Лобная местность

Будущие историки, участвуя в археологических раскопках и копаясь в старинных архивах, пытаясь, так сказать, разгадать загадки прошлого, не должны удивляться тому, что могут стать активнейшими участниками современных исторических процессов хотя бы африканского масштаба.

Быть может, лет через 20, бледнолицый губошлеп, как две капли воды похожий на студента Андрея Пересветова, станет новым президентом африканской страны. Ведь стал же курчавый внук арапа первым поэтом России…

Пример того, как непутевый студент Пересвет до предела приблизился к креслу президента африканской страны, подвиг Несмышляева к мысли о том, что уж ему-то, отличнику и активисту, Судьба тем более подарит шанс стать видным политическим деятелем. Спортивные победы в полиатлоне только подзадорили тщеславие старосты группы.

Эта мысль подогревала самолюбие студента Несмышляева до той поры, пока не состоялся его разговор с деканом истфака. Ваня учился тогда на пятом курсе университета. Декан Игорь Исидорович Толчков пригласил старосту группы к себе в кабинет.

Декана студенты уважали. Во времена Перестройки он первым в стране опубликовал книгу, где раскрыл неприглядные детали секретного протокола одного пакта от 1939 года, разделившего Европу напополам.

Научная работа Толчкова стала сенсацией, которая взбудоражила мировое сообщество, а ее автор моментально превратился в главного отечественного эксперта по данной теме. Вскоре он был избран деканом истфака университета.

Сын репрессированного священника Игорь Исидорович Толчков во времена перестройки был яростным антисталинистом, но политическая ситуация в стране менялась в обратную сторону. Декан это чувствовал и уже не позволял себе публично критиковать «кровавого грузина», однако мог себе это позволить в общении с избранным кругов студентов, с кем связывал будущее отечественной историографии. Профессору было важно прощупать политические взгляды будущих аспирантов. Студент-активист и отличник Несмышляев, по мнению декана, входил в их число.

– Ну-с, молодой человек, будьте так любезны, поделитесь вашими дальнейшими творческими планами, – ласково заговорил Толчков, когда Иван переступил порог его кабинета.

– Хочу приложить максимум усилий, чтобы окончить истфак с красным дипломом и попытаться поступить в аспирантуру, – сказал Несмышляев, не глядя декану в глаза.

– Что ж, похвально, похвально… Ну а почему бы после получения диплома вам не пойти преподавать в обычную школу? – Толчков внимательно посмотрел на студента.

– Так ведь, История – царица всех наук, но, тем не менее, многие ее «пятна» не в полной мере изучены. И я хотел бы посвятить свою жизнь их глубокому изучению, чтобы пролить свет…, – возбужденно произнес Иван, но осекся и покраснел от того, что слова его прозвучали слишком высокопарно.

– Знаете, молодой человек, я очень сожалею, что не имел удовольствия тесно пообщаться с вами, когда вы учились на первом курсе, – начал плести паутину слов декан, и по его размеренной интонации было понятно, что говорить он намерен долго. – С чего вы взяли, что именно История – царица всех наук? Только не пытайтесь меня убедить, что Историю мы обязаны знать, чтобы не повторять ошибок прошлого. Все это бред, приправленный юношеским максимализмом. История нас учит только одному. Тому, что она ничему не учит. Ни-че-му! Будь по-другому, человечество не наступало бы из века в век на одни и те же грабли. Не было бы войн и переделов собственности, новых конституций, не было бы глупых законов и прочей ерунды, мешающих человеку жить и дышать свободно, а не корчиться в муках под гнетом того или иного деспота. Помогать демагогам, прохвостам и лицемерам, опирающимся на сомнительные исторические факты для достижения сиюминутных целей – вот каково истинное значение этой «царицы наук».

– Но как же можно так говорить, профессор, – вступился за «царицу» Несмышляев. – Непреложные факты мировой и отечественной истории точнее всего подтверждают правоту руководителей нашего государства, относительно того, что у России особый путь развития и именно наша страна на протяжении веков является локомотивом исторического процесса. Историческая миссия русских – быть народом-освободителем! И я хочу служить российской истории во имя укрепления славы Отечества.

– О, господи, мой без пяти минут коллега. Где вы то успели набраться этой высокопарной демагогии? С такими взглядами вам надобно идти не в аспирантуру, а сразу в Государственную думу, – усмехнулся Толчков.

– А разве я что-то неправильно сказал? – смутился Иван.

– Это как посмотреть. Настоящие историографы могут опираться только лишь на сохранившиеся исторические источники, и только на их основе пытаться делать более-менее четкие выводы о том, что же на самом деле происходило на свете в тот или иной период развития цивилизации. Без исторических документов ваша дорогая «царица наук» – голая проститутка, заманивающая наивных клиентов в бордель устами сутенеров-лжеисториков, которые и пишут ура-патриотические речи для политиков, – грустно ответил профессор.

Декан замолчал, что-то обдумывая. А потом вдруг спросил у Ивана: «Кем работают ваши родители?»

– Отца у меня нет, а мама – врач-ортопед.

– Так почему вы не пошли по стопам своей матушки? Лечили бы людей, принося им реальную пользу, а не ковырялись бы в архивах, очищая «пятна» на солнце российской истории во имя укрепления славы Отечества? – не без ехидства поинтересовался декан.

– Я крови боюсь, – честно ответил студент.

– Черт возьми, он крови боится. А судить о правоте руководителей государства ему не страшно. Вы разве не знаете, что издревле у наших великих правителей руки по локоть в крови? А лже-историки готовы оправдать любые их жертвы во имя великих идей. Народ-освободитель, говорите? А вот ответьте мне, молодой человек, на один простой вопрос: хотя бы один день вашей совершенно безоблачной жизни вы имели удовольствие провести за решеткой в кутузке? Нет? И я вам этого не желаю, – декан Толчков едва не перешел на крик, но быстро взял себя в руки. – А теперь – идите, студент Несмышляев. И подумайте хорошенько, кем вы действительно хотите стать. С вашими верноподданническими взглядами и вашим усердием вы можете сделать большую карьеру во властных структурах, но зачем же для этого поступать в аспирантуру, а уж тем более, учить детей в школе… Вы сами для себя решите, кем вы хотите стать, настоящим историком или пропагандистом.

После тягостного разговора с деканом Толчковым студент Несмышляев первый раз в жизни напился. И едва не потерял девственность. Но винить в том товарища Пересвета было бы несправедливо.

Иван постучался в дверь комнаты студенческого общежития, где проживал его товарищ, который тогда крутил роман с дочкой президента африканской страны.

Иван спросил с порога: «Пересветушка, а есть ли у тебя водочка?»

– Водка есть, а ты не с ума ли сошел, сельский староста Иван? Какая тебе водка, если ты и пробки винной в жизни не нюхал. Ты же спортсмен, отличник и активист, – изумился Пересвет.

– Тебе водки что ли жалко? Декан мне сегодня такую головоломку устроил, что без бутылки, как ты говоришь, не разберусь.

– Да с бутылки ты погром устроишь, – Пересвет плеснул немного водки на самое донышко стакана. Иван выпил, закашлялся и снова попросил налить.

– Бьем рекорды, Ваня! С такого резвого старта можно не добежать до финиша.

– Ничего, как-нибудь.

Водка быстро одурманила мозги Ивана.

Ночь товарищи провели в комнате горячих африканских студенток, куда Ивана привел Пересвет. Чернокожие девицы что-то подливали гостям в стакан и страстно танцевали под зажигательную мелодию, которую Ваня, кажется, слышал в передаче «Клуб путешественников». Потом полуголые чертовки сунули в рот Несмышляеву раскуренную папиросу.

– Пыхни, Ваня! Один раз живем! – орал ему в ухо Пересвет.

Ваня пыхнул, ноги его подкосились, и он буквально сполз на ковер цвета утренних джунглей. В этот момент попугай, нарисованный на ковре, ожил, распушил хвост и начал биться огромным клювом в оконные стекла, вероятно, пытаясь упорхнуть в родную Африку. Однако стекло не поддавалось напору птички. Тогда попугай уцепился острыми когтями за шпингалет, повис вниз головой и проорал Несмышляеву в самое ухо: «Иванушка – дурак, Иванушка – б-о-о-льшой дурак».

Иван швырнул в попугая стакан. Посуда не разбилась, а птичка упорхнула куда-то. Русского Ивана африканская дурь не сломила. Угар продолжался. Ваня пытался повторить танцевальные па полуголых африканок. Но ни черта у него не получалось. Он даже не попадал в ладоши, пытаясь аплодировать танцовщицам. Настолько был пьян – в доску, в дым, в Африку!

«Да это же какая-то оргия, – возопила бы от стыда мама Ивана, окажись она в тот момент в комнате африканок». Еще какая, Зоя Николаевна!

Пересвет вместе с президентской дочкой раскачивали кровать в такт странной мелодии, вторая танцовщица встала перед Иваном на колени и расстегнула ему ширинку на отглаженных брюках… «Болт» Несмышляева вмиг превратился в наконечник самого большого копья вождя африканского племени. Еще мгновение и…

Ангел-хранитель уберег Ивана от блуда. Копье не вонзилось в пасть черной «пантере».

– Ноу, стоп, хватит! Без любви я не могу… – как полоумный закричал Иван и выскочил из жарких «джунглей» комнаты африканских студенток.

Ночь он провел на холодной лестничной клетке студенческого общежития и с утра зарекся больше водку не пить. И уж точно не пыхать косяки.

Где-то через месяц после той шальной ночи Пересвет ушел служить в армию.

Студенческие годы шли на убыль. Редели ряды студентов, с которыми Иван Несмышляев поступил на первый курс истфака, а он продолжал неукоснительно не только идти, но и бежать к поставленным целям. Уже без очков в роговой оправе, а в линзах, окрепнув физически и напитавшись живой водой важных, как он считал до разговора с деканом Толчковым, исторических знаний.

Виват, полиатлон! Vivat Academia! Vivant professores!?

Несмышляев окончил университет с красным дипломом. Но в аспирантуру поступать не стал, как ни уговаривала его мама. Словно желая что-то доказать профессору Толчкову, Иван пошел работать в общеобразовательную школу родного города Л. – по стопам учителя Орлова.

Знал бы Иван, куда приведет его эта дорога, семь раз бы отмерил свой путь. Но чему быть, того не миновать.

ГЛАВА VIII

Ролевые игры

До 33 лет сын набожного врача-ортопеда хранил девственность. И все что не добрал по части женских ласк до возраста Христа, он жадно компенсировал в постели Василисы Антоновны Перемудровой – заместителя главы города Л. по социальным вопросам. Но не будем опережать события.

До встречи со своей первой женщиной, Ивану пришлось еще 10 лет отработать историком в средней школе города Л. Служба в армии после окончания университета ему не грозила. Врач-ортопед Зоя Николаевна Несмышляева поспособствовала, чтобы в медицинской карточке сына появился диагноз «плоскостопие».

Став дипломированным историком, Иван вернулся в город Л., в уютную комнату маминой квартиры на улице Ленина, из которой никуда, собственно, и не уезжал. Другое дело, что, когда Несмышляев стал студентом, комната эта съежилась до размера спального места, а после окончания университета она вновь стала шире в восприятии ее хозяина. Комната была не больше 12 метров. Половину ее занимали книжные шкафы. Старый диван-книжку Иван никогда не захлопывал, ловко перемещаясь по периметру своего лежбища вдоль полок с книгами. Так было удобнее вылавливать нужные учебники с верхних полок шкафов.

Правда, на многотомные труды выдающихся российских историков Татищева, Карамзина, Сергея Соловьева Иван после окончания университета смотрел уже с изрядной долей скепсиса. Яд сомнений, который впрыснул ему прямо в мозг декан Толчков, пошатнул веру Ивана в безукоризненность «Царицы наук».

«Неужели все эти изыскания отечественных историографов имели перед собой только одну лишь цель – причесать и облагородить историю великой страны?» – выпускник университета Несмышляев постоянно задавал себе этот вопрос, лежа на кровати и рассматривая книжные полки. И сам же отвечал: «Не верю. Декан Толчков просто завидует тем, кто достиг в жизни более высокого положения».

Надо сказать, что несмотря на некоторое свое разочарование в Истории, к своей преподавательской деятельности в школе Иван относился как к высокодуховной миссии. Став школьным учителем, он ощущал себя настоящим монахом и вел праведную жизнь. Всякий день его педагогического служения Истории был похож на другой. Рано утром он брился, делал зарядку и шел пешком в школу. До работы было рукой подать. После уроков Несмышляев уезжал в столицу на тренировку полиатлонистов.

Среди студентов выпускник ВУЗа Иван уже не мог выступать на соревнованиях, но поддерживал спортивную форму, как адепт здорового образа жизни. Ну и чтобы физическими нагрузками обуздать тягу к прекрасному полу.

В школу Несмышляев устроился на две «ставки» – 36 часов в неделю. Шесть дней по шесть уроков. Директриса школы Маргарита Семеновна Середа ценила нового историка за дисциплинированность, пунктуальность, не-конфликтность, молчаливую отрешенность и желание ей угодить. В классных журналах на страницах «История» Иван Петрович Несмышляев после каждого урока аккуратно вписывал в клеточки оценки ученикам, никогда не откладывая на потом заполнение важных документов.

Ни влево, ни вправо от школьной программы учитель Несмышляев во время уроков не отклонялся, указывая школьникам на то, что дополнительную информацию по непростой теме вы можете найти в определенных источниках. И делился этими источниками с теми, кто проявлял к любопытной теме особенный интерес. Надо отметить, что свой предмет историк знал крепко, и его ученики успешно демонстрировали свои знания на городских и даже областных исторических олимпиадах, занимая там призовые места.

Любили ли историка ученики и коллеги? До популярности своего предшественника – Александра Сергеевича Орлова, в родной школе Ивану Петровичу было так же далеко, как древней Греции до современного Китая.

Голосам вождей народов Несмышляев не подражал. Смешных анекдотов рассказывать он не умел, редко улыбался, поэтому мог только завидовать прошлому успеху у женского пола теперешнего пенсионера Орлова.

Как появилась вдруг в монашеской жизни историка Несмышляева чиновница Василиса Перемудрова? Она вошла в его жизнь ровно через пару дней после того, как совет депутатов города Л. проголосовал за назначение Несмышляева мэром.

Как тихоня Иван, который всю жизнь боялся взглянуть в глаза собеседнику, выбился в мэры?

Не боги, как известно, горшки обжигают. Тем более в сказочной русской печи по выплавке управленцев. Волшебная печь! Вчера ты был государев охранник, а сегодня, глядь, уже губернатор области или края. По щучьему велению, по царскому хотению, из грязи да в князи.

Пройдя успешно несколько этапов национального конкурса «Учитель года», историк из города Л. Иван Несмышляев оказался в финале. Его спокойная манера общения, обходительность, поставленный голос, скромность и значок мастера спорта России на лацкане чистенького пиджака произвели впечатление на жюри конкурса.

О победе Ивана Несмышляева в конкурсе пресса раструбила на всю страну. Сам губернатор области лично поздравил историка с успехом.

Надо отдать должное Ивану. Из этой победы он выжал максимум, четко отвечая на вопросы журналистов, красиво и с придыханием в голосе говоря о том, что воспитание патриотизма среди подрастающего поколения должно быть одной из приоритетных задач великого государства.

Да он же был находкой для местной ячейки любой политической партии!

Только полюбуйтесь краткой биографией Ивана Петровича Несмышляева: родился и всю жизнь прожил в городе Л., школу и университет окончил с отличием, в школьном коллективе пользуется авторитетом, лучший учитель страны с активной гражданской позицией, вредных привычек не имеет…

Ну подумаешь, не женат и никогда не смотрит людям в глаза. Не смотрит – значит, скромный. Не женат – все свободное время посвящает работе, к тому же это дело легко поправимое. Вон сколько в стране одиноких порядочных женщин.

Сначала перспективный молодой человек был принят в главную партию страны, затем был избран в городской совет депутатов. Других кандидатов на пост мэра, тех, кто по своему возрасту и уровню лояльности соответствовали бы всем критериям областного правительства, в городе Л. не нашлось.

И тогда в администрации губернатора пристально рассмотрели кандидатуру Ивана. А в его биографии не было ни единого пятнышка.

По ходатайству губернатора Несмышляев был выдвинут на пост главы города, ну а местный Совет депутатов за него единогласно проголосовал.

Виват мэру Ивану Несмышляеву! Так он стал главой города Л.

Зоя Николаевна Несмышляева была невероятно счастлива оттого, что ее сын Ванюша выбился в большие люди. Она всю жизнь об этом мечтала. Знала бы мама, какие испытания выпадут на плечи ее послушного мальчика.

После инаугурации Иван возликовал: «Ну что, декан Толчков. Теперь можете и мне позавидовать, законному представителю власти – мэру города Л.!»

Что ж, прощай, обшарпанный кабинет истории средней школы №4, прощай кружок «Юный историк» и здравствуй, дорогая Василиса Антоновна Перемудрова.

Не успел толком Иван Петрович Несмышляев обосноваться в мэрском кабинете на улице Ленина, как ему позвонили из областной администрации и настоятельно порекомендовали взять в заместители нужного и полезного человека, обладающего необходимым опытом и всеми качествами для этой сложной работы: «Василиса Антоновна Перемудрова – настоящий профессионал, умеет найти правильный подход к простым людям. Грамотный управленец. Она поможет вам быстрее войти в курс дела».

Иван Несмышляев не привык обсуждать указания руководства.

Так в его жизни появилась Она.

То, что не вышло даже у страстных африканских студенток, у Перемудровой получилось на раз-два. Войдя в кабинет мэра, и едва успев представиться, Василиса Антоновна по-хозяйски заявила секретарше Зиночке: «Ивана Петровича не беспокоить», и закрыла за собой дверь. О том, что было дальше, Несмышляев всегда с наслаждением вспоминал, особенно часто – в тюремной камере.

Дело было так. Василиса приблизилась к рабочему креслу Ивана, уперлась горячей грудью ему в лоб, а правой рукой схватила мэра за галстук и притянула к себе: «Ну иди же ко мне, мой козленочек, твоя мамочка пришла к тебе и никуда больше не денется».

Движения ее были точны и быстры. Раз! И пиджак сковал руки его владельца словно смирительная рубашка. Два! Ноги в стороны. Три! Ширинка настежь и…

– Мамочка моя, – как жеребец заржал мэр через пару минут после того, как напористая посетительница в короткой серой юбке зашла в кабинет.

– Я с тобой, мой хороший, – прощебетала Василиса Антоновна, утирая свои сочные губы носовым платком, беззастенчиво позаимствованного из нагрудного кармана Ивана. – Я теперь всегда буду рядом.

В дверь кабинета забарабанила секретарша Зиночка: «Вам плохо, Иван Петрович?».

– Нет, Зинаида. Все нормально…

Если бы секретарша в этом момент попала в кабинет, то застала бы удивительную картину: недавно избранный глава города сидит в кресле, на лице его блуждает безумная улыбка, а на коленях Ивана Петровича, распустив густые черные волосы, восседает самоуверенная посетительница. И не просто восседает, а скачет, как опытная наездница на мустанге.

Действительно, Василиса Антоновна, умела найти правильный подход к людям. Но и она, обладавшая богатым опытом по части налаживания различного рода коммуникаций, была весьма поражена мужским потенциалом главы города Л.

– Так где же будет мой кабинет, могучий пикадор? – спросила она, когда бешеная скачка выбила из сил и наездницу, и мустанга.

– Напротив моего, – сладостно прошептал новоиспеченный мэр города Л.

Василиса Антоновна быстро закрутила под свою резьбу не только «болт» Ивана, но и фактически стала главной фигурой в городской администрации, принимая решения по всем ключевым вопросам жизнедеятельности муниципального образования. Она курировала ЖКХ, отделы образования, по учету и распределению жилья, потребительского рынка и услуг, строительства, архитектуры и рекламы. В общем, всем, чем только можно было управлять в небольшом городке, проявляя при этом особое рвение в контроле за теми проектами, на которые выделялись немалые деньги из городского и областного бюджетов.

Иван был только рад административному восторгу Василисы. Командовать Несмышляев никогда не умел. Вести бумажную работу, подписывать документы – вот это было его. «Пусть Василиса будет президентом класса, а я мэром. Все как в школе», – рассуждал Иван Петрович, отдавая бразды правления городом Л. в руки любовницы.

Механизм управления городком работал так. Василиса Антоновна принимала решения, а мэр давал соответствующие указания подчиненным и подписывал необходимые документы.

Где принимались самые судьбоносные решения для города Л.? В алькове любовницы. Василиса завела правило субботних встреч с мэром на своей территории – в коттедже, расположенном в пяти километрах от столицы.

– Ну почему мы не можем видеться чаще? – всякий раз спрашивал любовницу Иван, когда время субботнего свидания подходило к финишу.

– Мы и так с тобой видимся каждый день в администрации, мой козленочек, – шептала она. – Или ты хочешь, чтобы про нас сплетни ходили по городу?

– Нет, что ты. Я не ропщу. И сплетни меня не страшат. Как только ты скажешь «да», мы тут же поженимся, и я все расскажу про тебя моей маме, – блеял «козленочек». – Но мы же можем встречаться чаще тет-а-тет, моя повелительница?

– Ты же знаешь, Иван, как я отношусь к тебе. Но настоящая бизнес-леди не может вести домашнее хозяйство. Тем более, когда столько дел в городе Л. Скажи лучше, какую Игру ты приготовишь мне к следующей субботе, мой сладкий козленочек с историческими фантазиями? – Василиса ловко переводила разговор на самую важную тему с точки зрения исполнения мужских желаний любовника.

– Мои фантазии не знают границы, о, свет очей моих, прекрасная Шахерезада, – приободрялся мэр.

И тут он был прав. Историческое образование давало ему невообразимый простор для воплощения сексуальных фантазий. Ролевые игры, после того, как он сблизился с любовницей, стали главным его увлечением. К каждому свиданию он готовил настоящие сексуальные представления с историческим подтекстом. Любовница охотно включалась в Игру.

Екатерина Великая и Григорий Потемкин, Наполеон и Жозефина, Марина Мнишек и Лжедмитрий I, снова Марина Мнишек и уже Лжедмитрий II, адмирал Нельсон и леди Гамильтон, королева Марго и Генрих де Гиз, Николай I и фрейлина Варвара Нелидова перевернулись бы в гробах, если б узнали в каких позах моделируют их интимные отношения экстравагантные потомки – Иван Несмышляев и Василиса Перемудрова.

На эти сексуальные игрища и тратил всю свою зарплату глава города Л. А получал он почти 200 тысяч рублей в месяц. В четыре раза больше, чем зарабатывала его мама – врач-ортопед.

К каждой субботней встрече с любовницей Несмышляев готовил наряды той эпохи, в которой жили прототипы его ролевых игр. По портретам известных исторических деятелей портные современной столичной мастерской «Арт-нате» воссоздавали, или, как модно нынче говорить, реконструировали нужные наряды для неизвестного заказчика из города Л.

Любопытно, что любовь к костюмам из далекого прошлого привила сыну его мама, покупая Ивану марки с изображением исторических личностей разных эпох. Вот бы удивилась Зоя Николаевна, узнав, во что трансформировалось детское хобби сына.

А как же проходили эти ролевые игры, которых мэр так ждал и к которым так тщательно готовился?

В субботу к полудню Несмышляев приезжал на своем автомобиле к коттеджу любовницы. С порога дома на плечи Ивану с верхней полки шкафа запрыгивал толстый зеленоглазый кот хозяйки. Кота звали Васька…

Был котяра добр к Ивану. Запрыгнув на плечи любовнику хозяйки, Васька тут же начинал тереться мордой об оттопыренное ухо Ивана, оставляя на пиджаке мэра серую кошачью шерсть. Со стороны могло показаться, что кот силится шепнуть в ухо гостю что-то совершенно удивительное. Но Несмышляев знал кошачий язык куда хуже латыни.

Кот каждую субботу повторял свои бесплодные попытки поделиться с гостем чем-то важным, но минут через пять «тёрок» с мэром, терял к нему интерес и перебирался на пуфик в столовой, где начинал лизать толстые свои лапы, естественно, не теряя из виду Ивана и Василису. На игрища любовников он взирал с любопытством.

Мэр и любовница пили чай в большой столовой на первом этаже, обсуждали текущие дела мэрии, подводя итоги рабочей недели. А где-то через пару часов делового чаепития шли переодеваться в разные комнаты. Иван и Василиса облачались в наряды из прошлого, потом возвращались в столовую, где начинали вести светские беседы, пытаясь подражать героям прошлого, в чьи наряды они переоделись.