Вторая жена. Некорректная жертва

Он вел себя довольно непринужденно, отвечал на некоторые звонки, некоторые сбрасывал. И мне было любопытно и неловко одновременно. И я надела выражение лица «мне пофиг вообще, кто там тебе звонит» и старалась ему соответствовать. Он по-прежнему отмалчивался на эту тему, и даже не пытался занять меня разговором.

Но в конце пути я не выдержала напряжения, и я расплакалась. Слезы сами по себе текли, разрезая мне солеными бороздами лицо, и я никак не могла совладать с захлестнувшими меня эмоциями. Я смотрела в окно и пыталась отвлечься на дурацкие пейзажи. Он долго не замечал моего состояния. Может быть, делал вид, что не замечал. А мне так хотелось очищения через раскаяние и прощение! Поэтому я погромче пару раз хрюкнула носом. Увидев мои заплаканные глаза, он растерялся, а потом крепко обнял за плечи. Вытирая мои слезы ладонью, он просил перестать. А я никак не могла остановить эти проклятые ручьи, потому что к чувству вины внезапно примешалось горькое сожаление о быстро пролетевшей неделе. И мне остро захотелось вернуть эти несколько дней и прожить их снова. А мысль о том, что все скоро закончится, подбрасывала дровишки в пылающий костер разгоревшихся чувств.

Красная поляна. Как много я о ней была наслышана! Дорога, усеянная строящимися отелями и зданиями, никак не заканчивалась. Подготовка к Олимпиаде шла полным ходом. Сердцу хотелось какого-то необычного впечатляющего зрелища, которое останется в памяти на всю оставшуюся жизнь. Я ждала горы, снежные вершины, залитые солнцем, прогулку с облаками или знакомство со снежным человеком, наконец. Но пейзажи были скучны и неживописны. Автобус то и дело объезжал копающие экскаваторы, слышался шум работающих моторов и окрики рабочих. Стеклянное солнце периодически пряталось в бледные и невыразительные облака.

Водитель высадил нас на конечной остановке. Какой-то пятачок с несколькими ресторанами вокруг. Я оглянулась. Где же эти хваленые горы? Где эта поляна? Где пейзажи?! Холмики, стыдливо присыпанные инеем, на которых даже не растут деревья! И это после Столовой горы, которую видно прямо с балкона моего родного дома!.. М-да… красота, ничего не скажешь.

Зато Хасан был впечатлен. Он высказывался о красоте России, о горах и окружающей природе так искренне, что волей-неволей пришлось в это поверить. «А тебе не нравится?» – спросил он. Мне захотелось перенести его в Осетию, Дигорское ущелье или Цей и показать, что такое настоящие горы. Жаль, что телепортацию еще не придумали. Я честно призналась, что смотреть здесь нечего. Он немного поник. И снова между нами натянулась струна.

Что делать на Красной поляне в конце ноября и без снега? Ничего. Или просто посмотреть в телескоп. Чем мы и занялись. Потом, когда замерзли, решили зайти в один из ресторанов, поужинать и погреться.

Цены в ресторане для моего понимания были межгалактического масштаба. За одну тощую перепелку, зажаренную на гриле, просили столько, что мне вообще перехотелось есть. Рассеянно изучая меню, я невольно перекладывала его на свою учительскую зарплату три года назад, когда я на голом энтузиазме работала учителем биологии в старших классах, и мне было не по себе. И, несмотря на то что я неплохо зарабатывала уже целый год, тиски мыслей про разумность экономии так и не отпустили меня.

Однако Хасан чувствовал себя, как рыба в воде. Невозмутимо он заказал двух цыплят для себя и шашлык мне. А еще коньяк. Беседа не клеилась и как-то сама собой сошла на нет. И мы просто ели, оглядываясь по сторонам, и молчали. Но коньяк немного растопил неловкость. И атмосфера постепенно стала более теплой и романтичной.

«На завтра у меня билет», – напомнила я. «Я тоже должен ехать, у меня работа». И снова молчание, как неприятный сквозняк, прорезал пропасть, между нами.

«Что будешь делать, когда приедешь?» – холодно спросил он. И от этого холода стало нестерпимо тревожно и пусто. Я попыталась скрыть эмоции и как можно более непринужденно ответила: «Я? Обзвоню клиентов с квартирами, начну работать снова. Может, займусь сдачей квартир, говорят, это более выгодно и стабильно… но мне больше нравятся продажи». Мне вдруг стало страшно задавать ему ответный вопрос, потому что я боялась возможного равнодушного и прохладного тона. Он же, не дожидаясь, ответил сам: «А я начну новый проект. Мой брат подписал контракт с одной крупной фирмой, работы на полгода. Зато деньги хорошие».

Полгода. Как мерзко прозвучало это слово. Словно липкой лягушкой шлепнулось мне на грудь. Полгода… А потом? Тихая грусть затопила теплой и мутной лужей мое сердце.

10

Почти стемнело, и мы стали собираться обратно. «Хорошо провели время, неправда ли?» – спросил он. И я потерялась. Повисла пауза. А мой мозг снова пустился в анализ – почему он такой равнодушный? Что значит «хорошо провели время»? Да это лучшие каникулы в моей жизни! Но я собрала всю свою волю в кулак, засунула розовые сопли и романтическое настроение в карман, сжала сердце и холодно ответила: «Да, пожалуй, неплохо».

Он поменялся в лице. «Тебе не понравилось?» «Ну, почему же? Ты очень милый, и я рада была с тобой познакомиться»

Он медленно поднялся из-за стола и направился к камину, в котором полыхали дрова. Постоял там немного, сложил штатив от своего огромного фотоаппарата и вернулся с горящим лицом. «И это все? Вот так все у тебя просто? Было очень интересно, до свидания?» Я чувствовала, как он стал раздражаться, и поэтому не смогла сразу поймать нужную волну. «Я бросаю работу, свою фирму, отменяю встречи на неделю, правдами и неправдами добираюсь сюда… скажи честно, ты больше не хочешь, чтобы мы встречались?»

Я смотрела на него широко раскрытыми глазами и не знала, что сказать. Что ему ответить? Я немного помедлила, пытаясь повернуть тумблер рациональности и здравомыслия на полную громкость, а потом спросила: «А как ты представляешь себе наши встречи? Мы живем в разных странах, у нас разные жизни. Вот мы познакомились, хорошо провели время, но будущее от нас не зависит…»

Он резко прервал меня, словно школьницу, которая сморозила глупость: «Нет, как раз таки будущее зависит только от нас! Только мы принимаем решение о том, какое будущее нас ждет. Поэтому мне надо знать точно, ты хочешь, чтобы мы были вместе?» Я закрыла глаза. Прокрутила в голове все события, перемешала их со всеми пережитыми эмоциями и сказала: «Я не знаю. Потому что… Потому что… я слишком плохо тебя знаю. – Я поймала его прищуренный взгляд и еще более уверенно заявила, – А точнее я вообще тебя не знаю. Ты говорил, что работаешь на фабрике, а теперь выясняется, что это и есть твоя фабрика, я представляла тебя не таким… и я не знаю, какие сюрпризы ты еще спрятал в рукаве. Ты мне делаешь предложение встречаться. То есть пытаешься связать меня по рукам и ногам признанием. Я тут буду томиться одна и ждать, когда же ты приедешь, а ты будешь неизвестно где. И… и неизвестно с кем…»

Он молчал и смотрел перед собой. А потом спросил: «А если мы не сможем жить друг без друга?»

«Ну что за детский сад?! Если не сможешь – приезжай, – с нарочитой веселостью сказала я, – поженимся». Мне очень хотелось быть легкой и непринужденной. И мое безразличие было защитной реакцией от возможных динамо. Он серьезно посмотрел мне прямо в глаза и спросил: «А ты хочешь выйти за меня?»

Разговор, как неуправляемый снежный ком, катился совершенно не в ту сторону. Прервать его я могла бы, только нагрубив, но мне не хотелось расставаться вот так…

«А я подумаю, – полушутливо ответила я, – можно же подумать? Это же не запрещается подумать над предложением?» Я занервничала, и это было видно. «Да, ты подумай, до завтра. Потому что завтра утром я уезжаю».

Обратно мы ехали молча на том же рейсовом автобусе. Я пыталась разгадать, настоящее ли это предложение и можно ли на него серьезно реагировать. Он погрузился в свои мысли и сидел, в полудреме, прислонив голову к стеклу. Я смотрела на его прозрачное отражение в темном окне и пыталась распутать клубок своих чувств, сняв розовые очки. Чувствую ли хоть что-нибудь к этому человеку? Должна ли что-нибудь чувствовать? Или я абсолютно равнодушна, и это все был мой грандиозно разыгранный спектакль, театр, в который я сама поверила?

Мы провели последнюю ночь, совершенно пластмассовую и пресную. А утром вместе ели холодные вареные яйца и пялились в мигающий рекламой телек. До его отъезда было еще часа два. Поэтому мы решили спокойно прогуляться пешком и поболтать в последний раз. Неспеша мы дошли до порта. И заметили какую-то суету. Оказалось, что из-за каких-то обстоятельств корабль отправляется через 10 минут. Мы даже не успели понять, что произошло, порадовались, что вот так случайно успели. Он неестественно и торопливо чмокнул меня в щечку, обнял какими-то макаронными холодными руками и побежал на регистрацию. А я осталась стоять и смотреть на море.

11

Домой я приехала с целым чемоданом впечатлений. Все друзья и знакомые, конечно, интересовались, как все прошло и будет ли продолжение. Я отмахивалась потому, что не знала, а выглядеть в глазах подруг лузершей, которую поматросили и бросили, не очень-то хотелось.

Хасан писал мне почти каждый день. Сообщения, несмотря на наше смазанное расставание, были очень нежные, пронизаны заботой. И почти каждый день он приглашал меня приехать. Так прошла неделя. Я охотно и радостно ему отвечала. Работу я забросила, пообещав себе, что как только приду в себя от душевных потрясений, сразу же к ней вернусь. Но деньги, которые остались в моем кошельке после нашего приключения, меня очень сильно расслабляли. К тому же у меня были и собственные накопления, которые казались мне тогда достаточными, чтобы позволить себе не работать. Я раздражалась, когда мне звонили клиенты, вынужденно провела две сделки и была совершенно не в ресурсе. Хасан видел мое уставшее состояние и просил бросить эту работу, и рвался выслать мне деньги. Я, конечно, отказывалась, но где-то в глубине души такая перспектива казалась мне настоящей сказкой. Ты сидишь такая дома, ухаживаешь за собой, читаешь умные книжки, шуршишь в свое удовольствие по дому, и у тебя есть мужчина, который полностью берет на себя обеспечение твоих потребностей.

И вот однажды он позвонил и спросил, заказала ли я себе загранпаспорт. В этот вечер я долго думала и сомневалась. Но потом решила, что если не терять голову, то можно очень здорово провести время. Я пыталась детально разобраться в своих чувствах. И решила рискнуть.

Хасан звонил и просил не тянуть с паспортом, чтобы новый год мы отметили вместе. И я согласилась. В паспортном столе сказали, что документ может быть готов только после нового года, но посоветовали звонить и уточнять.

Наши отношения перешли в виртуальную плоскость. Мы болтали ночами по скайпу, а днем переписывались в Одноклассниках. Все шло относительно ровно. Пока он не пропал на целых два дня. Я запереживала, бомбардировала его сообщениями о том, что волнуюсь. Но меня очень быстро охлаждали крылья галочек, которые свидетельствовали о том, что сообщение прочитано. Однако ответов не было. Или они были, но очень сухие и односложные. У меня начало портится настроение, хотя я и уговаривала себя, что он просто занят. И вот, после такого долгого молчания, в Одноклассники мне пришло странное сообщение от него, от которого я чуть не задохнулась от возмущения.

«Привет, малышка, извини, что долго не отвечал. Я был очень занят. Я до сих пор вспоминаю, как мы отлично провели время в Сочи. Поверь, не могу тебя забыть. Я восхищен твоими сногсшибательными сиськами и виртуозностью в постели. Я бы хотел узнать, не хочешь ли ты приехать и организовать тройничок с моей бывшей женой. Если ты сделаешь это для меня, я буду безумно счастлив. Потому что я об этом мечтаю всю свою жизнь. Если ты захочешь получить за это деньги – не стесняйся, просто назови сумму. Надеюсь на положительный ответ. Целую».

Я восемь раз перепроверила значения слов. Переводила текст на нескольких переводчиках. Но смысл не менялся. Меня просто раздирала злость. Хотелось взять и одним махом просто стереть проведенные с ним дни. Я почувствовала себя настолько грязной, что от воображаемой вони у меня прорезались слезы.

Я набрала его номер, чтобы высказать ему все, что думаю, и послать его на… но телефон был выключен. Я стала думать над текстом ответа. Я собрала все свое остроумие и сарказм, но слезы обиды мешали мне думать.

Поэтому я просто взяла и удалила свою страничку в Одноклассниках, заблокировала скайп, внесла его номер в черный список. И… заплакала.

В тот вечер, пока я пыталась переварить случившееся с бутылкой красного вина, меня стал осторожно трогать за плечо робкий лучик рациональности. Я сидела за столом в кухне, курила сигарету за сигаретой. Рефлексировала, почему так случилось и какой он беспросветный козел. Перебирала наши диалоги и удивлялась, как я за своими розовыми очками могла не заметить такого хамства? Нет. Я не могла быть настолько идиоткой. И вдруг меня озарило.

Сообщение было написано на чистом английском без единой ошибки. А Хасан так не разговаривал. Он не мог построить ни одного правильного предложения, и к тому же не знал, как будет по-английски «грудь» и в наших разговорах мы использовали невинное русское «сиси». Пока состав из этих обнадеживающих мыслей с грохотом по рельсам проносился в мозгу, мне стало немного светлее. И тут зазвонил телефон. Турецкий номер. Я сомневалась долю секунды. Но потом быстро ответила.

«Май леди! Что случилось? Ты пропала и не отвечаешь? Почему ты меня заблокировала? Что произошло? Ты больше не любишь меня?»

«Что за хрень ты мне пишешь?» Я очень хотела просто накричать, но слезы обиды внезапно задушили меня, и я через всхлипывания срывающимся голосом высказала ему все что думаю.

«Я? Я ничего такого не писал!!! Я целый день в дороге и полдня на переговорах. Как ты могла подумать, что я могу сделать тебе такое гадкое предложение? Ты, правда, обо мне так думаешь?» Я немного отпустила коней и призадумалась. Он терпеливо слушал мои всхлипывания и неровное дыхание, словно щипцами насильно вытаскивая у меня неизвестно откуда взявшееся чувство вины.

«А кто это написал?» – я попыталась искренне возмутиться, но вместо этого виновато ждала удовлетворяющего ответа. «Не знаю! Мой ноут остался в офисе и, видимо, страница была открыта. Кто-то из моих знакомых решил пошутить. Я вырву ему ноги! Пожалуйста, открой скайп, давай поговорим».

Я колебалась. И мое измученное самолюбие требовало лечебного бальзама в виде его голоса и утешительных слов.

Мы проболтали всю ночь. Он смотрел на меня таким открытым и искренним взглядом, что моя исказившаяся за эти дни реальность стала потихоньку вставать на место. Он говорил, что я не выхожу у него из головы, что он скучает по мне, что постоянно вспоминает наши прогулки по Сочи. Говорил, что его жизнь окрасилась другими, незнакомыми ему красками, что он хочет встретиться снова и обнять меня. А в конце разговора он признался мне в любви.

Моя стена безразличия, которая была возведена из кирпичиков неуверенности в себе, с грохотом рухнула, и я поверила. Но сообщение про жадную до сексуальных экспериментов бывшую жену, которая вроде как умерла, прочно укоренилось у меня в голове, словно пережеванная и выплюнутая кем-то жвачка. И я решила, что обязательно спрошу его при случае. Про эту жену.

12

После волшебной виртуальной ночи у меня заработал пламенный мотор в сердце и выросли крылья за спиной. Паспорт должен был быть готов 27 декабря, и я стала готовиться к поездке. Наши разговоры после той ночи стали изодранными, в них не было ни целостности, ни смысла, они могли внезапно оборваться, потому что у Хасана появлялись срочные дела или ему кто-то звонил. Во время телефонных разговоров, случайной свидетельницей которых мне иногда приходилось быть, я смотрела на него с восхищением. Меня завораживала его манера говорить, приводить какие-то аргументы, спорить, выслушивать, соглашаться. И хоть я до сих пор ничего не понимала на турецком, это нисколько мне мешало. Я чувствовала, что влюбляюсь. Мне виделась харизма, напористость, уверенность. Мне были дороги именно эти качества. Они гармонично дополняли я его узнала.

Однако нерешенный вопрос о жене напоминал о себе нестерпимым зудом. И я все ждала подходящего момента, чтобы спросить. Но он никак не подворачивался. Долго терпеть этот зуд я не смогла.

При очередном разговоре я спросила про жену в лоб и совершенно не к месту. И он не сразу смог собрать мысли в кучу. Это было видно по его глазам и жестам. Он долго подготавливал меня к своему откровению. И долго извинялся за ложь. «Май леди! Ты должна понять меня. Я не смог сказать тебе правду только потому, что боялся спугнуть тебя. Ведь если бы ты знала, что я женат, ведь ничего бы этого не было, я прав? Ты бы не приехала… Но постой. Я ведь сказал полуправду. Моя жена умерла. Да. Но умерла для меня. Это правда! Я вычеркнул ее из своей жизни еще полгода назад. Не веришь? Смотри! – он поковырялся в каких-то бумажках на столе и вытащил небольшой листок. – Вот повестка в суд. Мы сейчас разводимся. Она сама подала заявление еще этим летом. Мы даже не живем вместе! Она давно уехала к своим родителям. А детей оставила моей маме. Но нас уже ничего не связывает. Иначе, подумай, как бы я мог приехать к тебе? Как бы мы могли общаться почти три месяца без ее вторжения? Подумай! Если б она действительно была моей женой в полном смысле, ты бы об этом так или иначе узнала»

И еще много доводов и слов. Просьбы верить ему, не рубить с плеча, ядовитыми лепестками застилали мой разум. И я решила, что поступлю неправильно, если вот так обрублю все канаты, имея недостаточно сведений. И зачем тогда строить отношения с человеком, которому ты изначально не веришь?

Теперь в каждый разговор он незаметно вплетал нити рассказов про свою прошлую семейную жизнь. Как женился вопреки всем родственникам, отказавшись от причитающегося наследства. Как любил ее, как хотел подарить ей весь мир. Но у них не сложилось. Я слушала и невольно сравнивала себя с ней. Ревновала и завидовала. И никак не могла смириться, что какая-то женщина, пусть и мать двоих детей, все еще имеет права на этого мужчину, моего мужчину. Ведь мы любим друг друга, и это точно не похоже на какую-то пошлую мимолетную страсть, это что-то большее. И одновременно я перед ним стыдилась своих чувств. Он сетовал на то, что она, из-за религиозных убеждений не смогла искупаться с ним в море, хотя он привез ее в дорогущий отель; сожалел, что она не разделяла его насыщенной светской жизни. Рассказывал, как они поссорились из-за того, что она, наперекор ему, устроилась работать в начальную школу учительницей английского и ей таки пришлось снять платок из-за законов, которые требовало общество. Как это его задело. Потому что в его представлении получалось, что вся ее религиозность была напускной. Ведь он так долго хотел, чтобы мир восхищался ее красотой и завидовал, что эта божественная женщина принадлежит только ему. А она не видела этого и заворачивалась в свой платок, выстроив из религии стену между ними. Как они ругались до мордобоев и как ему надоела эта совместная жизнь. Как она через месяц после свадьбы стала угрожать разводом при каждой ссоре и все-таки наняла адвоката

Я слушала и не верила. Точнее, не могла поверить. Мне казалось, что он чего-то недоговаривает. Что вся эта история слишком уж однобокая. Он такой весь положительный. Она вся такая отрицательная. Потом долго думала про эти самые мордобои… и не верила. Как можно быть такой глупой, думала я про нее, у тебя мужик при деньгах, с размахом и фантазией, кучей идей для бизнеса! Ну зачем гробить свою семью из-за таких мелочей, че тебе еще надо? Нет, думала я, он преувеличивает. Невозможно вот так жить. Разговоры о ней стали основой наших бесед и постепенно я смирилась с ее виртуальным существованием в пространстве. Потом я решила для себя, что раз уж они разводятся, то в принципе никаких преград у меня нет. Тем более, что на развод подала она.

Однако я не знала, как себя вести и как к нему относиться. С одной стороны, он очень искренне рассказывал, а с другой – мне самой хотелось в это верить.

Приближался день икс, и я должна была вылетать в Турцию. Я договорилась с Хасаном о том, что я просто приеду на неделю, мы погуляем по Стамбулу и повеселимся. А домой к нему я поеду только тогда, когда они разведутся. Он согласился.

27 декабря, несмотря на все ожидания и положительные прогнозы, мой паспорт оказался не готов. И эту печальную новость я ему сообщила почти в слезах. Он расстроился. Но к вечеру позвонил и сказал, что этот новый год мы проведем вместе, несмотря ни на что, и это будет символом начала нашей новой жизни.

Где и как? Конечно же, в Сочи. Давай, всего хорошего! Встретимся там завтра! Беги за билетами! Не скучай!

13

Поезд монотонно отбивал ритм. И мое сердце пело от предвкушения. Сочи приветливо улыбался солнышком. Предновогодняя суета, несмотря на отсутствие снега, заполнила город, и я позволила себе в нем раствориться. Хасан должен был прибыть вечером. И на телефон мне падали милые смски.

Но потом тревожно зазвонил телефон. «Я не смогу сегодня выехать. Рейс отменили. Все рейсы до нового года. Я не знаю, как быть. Позвоню в Самсун. Там тоже есть порт, может, оттуда?» А потом через час позвонил еще раз.

«На море ожидается шторм, все рейсы отменены. Нет. Я не знаю, что делать… может быть, через Грузию?»

И еще раз: «У вас, что, с Грузией закрыта граница? Война? А…»

Настроение катилось вниз, а он все слал мне новости с фронта:

«До Сочи есть два самолета через Москву, но они битком!! Какой ближайший город к Сочи? Краснодар?»

И, когда я уже с поникшей головой обдумывала план возвращения:

«Май леди, у меня для тебя плохая новость. Самолет в Краснодар будет только 30-го ночью. И это единственная возможность… ты подождешь? Я забронирую тебе отель или вышлю деньги!! Умоляю, не скитайся одна по улицам!!! Дождись меня!!»

Он и правда выслал мне деньги на отель. Но моя жаба уперлась четырьмя лапами против дорогого комфорта и бесполезных трат. Я рассуждала так: в отеле делать нечего – все равно пойду гулять. Так зачем платить столько? Поеду в Адлер. Там сниму недорогую комнату. Переночую два дня… какая разница, где спать…

В Адлере я направилась туда, где оставалась этим летом. И честно продрыхла полтора серых дня. В Краснодар мне хотелось попасть пораньше, чтобы было время зайти к знакомой и спокойно подыскать приличный отель. Поэтому ранним утром 30-го я села на электричку, и она понесла меня быстро и легко вместе с моими фантазиями и бабочками в животе. До конечной станции «Краснодар» оставалось минут 20 пути. И тут мне позвонил Хасан «Май леди, у меня для тебя хорошие новости. Я урвал билет до Сочи, правда, посадка уже через 40 минут. Я уже еду в аэропорт!!»

«Эээ… вообще-то, я в Краснодаре… уже… почти!»

«Нет-нет, возвращайся! Скоро встретимся!!!»

Возвращайся… а как? Электричка только утром. Придется на попутном поезде. С электрички я выскочила, как ужаленная, побежала на кассу. Мой поезд отходил через 10 минут, и я поскакала галопом по путям, невольно вспоминая Анну Каренину. Упаси, боже…

Конечно, билетов на поезд было в обрез, и только СВ. В вагоне было тепло. Я в полном одиночестве позволила себе расслабиться и почитать книжку. Прошел час. Потом еще. Я позвонила узнать, сел ли он. Его телефон был выключен, и я успокоилась, значит уже в самолете.

Приехав в Сочи, я снова ему позвонила.

«О, май леди, тебе пришла моя смс? У меня села зарядка, а кабель я забыл взять. Вот только что нашел, где купить. Не знаю, что делать. Я опоздал на посадку. Пока добирался по пробкам с одного аэропорта в другой… и вот теперь еду обратно в Сабиху2. Оттуда через пять часов мой самолет в Краснодар. Так что ты меня жди в Краснодаре, ты не голодная?»

Мне было смешно и тревожно одновременно. Хотелось материться, потому что сюрреалистичность происходящего немного зашкаливала. Да что это за рок такой? Он что, издевается? Или это такая ирония у судьбы? И тут на телефон пришла смс, та самая, запоздалая.

Я вышла на табло с расписанием, но ничего подходящего там не нашла. Пришлось идти на кассу, отстоять очередь и пререкаться с кассиршей, которая, суда по манере разговора и внешности, застряла где-то во временах Советского Союза.

«Девушка, я вам объясняю, что до Краснодара есть электричка утром! Что вы от меня еще хотите? Идите на автовокзал, может, есть автобус. Мое тело содрогнулось при воспоминании об умирающем от туберкулеза и запора Икарусе, на котором я однажды имела счастье поехать в пригород по работе. Нееет! Неет! Тогда я стала ее мучить вопросами не про один поезд, а про два или три. Она мне дала какую-то сложную схему с двумя пересадками.

14

Когда я почти согласилась купить билеты с пересадками, ко мне подошла одна женщина и спросила – «Ты же в Краснодар хочешь? С четвертого пути через 15 мин поезд отъезжает, попросись к проводнице, она за деньги возьмет. Беги, вижу, тебе срочно надо. А этих стерв не слушай, недое&$ные они». У меня пропал дар речи. Услышать такое хлесткое словечко от божьего одуванчика с седыми волосами в вязаном потрепанной кардигане… как-то неожиданно. И пока она наблюдала за моей реакцией, добавила: «или пере%ные» и засмеялась, бросив многозначительный взгляд на кассиршу. Потом, провожая меня к нужному выходу сказала: «Я на ж/д 47 лет отпахала, каждую собаку здесь знаю, и все поезда наизусть. Беги, не опоздай».