словно бы изменяя длину каждого шага, внешне казался абсолютно спокойным : окутанный собственными мыслями, сосредоточенно ходил он, будто бы специально дразня приятеля своим безразличием. Черные пряди кудрявых густых волос скрывали жесткий блеск металлических глаз, не давая Ворланду выявить истинные чувства, скрадываемые другом в глубине души.

– Я понимаю, о чем ты хочешь поговорить.

Внезапно Торонта резко развернулся в противоположную сторону – и загадал прямо на Ворланда, обжигая холодными очами. От неожиданности мудрый птах встрепенулся и переменил позу.

– Я тебя слушаю. Очень внимательно. – Прошипел он. -Надеюсь, ты помнишь о моем свойства прислушиваться лишь к тем советам, кои сочту для себя актуальными?

Ледяное молчание повисло меж друзьями. Торонта больше не двигался.

Черный лис словно бы изучал рогатого товарища, готовясь охладить пыл мудрого птаха своими синеватыми, словно воды знаменитого Озера, металлическими глазами .

Ворланд также не двигался. Лишь слегка приоткрыл клюв от переполнявших его мыслей, он сидел и молча,с чисто вороньей твердостью и мудростью, выдерживал жесткий взгляд друга. Ворланд знал одно правило : в такие минуты Торонту лучше не злить.

Следует лишь аккуратно, не возбуждая усталые и расшатанные нервы, подвести его к истине, кою Тор должен знать.

Да, не с тою его друг желает связать свою жизнь, не выйдет у них ничего из таких странных (он уже и сам в этом убедился) отношений.

– Тор…Послушай. У нее больное сердце. Ты же не хочешь её потерять, сразу же после знакомства?

Все. Про кого, про "нее" оба отлично понимали. Вот так и сказал, словно отрезал – ясно, просто, лаконично и жестко. Так будет лучше.

Ворланд, не спеша, покусывал перо, отсчитывая время затянувшейся паузы, до тех пор, пока не оказался более чем удивлен ответом Торонты :

– Это я знаю.

Вздох. Торонта шагнул к ворону ближе, присел рядом, скрестив в позе лотоса длинные ноги, закурил.

–Каар?

– Да, друг мой, благодарю тебя за предупреждение, но поверь – я в курсе.

– Но как…? Это ведь не распознается Так сразу....

– Не распознается. – Торонта курил, не спеша, уставившись в пустоту. Он вздохнул и продолжал:

– Мы с Шелли гуляли рядом с оврагом. Постояли над пропастью, я хотел, чтобы она дышала свежестью гор…А потом она, словно одуванчик, оторвалась… Если б я не подхватил ее тогда, Шелли бы не стало.

Ворон внимательно глядел на Друга, но тот словно бы не замечал его. Он был словно в прострации – такое состояние включал его организм, как бы скрывая от собеседника свои настоящие чувства.