Несезон (Мёртвый сезон)

– А-а-а, так это у вас долгосрочный план?

– Я не отрицаю никакие сроки. Здесь, как в инвестиционном банкинге. Может, вложение на год, может, на месяц, а то и на десятки лет.

Паузу заполнил официант, подливший им ликера.

– Хвала, – поблагодарил Куравлев. – И что, нашли уже объект?

– Приглядел кое-кого. Завтра начну действовать. Сегодня, честно говоря, уже сил нет.

– Хочу вас предупредить, что в каждой женщине, где-то глубоко, живет принцесса. В бессознательном, так сказать, месте. И она даже может этого не понимать или не знать. В вашем случае – не надо будить ее. Пусть себе спит мирно. Это непросто. Даже очень сложно, и не каждому мужчине это удается.

– Вы, я вижу, знаток принцесс? – ехидно спросил Роман.

– Три плюс два, – улыбаясь во весь рот, ответил Куравлев, – три раза был женат официально и два просто долго жил со спящими принцессами.

– Значит, вы профессионал?

– Можно и так сказать.

И вновь повисла пауза. Роман суетливо искал вопросы, а Куравлев просто наслаждался музыкой в стиле чилаут, которая уже минут двадцать вливалась с ликером в тела собеседников. Туча очень художественно скрыла луну, и стало немного некомфортно. Куравлев опять затушил свечу. Подошел официант, и они о чем-то заговорили. Роману показалось, что они знакомы и беседуют не в первый раз. Официант много раз поклонился утвердительно и покосился на Романа с улыбкой.

– Женщина отличается от мужчины тем, что она состоит из мнений, заменяющих собой размышления, и всегда разных, а иной раз даже противоположных друг другу. И, конечно, все претендуют на абсолютную истинность, – неожиданно произнес Куравлев, – и это не я сказал.

Роман не нашел что ответить, лишь очень удивился этому повороту.

– И самое неприятное состоит в том, что большинство этих мнений все равно не их, – продолжил Куравлев.

– А чьи же они? – спросил Роман.

– Тех, кого я называю «первые самцы». В основном это, конечно, отцы. Но бывают и не кровные самцы.

– И что, они навязывают им свое мнение? – поинтересовался Роман.

– Можно и так сказать, но все равно это будет не точно. Первые самцы просто его декларируют, а принцессы бессознательно принимают, – Куравлев запнулся, – исходя из того, что они принцессы и думать им в принципе не надо.

– Вы из тех, кто считает, что у женщин две извилины, и называются они клитором? – пошутил Роман.

– По-моему, это про мужчин так говорят в шутку, – парировал Куравлев. Общий смех разрядил обстановку. – У них нет извилин, нигде, ни там, ни сям, – уже серьезно сказал Куравлев, – нет и не может быть. Вам это ясно, я надеюсь. Иначе ваш план заранее обречен на провал. Имейте это в виду. А сейчас я вынужден вас покинуть. Режим, сами понимаете, возраст. Пора в люлю, – Куравлев снисходительно улыбнулся, – все оплачено, не волнуйтесь, хотя я знаю, для вас это не имеет значения, тем не менее это мое угощение, примите его.

Куравлев поднялся, он оказался высокого роста и крепкого телосложения.

– Честь имею и приятного отдыха, я думаю и надеюсь, что мы еще приятно побеседуем как-нибудь, если получится.

Роман остался один. Опять один.

***

Средиземноморское солнце прокрадывалось сквозь горы – мохнатые, вечнозеленые – и, разогретое утренней разминкой, врывалось, свежее, но уже теплое, во французские окна пустого ресторана. Есть прелести у «несезона». Можно в одиночестве насладиться классической музыкой, поедая овсянку с шоколадной булочкой. И, конечно, кофе. Его надо пить в одиночестве, особенно если это происходит утром.

Завтрак не лез в глотку. Шведский стол ломился от еды. Каша, мюсли, сосиски, колбаса, твердый сыр, брынза, конечно, несколько местных блюд, оливки сушеные, моченые, копченые, душистый хлеб – все это претендовало на попадание в тарелку. Роман обошелся овсянкой, сыр с оливками и багет с ветчиной остались нетронутыми. Утром ресторан оказался меньше, чем вечером, два зала перекрыли, и остался один, центральный – самый уютный, с видом на бассейн с фонтаном. Роман попросил кофе. Еще одна прелесть не сезона в том, что ты обласкан не потому, что так хорош или богат, просто ты один, и персоналу надо на кого-то вылить всю свою любовь.

– Как спалось? Доброе утро, – раздался знакомый баритон.

Роман поднял глаза, вчерашний собеседник стоял рядом, в руке держал чашечку кофе.

– Александр Евграфович, доброе утро. Присаживайтесь, – Роман привстал приветственно. – Решили кофе выпить?

– Ну что вы, увольте, я кофе начинаю пить не раньше трех, это вам, – Куравлев присел. – Выспались? – с родительской заботой спросил он.

– Вполне, – Роман закивал.

– Придете сегодня на ужин с управляющим отеля? – спросил Куравлев.

– Даже не знаю, отказываться неудобно…

– А вы и не отказывайтесь, приходите, – настоятельно рекомендовал Александр Евграфович.

– Думал сегодня вечером заняться вплотную своей проблемой. Времени в обрез. Через три дня хотел отчалить на яхте в заповедник.

– С жертвой? – Куравлев улыбнулся.

– Ну, тоже скажете, с обладательницей счастливого билета, так, мне кажется, правильнее звучит, – Роман глотнул из чашечки, – кофе здесь чудесный, очень ароматный и в меру крепкий. Все должно быть в меру.

– Искренне с вами согласен.

– Не пойму, почему ресторан пуст. Всяко же есть гости, что же они не завтракают?

– Несезон, – ответил Куравлев.

Неожиданно музыка затихла, пауза повисла в пространстве. Послышалась речь персонала с кухни, работа холодильника, где-то включили воду.

– Что-то с музыкой случилось, а жаль, – с сожалением произнес Роман.

– Здесь столько изысков, а вы овсянку вкушаете, – вдруг сказал Куравлев.

– Я изыски начинаю употреблять ближе к вечеру, – иронично ответил Роман.

– Один-один, – рассмеялся Куравлев.

– Один-один, – подхватил Роман.

***

Он спустился на ресепшн. Маргариты не было на посту. Вместо нее сияла улыбкой страшная, но, видимо, очень исполнительная девушка по имени Сабина, так было написано на ее бейджике.

– Do you speak Russian?3 – спросил Роман.

– Yes, of couse,4 – почему-то по-английски ответила девушка.

– Оk? – пауза, надо с мыслями собраться. – Я вчера познакомился с женщиной, здесь, в ресторане. А теперь не знаю, как ее найти.

– What can I do for you?5 – пробормотала Сабина.

– Маргарита где? – нервно спросил Роман.

– She is having rest.6

– Вы же говорите по-русски.

– Yes, I do, – ответила Сабина.

Роман резко развернулся и направился в сторону выхода.

«Дебилы, – подумал он, – все хотят обидеть старшего брата, по-русски знаем, но говорить не будем!» Он вышел на улицу. Зима. На Средиземноморье это совсем не то, что в России. Словами не описать – можно только чувствовать. Воздух, солнце и хорошее настроение – все, что мы ощущаем поздней весной, здесь присутствует.

Роман шел по узким улочкам старого города, и каждый камень в стене или на мостовой говорил ему, как он стар и как много видел.

Битловский «Here comes the sun» промурлыкал, заманивая в одинокое кафе на краю земли. Роман решил присесть. Морской воздух и небольшая прогулка пробудили аппетит, поэтому он решил зайти перекусить и, может быть, выпить. Он сел за дальний столик, так, чтобы море могло орошать его брызгами. Официант возник, как двое из ларца,– быстрый и услужливый.

– What can I do for you?7

– О-о, эта англосакская хрень меня просто задолбала. Вы говорите по-русски?

– С удовольствием, – чистый русский потек, как бальзам на душу.

– Аллилуйя, – произнес Роман.

– Что вы пожелаете, сударь? – пятидесятилетний официант протянул ему меню.

– Вы русский? – спросил Роман.

– Можно и так сказать, русскоговорящий. Сами знаете, русский – понятие чисто философское, – ответил мужчина.

– Откуда?

– Киев, Минск, Москва. Выбирайте сами.

– Зёма, – обрадовался Роман.

– Так точно, – ответил по-военному официант.

– Что посоветуете? – Роман отложил в сторону меню.

– Сыр, вяленое мясо, красное вино, – быстро предложил официант.

– Отлично, не забудьте томаты, – добавил Роман.

– Будет исполнено, – отдал честь мужчина.

Земляк удалился.

«Love is all, love is you»8, – выводили британцы.

Странно, Роман ненавидел англосаксов. Они представлялись ему наглыми, бескультурными, почти варварами. Но музыка, начиная с шестидесятых по восьмидесятые, выворачивала его наизнанку, а проза начала и середины века заставляла задуматься. Однако личные встречи, а их было немало, ввергали его в шок. Неандертальцы – единственное, что он мог сказать о потомках «Битлз», «Пинк Флойд», Хаксли и Оруэлла.

Роман печалился. В своем плане он не продвинулся ни на йоту. Страшная и неизвестная женщина пропала. У знакомой и красивой, но бесполезной Маргариты выходной. Но с ней очень велика вероятность повторения прошлых неудач. Наступать в сотый раз на те же грабли совсем не хотелось. Следовательно, вариант один: наблюдать и ждать. Но где? Как говорил старый школьный приятель, нужна страшненькая телка – иди в бухгалтерию. Роман вспомнил финотдел предприятия, где он помогал управлять. Главбух, его замы, да почти все до среднего уровня, кого он мог знать или хотя бы видеть в лицо, подходили на эту роль. Но табу на служебные романы исключало возможность флирта.

«Вот так хочешь попробовать шаурмы, а везде одно карпаччо», – Роман протяжно вздохнул.

– Что-то еще желаете? – вопросил мягкий голос официанта.

Роман окинул взглядом «поляну». Две тарелки огромных размеров занимали почти весь стол, одна с нарезкой вяленого мяса и помидорами черри, другая с сырным ассорти. Посередине стояла зеленая бутылка вина без этикетки.

– Пожалуй, нет. Я на самом деле совсем не голоден, в отеле позавтракал неплохо.

– А где остановились? – спросил официант.

– В отеле «Кара».

– Очень хороший отель. Второй на побережье, – уверенно сказал земляк.

– А первый какой?

– Первый – «Каравелла», 5 звезд. Но «Кара», на мой взгляд, лучше. Из-за восхитительной веранды.

– Может, присядете, поболтаем, а то тишина и пустота, хоть глаз с ухом коли, – пригласил Роман. – Вас, кстати, как зовут?

– Константин, – официант протянул руку.

– Роман, – не вставая, пожал ему руку Роман.

– Несезон, пусто. Так бы не смог с вами разглагольствовать.

Константин пододвинул стул, что-то сказал в направлении барной стойки на местном языке и сел справа от Романа.

– Здесь, на нашем пяточке, в сезон располагаются пять кафешек. Теперь мы одни. Мы круглый год стоим. Власти в несезон не берут плату. Не с чего. Неделя сейчас, как вечер в хай сизон, ох, простите, в высокий сезон, – видно было, что Косте не с кем поговорить и он с удовольствием принял предложение поболтать. Наливая вина в бокал, он продолжал: – А я люблю несезон. Тихо, спокойно, без суеты. А вам как?

– Иногда можно. Но в целом, я считаю, человек создан для суеты и всякого рода движения. В этом есть его творческий призыв. Он может только так раскрыться. В общении и суете. Люди заряжаются друг от друга энергией и пытаются быть полезными, чтобы получить полезность от другого человека. Круговорот людской энергии. А себе почему не наливаешь? – Роман незаметно перешел на «ты».

– Сейчас можно. С соотечественником всегда позволительно, а теперь сам Бог велел, – он махнул рукой и крикнул бармену, тот принес бокал и наполнил его. – За здравие, – бокалы чокнулись звонко, и вино потекло внутрь человеческих тел.

– Можно переходить на «ты», не против? – предложил Роман.

– Не против, – легко согласился Костя.

– Как оказался здесь, Константин? – спросил Роман.

– Долго и уверенно, – неопределенно ответил Костя.

– Это как?

– Сначала приехали отдыхать сюда семьей. Очень понравилось. Море, воздух, хорошая еда, люди приятные, русских, – он запнулся, – к русским относятся хорошо. Недорого опять же.

Роман сделал знак рукой «наливай», Костя схватил бутылку и наполнил бокалы. Дзинь, в этот раз выпили по полбокала и взяли маленькими вилочками тонко нарезанное вяленое мясо. Пауза для определения и переживания вкуса. Он бесподобен, несравненно лучше, чем в отеле. Это не новость.

– Потом начался кризис. Один, второй, третий, все пошло вверх дном. Печали, горести, потери… – Костя без приглашения допил вино, – но сюда старались ездить перманентно. Здесь все сходило как с белых яблонь дым. А по возращении опять начинался геморрой. Ругань, неудовлетворение собой и другими тоже. Тождественность событий хороша, когда они приятные и вкусные. А когда в тебя каждый день летит дерьмо со всех сторон, это быстро выбивает из колеи. И еще в целом ситуация в стране напряженная.

Роман взял бокал, одним глотком осушил его. Кризис. Именно ему он благодарен. Так прозябал бы в договорном отделе, специалистом. А тут ужаться пришлось конторе. И жирных котов поперли, кто-то сам отчалил. Топ-должности сократили. Но функции остались. Время Романа наступило. Он явился к Председателю Совета Директоров с программой «Лучшие менеджеры среднего звена работают на топовых должностях за прежнюю зарплату». Что взамен? Лично для него – Романа Викторовича – ничего. Для него честь – быть частью руководства такого флагмана отрасли. Его сделали куратором проекта. Он участвовал в наборе команды. Через полгода проект дал цветы, потом плоды. Роман получил должность, которой не мог себе и представить в самых смелых мечтах. ПеПеСеГе, так называли его в народе. Первый помощник самого главного. А точнее, главной. Полина Сергеевна – пятидесятилетняя женщина, искренне уверенная, будто ей еще нет тридцати. Государственные монополии. Гигантские уродины, паразитирующие на всем и всех. И управляют ими странные люди. Люди людей. Здесь главные критерии – верность и прогибаемость. Вспомнилась интрижка с одной замужней в столичном филиале. Может, даже любовь. По крайней мере, взаимная привязанность. Ему было что-то нужно, ей тоже. И приятно, оказалось, удовлетворять нужду друг друга. Так бывает. Если люди себя не насилуют.

Битлы давно замолчали. Солнце стало пригревать снаружи, а вино внутри. Роман расстегнул куртку и достал из внутреннего кармана два тубуса для сигар.

– Как насчет сигар? – предложил он Косте.

– Да, конечно, я любитель. Я так просто не курю, а сигару люблю. Раньше частенько покуривал.

Зазвучала приятная мелодия. Кафе дель-мар, музыка интеллектуальных торчков. Песнь Средиземноморья. Пауза заполнилась отрезанием кончика у сигары и прикуриванием оной.

– Ну и перебрались всей семьей сюда, – подытожил Роман.

– Нет, не так все вышло, – пыхнул кольцом Костя, – часть бизнеса отжали власти, совсем стало тяжко, у жены же наоборот, не то чтобы прорвало, но стабильность установилась в ее делах. Это самое страшное, когда красивая, умная и успешная, а тебя любить перестала. А была ли любовь? Сейчас, уже остывшим умом, понимаю, что любви-то и не было. Только необходимая взаимная привязанность.

Костя потянулся за бутылкой. Рубин растекся по бокалам. Пустая бутылка пошла под стол по непонятной русской традиции. Солнце бесстыжее припекало, раздевая людей. Роман снял куртку, оставшись в пуловере на голое тело.

– Это как? – спросил, чокаясь.

– Ну, вот так, – Константин все уверенней себя чувствовал, вино немного расслабило его, и со стороны казалось, будто сидят два старых приятеля, а не официант с гостем, дымят сигарами под бутылочку красного и вспоминают байки из общего прошлого. – Один человек всегда нуждается в другом, – продолжил он, – меж ними происходит добровольный обмен чем-то на что-то. Очень сложно найти равнозначный бартер. Обычно кто-то жертвует. Берет меньше, чем дает. Многие это называют истинной любовью. И чем больше разница между «берешь» и «даешь» – тем сильнее любовь. Ближе к Божественной. Ну, это я отвлекся. Вернемся к нашим овцам, – Костя махнул бармену и что-то сказал.

– Я тебя сейчас угощу отличным вином, – на манер заговорщика сказал он, – для себя берег.

– Благодарствую. Так что там с добровольным обменом? – заинтересованно спросил Роман.

– Ну так вот, когда тебе дать нечего, а что есть, не берут. Взять тоже не можешь, потому что не привык брать без отдачи, а тут еще и давать перестали, вообще.

Подошел бармен, принес открытую бутылку вина и наполнил бокалы. Рубин рубину рознь.

– Запутанная история, – сказал Роман, уже жалея, что разворотил муравейник, но без концовки было глупо уходить. – Развелись?

– Да, разбежались как в море корабли, – весело подтвердил Костя, – продал остатки активов, купил детям квартиру в качестве алиментов. И с полтинником евро выехал из страны. Хотелось бежать куда глаза глядят. Окунуться в новый мир эмоций и переживаний. Начать все заново. Обнулиться. С чистого листа…

Костя сделал глоток. Эпитеты кончились, а говорить красиво, с придыханием еще хотелось.

Время и пространство проходят сквозь нас, даже если мы стоим на месте, оставляя лишь разочарование. Расстаться с ним можно, лишь устремившись за пространством и временем. Эта гонка и есть то, чего тебе хочется. Только в ней нет смысла. Да существует ли он вообще? Если нет правды и справедливости, то откуда взяться смыслу? А может, и есть он: в исканиях. В слепом бесконечном поиске. В лабиринте. Истина одна, и она ужасна. Лучше ее не знать, хотя говорят, что знание – сила. Страшная.

«Похожая история, – подумал Роман, – женская меркантильность. Но здесь совсем запущено все. Стоит ли кого-то обвинять. Скорее всего, есть тонкости, о которых никто не расскажет. Возможно, виноваты все».

– Почти два года болтался по Европе, – продолжал Константин, – конечно, по Средиземноморью. Испания, Греция, немного Италия, но там дорого, потом решил сюда.

– А сразу почему не приехал?

– Думал, воспоминания убьют мою истерзанную душу. Ведь здесь все напоминало о счастливых днях, – казалось, Костя сейчас заплачет.

– Логично, – сказал Роман, выпуская струю дыма.

– А так я уже обтерся, обтесался. И все равно первые дни было тяжело.

– Понимаю, – сочувственно произнес Роман.

– Вряд ли, человек – существо индивидуальное. Все всё чувствуют по-разному.

– Согласен, – Роман не решился вступать в спор. Хотелось дослушать историю незнакомого, но приятного человека. – Как лечился?

– Традиционно.

– Секс, вино и домино?

– Нет уж, это слишком примитивно.

– Тогда как?

– Во-первых, осознание невозможности возврата утерянного, во-вторых, поиск утешения не в страсти, а в любви. Тут, конечно, много зависит от обстоятельств и его величества случая.

Допили вторую бутылку. Традиционно она ушла под стол. Подошел бармен, забрал бутылки, окурки сигар, что-то сказал Косте, тот слегка возбудился, ответил кратко. Дождавшись, когда бармен уйдет, Роман спросил:

– Что хотел товарищ?

– Спросил, кто будет платить. Вот чертяга, – Костя с ненавистью посмотрел на бармена.

– Я, разумеется, – уверенно сказал Роман.

– Ни в коем случае, я угощаю, – твердо заявил Константин.

Спорить не было желания и необходимости. Роман продолжил опрос.

– Тогда хочется услышать счастливую концовку твоего приключения.

– Да, конечно. Это же время было, что и сейчас, – несезон. Ранним утром я приехал на своем немецком микроавтобусе. И припарковался вон там, на центральной площади. Прошел через весь старый город и гулял по набережной, туда-сюда. Может, раз десять. Словно что-то искал. Как ищейка, нос по ветру держал. Я знал, я чувствовал: именно здесь должно произойти чудо. Я всегда радовался этому месту. Я жаждал остаться здесь и найти любовь. Может, это желание и притянуло.

– Любовь? – лениво спросил Роман.

– Да, ее. Тот момент стал новой вехой в моей жизни. Молния ничто по сравнению с ним. Я снял студию. В верхнем городе, на горе. Милое место, вид потрясающий. Вечером всегда прогуливался по этой набережной. И в один прекрасный день сижу на зеленом камне, прикладываюсь к фляжке, и тут, как в сказке, на брег песчаный и пустой выходит, только не тридцать три богатыря, а прекрасная дева. На улице прохладно. Она берет полотенце, такое большое, укутывается в него и подходит ко мне.

– Шутишь? – Роман оживился.

– Вот те крест, – Костя перекрестился.

– И что?

– И просит отхлебнуть из фляжки. Замерзла, говорит, немного.

– Вот это да, – искренне удивился Роман. – По-русски просит?

– Нет, конечно. На своем. Так смешно все вышло. На трех языках получилось договориться. Хотя потом выяснилось, она знала русский.

– Как все у тебя удачно закончилось. Прям завидно. Красавица?

– Не то слово. Здесь вообще женщины красивые. Я это давно заметил. Фигуристые. Высокие. Спортивные. И лицо почти всегда в порядке. Лена оказалась пловчихой. Призер Европы. Вот так.

– Леной зовут? – переспросил Роман.

– Да, Лена прекрасная, – Костя засиял, как тульский самовар.

Бармен позвал Костю.

– Минутку! – крикнул тот. – Лена приехала, – уже к Роману обратился он, – сейчас познакомлю.

Он встал и направился к барной стойке.

– Костя! – крикнул Роман. – Скажи, ты же владелец этого бара? Я прав?

Костя обернулся и, глупо улыбнувшись, неожиданно произнес:

– Сейчас позову свою Лену прекрасную.

Роман задумался. Бывает же так. Жизнь тебя буртует, мордует, но до конца не добивает. Кидает время от времени вот такие спасательные круги. Выжимает по максимуму свою же энергию, витальную. Или это не жизнь мордует? Может, это вообще другие сущности. Играют тобой все кому не лень. А люди? Тоже играют другими? Или мы все чьи-то игрушки? Просто кто-то об этом знает, а кто-то думает, что играет сам. А если это любовь? Получается, к Константину она приходила два раза, и это только известные Роману случаи. Может, наш «постоянец» просто влюбчивый малый.

– Добрый день, – женский голос прервал размышления Романа.

Он повернулся на звук. Перед ним стояла высокая и довольно крупная особа. Широкоплечая и длиннорукая девушка, смуглая, как и положено всем средиземноморцам, с широкой улыбкой и белоснежными зубами. Она возвышалась над Романом, как скала. Своей мощью она подавляла и поглощала. Широкая кость и совершенные мышцы не могли скрыть хорошую фигуру и женственность Лены. Но массивная нижняя челюсть и крупные скулы переводили ее в ранг женщины на любителя, и красавицей избранницу Константина назвать было трудно. Роман мог бы ее включить в свой список жертв. Тех, на кого он сейчас вел охоту.

– Стало быть, вот ты какая, Елена прекрасная, – торжественно сказал Роман.

– Лена, – девушка улыбнулась, сверкнув зубами, как в известной рекламе жвачки, и протянула широкую ладонь, – только Лена. Меня Лена зовут.

– Роман, – он привстал и взял ее ладонь в свою, на мгновение задержал пожатие. Сильная и сухая. – Ты хорошо говоришь по-русски.

– Мои предки коммунисты, – прозвучало странное объяснение знания русского языка из уст девушки.

– Надо же, – ответ поставил в тупик Романа. – А ты какой придерживаешься ориентации?

– Я сочувствую им. Я за коммунизм с человеческим лицом. Чтобы соблюдались все права человека.

– Думаю, это сложно и, возможно, даже невозможно, – скаламбурил Роман.

Лена улыбнулась.

– Я привезла новый ликер, желаете попробовать? – предложила она.

– Охотно.

Лена повернулась к стойке.

– Петр, принеси бутылку ликера и убери со стола, – обратилась она к бармену.

– Вы из Москвы? – спросила Лена и села на место Кости, закинув ногу на ногу. Ступня в кроссовке «Найк» большого размера окончательно выдала спортивное прошлое своей хозяйки.

– В кафе весь персонал русскоязычный? – спросил Роман.

– Нет, это мой брат, мы просто любим говорить на иностранных языках. Вы русский, мы говорим по-русски. Так вы из Москвы? – повторила свой вопрос Лена.

– Да.

– Вы приехали за Костей? – неожиданно спросила девушка.

– Нет, конечно, с чего ты взяла? – удивился Роман.

– Просто спросила, – Лена перевела взгляд на море и облегченно выдохнула.

– Странный вопрос. Он что, в розыске? – спросил Роман.

– Не думаю. Просто не хочу его потерять, – сказала девушка, не отводя взора от морской глади.

– Я просто турист, – успокоил ее Роман.

– Но сейчас несезон, – отрешенно промолвила она.

– Я приехал сменить обстановку, немного развеяться.

– Трудный период? – казалось, Лена разговаривает с чайками, кружащими над морскими волнами.

– Да, скорее всего.

– По работе или в личной жизни? – девушка продолжала смотреть на морской горизонт.

– Какой милый допрос, – Роман ухмыльнулся.

– Нет, совсем нет, вдруг я могу помочь, что-то подсказать или посоветовать.

– К сожалению, ты уже занята.

Лена засмеялась открыто и заразительно.

– Тогда понятно. Cherchez la femme.9

Подошел Петр, принес на подносе графин с ликером, орешки, груши и твердый сыр. Ликерные рюмки наполнились и стали ожидать поцелуев.

– Сейчас все равно не то время. Очень мало гостей. Да и местные по домам сидят. Выбора совершенно нет, – Лена снова окаменела.