Стук

Софья Маркелова

Стук

В кабинете диспетчера невозможно было развернуться или найти хотя бы один свободный уголок. Всюду лежали старые архивные журналы, документы и кипы газет, а большую часть окрашенной в белый цвет стены занимала пробковая доска, на которой висели ключи всех форм и размеров. Под выведенными черным фломастером номерами на гвоздиках и кнопках покачивались ключи: какие-то из них были соединены кольцом с дешевыми китайскими брелоками, другие же выцветшими лентами оказались привязаны к массивным деревянным конусам. Как раз один из таких ключей пожилая женщина-диспетчер сняла с крючка и протянула Андрею, который уже несколько минут переминался с ноги на ногу возле тесной коморки.

– …Да меня не интересует, что там у вас в электронном расписании сказано! – воскликнула старуха, настойчиво пытаясь вложить в руки доцента выщербленный годами ключ.

– Третья аудитория на это время должна быть закреплена за мной! Проверьте еще раз эти ваши списки. Якушев Андрей. Семинары с третьим курсом на все полугодие.

Он раз за разом отталкивал скрюченные пальцы диспетчера с зажатым в них ключом, силясь доказать, что не согласен на такой вариант.

– Ничего подобного! У меня четко написано, что в третьей аудитории до самого июня теперь идут сдвоенные лекции у профессора Дьяченко… Это ваше электронное расписание – брехня собачья! Я верю только своим спискам! – воскликнула старуха и ткнула в лежавшие перед ней на столе бумаги, где все таблицы пестрели карандашными пометками.

– И что вы мне прикажите? – возмутился Андрей. – Заниматься со студентами в этом сыром подвале?

– Ну нет у меня других свободных аудиторий! У вас группа на десять человек – как раз уместитесь в девятнадцатой!

– Это не аудитория, а дыра! Я буду жаловаться в деканат!

– Жалуйтесь! Но ничего больше я не могу предложить, ни им, ни вам! – сурового отрезала старуха и впихнула-таки ключ в руки остолбеневшего от негодования доцента. – Или берите, или будете заниматься в коридоре полгода!

Такого рода угроза остудила пыл Андрея, хоть он и не смирился окончательно со своим унизительным поражением. Демонстративно фыркнув напоследок, доцент развернулся спиной к диспетчерской, и за ним сразу же с оглушительным стуком захлопнулась дверь. Старуха, в одиночку ведущая войну со всем преподавательским составом историко-архивного института уже не меньше десяти лет, победила и в этот раз, но однажды хранительница ключей должна была пасть. По крайней мере, Андрей очень на это надеялся. Почти ежедневная борьба за аудитории начинала надоедать не ему одному.

Перебирая пальцами громоздкий деревянный брелок в форме груши, которым при желании можно было кого-нибудь оглушить, доцент махнул рукой группе своих студентов, жавшихся неподалеку, и направился к лестнице, ведущей на второй этаж корпуса.

– Андрей Иванович! – окликнула преподавателя одна из третьекурсниц, семенившая следом. – Мы что, правда в девятнадцатую пойдем?

– Особенного выбора у нас нет… – себе под нос выдохнул доцент, преодолевая одну ступень за другой. Под каблуками его ботинок звенел чугун, которым здесь была окована центральная лестница. Ажурные металлические узоры оплетали ступени и поручни, и каждый шаг сопровождался легким звоном, который эхо уносило вверх, под сводчатые потолки, чтобы после эти отзвуки растаяли в запутанных пролетах и переходах старого здания корпуса.

– Ой, как я не люблю эту аудиторию, – сразу же пожаловалась еще одна из студенток своим одногруппникам. – Вечно там сыростью пахнет и какой-то плесенью. И холодно…

– Да потому что подвал – он подвал и есть, – буркнул высокий парень с рюкзаком за плечами. – Даже в универе. Холод и вонь… Ничего особенного.

– Между прочим, – возмутилась на это заявление староста группы, – как раз-таки подземные этажи здесь датируются началом пятнадцатого века, в отличие от более поздних надстроек. Это самая старая часть историко-архивного! Она, можно сказать, дышит почтенной древностью! А вы только о вони думаете!..

– Какие еще подземные этажи, Лерка? Тут только один подвал с парой аудиторий и все!

Староста хмыкнула.

– Я где-то читала, что доступ на остальные уровни просто закрыли и замуровали уже давно, чтобы любопытные студенты туда не лазали, как на чердак над кафедрой краеведения! Все-таки это здание – уникальный архитектурный экспонат, если что-нибудь да не закрыть, то студенты тут все по камешкам разнесут.

– Пф! Больно надо! Да там на этом чердаке даже делать толком нечего, – пробормотал парень с рюкзаком. – Если в этих подвалах так же пусто, то могли бы и не замуровывать уж!

На втором этаже Андрей повернул направо, прошел до конца коридора и ступил на новую лестницу, которая вела обратно вниз. Запутанная система ходов историко-архивного института могла оказаться серьезным испытанием только для неопытных абитуриентов, а вот маститые преподаватели и старшекурсники давно знали не только схему всех этажей, но и самые краткие пути. Из-за богатой истории этого древнего здания, которая включала в себя множественные перестройки и ремонты, отдельные аудитории оказались запрятаны так глубоко в лабиринте проходов, что путь к ним напоминал спутанный комок ниток.

– Мне как-то Варя рассказывала, что она ходила с группой историков на лекцию по культуре Франции, которая как раз в девятнадцатой аудитории шла. Так она там заснула на этой лекции, и ей такая муть снилась!

– Если бы я добровольно пошла к Головашкиной на ее лекции по культуре, то мне бы тоже только бред мог присниться. Она страшно нудная! – заявила одна из студенток.

– А чего там Варя рассказывала?.. – все же поинтересовался кто-то из группы.

– Она говорила, что с ней стены разговаривали, представляете? Я сначала хотела пальцем у виска покрутить, а потом вспомнила, что мне ребята с четвертого курса тоже жаловались, что не любят эту аудиторию. Мол, там сквозняк может на ровном месте появиться, звуки всякие мерещатся часто… Странное место, короче.

– У-у-у! – посмеялся парень с рюкзаком. – Нашли чего бояться, девчонки! Курсовую у Дьяченко писать – вот чего на свете страшнее не придумаешь, уж поверьте! Она же все мозги через трубочку выпьет, и уйдешь от нее в итоге с пустой головой и стостраничной работой, которая никому нафиг не интересна, кроме этой упырихи.

Андрей сам себе тихо хмыкнул под нос, но вслух озвучил совсем иное, обернувшись к группе:

– Дорогие мои архивисты, я бы попросил вас уважать преподавателей и не обсуждать их столь открыто в присутствии других педагогов.

Пристыженные студенты изобразили раскаяние, но на деле лишь понизили голос, продолжив обмениваться последними слухами и сплетнями.

Стоило Андрею и его свите преодолеть лестницу, они ступили в узкий темный коридор, где не могли бы разминуться даже два человека. Старый ход с обшарпанными стенами и одинокой лампочкой, горевшей где-то посередине длинного чуть искривленного тоннеля, привел их в самый конец этажа, где располагалась потайная лестница – единственный существующий путь к секции с несколькими подвальными аудиториями.

Там, в маленьком закутке, будто отрезанном от всего остального здания, размещались всего два смежных кабинета, в одном из которых еще периодически проходили занятия, а вот второй из-за появившейся недавно в стене глубокой трещины был временно крепко заперт.

Затхлый запах древности и сырости пропитал здесь не только всю мебель, но и сами стены. Лишенные окон аудитории, освещаемые лишь холодной белизной ламп, казались пыточными камерами, где парты стояли так тесно друг к другу, что между ними едва можно было протиснуться. Давивший на голову потолок с лохмотьями паутины, свисавшей по углам, периодически осыпался тонкими пластинками и мелкой крошкой старой побелки.

Пока студенты рассаживались по местам, доцент из любопытства заглянул в приоткрытую дверь соседней аудитории. Внутри оказалось несколько работников в спецодежде, которые заделывали в стене длинную продолговатую трещину, по диагонали тянувшуюся от самого пола с вздувшимся черным паркетом и до шершавого потолка. Кругом были разбросаны различные инструменты, все столы были сдвинуты в один угол аудитории и поставлены друг на друга.

В институте поговаривали, что эта трещина появилась буквально за один день. Еще совсем недавно в двадцатой аудитории ничего не было, и всего пару недель назад, прямо посреди занятия, по стене с угрожающим звуком расползлась змеящаяся глубокая трещина, перепугав всех студентов и профессора, находившихся тогда в комнате. Андрей же теперь переживал лишь из-за того, чтобы эта трещина не перебросилась и на смежный девятнадцатый кабинет, который отныне на пару часов в неделю принадлежал ему и третьекурсникам. Вряд ли заделывание разлома шпаклевкой могло как-то уберечь стены от дальнейшего разрушения.

На протяжении всего семинара доцент пытался притерпеться к запаху сырости и прелости в девятнадцатой аудитории. Студенты тоже страдальчески морщили носы, кутались в свои шарфы и свитера, все время недовольно косясь в сторону дальнего угла: возле самого преподавательского стола в месте соприкосновения двух стен очень медленно расползалось влажное грязно-зеленое пятно. Ни капель, ни конденсата не было, но вонь в кабинете стояла неимоверная, будто какое-то подземное болото в тот момент подтачивало стены аудитории, силясь проникнуть в обитель знаний.

Пятно было тем самым существенным нюансом, из-за которого девятнадцатая аудитория имела дурную славу, поскольку оно то появлялось время от времени, то исчезало на месяцы, будто высыхая. В соседнем кабинете ничего подобного никогда не замечали, даже пресловутая трещина не приносила столько проблем, а здесь именно пятно в углу стало фактором, вынуждающим многих педагогов отказываться от любезно предоставленного диспетчером ключа и проводить занятия в столовой или прямо в коридоре.

Всяко лучше, чем нюхать вонь в этом сыром холодном каземате.

Андрей же был готов примириться с запахом на пару часов в неделю, поскольку размещать целую группу в коридоре, чтобы студенты писали конспекты на коленках, казалось ему преступлением против человечности. Но все же доценту нахождение в подвале действовало на нервы.

Посреди семинара по истории архивоведческой мысли на какой-то миг ему даже показалось, что из того самого угла повеяло пронизывающим сквозняком. Ледяной ветер забрался под одежду, выморозил кровь в жилах и заставил Андрея передернуть плечами. Вот только после занятия, когда мужчина поводил ладонью над стеной, пытаясь отыскать невидимые глазу трещины, то ничего подобного не обнаружил. Да и откуда было взяться такому сильному потоку воздуха в подвальном помещении, глубоко под землей, где со всех сторон на тесный кабинет без окон напирали лишь тонны земли?

Ровно через неделю, когда третьекурсники пришли на очередной семинар, Андрей заранее подготовился к занятию: он забрал с кафедры переносной обогреватель. Мягкие волны тепла поплыли по девятнадцатой аудитории, и студенты с куда большей отдачей стали отвечать на вопросы преподавателя. Вот только спустя всего каких-то полчаса устройство с громким щелчком выключилось, и на него сразу же устремились взоры всех находившихся в помещении.

Андрей отложил книгу, которую обсуждал со студентами, и наклонился к обогревателю. Кнопка включения ни на что не реагировала: она просто с щелчком ходила в обе стороны, но устройство больше не включалось.

– Может быть, там с розеткой что-то? – предположила староста Лера.

Подкатив обогреватель к соседней стене, Андрей воткнул вилку в розетку. На одно мгновение загорелся красный светлячок выключателя, вновь повеяло теплом и практически сразу же все прекратилось. Устройство, как и в предыдущий раз, с громким щелчком выключилось. Теперь уже окончательно. Больше ни на одну розетку в комнате обогреватель не реагировал, и Андрей с недовольством был вынужден отказаться от идеи реабилитировать очевидно сломавшееся устройство.

Студенты тоже заметно расстроились. К тому же, уже через десять минут вся аудитория погрузилась в прежний могильный холод, будто ледяные стены мгновенно впитали все тепло. Не было даже речи о том, чтобы попытаться отопить этот каменный гроб.

После семинара, когда кабинет опустел, Андрей, зачитавшись письменной работой одной из студенток, сам не заметил, как пролетело достаточно много времени. И пока он листал страницы, делая пометки на полях, только пронизывающий холод и едва уловимая гнилостная вонь его настораживали, но в какой-то момент мысли доцента вдруг прервал резкий стук.

Два четких удара, которые звонко разнеслись по всей девятнадцатой аудитории, заставили Андрея оторвать взгляд от бумаги и удивленно оглядеться.

В помещении никого не было, дверь оставалась закрытой для сохранения крох тепла.

– Войдите! – на всякий случай громко сказал Андрей, хоть он и не был уверен в том, что это стучали в дверь. Ему показалось, что звук шел откуда-то из другого места.

Как и ожидалось, в дверь никто не вошел.

Доцент еще полминуты подождал, пытаясь понять, повторится ли звук или нет, а после опять склонился над письменной работой, надеясь скорее ее дочитать.

Тук-тук.

Звук вновь разнесся по комнате, будто тот, кто его издавал, только и ждал, когда Андрей опять сосредоточится на тексте. Откровенно заинтересовавшись происхождением стука, доцент принялся ходить по аудитории, надеясь отыскать источник.

За дверью было пусто, между партами и под потолком тоже. Предположив, что это работники из соседней аудитории могли шуметь, Андрей заглянул и к ним, но дверь в двадцатый кабинет оказалась заперта. Стоило доценту вернуться обратно за свой стол, как его слуха вновь достиг этот раздражающий стук. Два четких удара.

Но в этот раз Андрей точно понял, откуда шел звук: ближайший к нему угол, где на слоях побелки растекалось грязное влажное пятно с отвратительным запахом – это там стучали.

Прижавшись ухом к стене, мужчина положил ладони на ледяную поверхность стены. По ту сторону было глухо. Да и не могло там ничего быть, ведь эта аудитория располагалась рядом с тупиком, здесь крошечная отделенная от остального мира секция с кабинетами заканчивалась. За стеной была лишь земля и темнота.

Вот только стук повторился.

Андрей испуганно дернулся, отбежав подальше от угла. В этот раз он совершенно четко слышал, что звук шел из стены. Будто там была полость, и кто-то намеренно стучал в довольно-таки тонкую, судя по громкости, перегородку.

– Не может такого быть.

Спешно собрав в кипу все бумаги и книги со стола, доцент зажал эту охапку подмышкой и торопливо покинул пустовавший кабинет. Пока он запирал дверь, пальцы его мелко подрагивали, и ключ не сразу попал в замочную скважину.

Он не понимал до конца, что же его так напугало, ведь в стуке, в конце концов, не было ничего сверхъестественного. Могли стучать от морозов старые проржавевшие насквозь трубы, которые наверняка тянулись где-то в недрах стен. Могло эхо сыграть дурную шутку, и на самом деле это звук с верхних этажей каким-то немыслимым образом проник в подвал. Объяснение можно было отыскать даже в самих стенах: ведь рождение трещин в этих древних помещениях тоже должно было сопровождаться каким-то звуком.

Вот только Андрей почему-то не верил ни в одно из этих предположений. Все они казались ему абсурдными или притянутыми за уши. Ведь он сам слышал отчетливый и громкий стук прямо за стеной, в том самом углу, овеянном такой дурной славой. И еще этот настойчивый отвратительный запах, который забирался в ноздри и пропитывал одежду, который еще несколько часов после ухода из девятнадцатой аудитории мог витать поблизости и оставаться на волосах. Теперь он, казалось, нервировал Андрея еще больше.

В непривычно пустовавшем кабинете кафедры доцент столкнулся лишь с одним из своих коллег: немолодой профессор Валентин Вячеславович как раз перебирал какие-то бумаги за компьютерным столом. Однако он-то и обратил внимание на странное состояние Андрея.

– Ты какой-то бледный, – проницательно подметил Валентин. – Не заболел часом? А то я слышал, что тебе не повезло теперь каждую неделю вести занятия в девятнадцатой, а она, конечно, весьма и весьма холодная в это время года.

Андрей лишь молча упал на соседний стул и сложил всю гору книг и бумаг, которые нес, себе на колени. Его потерянный взгляд скользил по полу.

– Да… Да, я только оттуда.

– Что-то случилось? – напрягся профессор, подавшись вперед.

– Я не уверен, но мне показалось, что там кто-то стучал.

– Стучал? – Валентин вздернул бровь.

– Из-за стены или даже из стены. Но ведь там ничего и никого не должно быть! Это же подвал…

Тут профессор нахмурился и весь потемнел лицом, а после положил Андрею руку на плечо и крепко его сжал.

– Послушай, я тут давно работаю. Все педагоги и студенты рано или поздно проходят через девятнадцатую аудиторию. Многие говорят, что слышат там какие-то странные звуки, замечают некоторые особенности этого места… Но вот что я тебе скажу.

Валентин убрал руку и посмотрел прямо в глаза доценту.

– Не стоит верить в глупые студенческие байки. Иначе так и до нервного срыва недалеко. Эта аудитория – лишь простая комната, и все эти россказни о стуках, запахах и снах придумывают учащиеся. Потому что им хочется видеть в этом подвале что-то жуткое, вот они и позволяют своим страхам оживать на пустом месте.

– Но ведь я и сам стал свидетелем этих необъяснимых явлений! – горячо воскликнул Андрей.

– Ерунда. Ты наслушался студенческих легенд, а после в каждом углу тебе начало казаться невероятное… А все куда прозаичнее: это всего лишь проделки старого здания, где постоянно что-то где-то да ломается, трещит или осыпается. Ветер завывает в щелях, двери скрипят – это вовсе не мистика, а обыкновенная потребность в ремонте.

– Не все в этом мире можно объяснить логикой и фактами, – осторожно заметил доцент.

Валентин поднялся на ноги и оперся на спинку своего стула, устремив задумчивый взгляд куда-то за границы окна, туда, где завывала злая колючая метель, и вихрь снежинок вспарывал серое небо.

– Не все, но многое. А страх порабощает сознание, делает его пленником предрассудков и заблуждений. Разве можно добровольно хотеть оказаться в этих путах? Любой здравомыслящий человек должен уметь в первую очередь отделять сухую действительность от мистического налета. Так и тебе, Андрей, давно пора бы научиться смотреть на жизнь трезво, не ища сверхъестественных объяснений там, где можно обойтись банальной логикой. А верить в сказки дозволено лишь зеленым студентам, но никак не нам, взрослым мужчинам и педагогам.

Слова Валентина Вячеславовича не особенно убедили доцента, но все же он совершенно не знал, что и думать по этому поводу. Андрей был уверен, что ему не послышались те стуки, что холод и вонь в аудитории все же были не случайны и даже сломавшийся обогреватель на самом деле перестал работать лишь потому, что кто-то так захотел. Но сомнения все же глодали его изнутри, и неожиданно поселившийся в груди страх изматывал.

На следующей неделе доцент с внутренним содроганием перешагнул порог аудитории. Он мог отказаться от ключа, увести третьекурсников в столовую или провести семинар в коридоре на лавках, но ему хотелось окончательно убедиться, что стук действительно имел место быть, что ему не показалось, как утверждал Валентин. Он искал больше подтверждений и даже был готов рискнуть, оставаясь и дальше в этом неуютном подвале.

Холод в кабинете стал лишь суровее и крепче. Еще немного и, казалось, изо рта пойдет пар, а пальцы превратятся в побелевшие крючья.

За стеной, в смежном кабинете, рабочие доделывали ремонт. Покончив с трещиной, они вскрывали отдельные напольные доски и меняли их на более новые. Вздувшийся от старости и влажности паркет мгновенно ломался от любого давления и превращался в труху, стоило его поддеть. Даже до девятнадцатой аудитории долетал грохот трещавших половиц, но Андрей попросил студентов ни на что не обращать внимания и дальше отвечать на вопросы, заданные к семинару.

Через четверть часа с начала занятия начались первые странности.

Сперва Андрей почувствовал, как поток ледяного воздуха скользнул ему по шее, из-за чего все мельчайшие волосики на коже встали дыбом. Нервно обернувшись, доцент ничего не увидел. Зато на это странное поведение педагога обратили внимание студенты.

– Андрей Иванович, с вами все в порядке?

Доцент лишь хмуро кивнул и вернулся к списку вопросов, стараясь больше не отвлекаться.

Но вскоре одна из студенток вдруг неожиданно подскочила на свое месте и активно завертела головой.

– Оксана, тебе нужно выйти? – деликатно спросил Андрей, но ответ ему совсем не понравился:

– Вовсе нет! А почему вы не пригласите их войти?

– Кого?

Теперь на курносую девушку, закутанную в безразмерный шарф, смотрели у все одногруппники.

– Оксан, ты о чем? – поинтересовался сосед студентки.

– Как это о чем? Нам в дверь стучат вот уже полминуты. Андрей Иванович, почему вы не пустите их?

На кабинет опустилась пелена вязкого молчания. Учащиеся с немым изумлением вглядывались в лицо Оксаны, которая никак не могла взять в толк, почему же все на нее так смотрят. А Андрей вдруг ощутил, как мурашки пробежали у него по позвоночнику.

Отложив книгу на стол, он медленно направился к закрытой двери вдоль парт. Все студенты проводили его испуганными взглядами. Взявшись за ручку и потянув на себя дверь, доцент медленно ее открыл.

Коридор пустовал.

Послышался удивленный вздох Оксаны.

– Странно… Они же вот только что, секунду назад, стучали в дверь…

– Они?.. – как-то хрипло спросила староста группы.

– Ну да… – прошептала Оксана, сжавшись. – Трое, не меньше.

Андрей, чтобы развеять все сомнения, выглянул в коридор и внимательно его оглядел. Ни следов чьего-то присутствия, ни людей. Никого.

– Я, конечно, слышала, что здесь иногда что-то мутное творится, но со мной такое впервые, – призналась Оксана.

– Ты, походу, одна это слышала. Я никакого стука не заметил, – сказал сосед по парте.

– Я тоже.

– И я.

– Может, тебя к медсестре отвести? – заботливо предложила староста.

Не став закрывать дверь, Андрей вернулся к своему столу и обвел кабинет мрачным взглядом.

– Я думаю, вам всем сегодня лучше уйти домой пораньше. Продолжим наш семинар через неделю. А теперь ступайте-ка все отсюда.

Студенты сперва не поверили своим ушам. Андрей Иванович никогда не славился как педагог, который мог отпустить с занятия пораньше или же просто так отменить пару. Но почему-то ни у кого даже не возникло сомнений, что это никакая не шутка, когда доцент попросил всех уйти.

Через пару минут аудитория опустела, и даже все еще ошеломленную Оксану заботливо подхватили под руки и увели из кабинета.

Оставшись наедине со своими испуганно метавшимися по голове мыслями, Андрей медленно подбрел вдоль одной из стен помещения, ведя пальцами по холодной поверхности.

Ему совсем не показался стук в прошлый раз. Теперь можно было даже не сомневаться, что не он один в действительности что-то слышал в этом кабинете.

Тук-тук.

Будто в подтверждение его мыслям из дальнего угла с расплывчатым пятном раздался резкий стук. Андрей вздрогнул, но именно этого он и ожидал. Для него было очевидно, что странности происходили здесь преимущественно, когда в аудитории почти никого не было, либо же слышать их мог только один человек из группы.

Подойдя к углу, доцент провел пальцами по влажной поверхности пятна. Совсем близко, прямо возле его головы, стукнули еще два раза. Андрей прислонил ухо к стене в том самом месте, где только что раздался стук, пытаясь точнее определить место.

Сначала ничего не происходило. Его мочку обжигал холод стены, а на перепонки давила оглушающая мерная тишина. Но все изменилось в один миг.

– Выпусти… – хрипло выдохнул кто-то прямо на ухо Андрею сквозь стену и подул. Ледяной поток воздуха легко взметнул волосы, но мужчина, испуганно вскрикнув, уже отскочил подальше.

Он с ужасом смотрел на ту часть стены, где миг назад некто совершенно четко и ясно попросил его выпустить. Происходящее было похоже на сон, на дурной сон, который лишь усугублялся с каждой минутой, и вынырнуть из него становилось только сложнее со временем.

«– А чего там Варя рассказывала?..

– Она говорила, что с ней стены разговаривали, представляете?»

Неожиданно всплывший в голове разговор двух студенток заставил Андрея судорожно сглотнуть.

– Кто здесь?! – нервно вскрикнул мужчина.

Он отступал назад до тех пор, пока не врезался бедром в край парты. Вцепившись пальцами в дерево, доцент не отводил взгляд от пятна на стене. Оно, казалось, неожиданно пришло в движение и стало разрастаться. Даже висевшая в воздухе вонь загустела, резанув обоняние гнилостной смесью болотного запаха и плесени.