Страж

На этом скудный перечень предметов интерьера зала заканчивался.

«По-видимому, слухи о непринятии катарами сребролюбия и роскоши родились не на пустом месте», – подумалось Дамасу.

Конвоир, подведя пленника вплотную к жаровне с полыхающим огнём, отступил немного в сторону и замер, не говоря ни слова.

– Благодарю, герцог! – негромко поблагодарил конвоира человек, занимающий центральный из трёх стульев.

«Герцог?! – чуть не вырвалось у Дамаса. – А кто же тогда сидит на стуле?»

Тот, кого назвали герцогом, едва заметно кивнул.

– Кто ты и зачем ты здесь? – спросил человек, с интересом рассматривая пленника.

– Я бы предпочёл сначала узнать, с кем имею честь говорить, – ответил Дамас, краем глаза отмечая, как дернулась в его сторону фигура конвоира.

– Оставь, сын мой! – человек жестом остановил его, – насилие никогда ни к чему хорошему не приводило.

Герцог, что-то недовольно пробурчал, но отошёл на прежнее место и опять замер.

– Ну что же, – продолжил человек, – будь по-твоему. Я – Епископ Церкви Добрых Христиан, это – Старший сын14, – он поднял правую руку, – это – Младший Сын, – (поднялась левая рука. – Итак, я повторю свой вопрос, – речь епископа была негромкой, но каждое слово поразительным образом четко отпечатывалось в голове: – Кто ты? И какова твоя Цель?

– Я – шевалье Дамас Бонне, – начал Дамас, – я и мои спутники странствуем по свету в поисках приключений и, разумеется, Счастья. И я не понимаю…

– Мы, Добрые Христиане, – епископ прервал Дамаса взмахом руки, – или как вы нас называете – катары – помимо прочих обетов, полностью отказываемся ото лжи. – он пристально всмотрелся в лицо Дамаса. – Полностью, понимаешь? Ибо ложь – есть одна из причин Первого Греха. – он немного помолчал и продолжил. – И я знаю, что неподалёку отсюда, обосновался этот богомерзкий цистерцианец – аббат Бернар Клервоский, осмеливающийся называть себя слугой Господа. Также мне известно, что вы сегодня встречались с ним в часовне в Лавлане. Мне продолжать?

– Пожалуй не надо, – усмехнулся Дамас.

– Тогда я тебя слушаю.

– Ну хорошо, – вздохнул «изобличённый лжец», – Меня зовут Дамас Бонне. И я действительно прибыл сюда по указанию аббата Бернара из Клерво с целью осмотреть подступы к замку.

– Зачем? – неожиданно вступил в разговор герцог, стоявший всё это время молча.

– Затем, чтобы проникнуть в него, конечно, – невозмутимо ответил Дамас.

– Зачем! Зачем понадобилось проникать в замок! – вскипел герцог. (Играть со мной вздумал?!).

– Затем, – Дамас выдержал долгую паузу, – чтобы завладеть Сокровищем, хранящимся здесь.

– Грааль! – выдохнул герцог.

– Он самый, – кивнул Дамас.

– Как!? – герцог, обхватив голову руками, заходил кругами по залу. – Как они об этом прознали!? Секретность была абсолютной! Как? – не переставал сокрушаться герцог.

– Очень просто, герцог, – послышался спокойный голос Епископа, – точно так же, как и мы узнали о них. С помощью предательства, конечно.

– Что же нам теперь делать? – вскричал герцог, – теперь нас отсюда не выпустят! Монсегюр можно оборонять долго, но не вечно! Надо сейчас же увозить Грааль отсюда! Я возьму с собой весь гарнизон! Мы не сдадимся просто так! Они ещё пожалеют!

– Успокойся, сын мой! – прервал его стенания Епископ. – Это бесполезно.

– Нет! – продолжал герцог с запалом, – мы защитим Святыню! Пусть даже ценой жизни! Во имя Господа Нашего…

– Господу не нужны человеческие жертвы! – гневно воскликнул Епископ, совершенно всех обескуражив (таким его видеть, явно, не привыкли). – Мы поступим по-другому, – уже спокойно улыбнулся он и посмотрел на Дамаса.

– Друг мой, – спросил он, не переставая улыбаться, – что ты знаешь о Святом Граале?

Дамас замялся.

– Смелее, мой друг!

– Ну…, это чаша, из которой вкушал вино Иисус на Тайной Вечере…

– Так! Хорошо!

– И в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь из ран распятого Христа…, – осторожно продолжал Дамас, почуяв неладное.

– Так! – подстёгивал его епископ, – а дальше?

– Известно, что…, – буркнул Дамас, – испивший из неё, обретает бессмертие и прощение всех грехов.

– Вот! – воскликнул Епископ. – Всё правильно! Правильно, но, к счастью – далеко не всё!

– А что же ещё? – нахмурился Дамас.

– Самое главное! – Епископ вскочил со своего места, не в силах усидеть. – Самое главное – всегда замалчивали! И в конце концов – забыли! Грааль – это просто деревянная чаша! Да! Это реликвия и большая ценность для верующего человека! Но это всего лишь чаша! И чашей она остаётся до тех пор, пока её не возьмёт в руки чистый, помыслами и сердцем, человек. По-настоящему чистый, понимаешь? Ангел во плоти! Вот тогда! Только тогда, а никак не раньше, Грааль обретает свои Божественные Свойства! А до той поры – это просто Чаша! – Епископ рассмеялся, – люди, в жадности и алчности своей, совсем забыли об этой особенности и рыщут в поисках Чуда Господня для обретения Бессмертия! А зачем оно им – никогда не задумывались! Заблудшие души! И знаешь, что примечательно, Дамас Бонне?

Дамас, не переставая хмуриться, исподлобья смотрел на Епископа.

– Примечательно так же и то, – Епископ устало опустился на стул, – что вот уже десять веков никто не встречал такого человека. На всём белом свете.

В зале на какое-то время воцарилась полная тишина, прерываемая лишь потрескиванием дров в жаровне.

– Но ты, я вижу, мне совсем не веришь, Дамас Бонне? – грустно улыбнулся Епископ, – тебе, как и всем, нужны доказательства?

Дамас молчал, насупившись.

– Хорошо, – кивнул Епископ. – Понимаю. А потому, предлагаю сделку. Я тебе показываю, и даже более того – разрешаю воспользоваться Граалем, а ты донесёшь до разума наших преследователей, что это пустая трата времени и сил.

– Вы нас отпустите? – удивился Дамас.

– Конечно! – кивнул Епископ. – Хоть герцог, я знаю, и против. Развяжите его!

Герцог, что-то бурча себе под нос, нехотя подошёл к пленнику и взмахом кинжала разрезал верёвку.

Будто тысячи игл одновременно вонзились в руки, заставляя Дамаса болезненно поморщиться.

– Я согласен, – сказал он, растирая затёкшие запястья, – если вы, конечно, не шутите.

– На том и порешили, – хмуро проговорил Епископ. – Внесите Грааль.

Сидевшие по обе его руки, до этого момента никак себя не проявляющие, Старший и Младший Сыновья встали и вышли из зала через небольшую дверцу в его дальнем конце. Через некоторое время они вернулись, бережно держа деревянный ящик средних размеров. Даже одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что он очень древний. Светлое, некогда, дерево, из которого он был изготовлен, теперь приобрело медный, красновато-золотистый оттенок. На гладкой, отполированной тысячами прикосновений, поверхности поигрывали блики от огня жаровни.

Вслед за Сыновьями шёл воин и нёс невысокую, не выше пары локтей, деревянную же подставку. Вся процессия, торжественно прошествовав на середину залы, остановилась.

Сыновья, дождавшись, когда воин разместит подставку напротив Епископа, установили на неё ящик и отошли на свои прежние места.

Епископ встал со стула и медленно подошёл к ящику. Возложив руки на его крышку он, не сводя взгляда с Дамаса произнёс:

– Лицезри, Дамас Бонне! Пред тобой свидетельство Страстей Христовых и их орудие – Святой Грааль! Многие века он путешествовал по миру в поисках своего неофита15, пока, наконец, не пришло осознание того, что тот сам должен прийти к Святому Граалю. Прийти и стать ему Хранителем. Его Королём и его Рабом одновременно. Вот он! – Епископ аккуратно снял крышку ящика…, – Господи Боже…, – прошептал он, заглянув внутрь, – ОН… ЗДЕСЬ…

Деревянная крышка, отпущенная безвольными руками, с гулким стуком упала на каменные плиты пола.

Епископ упал на колени.

– ОН ЗДЕСЬ! – воскликнул он, воздев руки, – Братья! Господь услышал наши молитвы! ОН ЗДЕСЬ!

Герцог, всё это время не сдвинувшийся с места, осторожно подошёл к Епископу.

– Кто? – спросил он шёпотом. – Святой отец, КТО здесь?

– Ангел, – лицо Епископа сияло. – Ангел Божий! Вот кто! Ты что? Ещё ничего не понял? Иди сюда! – он встал и, схватив герцога за руку, подтащил его к ящику. – Вот! – торжествующе указал он внутрь. – Узри знамение!

Епископ, погрузил руки в ящик и осторожно, будто держал новорождённое дитя, достал из него небольшую деревянную шкатулку. На её крышке, едва заметным, словно призрачным, светом мерцал большой зелёный камень.

– И где он? – недоверчиво спросил герцог.

– Здесь! – епископ, не в силах сдержать радость, улыбался во весь рот, – в этом самом зале!

– И кто это? – герцог явно не понимал (или, что скорей, не хотел понимать) куда клонит Епископ. – Кто?! – герцог указал на Дамаса пальцем. – Он?! Вы в своём уме?!

– И в светлой памяти! – заверил его Епископ, светясь от счастья.

– Вы, видимо, забыли, святой отец! – возмутился герцог, – что этого, с позволения сказать, ангела, совсем недавно схватили мои люди за занятием, мягко говоря, не совсем ангельским! Он шпионил! И хотел нас обокрасть! – герцог отошёл от Епископа и, медленно вышагивая, подошёл к Дамасу вплотную. – Что скажешь, Ангел?

– Скажу, что я не собирался ничего красть, – нахмурился Дамас, (последние события совершенно сбили его с толку), – я собирался завладеть…

– Ох, простите великодушно, господин Ангел! – герцог показушно раскланялся, обходя Дамаса со спины, – а, впрочем…, – произнёс он задумчиво, – есть лишь один способ проверить ваши слова, святой отец…

Он, с быстротой кошки, подскочил к ничего не подозревающему Дамасу и всадил ему между рёбер кинжал.

Тот, вскрикнув, стал медленно оседать. Герцог, «заботливо» сопроводив его тело до самого каменного пола, резко выдернул клинок из Дамаса и отошёл назад. Кровь, потратив пару мгновений на раздумья, хлынула из раны обильным ручьём.

– Что ты наделал! – в ужасе закричал Епископ и кинулся Дамасу.

– Что сделано, то сделано! – безразлично ответил герцог. – И поторопитесь, Епископ! У вас мало времени! Ещё немного и ваш «Ангел» предстанет перед Высшим Судом.

– Что вы сидите! – закричал Епископ, придерживая Дамаса за шею, – несите воды! Быстрее!

Старший Сын, оцепенев от увиденного, продолжал сидеть неподвижно, не в силах даже пошевелится. На призывы неожиданно откликнулся Младший и бросился стремглав в угол зала, где стоял небольшой бочонок с водой. Набрав полный ковш, он помчался к месту трагедии, по пути расплескав добрую половину.

– Вот, Святой отец! – он подал ковш Епископу.

– Грааль! – вскричал тот, – быстрей неси Грааль!

Коадьютор бросился к ящику, по пути растянувшись во весь рост на каменном полу, но быстро поднялся и, схватив шкатулку, одним прыжком оказался рядом с Епископом и, умирающим на его руках, Дамасом. Священник, подняв шкатулку за крышку, вытряхнул её содержимое. По полу с глухим звуком покатилась небольшая деревянная чаша. Едва успев поймать её Епископ начал совать Грааль в руки Дамаса.

– Вот, держи! – причитал он. – Держи! Ты должен её держать! Вот! Хорошо! Теперь вода! Где вода!

Младший сын торопливо подал Епископу ковш, по пути расплескав ещё немного жидкости.

– Чего ждёшь! – гневно сверкнул глазами Епископ, – Лей!

Тот, опрокинув ковш, налил полную чашу.

– Вот, пей! – Епископ помог Дамасу поднести чашу к губам, – пей…

Дамас сделал глоток. Другой… и обмяк, словно тряпичная кукла.

– Пей! – Епископ сделал попытку залить в рот еще немного воды, но она, струясь по подбородку, вытекала обратно, – Нет! – рыдал священник, – не умирай, прошу тебя!

Его взгляд упал на шкатулку, небрежно лежащую рядом. Зелёный камень на крышке безмолвствовал.

Дамас был мёртв.

– Argumentum baculinum,16 – громко, чтобы все услышали (прежде всего, конечно же, Епископ), заявил герцог и, резко развернувшись, решительным шагом направился к выходу, – приберите здесь, – распорядился он, обращаясь к страже, – не переношу запаха крови.

Глава 4

Посвящение

Тьма…

Такая странная…

Даже находясь в абсолютно тёмной комнате и ничего не видя, всегда ощущаешь, что ты именно в комнате. Даже ни к чему не прикасаясь, чувствуешь стены, под ногами чувствуешь твердь пола, строишь предположения, где выход…

Здесь ничего такого не было. Тьма была порождением пустоты. Пустотой был и он сам. Появившись здесь, он ничего не изменил, не заполнил собой хоть какую-нибудь, её часть.

Он… часть… пустоты. Он не мог поднять руки, чтобы потрогать себя (ни рук, ни его самого не было), он не мог даже моргнуть или хоть как-то двинуться. Он мог только думать… Сердце (сердце???) защемило от тоски. Он попытался вспомнить хоть что-то. Замок… темница… боль… Картинки воспоминаний мелькали, словно опавшие листья, гонимые осенним ветром, и он совсем не был уверен, что они, эти воспоминания, принадлежат именно ему, Дамасу. Дамас! Точно! Его зовут… точнее его звали так… когда-то. А может быть и нет… Сейчас он ни в чем не был уверен. Даже в том, где здесь верх, а где низ. «Что это за место?», – спрашивал он. «Не знаю…, – отвечал он сам себе, – почему это, вообще, важно?». Эти мысли почему-то развлекли его, и он засмеялся.

«Забавно, что ты смеёшься», – прозвучало в его голове.

«Интересно, это я подумал? – пронеслась мысль. – «Или не я?»

«Не ты», – усмехнулся голос.

«Тогда кто?» – спросил Дамас.

«Боюсь, тебе этого не понять. Вы, людишки, слишком мелки сознанием. Ваше представление о мироздании сводится к набиванию живота и накоплению никому не нужных побрякушек. Вы – никто без своих вещей, чью природу вам познать не дано. Но ничего не поделаешь – такими уж вы задуманы, – голос обречённо вздохнул. - Поэтому, не будем понапрасну тратить время, ибо я – и есть оно».

«Ты – Бог?», – спросил Дамас и изумился обыденности своего вопроса.

«Ты не слушал? – удивился голос. – Впрочем, чему я удивляюсь… Нет, я не Бог. Я – Время!»

«Не понимаю», – растерянно подумал Дамас.

«Ещё бы…», – хмыкнули в ответ.

«Где это я?», – спросил Дамас.

«Нигде, – ответил голос. – И Никогда».

«Была бы на месте голова – непременно бы разболелась!», – подумалось Дамасу и он мысленно потёр виски ладонями.

«Ха-ха-ха! – громко захохотал голос, – насмешил! Давно я не смеялся! Ладно, попробую растолковать тебе хоть что-то! Продолжим разговор так, как есть? Или соткать для тебя что-нибудь? Что-нибудь, более привычное?» – уточнил голос.

«Что-нибудь, Где-нибудь, и чтобы обязательно -Когда-нибудь, – обрадовался Дамас, – на твой выбор».

«Опять насмешил! – засмеялись в ответ, – Ну что же… Допустим…, вот так!»

Тотчас, ослепительный свет ворвался в сознание Дамаса, вчистую его поглощая. Инстинктивно он прижал ладони к глазам и… о чудо! Руки были на своём законном месте! Как и всё остальное! Не веря в своё счастье, он упал на колени (Упал! На колени! Господи! Какое же счастье!), продолжая закрывать ладонями лицо.

– Можешь открыть свои глаза, – насмешливо произнёс незнакомый дребезжащий голос.

Дамас опасливо опустил руки и огляделся. Он стоял на коленях посреди большой пещеры. Всё вокруг: стены, потолок и даже пол под ногами были испещрены непонятными знаками, вырезанными в камне. В глубине, возле дальней стены, горел небольшой костёр, отбрасывая причудливые тени. Перед ним, изредка кидая в сторону Дамаса насмешливые взгляды, сидел совершенно лысый, и на вид древний как сам мир, старик и грел над огнём руки.

– Подходи, – старик сделал рукой пригласительный жест. – Поговорим. Нет ничего лучше, чем разговор у костра.

Дамас кивнул, соглашаясь с собеседником и, поднявшись с колен, подошёл.

– Присаживайся, – старик указал, нерешительно топтавшемуся Дамасу, на место напротив себя.

Тот сел на каменный пол пещеры и поджал под себя ноги.

– И что же ты хотел узнать, Дамас Бонне? – насмешливо улыбаясь, спросил старик.

– Кто ты? – неуверенно спросил Дамас, взъерошив рукой волосы.

– Я же тебе уже сказал…, – вздохнул старик. – Я – Время.

Дамас непонимающе смотрел на него.

– Ну, как бы тебе объяснить…, – старик задумался, – вот, к примеру: человек рождается, живёт, затем умирает. И всё это происходит во Времени. Без Времени ничего нет. Даже самого Времени.

Дамас, переваривая услышанное, сидел с совершенно глупым видом и хлопал глазами.

– Когда-нибудь, – старик, прищурившись, посмотрел на ленивые языки пламени. – Когда огонь Времени иссякнет, ОН, – старик многозначительно указал пальцем вверх, – уничтожит всю Вселенную. Но даже тогда Время останется. Время над Временем. И имя ему – Вечность.

– И когда это случится? – спросил, ничего так и не понявший, Дамас, – сколько времени осталось до того, как огонь, – он указал на костёр, – совсем погаснет?

– Время нельзя измерить или посчитать, – поджал губы старик, – Скудоумные людишки решили, что им это под силу. Глупцы! – он усмехнулся, – вот скажи мне: как ты думаешь: сколько времени прошло там, – он махнул рукой в неопределённом направлении, – откуда ты пришёл, с момента твоего здесь появления?

– Немного совсем, – нахмурился Дамас, – наверное…

– Тут ты прав, – согласился старик, – немного. Если быть точным – три тысячи лет.

– Скооолько? – выпучил глаза Дамас.

– Триии тыыысячи! – передразнил его старик и засмеялся.

– Значит, – прошептал поражённый Дамас, – с момента моей смерти прошло уже три тысячи лет?!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

– старинная мера длины (1 туаз равнялся приблизительно 1.9 метров)

2

– здесь и далее денежные единицы средневековой Франции

3

– бродячие поэты, артисты, музыканты

4

– верхняя одежда, представляющая собой тунику из шкуры животного

5

– (фр. chevalier – «едущий на коне», то есть рыцарь, кавалер) – младший дворянский титул в средневековой Франции

6

– небольшой кожаный кошелёк

7

– Ранее, ошибочно, датой проведения собора в Труа считался январь 1128 года. Причиной ошибки было то, что в Средние века во Франции год начинался с 25 марта, поэтому месяц января выпадал на конец 1128 года (по мартовскому стилю), а по январскому стилю (современному) год начинается с 1 января, поэтому 14 января приходится на начало 1129 года.

8

– выдержка из официального протокола собора в Труа.

9

– здесь и далее названия ударов в Болонской системе фехтования

10

– старинная мера длины, равная приблизительно 4.5 километрам

11

– верующий (лат.)

12

– совершенный (лат.)

13

– обряд крещения в катаризме. Дословно – Утешение (лат.)

14

– помощник (коадъютор). После смерти епископа, занимал его место.

15

– новообращённый (др. греч.)

16

– (букв.) палочный аргумент; в переносном смысле: осязаемое доказательство (лат.)