bannerbanner
Несезон (Мёртвый сезон)
Несезон (Мёртвый сезон)

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
1 из 3

Федот Атрепьев

Несезон (Мёртвый сезон)

Безумно хочется любви. Просто любви, без всяких оговорок. Бытовуха задолбала. Отношения зашли в тупик или даже съехали в кювет и застряли в болоте гнойных шуток и подколов. Любви нет ни в словах, ни тем более на деле. Все пронизано желанием показать себя лучше и, конечно, истиннее.

Нет больше порывов любовных. Нет того, что двигает, толкает вперед. Органика полностью съела тебя.

Где твои крылья? Почему ты больше не летаешь? Не совершаешь приятные безумства? Не дышишь полной грудью? Любовь – это другое состояние. Ее не купишь и не отнимешь. Она приходит для того, чтобы остаться.

Речь, конечно, о взаимной любви. Потому что односторонняя любовь – это иллюзия. Самообман. «Когда-нибудь она оценит и полюбит меня так же сильно, как и я ее».

Чушь. Никогда никто никого не полюбит потом, если не сделал этого сразу. В лучшем случае будет уважение.

***

Она была некрасива. Ее лицо не привлекало внимание ни на секунду. Бледная кожа, мелкие черты, широкий лоб, впалые щеки, острый подбородок – полное отсутствие правильных пропорций. Беглый взгляд никогда не остановился бы на нем и тем более не стал исследовать дальше, фантазировать, вдаваться в подробности. Этого лица словно и не существовало, оно было будто чистый лист бумаги, легкая декорация окружающего мира, тоже, конечно, неидеального и несовершенного. Но лицо и не было отталкивающим. И правильно, только красота и уродство привлекают внимание, остальное требует тщательного изучения для принятия созерцательного решения и классификации поступившей информации.

Неторопливо копаясь в салате, словно в поиске приятного и неожиданного сюрприза, бледная, как тень призрака, рука-вилка – где одно заканчивается и другое начинается, понять было сложно из-за утонченности того и другого – зацепила салатную массу и направила в рот. Длинные, тонкие и почти прозрачные губы послушно раскрылись и пропустили пищу внутрь. На мгновение стали видны зубы – серые, маленькие и ровные, в целом правильные. Светло-русые волосы, не знавшие никогда укладки и краски, устало спадали на плечи, облаченные в блузу грязно-бежевого цвета. Вот и все, что можно сказать об этом маленьком сером мышонке с большой головой. С такими данными, конечно, нет кольца на известном всем пальце.

Мужчина лет тридцати пяти остановил на ней пустой взгляд. Он не знал, что хотел найти в этом неприглядном существе. Может, спокойствие или глубину. Так или иначе, он не отвернулся, когда она огляделась вокруг, и угодил в ее глаза, утонул в них, словно в водовороте холодного и глубокого озера, безвозвратно потеряв себя в этой пучине чистых вод. Что же делать, и так бывает, не думая и нехотя, мы сами строим конструкции, в которых иллюзорно живем.

Давно закончив ужин, Роман допивал вино – неплохой букет за небольшие деньги. Мысли витали в голове, настигая одна другую, вступая в конфликт или в союз, пугая и путая сознание, окунали его в леденящее море подсознания. В такое время необходим буек, за который можно зацепиться и не уйти в долгое плаванье грез.

«Интересно, кто она? На что рассчитывает и чем живет? Она одинока – все в ней говорит об этом. Она подарок в данном месте и в реальном времени. Уверен, никто не претендует на нее, никто ее не ждет и не жалеет, тем более не любит. А она? К кому она питает чувства, кого ждет? Или просто надеется? Любовь вообще штука сложная, особенно если ее нет».

Роман очнулся. Ресторан был почти пуст – не сезон. Хотя погода великолепная. Средиземноморье всегда ласково и приветливо встречает гостей и искренне плачет, когда те уезжают восвояси.

Роман вышел на улицу и решил прогуляться по пустому городу и набережной, вдохнуть морского ветра и свежего воздуха. Горы сползали к морю и напоминали гигантских медведей, решивших отдохнуть и упавших прямо перед прибоем, положив морды на берег.

Их лохматые туши укрывали от резких ветров, а буйная растительность снабжала кислородом все побережье. На темных шкурах медведей виделись бурые крыши, придающие им интересный колорит. Это раны. Но медведи не обижаются. Ведь они лишь затем и легли здесь, чтобы маленьким и слабым людям было комфортно. Всякое животное любит, когда ему чешут загривок, заботятся о нем, любят, связывают с ним свою судьбу. Горы дружат с людьми и стараются им помочь, дают материю, взамен просят лишь любить их и складывать в их честь песни. Огоньки одиноких хибар, как звездочки ночного неба, рассыпались на шкурах, радуя глаз и успокаивая разум. Они укротили гигантов, расположились на них и дарят спокойствие наблюдающему за ними путнику.

Роман присел на лавку под большим кленом и закурил. Вино еще будоражило кровь. Неподалеку в прибрежном кафе музыкант играл на гитаре, приятный голос выводил песню о любви, бархатно выговаривая каждое слово, в такт ему шептали волны. Редкие пары влюбленных, как легкие баркасы, проплывали мимо. Одинокие люди задумчиво прохаживались, а небольшие компании щебетали, хихикали и смеялись над шутками, которые слышали только они.

Покой – тот самый, что снится, о котором мечтается и к которому все так стремятся, – необходим нам как воздух, и мы хватаемся за него, как за соломинку, но не имеем сил удержать и теряем его.

Слеза пробилась из-под века и побежала по щеке, как только что зародившийся ручеек в горах после ливня. Это ветер и соленый воздух режут глазки, оправдание слабости, конечно, грех, но самый маленький и безобидный. «Почему я один? И здесь? Среди этих, пусть и безопасных, медведей». Вопросов всегда много. Роман собрался с мыслями и встал, одновременно стер слезу со щеки. Сегодня он ни с кем не разговаривал, ничего не доказывал. Первый день после многих лет. Непривычное состояние. Как же все рвется в нем в спор, в бой, хочется убедить кого-нибудь в чем-то. Но не надо, удивительно. Спокойствие пугает тем, что это ненадолго. Роман направился в отель.

Неспешно, считая каждый шаг и мысленно готовясь ко сну, он двигался в сторону своего временного дома. В конце аллеи заметил женщину, она шла неровной походкой, словно прихрамывала на обе ноги. И ее неуверенность в каждом шаге говорила, нет, просто кричала: я не готова к переменам! Юбка до пят, старинный балахон, косынка на шее – все подобрано без вкуса и стиля, специально, чтобы глаз не радовать, и даже больше – огорчать. Внешний вид как предупреждение: не смотри на меня и не вздумай подходить ко мне. Так многие насекомые имеют окраску, предупреждающую хищника о своей ядовитости и несъедобности.

Она двигалась в том же направлении, что и Роман, и, сам того не желая, он начал наблюдать и рассуждать. «Лесбиянка? Точно. Все женщины хотят нравиться и делают для этого больше, чем нужно». Других он не встречал. Нахлынули неприятные воспоминания. Аллея заканчивалась, и Роман загадал: если она из его отеля, надо будет обязательно познакомиться и познать ее отрешенность, смысл ее бытия, ведь никогда он не был знаком с этим типом женщин. Как они мыслят? На что рассчитывают и на что уповают? Весь его опыт сводился к пониманию, что женщины, окружавшие его, жертвы общества потребления, участницы постоянных сражений и соперницы в борьбе за преимущество и мужчин как инструмент достижения комфортного бытия и исключительного существования, а также превосходства над другими самками. Все одинаковы, шкала желаний разная, но суть одна.

Роман тут же вспомнил Ольгу. Роскошная стерва попила крови и денег. Говорила много красивых слов. Заставляла преклоняться перед ней. «Мужчина должен, он сильный». Дай-дай-дай. А в ответ, как в песне, – тишина. Даже самое простое, что может дать женщина, – секс – приходилось вымаливать, а чаще выкупать. Ее инструктор по фитнесу брал бесплатно и почти без слов.

Роман не заметил, как подошел к отелю, непрекрасная незнакомка следовала туда же. Придется знакомиться, жажда познания нового и неизвестного пугала и возбуждала одновременно. Есть люди, коим необходим диссонанс. Горячее и холодное, прекрасное и безобразное, это как плюс и минус – только так происходит разряд, сшибающий с ног, заставляющий двигаться все клетки тела и придающий вкус пресной обыденности. Адреналин, говорят ученые мужи. Возможно, это ошибка, и люди просто забыли свое назначение, пытаются раздраконить себя, надеть маску сверхъестественного, скрыть свою слабость и, возможно, ничтожность. Своего рода уход от реальности. Замена истины на балахон бравады. Роман не был таким человеком, он пытался всю жизнь оставаться самим собой, поэтому многие называли его замкнутым и неинтересным, долгих знакомств с ним не заводили, общались только по нужде.

Фигура женщины скрылась за стеклянными дверьми отеля. Роман ускорил шаг. Войдя в холл, осмотрелся. Незнакомки нигде не было видно. Он подошел к стойке приема, учета и много чего еще под заграничным названием «ресепшн». За стойкой стояла милая улыбающаяся брюнетка, аккуратная и очень симпатичная, располагающая почти ко всему. С такими девушками хочется заговорить и продолжать разговор бесконечно, настолько это приятно и легко.

– Hello, did you see the woman who came in here just now?1 – спросил Роман очень быстро, как делают, когда каждая секунда дорога.

– Good everning, No, I didn't,2 но вы можете говорить по-русски, – она одарила его дежурной улыбкой.

– Вы из России? – обрадовался Роман.

– Да, – для убедительности девушка кивнула.

Роман еще раз осмотрелся, объекта преследования не увидел.

– А как здесь вы оказались? – Роман решил пообщаться с привлекательной соотечественницей.

– Я учусь в институте туризма, сейчас в академическом отпуске, приехала на стажировку, – очаровательная улыбка согрела Романа.

С одной стороны, это приятно, когда тебе улыбаются, но за приятной мимикой этого прекрасного, молодого и загорелого лица может скрываться все что угодно. Роман был искушенным, на всякого рода женские заигрывания не поддавался, но улыбнулся в ответ.

– Вам здесь нравится? – поинтересовался он.

– Безусловно, очень, я здесь почти как дома, красивый и очень экологичный край, – отрапортовала девушка.

– А в России, где живете? – продолжал опрос Роман.

– Живу в Москве, а родом из Энской области, – ответила она.

– Знаю-знаю. Суровый климат там, – Роман понимающе закивал. Почему-то ему захотелось закончить беседу, но как это сделать, он не знал, да и девушка смотрела на него во все глаза, не отрываясь, требуя продолжения.

– Я тоже живу в Москве…

– Я знаю, – бойко вставила она, – только что вносила вас в базу данных. Кстати, можете забрать паспорт.

Она повернулась к ячейкам напротив. На каждой стоял номер комнаты. Достала из одной клетки паспорт и небольшой бумажный конверт.

– Вот, возьмите, пожалуйста. А это приглашение от управляющего отелем на вечеринку в честь гостей, отдыхающих у нас в первый раз.

Паспорт и конверт перекочевали из рук в руки, Роман заметил безупречный маникюр. «Он необходим при такой работе», – подумал он.

– Меня зовут Маргарита, – девушка скосила глаза на бейджик и для убедительности еще указала на него своей холеной ручкой, вновь продемонстрировав маникюр, – всегда рада помочь, обращайтесь в любое время, я живу в отеле, поэтому могу оперативно решить любую проблему.

Романа всегда пугали люди, открыто и безусловно предлагающие свою помощь. За этим могло стоять что угодно, в основном меркантильность, всякое другое он отрицал. Человек человеку не брат и не друг, и даже не вау – как говорил классик современной российской прозы.

– Роман, – представился в ответ мужчина, – хотя Вы, конечно, знаете мое имя, и спасибо за заботу, обязательно воспользуюсь Вашей помощью в чем-нибудь…

Роман запнулся, ему показалось, что сказанные слова могут быть поняты превратно. Но Маргарита в ответ лишь мило улыбнулась, наверное, в сотый раз.

– Спасибо, я пойду, устал, первый день, перелет и все такое, до свидания.

– Да-да, конечно, спокойной ночи, хороших сновидений.

Улыбка и теплый взгляд Маргариты провожали Романа через весь холл. Он чувствовал их всем телом и в первую очередь каждой клеточкой мозга, тот, как известно, является главным рассадником чувств, инстинктов и желаний. Где-то там, под корочкой серого вещества, кипит бульон подсознательных и бессознательных начал, отбрасывающих тень на обычную реальность. Тепло и приятные иголочки пробежали от макушки до копчика, разогревая мыслительную деятельность Романа.

«Очень приятная девушка, такая милая и красивая, ухоженная, кому-то повезло иметь ее, – у Романа подпрыгнул кадык, он поставил себя на место воображаемого счастливчика, – фигура ладная, и униформа очень идет ей, – продолжал нахваливать он Маргариту, – только немного переигрывает, прямо лезет из кожи вон, выворачивается, глаза горят. И зачем все? Расположить через себя к отелю? А как же они с женщинами поступают? Появляется лучезарный мачо?»

Роман ни разу не обернулся, пока пересекал холл по направлению к веранде. Он еще там не был, хотя читал в описании отеля об этой изюминке или, больше сказать, жемчужине.

Стеклянные двери разошлись, и Роман сделал шаг в природный 5D-кинотеатр. «Ах!» – обычно восклицают люди, в первый раз попавшие сюда. Веранда представляла собой плато, выходящее за пределы отеля, и как мост тянулась над цветущими кустами роз в сторону моря. Из-за перепада высот ничто не мешало обзору, справа и слева горы-медведи, впереди море, а над ним фонарь-луна и дорожка света, бликующая на волнах… Легкий теплый ветерок трепал пламя свечей в стеклянных лампах на столиках веранды.

Романа, как и большинство людей, впечатлили объем пространства и красота видов, неожиданно окруживших его. Очень захотелось присесть за столик и спокойно, не торопясь, наслаждаться красотами. Но таких желающих нашлось много, и самые лучшие точки оказались уже заняты. Роман в поиске места дошел до края, как и ожидалось, там был обрыв метров пять, на дне его бежал ручеек, украшенный подводными фонариками, тем самым создавался эффект светящейся воды. Свободных столиков на веранде не было. Как ни странно, сам отель практически пустовал, здесь же яблоку негде было упасть. Роман с сожалением собрался уходить. «Хорошо бы тут посидеть, да негде», – подумал он.

– Примитивно, но красиво, – мужской баритон донесся из-за ближайшего столика, – у меня самое интересное место, не соблаговолите составить компанию?

Роман присмотрелся – действительно, столик, который занимал обладатель красивого голоса, был выгодно расположен: ты видишь все, но тебя сразу не заметят.

Роман приблизился, как говорится, пошел на голос, и в эту минуту мужчина слегка приподнялся и протянул руку для приветствия.

– Александр Евграфович Куравлев.

Роман пожал протянутую руку. Крепкая, теплая, сухая кисть Александра Евграфовича дружески зафиксировала начало знакомства.

– Роман, можно просто Роман.

– Так коротко? – удивился Куравлев, – молодой человек, надо любить себя и уважать, для этого в нашем отечестве придумали отчество. Вы же русский и, скорее всего, из столицы. Всегда называйтесь по имени-отчеству, тем самым вы ставите определенную планку, и собеседник вынужден изначально проникнуться к вам уважением.

– Тем не менее, можно без отчества, – настоял Роман.

– Хорошо, присаживайтесь. Я уже от скуки почти сошел с ума, – пожаловался Александр Евграфович. – Так хочется с кем-нибудь перекинуться парой русских слов. Выпьете? – предложил он.

– С удовольствием. Я, честно говоря, уже собирался идти в номер, устал сегодня, перелет и… – Роман запнулся, – а тут такая чудная веранда или терраса, как правильно, не знаю. Можно посидеть, выпить и полюбоваться красотами ночного прибрежья.

Роман уселся за столик лицом к морю, справа от собеседника. Лунная дорожка убегала вдаль, беря начало будто от их столика, и тем самым придавала им особый статус, ведь вокруг не было мест столь привлекательных, как это, автоматически подметил Роман. В глубине подсознания появилась зарубка. Уважение или преклонение. Может, и одни у них родители, только внуки уже очень разные.

– Готов вас угостить вот этим напитком, что имею честь употреблять сейчас сам, – Александр Евграфович говорил пафосно, громко и уверенно.

– С удовольствием.

– Вы не спросили, что это за напиток.

– Я вам доверяю, я, в принципе, все пью, а такой человек и в подобном месте не может предложить метиловый спирт, – и шутка, и похвала – все вместе прозвучало из уст Романа.

– И зря, место-то – «четверка», не спорю, твердая, прямо хорошистка. Тем не менее даже в «пятерке плюс» могут нагадить. А человек? – произнес он, как бы спрашивая в первую очередь себя. – Разве один не может обмануть другого? Запросто, и занимается этим все свое свободное и несвободное время. Отравить с выгодой или просто подсыпать пургена в чай – это как «здравствуйте». А вы говорите «такой человек».

Роман слегка растерялся: либо Александр Евграфович совсем не понимал юмора, либо уже набрался так, что находился в стадии жесткой критики человека как субъекта и людского общества в целом.

– Неужели, если бы я спросил, что это за напиток, вы бы сказали – пурген или яд?

– Конечно, нет, но поинтересоваться стоило.

– И так что же это за напиток?

– Это местный ликер. Причем делают его специально для отелей, в магазине не купите, очень мало его, для всех не хватает.

Куравлев уперся взглядом в горизонт, образовалась пауза. Популярная мелодия, уже набившая оскомину, раздавалась негромко, но настойчиво и справа, и слева, и сверху, и, казалось, даже снизу.

– И чем же, Роман Викторович, вы занимаетесь? – спросил Куравлев, не отрывая взгляда от горизонта. – В свободное от путешествий и отдыха время чем, так сказать, на жизнь зарабатываете, если, конечно, это не секрет?

Роман вздрогнул от неожиданности. Александр Евграфович с первого раза угадал его отчество. Без подсказок и попыток.

– Помощник руководителя, – быстро ответил Роман, не обращая внимания на поразительную догадку Куравлева.

– Помощник руководителя? – удивленно спросил тот. – Дайте я на вас еще раз внимательно посмотрю.

Александр Евграфович смерил Романа быстрым взглядом. Так смотрят менты, врачи и налоговики.

– Вроде не похож, – задумчиво произнес Куравлев. – А позвольте спросить про вашу ориентацию? Половую, так сказать. Мы ведь живем в толерантном мире и не должны обижаться по пустякам.

– С половой ориентацией все в порядке. Люблю женщин, – успокоил собеседника Роман.

– Вы заметили, я сказал – половой, а не как заурядные либералы, русофобы и гомосеки, – с презрением сказал Александр Евграфович. – Они говорят sexus, хотя до 18-го века это значило совсем другое. Ну что сказать, плохо образованные людишки, и все.

– Да, заметил, так еще Бердяев говорил, – Роман решил показать себя эрудированным интеллектуалом.

– Это хорошо, я имею в виду то, что вы нормальной ориентации. Так надоели эти пидормены. Открою вам тайну, они же нас считают ненормальными, но это еще полбеды, они учат нас всему. Как есть, пить, одеваться и даже как совокупляться. Почему-то решили, что вкус у них есть.

– Они просто навязывают его людям, используя широкую пропаганду, – добавил Роман. Тема была близка, кроме того, наличие общего объекта ненависти и презрения всегда сплачивает очень разных людей. И здесь эта аксиома сработала.

– Чтобы подозвать официанта, нужно задуть свечу, он подходит, зажигает ее и принимает заказ, – пояснил Куравлев. – Будьте любезны, погасите огонек, закажем себе радости граммов так по сто или сто пятьдесят.

Куравлев поднял ликерный стакан и допил содержимое, тем самым давая понять, что они теперь оба находятся в одинаковом положении.

Роман взял лежавший на столе свечкотушитель и погасил лампу.

Стоит сказать о ней пару слов. Лампа имела вид карандаша, попросту говоря, была фаллической формы. Как хотите. Граненый, вертикально поставленный карандаш довольно хорошо освещал стол и сидящих за ним людей. Поэтому после того, как погас этот микромаяк, вокруг воцарился интимный полумрак, ночное небо сделалось ярче, а море светлее.

Захотелось помолчать. Роман вспомнил женщину из ресторана. Стопроцентный вариант для развлечений, в том плане, что, скорее всего, не придется долго уговаривать. Он ненароком вспомнил недавнюю поездку в Сочи, где целую неделю добивался интимных отношений с вышедшей в тираж фигуристкой. Был романтиком, читал стихи, философствовал. Бил интеллектуальные рекорды, внимательно выслушивал сопли, целовал руки, признавался, о ужас, в любви, и это не считая материальных и моральных затрат. И все для того, чтобы, добравшись до трусов прекрасной дамы, услышать: «Я так не могу, ты такой хороший, ты мне как друг, а с друзьями я это не делаю, и вообще, еще не зажила на сердце рана», – и так далее и тому подобное. Зачем они это делают? Набивают себе цену? Или хотят сохранить приемлемое количество любовников? Неизвестно. А в этот раз времени нет. А расслабиться надо, и желательно, чтобы тебя хотели и добивались, страдали и бегали за тобой.

Незаметно подошел официант. Куравлев тихо сделал заказ. Как всегда в южных странах, это требовало много слов и жестов, тем не менее он справился, поскольку свободно владел языком здешнего немногочисленного народа.

– Сейчас все будет, можем продолжать беседу, – Куравлев довольно улыбнулся.

– Я вижу, вы знаете местный язык, – с уважением сказал Роман.

– Да, я часто бываю здесь. Первый раз лет двадцать назад приехал сюда и сразу влюбился в эту страну. Гордый и в то же время дружелюбный народ. Держатся так, словно у каждого нефтевышка, но ключи к ним подобрать довольно просто.

– Интересно, как же? – полюбопытствовал Роман.

– Гордость – первый грех, – начал со знанием дела объяснять Александр Евграфович, – она примитивна. Как и те, кто ее испытывает. Обычно за этим ничего нет, а раз так, то и придумывать ничего не надо. Просто дай им лишний раз погордиться собой – и все. Смысла нет спорить, восторгайся и властвуй.

Подошел официант, принес на подносе сосуд, похожий на колбу из кабинета химии, и два тонких стакана. Все ловко переставил на стол, хотел уже налить из колбы в пробирки, но Куравлев его остановил:

– Спасибо, я сам.

Официант кивнул и удалился.

– Итак, что же делает помощник руководителя в мертвый сезон на побережье? – спросил Александр Евграфович.

Ликер плавно перетек из колбы в мелкую тару.

– Сначала за знакомство, – предложил Роман.

– С удовольствием, – согласился Куравлев.

Ликер оказался маслянистой жидкостью с орехово-медовым вкусом, сладким, но не приторным.

– Вкусно, – оценил Роман.

Куравлев одобрительно кивнул.

– Сам не знаю, зачем я здесь, – меланхолично произнес Роман, – можно сказать, ткнул пальцем в карту.

– Выбор места значит, но немного. Обстоятельства нами движут. Вы меня простите, что я лезу к вам в душу, или, так сказать, в интим, но мне решительно видится, что вам необходимо поговорить. И я готов вас выслушать, – Александр Евграфович замер в ожидании.

Ликер немного расслабил. Роман почувствовал невероятную расположенность к собеседнику. Мы любим в поездах и самолетах, вдали от дома, поболтать по душам, может, даже крикнуть и пустить слезу, пожаловаться, осудить или обсудить кого-нибудь.

– Все из-за женщин. Все из-за них, – выдавил из себя признание Роман.

– Это вы по адресу. Дайте угадаю, – Куравлев отхлебнул ликера, откинул голову назад, уставившись в звездное небо, будто там ища подсказку, затем резко перевел взгляд на Романа и произнес: – Вы разошлись с принцессой и теперь желаете развлечься с горничной. Я прав?

– Прямо в точку, – Роман ткнул пальцем в воздух.

– И хороша ль принцесса? – спросил Куравлев.

– Можно сказать, богиня, – с грустью ответил Роман.

– И, конечно, все произошло накануне, – утвердительно сказал Куравлев.

– Да, – делая большой глоток, подтвердил Роман.

– У вас есть план, как забыться?

– Конечно, я же помощник руководителя, у меня всегда есть план, – с наигранной веселостью ответил Роман.

– Расскажите! – потребовал Александр Евграфович.

– Все просто, надо выбрать объект, изначально не претендующий ни на что, но не сильно выбивающийся из параметров. Кое на что можно закрыть глаза, я ведь тоже не Ален Делон.

– Неужели развратный секс в бессознательном состоянии? – в голосе Куравлева прозвучали нотки разочарования.

– Конечно, нет. Для этого есть проститутки или просто бляди. Тут совсем другое дело.

– Хорошо, что так. Я уже испугался, что все будет примитивно.

– Нет, здесь именно перемена мест или ролей, если хотите. Я теперь принц или король, а они меня все желают, – объяснил Роман.

– А в конце вы с холодной жестокостью ее наказываете за всех безмозглых принцесс.

– Если честно, именно такой конец я не планирую. Возможно, мне понравится это состояние, и я захочу все время в нем пребывать.

На страницу:
1 из 3