Синяя звезда

Галина Вайпер

Синяя звезда

…and you run and you run to catch up with the sun…

Золотое и синее, синее и золотое… Волна чудесного настроения несла меня по улице, хотелось подпрыгивать от удовольствия. В середине сентября иногда случаются такие изумительные дни – ярко-голубое небо, желтые деревья, легкий ветерок и еще теплое солнце.

Я возвращалась домой, довольная как слон. Наконец-то удалось заставить старинную подругу довязать кофту, мечта о которой согревала меня ой как давно. Теперь будет греть уже не мечта, а ее вполне реальное воплощение – роскошная, толстая кофта из мохера. С огромным, но легким пакетом в руках я торопливо шагала, невнимательно поглядывая на пестрые листья деревьев вдоль тротуара.

В блаженном, расслабленном состоянии добравшись до дома, первым делом выхватила кофту из пакета и бросилась к зеркалу. Мягкие шерстяные объятья согрели нежным уютом, лицо с наслаждением ощутило прильнувший к нему воротник. И в этот сладостный миг неизвестно откуда взявшийся женский бас ласково заявил:

– Отлично! Мне нравится. А тебе?

От ужаса меня едва не оторвало от пола как минимум на полметра. Сердце подпрыгнуло и очутилось в горле, перекрыв дыхание. Кровь шибанула в голову, отчего в глазах все резко поехало по кругу, в ушах загрохотало.

Я смертельно испугалась, еще бы! Сыновья уехали на учебу, в доме никого нет, и быть не должно. Метнулась по квартире в поисках источника голоса. На кухне пусто, в ванной тоже, и в обеих комнатах никого похожего на владелицу баса. На всякий случай заглянула под диван, под кровать, за телевизор и за шкаф. Там точно никто не мог поместиться, но чего не сделаешь с большого перепуга?

Так никого и не обнаружив, я плюхнулась в кресло и попыталась отдышаться.

На этот раз бас прозвучал укоризненно:

– Ты чего дергаешься, напугалась, что ли?

Я подлетела в кресле, сообразив, что под него-то как раз и не заглядывала, выскочила из него, приземлившись на карачки. Никого! Что за чертовщина?!

– Да уймись ты, успокойся, ничего же не случилось, – продолжил успокаивать меня басовитый голос, в котором отчетливо звучало теплое участие: – И нет тут никого, кроме нас с тобой. Так что не психуй, я тебя есть не собираюсь.

Хорошенькое утешение!

– Т-ты к-к-кто? – у меня тряслись руки, им хотелось в поисках спасения вцепиться во что-нибудь потяжелее, но, как назло, поблизости ничего такого не оказалось.

Судорожно оглядела комнату – плед на диване, бумаги на столе, компьютер… Не подходит! Может, настольная лампа?

– Я шуба, – спокойно пояснил голос.

Меня вынесло в прихожую, глаза метнулись к вешалке в поисках неизвестно откуда взявшейся шубы. Какая, к чертовой матери, шуба, я их на дух не переношу, в жизни у меня ни одной не было! Как оказалось, и до сих пор нет…

– Пожалуйста, перестань дергаться, – голос наполнился интонациями врача у постели тяжелобольного, – это я с тобой разговариваю, твоя новая кофта. Зовут меня Шубой.

Трясущимися руками содрав с себя кошмарное изделие, я отшвырнула его в кресло. Уже рванувшись в сторону кухни, услышала за спиной придушенный голос:

– Ну, зачем же так, мне ведь неудобно…

На кухне я нашарила пачку сигарет непослушными руками, которые вдруг решили зажить своей, отдельной от меня жизнью – каждая двигалась, как и куда хотела. Едва справившись с ними, судорожно закурила. В три затяжки высадив полсигареты, я, наконец, сообразила, кто является источником моих бед. Схватив телефон, набрала номер Натальи и с места в карьер провизжала:

– Слушай, ты, мама Карла! Из чего ты связала треклятую кофтень? Она разговаривает!

Трубка задумчиво помолчала, потом озадаченно пожала плечами:

– Из тех ниток, что ты мне дала.

После довольно продолжительной паузы она подозрительно поинтересовалась:

– Мать, где и когда ты успела надраться?

– Я совершенно трезвая! – отчеканила я. – Твоя кофта со мной говорила!

– А сейчас не говорит? – озаботилась трубка.

– Нет! Лежит в кресле и молчит!

Трубка сделала очередную паузу, намного длиннее первой. После некоторых размышлений она безапелляционно заявила:

– Предупреждала я тебя, давно уже – заведи себе мужика, в гордом одиночестве недолго и рехнуться! Ты помнишь? Не раз, не два предупреждала, и вот, пожалуйста, первый звоночек…

– С тобой забудешь, как же, – мрачно отреагировала я на ее тираду, поскольку упомянутая тема была больной для обеих сторон.

Одна, то есть Наталья, безостановочно пророчила мне печальное будущее в отсутствие мужской ласки, вторая, в смысле я, считала, что с меня хватит. Где ж его возьмешь, мужика, особенно нормального, в моем возрасте?

Да и с нормальным-то хлопот не оберешься! Будет перед тобой бегать взад-вперед – то ему носки постирай, то напиши, чего в магазине купить, то он забыл, куда только что положил ножницы. Никакого терпения не хватает с этими мужиками! У меня их и так двое – сыновья-балбесы, которых кое-как удалось вырастить почти до разумного состояния и с грехом пополам загнать в университет.

– То-то, – назидательно заключила Наталья. – Успокоилась? Очухалась? В себе уже?

– Вроде, – буркнула я, совершенно не соображая, что делать дальше.

– А может, тебе к врачу?.. – вдохновилась подруга.

– Обойдусь как-нибудь, – я начала сердиться. – Пока.

Брякнув трубку, схватила новую сигарету, по дороге булькнула воды в чайник. Кофе, пожалуй, не повредит расстроенным нервам. Помнится, где-то завалялась бутылка с остатками коньяка на дне. Да, точно, коньяк – самое то для эксклюзивных ситуаций. Но за бутылкой придется идти мимо кресла с кошмарной кофтой.

Хотя… может, мне действительно померещилось? А вдруг это полтергейст? Сейчас им любую фигню объясняют. Нет, кажется, при полтергейсте вещи то ли скачут, то ли летают, но не разговаривают. На стенах вроде пишут…

Осторожно заглянула в комнату. Кофта не изменила своего положения, как я ее швырнула, так она и осталась лежать на спинке кресла. Надписей на стенах не обнаружилось. На цыпочках прокравшись к серванту, тихо-тихо, стараясь не издавать ни звука, я приоткрыла дверцу, осторожно вытащила почти пустую бутылку. Тем же способом попыталась выбраться из комнаты, но не получилось.

Полузадушенный голос простонал:

– Хоть переверни, неудобно же так лежать…

Руки снова затряслись, но я все-таки собралась с духом – куда денешься, полтергейст, так полтергейст. Сунув бутылку подмышку, преодолевая сопротивление упирающихся ног, подошла к креслу, осторожно, кончиками пальцев приподняла кофту, расправила и аккуратно разложила на спинке. Едва дрожащие пальцы оторвались от шерстяной поверхности, ноги бегом потащили меня к выходу под напутствие теплого участливого голоса:

– Спасибо… Ты добрая…

Уже в дверях меня догнала ее последняя фраза:

– Если захочется поговорить, приходи…

Чайник успел закипеть, я сыпанула в чашку кофе, выплеснула остатки коньяка в стакан, вытряхнув из бутылки все до последней капли. Коньяк был, конечно, не ахти, но иначе бы он и не завалялся. Тем не менее, в желудке исправно потеплело, да и голове постепенно стало легче. Напряжение отошло в сторону, но не совсем, продолжало оставаться поблизости, в надежде, что еще может понадобиться. Кофе, сигарета, еще сигарета, еще кофе…

Да сколько же можно, в гости, что ли, к кому-нибудь навязаться? Ага, а потом возвращаться домой, к этой, как ее… шубе. Уйти страшно, но вернуться еще страшнее. Надо же, до чего додумалась! Мне стало смешно, и тут заорал телефон.

– Мать, ну как ты? – голос Натальи казался намного более взволнованным, чем в прошлый раз. – Я тут посидела, подумала. Может, к тебе приехать? Или ты давай ко мне.

– Да нет, – усмехнулась я. – Все нормально, Наташ, не психуй. Статью сегодня нужно закончить, кровь из носу, ты же знаешь. Не поеду никуда. И ты сиди спокойно. Бывает, может, действительно старость аукается… Звякнуло в головушке, а я перепугалась.

– Ну, ты даешь! – осудила меня Наталья. – Звонит у тебя в голове, а руки у меня трясутся.

– Да ладно тебе, успокойся. Все хорошо, все в порядке.

– Да? – в голосе Натальи послышалось подозрение. – Ну, я попозже брякну еще, на всякий случай, ага?

– Угу… – я повесила трубку и задумалась.

Я никогда не верила в инопланетян и других зеленых человечков, потому что имею дурацкую привычку доверять только тому, что можно пощупать собственными руками. Интересно, станет ли владелец говорящей одежды распространяться об ее способностях? Скорее всего, нет – шанс угодить в психушку великоват.

Следовательно, вполне можно допустить, что я не одинока, что есть у меня собратья по несчастью. Вообще-то в такой ситуации предполагай себе все, что угодно, лишь бы крышу не снесло. Так, а вдруг мне действительно просто почудилось, что кофта со мной беседовала? Пойти, что ли, проверить? Если окажется, что примерещилось, сползаю, так и быть, в поликлинику, энцефалограмму под каким-нибудь благовидным предлогом сделаю.

А если нет? И она снова заговорит? Как проверить, ее речевые способности существуют на самом деле или только в моей несчастной голове? Или она может лишь со мной разговаривать, потому что ей собственный моральный кодекс позволяет общаться только с хозяевами? А с другими она вообще не желает говорить?

Какая, к черту, разница, разговаривает она со мной в действительности или только в моем воображении? Ничего, по большому счету, от этого не меняется. Я решительно подошла к раскрытой двери комнаты, посмотрела. Спокойно лежит, не шевелится. Тихо окликнула ее:

– Шуба…

– Да?

Говорит, в отчаянии констатировала я, разговаривает! Да еще и таким глубоким, выразительным голосом. Мне осталось только вздохнуть:

– Почему тебя так зовут?

– Нравится мне это имя, – в ее низком голосе явственно послышалась улыбка. – Да я и мохнатая, как настоящая шуба.

– А откуда ты слова знаешь? – осторожно поинтересовалась я.

– Из этой, как ее… ноосферы, наверное, – предположила Шуба. – А может, из твоей головы, голубушка.

– Ты что, можешь читать мои мысли? – я была возмущена, только этого мне еще и не хватало.

– Мысли не могу, – возразила Шуба. – Что-то другое, трудно сформулировать, что именно. Может, образы, может, желания…

Мне показалось, что она пожала плечами. Я снова вздрогнула и недоверчиво спросила:

– А двигаться ты можешь?

– Нет, – отрешенно заметила она, – не могу.

От сердца сразу отлегло. Раз так… Раз она не может шевелиться… А вдруг врет? Как подползет ночью! Меня затрясло от страха, живот свело судорогой. Шуба спокойно продолжала:

– Я могу лишь разговаривать.

– Только со мной или с другими тоже?

– С другими – нет. Кроме тебя, меня никто не может услышать.

Шансы угодить в дурдом вроде начали снижаться. Или все-таки повышаться? Я сделала глубокий вдох:

– Все равно я тебя боюсь…

– А чего меня бояться? – невозмутимо заявила Шуба. – Я способна только говорить, и больше ничего. Разве ты сама с собой не разговариваешь?

– Так-то с собой, – возразила я.

– Никакой разницы не вижу, – голос Шубы стал бесстрастным.

– Тогда я подумаю, – пообещала я, отправляясь на кухню за новой сигаретой.

Сигареты в меня больше не лезли, прикурив, пришлось сразу воткнуть проклятую мерзость в пепельницу.

Что делать? Ничего я так и не выяснила. И мохнатая тварь совершенно права. Какая разница, если она говорит только со мной, а не с другими? Может, у меня такой специальный бзик нечаянно образовался? Микроскопический тромбик застрял в капиллярчике, и вот вам, готово. И вовсе не она со мной говорит, а я с ней. Так что же делать?

Организм расслабился и заявил, что пора прекращать маяться дурью, следует немедленно браться за статью, если я не хочу, чтобы шеф откусил мне завтра голову. Между прочим, откусит, как пить дать, если не принесу статью, хотя бы в приближенном к готовности виде.

– Может, больничный? – предположил слабовольный организм.

– Уйди, бездельник, – ответила я, храбро направляясь к письменному столу мимо Шубы.

Она не произнесла ни слова. И то ладно, подумала я, включила компьютер, поставила музыку и рухнула на стул. Когда за окном начало темнеть, механически нажала на кнопку настольной лампы, намертво забыв про существование в природе говорящей одежды. Откопавшись из-под вороха бумаг ближе к полуночи, я сообразила, что статья почти готова, можно уверенно появляться перед шефом с честным взглядом ответственного человека и надежного сотрудника.

Расправив затекшую спину, потянулась, потрясла руками… и вспомнила. Решительным шагом подошла к ней, бесстрашно натянула на себя. Ни звука. Так, хорошо…

– Шуба…

– Да?

– Да, – ответила я, кутаясь в теплый воротник. – Что поделаешь, хоть ты и говорящая, но очень теплая. И ты права, не все ли равно, разговариваю я с тобой или с собой? На улице-то хоть будешь молчать?

– Наверное, – она хихикнула. – Если симпатичных пиджаков поблизости не окажется. Тут я за себя не ручаюсь.

В общем, после ужина, если таковым можно считать очередную сигарету, я завалилась в Шубе на диван перед телевизором, посмотреть новости. Пригревшись в ее тепле, не заметила, как задремала, постепенно все глубже погружаясь в сон. Где-то на краю сознания долго надрывался телефон, но мне уже все было безразлично.

***

Я оторвала глаза от окуляров микроскопа и некоторое время усиленно моргала, пытаясь понять, что от меня, собственно, требуется шефу. Пока соображала, что к чему, обнаружила, что одета в довольно бесформенный белый комбинезон. Почему на мне сидит этот безобразный мешок?

С недоумением перевела глаза на шефа и только тогда до меня дошло, что он обращается ко мне на неизвестном языке, в котором не проскакивало ни единого знакомого слова. Самое странное произошло в следующий момент – без малейшей задержки я резво оттарабанила что-то вроде:

– На кой черт оно мне нужно?

Шеф выглядел настолько непривычно, что я засомневалась – а мой ли вообще это начальник или совершенно другой человек? Тем временем он начал пространно излагать причины, побудившие его обратиться ко мне с просьбой, вызвавшей столь резкое неприятие:

– Холли! (С каких это пор меня так зовут?) Вы единственный человек в лаборатории, не обремененный семьей! (Да? А куда, в таком случае, подевались мои драгоценные балбесы?) В столь долгое путешествие не может отправиться человек, у которого есть близкие родственники! (Куда, куда они могли деться?) Задание очень важное и ответственное, от его результатов зависят судьбы многих людей! (А на мою, следовательно, можно наплевать?) Вы единственный в лаборатории специалист необходимого уровня. (Какой еще такой специалист? Чем я, в конце концов, занимаюсь?) И потом, вы же знаете, ему невозможно отказать… (Кому, елки зеленые? Что со мной происходит? Сплю я, что ли? А-а-а, конечно, сплю, и мне все это снится! Как интересно! Хорошо, смотрим дальше…)

Неожиданно приоткрылась дверь, и в лабораторию просунулась жизнерадостная, лохматая морда, отдаленно напоминающая лошадиную:

– Где она?

Шеф разве что не завизжал:

– Капитан Макмиллан! К нам же нельзя!

– Было нельзя, – с довольной улыбкой, оскалив здоровенные белоснежные зубы, бессовестно заявила морда, встряхивая темными кудрями. – А теперь уже поздно! Так которая?

Шеф, тяжко и обреченно вздохнув, навел на меня толстый короткий палец:

– Вот она – Холли…

Из-под морды вытянулась длинная рука, одетая в рукав космического комбинезона. Длиннющие пальцы звонко щелкнули, и в них образовался цветок с дурманящим даже на расстоянии терпким запахом. Владелец морды и руки беспрепятственно просочился в дверь, незаметно образовавшись рядом с моим стулом:

– Счастлив познакомиться с вами, Холли!

Шеф собрался упасть в обморок:

– Капитан, что вы себе позволяете…

– Да успокойся ты, Анри, что со мной случится? И культуры твои не только не подохнут, но даже не мутируют от моего присутствия, я тебя уверяю. Сколько помню, ты всегда был слабонервным, на мой вкус чересчур. Хочешь, вылечу? А?

– Нет! – шеф завизжал самым натуральным образом, на приличной скорости вылетая в двери.

– Что это с ним? – поинтересовалась я у обладателя экстравагантных манер. – Он вас боится?

– Еще как, – гордо ответствовал тот. – Он всю жизнь меня боится, и правильно делает!

– А зачем я вам понадобилась? – я была заинтригована до последней степени. Какой замечательный сон!

– О, мне для выполнения одного важного правительственного задания совершенно необходим специалист вашего профиля (Трамтарарам, когда-нибудь я узнаю, чем, собственно, занимаюсь?), – Макмиллан расшаркался, галантно протягивая мне роскошный цветок с голубыми мясистыми лепестками. – И вашего высочайшего уровня!

От запаха цветка голова закружилась, мне захотелось взлететь. Отличный сон!

Длинный нос капитана вопросительно шмыгнул:

– Ну что, Холли, я могу рассчитывать на ваше согласие?

А почему бы и нет? На что только не согласишься во сне, ведь последствий можно не опасаться. В основном…

Макмиллан начинал мне нравиться. Обычно все персонажи снов оказываются или приятными, или страшными, тогда как нейтральные фигуры не прорисованы и с трудом отличаются от фона. Капитан не был похож на кошмар, наоборот, явно самодовольный и всем довольный тип. Меня всегда восхищали самодовольные люди. Может, потому что сама я регулярно занимаюсь самоедством, устаю от него, и по этой причине завидую людям, лишенным подобной гнусной склонности.

– Когда мы можем отправиться? – надо же, вот и выяснилось, что капитан Макмиллан не только самодовольный тип, но и весьма настырный.

– А когда нужно? – осторожно поинтересовалась я, с удовольствием принюхиваясь к цветку.

– Да хоть сейчас! С вашим руководством я договорился, вы же сами видели! Мое руководство спит и видит, что задание уже выполнено. А без вас, Холли, нам никак! Может, я отвезу вас домой, вы быстренько соберете вещички, да мы и полетим? А?

– А по дороге вы мне расскажете, для чего я вам понадобилась, идет?

– Обязательно! – он дернул меня за руку, отчего я слетела со стула, в следующее мгновение обнаружив себя вылетающей за ним в дверь.

По дороге я кое-как сумела отцепиться от него, чтоб заскочить в раздевалку и содрать с себя бесформенную униформу. Под ней обнаружился роскошный комбинезон, обтягивающий оч-ч-чень приличную фигуру. Впрочем, неудивительно, она у меня и наяву еще ничего, я бы даже сказала, вполне ничего. Напоследок стандартная процедура дезинфекции, и мы с работой остались друг без друга. Хоть и во сне, а приятно…

В лифте я не стала привычно рассматривать панораму города, открывающуюся с высоты небоскреба, в котором располагалась лаборатория. (Так, а почему, собственно, привычно? Вроде этот сон я вижу в первый раз…) Вместо этого я подняла голову и воззрилась на капитана. Меня поразили его глаза, в них постоянно перебегали мелкие золотистые искорки. Ничего себе, я такого еще не встречала! Но здорово, мне понравилось, хоть во сне, но довелось повстречать мужика с сияющими глазами. Да что там сияющими… Сверкающими!

Его физиономия неожиданно приобрела серьезное выражение:

– Холли, как честный человек, должен с самого начала предупредить, что задание, ради которого я вытащил вас из вашей заскорузлой конторы, довольно опасное. Весьма опасное. Очень опасное. Поэтому пока вы еще имеете шанс отказаться. Но хочу заверить вас, что мы приложим все возможные и невозможные усилия для вашей охраны, поэтому, может быть, для вас все и обойдется…

Ничего себе, заявленьице! Сначала сдернул меня с места, потом принялся пугать. Да что со мной может случиться во сне, в любом случае проснусь! Когда еще такое приснится…

Внезапно выразительное лицо капитана перестало быть не только довольным, но и самодовольным. Его лоб пошел глубокими морщинами, а он сам тяжело вздохнул, прежде чем сказать:

– Как еще более честный человек, должен поставить вас в известность, что я колдун. Настоящий колдун, волшебник, маг, как хотите. Если боитесь, как ваш слабоумный шеф, лучше откажитесь сразу.

Еще чего не хватало! Отказаться от компании колдуна, волшебника и мага? Где я в своей серой жизни видела волшебников? Да еще с изумительными искрящимися глазами? Отказаться от приключений, которые могут только присниться? Да ни за что!

– Не беспокойтесь, капитан, я вас не боюсь. Только скажите, как вас зовут? Или к вам можно обращаться только официально?

– Вам необязательно, вы не мой подчиненный, – к капитану немедленно вернулось довольное выражение, он ослепительно улыбнулся. – Зовите меня Расмусом.

Лифт плавно затормозил, двери с легким шорохом разъехались. Макмиллан снова крепко схватил меня за руку и в хорошем темпе поволок следом за собой. В одно мгновение одолев холл, мы выскочили на крышу, на посадочную площадку, где нас поджидал ядовито-красный флаер.

Капитан воткнул меня на заднее сиденье, сам брякнулся за управление. Не успела я и оглянуться, как мы уже неслись над городом. Черт его знает, может он и великий колдун, но бегает слишком быстро. Мне что, теперь придется, как привязанной, все время болтаться у него за спиной?

Флаер, заложив крутой вираж, развернулся к центру города. Макмиллан резко обернулся.

– Ничего, если мы по дороге заскочим в одно место? У меня срочное дело, но я быстренько. А?

– Не сомневаюсь, – фыркнула я. – Подожду.

– Вот и отлично! – капитан одним движением сбросил флаер на плоскую крышу центральной башни Космофлота. – Я сейчас…

Но сейчас постепенно превратилось в полчаса. Хотела бы я знать, что могло задержать этого стремительного типа? Наконец, капитан влетел в машину весь в мыле, с красными пятнами на щеках.

– Проклятые бюрократы! Еле отбился, и все из-за вас!

– Из-за меня?

– Ну, естественно, не из-за меня же. Моя безопасность их не колышет, – Макмиллан пыхтел от злости. – Они требовали от меня гарантий вашей безопасности! Идиоты! Как будто оттого, что я напишу им бумажку, гарантии появятся сами собой! Даже если распишусь кровью из собственного пальца!

– А вы… в самом деле?.. – я почувствовала растерянность.

– Еще не хватало! – капитан громко захохотал. – Не обращайте внимания, Холли! Просто имейте в виду, что мое чувство юмора временами становится довольно специфическим.

– Расмус, вы мне так и не сказали, для чего тащите меня за собой в таком бешеном темпе.

– Ты!

– Что?

– Расмус, ты…

– Хорошо. Ты мне так и не сказал…

– Не надо повторять, я и так все понял. Как абсолютно честный человек, я официально заявляю вам, Холли…

– Тебе!

– Отлично! Так вот, Холли, дорогая, официально заявляю, что вытащил тебя из твоей гнилой лавчонки вовсе не потому, что ты такой-разэтакий специалист высшего класса! Ты нужна мне совсем по другой причине, а подробности я расскажу тебе попозже. Не передумала еще? А?

Пф-фу! Надо же такому присниться! Ладно, пока в спину не дышит нечто страшное и рогатое, можно подождать просыпаться…

Кажется, в этом доме я живу, непонятно только, когда успела здесь поселиться. Впрочем, сон, он и есть сон, что с него возьмешь? Ха, а вон мои окна! Флаер присел на крышу. Интересно, в моем доме Макмиллан тоже собирается тащить меня за собой? Нет, вышел из машины, стоит, ждет. Ладненько, вперед.

Он вежливо брел за моей спиной, я неторопливо спустилась по лестнице, подошла к своей двери, оглянулась. Нет, вроде не злится, скорее, задумался. Человек, который приспосабливается к любым обстоятельствам? Таких не бывает. Но тут я вспомнила, что он колдун и маг. И вообще он мне снится, не более того. Да уж, идеального мужчину только во сне и увидишь…

Я, правда, не вполне была уверена, что капитан Макмиллан тянет на идеального мужчину. Скорее, как всегда, сделала стандартное допущение, которое до сих пор ни к чему хорошему не приводило. Черт подери, он что, в самом деле так сразу мне и понравился? Непричесанный, некрасивый, не очень-то вежливый… Искры в глазах? Во сне и не такое случается. Что еще? Остальное впереди, все тайное становится явным, как меня учили в детстве.

Ага, в этом доме у меня тоже бардак. Тряпки беспорядочно валяются по стульям, кружка с остатками кофе стоит на столе, рядом с кучей бумаг. Пепельницы не видать, похоже, во сне я не курю. И в самом деле, как можно курить, когда спишь? Так, тряпки в охапку.

– Расмус, устраивайся, пока я буду собираться. Выпить хочешь?

– Смотря чего, – согласился капитан, устроив себя в кресле. – Немного холодной воды, очень холодной.

Я быстренько пихнула шмотки на полку шкафа и отправилась на кухню. По дороге к холодильнику свалила грязную тарелку в мусоропровод, протянула руку к стакану. Неожиданно он медленно и плавно оторвался от полки и, вальяжно покачивая боками, самостоятельно поплыл к холодильнику. Хлопая глазами, я с открытым ртом наблюдала за его эволюциями.