Blank

Я пнул и втоптал его в бетон, а после снял его шлем и рассек его грудную броню. Под ней сквозь кожу торчали сломанные ребра. Я вырвал парочку, что показались самыми целыми и острыми, и пронзил ими его глаза. Его крики меня приятно оглушали. Ребра вышли с другой стороны черепа, вперемешку с его мозгами. На его лице застыл ужас. Меня аж передёрнуло.

Вдруг в мой шлем прилетела пуля – шлем немного пострадал, и меня слегка откинуло. Мне не было больно, лишь злоба за потерянный момент удовольствия. Когда я поднял глаза, увидел Снека в середине коридора. Он стоял, опираясь на стену, и опустошал в меня обойму.

Я схватил оглушенного солдата и использовал его как живой щит. Снек пытался стрелять в полной темноте, но безуспешно – пару раз он задел бедолагу. Когда я был уже в нескольких метрах от него, со всей силы бросил свой «щит» прямо в него. От удара о стену тот солдат сломал шею и моментально умер. Снеку же повредило его полимерные протезы ног. Он лежал на полу в отчаянных попытках поднять труп, что придавил его. Не удивительно, ведь он лишь недавно очухался после той операции. Когда я уже стоял над ним, он потянулся к оружию, что лежало вблизи его. Как бы он не старался – ему всегда не хватало нескольких сантиметров.

Своей ногой я раздробил ему кисть, что тянулась к оружию. После я оторвал его протезы в сопровождении криков Снека. И его же протезами разбил ему позвоночник, а затем и череп. Моя броня была покрыта кровью еще одного моего сослуживца. Остался лишь Фогги и Жаковски.

В зале я расстрелял группу, что устроила мне засаду. Как только я вышел из-за угла мои датчики завопили. Группа солдат в полнейшей тьме стреляла в свет от моего костюма – пришлось использовать энергетический щит. Но все же мой костюм немного пострадал – отключились датчики движения. По камерам Фогги был среди тех, кто остался в тренировочных отсеках.

Когда я стал подходить к ним, кто-то врезался в меня сбоку. В стену меня впечатал Фогги, прижимая меня к стене и пытаясь убить клинком. Я оттолкнул его назад и начал защищаться клинком, но Фогги взял мой клинок на излом и сломал его, попутно сбивая меня с ног. Я тут же активировал щит, по которому Фогги активно атаковал своим клинком. Я уже использовал щит, и заряда осталось немного, поэтому я им же оттолкнул Фогги, сбив его с ног.

Я оттолкнулся от стены и перекатился к нему, заблокировав его конечности. Фогги активировал свой щит, что немного меня оттолкнул – это дало ему немного свободы, и он увеличил дистанцию, между нами.

Правда его винтовка осталась лежать рядом со мной. У меня на магнитной кобуре за спиной остался еще дробовик, но я хотел своими руками придушить эту сволочь. Я сократил дистанцию рывком, уклонился от пару взмахов клинком и поймал его руку с клинком, приложившись головой ему в лицо. Он увернулся от одного моего удара и приложил меня щитом, на мгновение оглушив меня и пытаясь освободить клинок. Фогги оттолкнул меня, сбив с ног, и побежал к своей винтовке.

В глазах все немного пошатывалось, кажется, повреждения шлема все же сказались и на мне. Я ввел остатки адреналина и меня вновь переполнило энергией. Я побежал к Фогги, который уже в перекате схватил винтовку и развернулся в процессе, и в прыжке ударил его обеими ногами, откинув его в стену.

Он словно ненадолго потерял сознание, сидя у стены, пока я поднимался и шел к нему. Придя в себя, он увидел лишь подошву моего ботинка, впечатавшую его голову в стены, а затем и мое колено, проделавшее то же самое. Его шлем был серьезно поврежден, поэтому я схватил его за голову и сумел разорвать шлем. Без него он слеп в этой полнейшей тьме, и, отключив освещение костюма и перейдя на ночное видение, я уже победил.

Его жалкие попытки борьбы с тенью ни к чему не привели. Хорошим ударом я сбил его с ног: кажется, на тренировках он неслабо выложился, ведь его движения заметно замедлились; в конце концов энергия в щите так же закончилась.

В итоге я вновь прижал его к земле. Видел его глаза, наполненные злобой, которая понемногу сменилась страхом. Я был готов вечно любоваться этим зрелищем. С помощью дробовика, я раздробил сначала его броню, а потом и сами колени. Фогги во всю вопил, но мне стало это надоедать, и поэтому я заткнул его рот гранатой. Правда пришлось выбить ею же зубы и раскрыть челюсть. Слезы вперемешку с кровью ручьем лились с лица Фогги. Я активировал гранату и оставил его с ней на едине. Сам же отбежал на расстояние, и дождался взрыва. Стены покрылись его подгорелыми мозгами, а само тело чем-то напоминало розочку.

По пути к генералу перебил оставшихся солдат – сам же Жаковски забаррикадировался в своем кабинете. Так называемый друг Палмера на протяжении всей зачистки помогал мне из рубки управления: перекрывал дверями проходы так, чтобы я мог сражаться с небольшими группами или даже по одному; играл со светом, чтобы ослеплять или отвлекать врагов; так же использовал охранные мини турели, что сильно меня выручали. Я не знал его имя, но был очень благодарен.

Как только я пробил баррикаду, получил очередь прямо в шлем. Я скрылся за углом. Повреждения шлема были критические, в глазах все вновь пошатнулось, но в целом я был в порядке. Я закинул в кабинет свето-шумовую гранату. После забежал в кабинет и оторвал ему руку, что держала оружие. Я схватил его за шею, смотря прямо ему в глаза. Меня переполняла ярость и одним усилием я оторвал ему голову с частью позвоночника. Меня вновь облило фонтаном крови.

Теперь в бункере остались лишь мы с Палмером. Наполненный облегчением и радостью на лице, я пошел к кабинету Палмера. Из-за повреждений энергия в костюм уже подходила к нулю. Я вылез из него и пошел на своих двоих.

К этому моменту все в госпитале уже скончались. Чем ближе я подходил к двери, тем отчетливее слышал спор Палмера с кем-то. Я решил дослушать его до конца. По голосу я понял, что был тот мужчина из рубки управления.

– Ты его больше не контролируешь! Посмотри, что он сделал! Нет, что ты с ним сделал!

– Похоже опухоль все сильнее действует на него – нужно уменьшить дозу стимуляторов.

– Ты меня слушаешь?! Он перебил весь бункер! Ты обещал, что сможешь его контролировать. Когда-то он и тебя прирежет!

– Не сможет – ингибитор не позволит.

– О чем ты?

– Я ведь доктор, у меня была прекрасная возможность его обработать. Даже пришлось убрать его папашу, чтоб не мешался.

– Ричард… кем же ты стал? Думаешь, Ванесса была бы рада видеть тебя таким?

– Она давно уже ничего не видит.

– Прости… Я вернусь в рубку, нужно еще много дерьма разгребать. – он вышел из кабинета, делая вид, что не замечает меня. Я забежал внутрь кабинета и был готов разбить лицо Палмера, но как только его увидел, мне резко стало так спокойно.

– Здравствуй, Даниэль – присаживайся. Надеюсь, ты понимаешь хотя бы часть того, что ты натворил. Своим необдуманным поступком ты спутал все планы. И это только в лучшем случае, в худшем ты полностью лишил нас возможности к каким-либо действиям, – он говорил это спокойным голосом, но я чувствовал нарастающее напряжение.

– Я сделал это ради нас, теперь нам больше никто не помешает. Разве не этого ты хотел?

– ИДИОТ! – он ударил кулаком по столу. – Нельзя просто взять и бежать в стан врага. Нужна стратегия, план, поддержка технологиями и вооружением, а теперь у нас ничего этого нет!

– И что нам теперь делать?

– Тебе нужно залечь на дно. Мы с моим другом постараемся хоть как-то улучшить ситуацию, но вряд ли это получится. На востоке есть независимые колонии, якобы поддерживающие нейтралитет – ты можешь затаиться там на некоторое время. Как только мы со всем разберемся, я найду тебя, и мы вернемся к исполнению нашей главной задачи.

– И сколько придётся ждать? Я ведь немного продержусь без стимуляторов и прочего…

– На это могут уйти и годы, так что мне тяжело сказать. Я дам тебе свой запас, но дальше тебе придется справляться самому – найди какую-нибудь замену. У тебя есть еще пару дней, пока, высланный командованием, отряд не доберется сюда. – я использовал это время зализывая раны. Как только лег на постель, меня сразу же вырубило. Я проспал целые сутки, под капельницами. Утром следующего дня, я покинул бункер.

– У меня нет желания тратить время в этой яме, так что постарайся быстрее меня оттуда вытащить. – я накинул на плечо рюкзак, что мне дал Палмер, забитый нейростимуляторами и другими лекарствами.

Также мне отдали мой костюм и транспортник. Правда колония оказалась намного дальше, чем казалась. Спустя пару дней бензин кончился, и я залез в костюм. Я бежал целыми днями по этой выжженой пустоши, временами останавливаясь на отдых. Через два дня таких забегов энергия в костюме так же закончилась. Дальше я продолжил свой путь уже на своих двоих.

На горизонте уже виднелись какие-то силуэты поселений. К утру я все же дошел. Вблизи эта колония оказалась больше, чем со стороны. Она словно клевер, делила районы колонии. У каждого такого района был свой вход. Хотя, перед любыми воротами была длинная очередь, которую я переждал из-за успокоительных.

На входе был досмотр и регистрация, пришлось на ходу придумать имя и фамилию, что сразу меня выдало, и они уже намеревались предпринять меры. В моем рюкзаке они обнаружили множество лекарства и сразу же изменились в лице. Они пропустили меня с условием, что они конфискуют большую частью «лекарств». Я согласился лишь бы войти внутрь, хотя меня передергивала даже под успокоительными.

Меня проводили до места, где меня ждала моя палатка. Теперь это мой дом в этой колонии. В центре была площадь, где были разные вывески с названием всей этой сети районов: «ЕКБ – единая колония беженцев».

Население представляло собой большое разнообразие народов, но большинство все же это были славянские народы: русские, поляки, белорусы и прочее. Я понял это лишь по их языку, но сам не понимал ни слова. К слову, мои соседи тоже были русскими: слева небольшая семья с детьми, а справа парочка девушек. Дети меня сперва испугались и спрятались за родители, а они же, кажется, со мной поздоровались.

– Здвафтуствфухте, – правда я все так же не понимал ни слова. Я молча зашел в свою палатку. Я не привык к роскоши, но то, что я мог выпрямиться внутри, меня радовало.

Первые дни мне было тошно от всего этого: дети плакали и кричали, а родители не могли их успокоить; мне хотелось придушить этих горе-родителей; по ночам я слышал голоса девушек из соседней палатки. У одной всегда дрожал голос, и она взахлеб о чем-то просила; другая же всегда ее успокаивала. Итак, каждую ночь… Такими темпами у меня успокоительных не хватит.

По утрам на площади раздают пайки с едой на каждую палатку. Меня порой выворачивало выходить, и я оставался «дома». Мою порцию быстро разбирали, ведь еда никогда не была лишней. Иногда соседи проверяли не загнулся ли я там. Даже делились своей едой, не смотря на мои отказы.

Первый месяц я чудом прожил на успокоительных и снотворных. Точнее, от той части, что у меня осталась после входа сюда. По тихонько меня стало передергивать. Сна я больше не видел, ведь все эти голоса в ночной пелене, меня ужасно бесили. Девушка из соседней палатки все так же плакала каждую ночь, и каждый раз я хотел разорвать ей глотку и запихнуть туда ее глаза.

В какой-то степени меня спасали нейростимуляторы. Они давали некий поток энергии, что меня слегка успокаивали. Хотя выпустить ее все еще было проблемой. Утром следующего дня я забрал свой паёк и ушел прогуляться по колонии. Как я выяснил у меня было еще хорошее место, ведь кому-то приходилось идти на площадь из дальних краев, и я очень сомневаюсь, что кого-то здесь ждали.

На прогулке на меня наехали несколько поляков. Говорили, что-то на своем языке и угрожали ножом. Кажется, им нужен был мой паек. Мое лицо расплылось в улыбке. Это был подарок судьбы.

«Похоже, Бог все же есть!»

Бандитов чудом спас, подоспевший патруль. Как итог: у одного сломаны обе руки; другому я проткнул глаз его же ножом; последнему я выбил все зубы, и, скорее всего, сломал несколько ребер.

Меня вырубило электрошокером со спины. Я проснулся за решеткой, а после меня допросили. Очевидцев также вызвали. В итоге это посчитали самообороной, но все равно сделали последнее предупреждение. Вся эта ситуация меня бесила, но все же я смог выпустить пар.

Прошла еще одна слишком спокойная неделя – мои нервы были на грани. В бессонные ночи у меня вновь стали появляться голоса, что шептали возле моих ушей.

– убе-е-е-ей….

– хотя бы одного, никто не заметит…

– Тебе же это нужно, ты и сам это знаешь… – моя рука в этот момент задрожала.

– Не могу же я пойти против целой колонии. У меня даже оружия нет.

– Нужен же всего лишь один…

– У тебя же есть нужные навыки…

– Ты просто обязан сделать это…

Я вышел из палатки с хладнокровными глазами и пошел искать жертву. Я блуждал под ночным небом, вглядываясь в каждый уголок. Голоса, становились все громче.

– Давай!..

– Прикончи этого!..

– Убей ее!..

Незаметно для себя вышел на какой-то переулок – здесь было много темных мест, до которых не достигал свет. Я продолжил свой путь в эту тьму в надежде на лучшее. Мне не пришлось долго ждать, потому что спустя несколько минут, я стал слышать чьи-то шаги позади меня. Не знаю, галлюцинация это или нет, но я приготовился к битве. В один момент он свернул в другой переулок – это меня несколько разочаровало.

Вокруг были лишь с виду заброшенные здания и пустующие улицы. Эта могильная тишина стала меня раздражать, поэтому я решил развернуться и уйти. Не успел я пройти несколько метров, как что-то тяжелое прилетело мне в голову. Я свалился на землю, придерживая свой кровоточащий затылок. Шум в голове вновь появился, а мир пошатнулся. Передо мной лежал окровавленный камень, что водоротом кружился в моих глазах.

Кто-то спрыгнул со второго этажа рядом со мной. Он подбежал ко мне и был готов вонзить нож мне в артерию на шее. Боль и адреналин вернули меня в строй, и я, поймав лезвие ножа голой рукой, ударил нападающего затылком, от чего он пошатнулся. После я повернулся и отправил парня в недолгий полет пинком двух ног.

Рана на ладони с ножом сильно кровоточила, но я не чувствовал боли, наоборот, это было возбуждение. Я перехватил нож за лезвие и бросил в убегающее парня. Нож попал прямо в цель – в обратную сторону колена. Парень стал вопить на весь этот богом заброшенный район. На его крик никто не пришел, может здесь это нормально?

Парень, рыдая взахлеб, пытался ползти, придерживая пораженное колено. Я не спеша шел по его кровавому следу, наслаждаясь каждым моментом: моему наслаждению не было конца; его вопли были бальзамом на душу за всё время, проведенное здесь; я старался вдыхать все глубже, чтобы насладиться запахом крови, пока я не ощутил запах мочи.

Незаметно для себя, я уже дошел до него. Он что-то там говорил сквозь слезы, но я не понимал. Он попытался отбиться ногой, но я поймал его голень и локтем сломал колено его здоровой ноги. Я наступил ему на пах, давя своим весом, и взял голень другой ноги, из которой торчал нож. Я начал медленно прокручивать его стопу, отчего его стопа начала издавать хруст и в конце концов приобрела неестественный вид. Он вопил все сильнее, задыхаясь от болевого шока, после чего он потерял сознание.

Меня эта почти не останавливало, и я продолжил. Я вытащил нож из его ноги, и приступил к вскрытию. Вспоров его брюхо, я весь покрылся кровью. Голоса и мысли слились в едино.

– Глубже… глубже… глубже… глубже! – я пришел в себя от того, что напоролся на что-то крепкое. Я дошел до его таза, остальные органы были изуродованы.

Тогда я почувствовал небольшую усталость и боль от раны в руке. Кровь все больше сочилась из ладони. Я решил закончить на этом и покинул этот прекрасный район. Труп я скинул в какое-то заколоченное здание с дырой в стене. Умылся водой из бутылки и вернулся в свой район.

По пути я наткнулся на патруль – пришлось притвориться раненным, и меня тут же отвели в госпиталь. Уже там меня допросили, и я рассказал, что стал жертвой нападения и чудом сбежал. Дал и показания о нападавшем – невысокий горбатый парень с каштановыми волосами под каре. На следующий день в тот район отправили патруль, хотя это просто для галочки.

После того случая меня стало дергать лишь сильнее. За какую-то неделю я потратил остатки своих «лекарств». Несколько раз на дню я использовал стимуляторы, чтобы не сорваться. Мне становилось лишь хуже, и я уже стал сомневаться в правильности содеянного, но голоса раз за разом шептали, перебивая друг друга.

– Может повторим?..

– Одним больше, одним меньше…

– Этого никто не заметил…

– Ты ведь не протянешь без этого… – у меня начались судороги в руках. Меня трясло на протяжении десяти минут. Эта боль стала лучшим мотиватором, и вечером я вышел на охоту.

Я разгуливал по улицам, жадна рассматривая, изредка проходящих людей. От центра я отошел к стенам района, скрывшись в одном из переулков, и стал ожидать жертву.

Тут я услышал чей-то бег, немного выглянув из тьмы, увидел бегущую девушку. Горизонт был чист, палатки были достаточно далеко – все складывалось отлично. Подловив момент, я затащил ее в переулок. Прижал к стене, держа неподвижно ее руки и заткнув ей рот. Она что-то активно мычала, а на уголках ее испуганных глаз, появлялись слезы.

На моем лице вновь расплылась улыбка, а в голове вращалось множество идей. Пока в один момент, я не ощутил боль в кисти – она вцепилась зубами в мои пальцы. Я не обратил внимание и ударил ее голову о стену, из-за чего она расслабила челюсть. Я засунул четыре пальца в рот, держа крепко ее челюсть. Резким движением я вывихнул ее челюсть слева, еще одно – челюсть окончательно вывихнута, а вся улица залита ее громким мычанием. Я всё так же тянул челюсть вниз, пока она продолжала биться в агонии и отчаянии. Наконец по моим рукам потекла кровь – щеки начали рваться, пока ее челюсть просто не болталась, свисая вниз.

Я схватил ее за шею, еще раз приложил его голову о стену и бросил вглубь переулка. По сравнению с мужиками, она была словно перышко. И пока она отходила от полета, я уже был рядом. Меня распалял гнев, и поэтому я со всей силой встал на ее шею, повредив отростки позвонков, пока она ползла на животе. У девушки был шок – частично ее парализовало, в остальном ее шоковое состояние заставляло ее тело беспорядочно дергаться.

Пинком в бок я перевернул ее на спину: лицо, залитое кровью, которой она начала захлебываться; неестественно широко раскрытый рот и лежащая на горле челюсть; верхняя часть тела лежало неподвижно, слегка подергиваясь из-за конвульсий остального тела. Этот вид меня возбудил и в порыве страсти я вцепился в ее язык. Словно животное, я грыз мясо и отрывал зубами куски.

Это был уже не первый раз, когда я попробовал человеческую плоть – и теперь она нравится мне все больше. Мучения девушки прекратились через несколько минут, когда она потеряла сознание или умерла.

От ее вида я возбудился и в сексуальном плане. Вдруг я услышал голоса с улицы, что приближались к переулку. Я сбежал, отставив тело там.

На следующее утро вся колония была на ушах: каждый обсуждал жестокое убийство; местная власть начала расследование и удвоила патрули; половина жителей стала паниковать, ведь это случилось в их районе; а я единственный в предвкушении ждал следующей охоты.

Примерно каждую неделю мне удавалось найти для себя жертву: ранним утром, ночью и порой днем – быстро схватить, ничего не понимающую, жертву и так же быстро вырубить. Дальше оставались лишь любоваться её потрохами. Хотя, порой приходилось пропускать охоту неделями. С других районов перетянули патрули. Каждый раз я уходил в разные места, даже в другие отделения колонии.

В один день ко мне в палатку постучал незнакомый мне мужчина. Он сказал, что знает одну мою тайну и что мне стоит пойти за ним. Я его сначала послал, но потом он намекнул мне про мое первое убийство.

«При удобном случае убью».

– И не думай, что моё убийство решить наш с тобой конфликт.

Мы прошли площадь и через караулки пришли к тому районе, где я и прикончил того парня. Днем район казался таким же безжизненным, как и ночью.

Как только мы зашли в одно из зданий, я приготовился напасть, но вдруг меня кто-то схватил по бокам. Пока меня полностью не обездвижили, я поднял левую ногу и ударил в бок колена бугаю слева, вывихнув ему колено. Наклонившись влево, подтянул немного к себе правого бугая и разбил затылком ему в нос. Хват слева еще был крепок, но справа ослаб – я освободил правую руку, вмазал локтем в челюсть громиле справа и, взявшись за затылок левого свободной рукой, разбил коленом нос и ему.

Посмотрев вперед, я тут же отклонился в бок и сделал кувырок назад, избежав пули мужика, который вел меня сюда. Я был за укрытием, и он начал диалог.

– А мы ведь просто хотели поговорить – он проверял свой револьвером в руках.

– Что вам нужно?

– Ты недавно прибил нашего человечка, и теперь у нас открыта вакансия.

– Если вы пришли мстить, то валяйте – мяса много не бывает.

– Нет, он, итак, не справлялся в последнее время. Я даже рад, что ты убрал этого дурака.

– Тогда что вам нужно? – я все еще общался из-за укрытия.

– Предлагаем работу. Нам нужны люди… с такими навыками.

– Поэтому на меня напали, а ты стрелял?

– Вообще-то ты имел намеренье напасть, они лишь защищались, а выстрел был предупредительным. Я предлагаю поболтать на едине, чтобы ты мог хоть немного мне довериться, – сквозь щель я увидел, как его подручные исчезли в здание, а сам он бросил оружие возле меня. Я поднял револьвер и взял его на мушку.

«Шантажируют ублюдки»

– Иди впереди, чтобы я видел тебя.

– Хорошо.

Сквозь караулки, мы вновь вернулись на улицы колонии. Я спрятал ствол под одеждой.

– Проблемы с доверием?

– Не твое дело. Что ты предлагаешь?

– Твои деликатные делишки очень помогают нам, отвлекая внимания на себя. Так что, в наших интересах, чтобы ты продолжал их делать.

Его звали Фабьен, он был французом, но прекрасно говорил на моем языке. Он рассказал, что их группировка занимается кражами и контрабандой товаров, в частности наркотиков. Парень, которого я прибил первым, должен был по наводке забраться ко мне в «жилье» и выкрасть то, что есть.

Фабьен много знал о этой колонии. Он показал мне карту скрытых проходов под колонией и в ней. Я мог незаметно попасть в любую часть колонии. Так же он сказал, что у него есть несколько подкупных людей где-то в верхушке. Как выяснилось почти все силовики здесь из бывших вояк; тех, кого посчитали больше не нужными; и новичков, только вышедших из училищ. Информаторы сливают почти всю информацию, даже расписание патрулей. Если я вступлю к ним, получу все это.

Не приятно это признавать, но мне бы их помощь не помешала. Так что я, скрепя зубами, согласился, но ожидал, что и они меня предадут.

После вступления, напряжение в колонии увеличивалось: некоторые стали покидать ее в страхе стать следующим; начались беспорядки, которые жестоко подавлялись. Из старых соседей никого не осталось, теперь их палатки пустовали. Каждый стал видеть в друге убийцу, и это было мне на руку.

Правоохранители первым делом обратили на меня внимание – тот случай с ножевым ранением сыграл против меня, и я по неаккуратности и в раздражении дал силовикам понять, что обладаю навыками, которые можно было приобрести только в армии.

Фабьен предупредил меня, что за мной теперь следят. Я залег на дно, и деятельность группировки Фабьена резко замедлилась. Поэтому они решили мне помочь. Некоторые из группировки стали халатно и грубо имитировать мою деятельность, спуская на бедолаг собак. И когда за две недели было изуродовано пять человек, хотя я был всегда у них на виду, они ослабили удавку на моей шее. Тогда я вновь вернулся за старое.

Тела стали находить все более изуродованными. Каннибализм стал свежим воздухом в этом прогнившем отчаянием мире. Спустя месяц я впервые оплошал – в одну из таких охотничьих ночей я поспешил, не убедившись в отсутствии поблизости патруля. Слишком увлекся поеданием останков, еще бы чуть-чуть и меня увидели. В спешке я сбросил труп в систему водоснабжения.

Следующие несколько суток вся колония страдала от сильного кишечного отравления, пока водосток полностью не очистили. От моей неосторожности погибло несколько десятков человек. В итоге я залег на дно почти на месяц. Это было невыносимо и ужасно, но я стерпел.

В нашу часть колонии впервые кто-то пришел, а не наоборот сбежал. Похоже, они были в полном отчаянии, ведь пришли сюда, зная о всем происходящем здесь. Я не знал, кто это и сколько их, но услышал, что они поселились в самом краю, вблизи стен. После долго перерыва «свежее мясо» было прекрасной наградой. Ближайшей ночью я решил их проведать.