Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 1

Я настоял на прибытии на фронт свежих трех стрелковых дивизий. Начал требовать порядка прежде всего в артиллерии, ПВО и тыловом обеспечении. Первыми приказами еще в январе было – чтобы полковая артиллерия и артиллерия ПТО была в боевых порядках пехоты. Сам бывший артиллерист и прекрасно знаю, насколько она важна в боевых операциях и сколько от нее зависит… На своей шкуре все вынес! Далее. Наладил поставки продовольствия и вооружения. А у Козлова и его шутов гороховых было все «хорошо»! Они даже не думали об этом… Ни о пополнении, ни о новом вооружении, ни о лучших условиях для солдат. Ни об изменении стратегии армии. Их все устраивало! Зачем что-то менять? Если есть теплый уютный дом, пуховая перина, самовар, свежие продукты, случайная баба подородней и генеральский статус! Главное пожрать от пуза и не утруждать себя лишними проблемами! У них, блять всегда все замечательно! И тогда и сейчас! Зачем шевелится? Система как машина, сама куда-то движется…

– Всегда есть вожди и послушные последователи, есть талант и есть посредственность. А ты у нас звезда яркая, ослепительная, бывает даже испепеляющая… До беспощадности!

– Иначе никак. Ты о чем конкретно?

– Да вот слышал, что пленных немецких летчиков расстреливаешь, собственноручно, чуть ли не на вечернем отдыхе, за стаканом чая? Как в тире или на охоте…

– А что не так? Я с ними церемониться не буду! Это враги и враги матерые…

– Шалишь Лев Захарыч! А как же устав, гуманное отношение к пленным, постановление трибунала и прочее?

– Пока это все пройдет, вся эта волокита фашист будет жить и радоваться, хлеб жрать и улыбаться солнцу крымскому, воздухом нашим дышать… а так быстро и результативно. Можно сказать, на поле боя! К ним не может быть никакого сострадания, никакой гуманности! Они пришли на нашу землю… Они города и села жгут, стариков женщин и детей расстреливают, а мы их по головке должны гладить? Нет, пуля в лоб – и порядок! К своим предкам, в Вальхаллу! И так для них большая милость такая быстрая смерть, их бы прогнать по всем кругам ада, какие терпит наш советский народ, это было бы дело!

– А благородное милосердное отношение к поверженному противнику? Великодушный жест победителя?

– Да какое к чертям милосердие? К этим выродкам? Шутишь что ли? Ни за что! А ты видел, что они творят эти летчики? Асы, мать их… Разбомбленные города, от которых одни пепелища остались? И здесь в Крыму – мирные транспорты на море топят, гражданские корабли и санитарные баржи. Бьют по красному кресту как по мишени! И на воде и на суше, специально охотятся… Целыми стаями! Они даже военные объекты стороной обходят, так как там охрана лучше, зениток больше, и стараются сжечь побольше домов в поселках и городах! Бросаются на самое незащищенное и слабое, жалят в самое сердце, уничтожают невинное. Эти коричневые псы должны быть искоренены до основания, выжжены до тла, как поле сорняков, уничтожены как смертельная болезнь до последнего! Оставлять их в живых нельзя ни в коем случае! Только отвернись, они опять возьмут в руки оружие и в спину ударят! Как говорил один известный самурай, никогда не оставляй в живых раненого врага! Опаснее его нет… Добивай безжалостно и до конца! Или умрешь сам… Мы на войне, Иван Александрович! А война – это не игра в джентельменство, и обмен любезностями, а жестокая непримиримая схватка на самом краю пропасти жизни, истребление друг друга, до полной победы! Нашу страну выжигают до кладбищенских пустошей, вырезая на корню все, что мы создавали за десятилетия тяжелым трудом, напряжением всех сил нашего народа! Они не видят в нас даже военных соперников, а просто низшую расу, стадо недочеловеков, грязных животных, потенциальных рабов. Мы не люди и с нами можно делать все что угодно, как с непослушной скотиной – хочешь бей, хочешь почеши за ухом, хочешь издевайся вволю, хочешь заруби на мясо… Мы для них не более чем ресурс, строительные кирпичи и двуногие звери. А к евреям вообще отношение особое, сам знаешь… А я – еврей, марксизмом избранный народ! Поэтому я этих мразей стрелял и буду стрелять, пока патроны в обойме есть… Где угодно и как угодно, хоть в окопе на передовой, хоть в тылу у себя под окнами, во дворике! Вот так, дорогой мой старый боевой товарищ! Пока идет эта война, я не изменюсь, и на жестокость буду отвечать той же монетой…

Око за око – хороший закон еще библейского Ветхого Завета. Когда еще не было соплей насчет вселенской любви и всепрощения. Зло и преступления прощать нельзя. Любая гадость и подлость должна быть наказуема. Даже самая малая. Вспомни, что самый милосердный Бог сбросил Люцифера в адскую пропасть, за все его козни и возмущения, если вспомнить религиозную мифологию! Везде одни принципы работают…

– Комиссар говорит о Боге и Ветхом Завете? – смеется майор, – забавно… С тобой не соскучишься, Лев Захарыч!

– Я изучал Талмуд в юности. Учился многим вещам самого разного толка, до того как познакомился с марксизмом. И правила и методология иудаизма мне очень помогли. Между религией моих предков и нашим учением коммунизма не такая уж большая разница, если разобраться. Мы говорим об одном. О свободе, равенстве, братстве и любви. Где нет границ и иерархии. Мы хотим достичь Рая, Пардиса! Только в религии все уходит в потусторонние сказки и пустые обещания, а мы строим Эдемский сад здесь и сейчас! Никого не обманывая, не унижая, не используя, своим трудом, потом и кровью… И мы его обязательно возведем, и все люди, всех национальностей, будут счастливы! Коммунизм восторжествует…

– Сколько еще всего предстоит пройти, прежде чем мы войдем в это светлое царство! Сколько у нас еще врагов повсюду…

– Тьма могущественна, хитра и коварна. И по сути идет одна Битва с начала времен. Только меняются солдаты, армии, вооружения и декорации. Свет сражается с Мраком, а каждый человек выбирает понравившуюся ему сторону! Вот и мы бьемся с легионами фашистской нечисти, продавшей душу Дьяволу… То есть Смерти, Разрушению, Боли, Лжи, Угнетению, Паразитизму! И без нас этот бой не закончится! Мы нужны Свету… И обязаны выполнить свой человеческий долг!

– Выполним, Лев Захарыч, куда денемся? У нас одна дорога… К Справедливости и Правде. И к освобождению всех угнетенных и обездоленных! Мы спасем и исправим этот старый грешный мир! Мы подняли знамя Свободы в 17-м году и никто нас не остановит! Алый Рассвет принесет прекрасный День благоденствия и процветания!

– Да, скорей бы уже очутится там. Увидеть мир, за который мы сражались! Вздохнуть спокойно, и пойти дальше. Смотри-ка! Холодным ветром подуло. Тучи собираются, будет дождь, идет гроза… Какая-то очень темная, весь горизонт заволокло! Как быстро налетело… – усмехается Мехлис, – Помянули мрак, а он уже и на пороге!

– Похоже Тьма твоя не дремлет, – шутя улыбается гость, – уже спешит навстречу… Во всем своем адском великолепии! Держись, товарищ комиссар! Враг у тебя непростой… На что угодно способен. Древнее самого времени! Будь тверд как сталь и яростен как огонь! Бой начинается…

Глава 6

– Еле тебя нашел! – выдыхает слегка запыхавшийся гауптштурмфюрер Пауль Книппе, выворачивая из-за поворота глубокого окопа, обращаясь к офицеру, прильнувшему к биноклю, – Ты, что здесь делаешь? Как тебя вообще сюда занесло?

– Работа, Пауль! И ничего кроме работы! – медленно неспеша с нотками самовлюбленной важности, отвечает офицер в звании оберштурмбаннфюрера. Потом неторопливо отрывается от окуляров и внимательно смотрит на Книппе, – И кое-какой интерес…

– Наш-то какой может быть здесь интерес? Мы сейчас на передовой линии, в разведавангарде… Русских и без оптики можно разглядеть! Все их заплывшие свиные морды. Крикни громче – и какой-нибудь комиссар тут же выскочит, как дешевая механическая игрушка из старого магазина.

Наши задачи в безопасности тыла, обеспечении порядка на освобожденных территориях, а не в полевом наступлении. Что ты здесь делаешь?

– Мы должны быть везде… И знать все! В этом наша суть.

Офицера зовут Алоиз Перштерер. Он опускает бинокль и потирая подбородок, с легкой улыбкой смотрит на гауптштурмфюрера. Пауль Книппе в сверкающем на солнце форменном плаще «СС» сразу же заметно отличается от вжавшихся в землю, ведущих наблюдение солдат и офицеров пехотных частей, затянутых в обычное «фельдграу»… Книппе – просто настоящий красавец! Высокий, отлично сложенный, с властными движениями и царственным римским профилем, из первых волн набора в «СС», с взглядом и хваткой коршуна, как с античной статуи, с него можно ваять новый тип героя, это подлинный воплощенный сверхчеловек Ницше! Величественный, сильный, беспощадный и умный, с огнем презрения к жизни и к смерти в глазах… Истинный ариец с безупречной родословной, будущее Германии!

А вот Перштерер, наоборот, ничем особо не примечателен. С какой-то наивной плебейской или крестьянской улыбкой, простоват, не очень высокого роста, неброской заурядной внешности с темно-русыми волосами и карими глазами, даже не особо подходящий на заданный идеал «СС». Самый обыкновенный человек, серый, блеклый и даже скучный.

Из тех людей, с которыми будучи знаком, увидишь в толпе и не узнаешь… Вместо одного характерно врезающегося в память лица – тысячи каких угодно…

Такого не вспомнишь, и встречу с ним забудешь уже через час, как будто его никогда и не существовало. Человек-призрак!

Идеальный образец для оперативной работы или службе в разведке. Ничего внешне выдающегося и местами даже вызывающими какую-то легкую жалость – таким можно затеряться среди любой социальной группы, раствориться как рыба в воде, стать своим, принять любой облик! Тихий коварный оборотень… Можно быть где угодно и кем угодно.

Но вот внутри, под этим пасмурным камуфляжем, скрывается весьма незаурядная личность с выдающимися аналитическими и организаторскими способностями. И несомненным оперативным талантом.

Не случайно именно он, в свои 32 года на Восточном фронте возглавил в Крыму «зондеркоманду 10 Б» оперативной группы «Д» штандартенфюрера Отто Олендорфа. Все сложные и щекотливые миссии поручали именно ему – Перштерер всегда выходил сухим из воды и прекрасно чувствовал и опасность, и место, куда надо ударить. Как заправский хищник! А до этого, он с 1938 года служил в «СД», а с 1939 года уже в главном управлении имперской безопасности – РСХА. Пауль Книппе, моложе его на четыре года, является его подчиненным и ближайшим соратником. Несмотря на всю строгость и субординацию службы, у них сложились достаточно приятельские отношения. И оставаясь вдвоем, они общались вольно, как старые друзья…

– И мы должны быть ближе к месту главного действия! – продолжает Перштерер, – Чтобы посмотреть врагу в глаза! Понять, что он хочет…

– И как, что ты там рассмотрел, Алоиз? В глазах коммунистов? Есть что-то стоящее?

– Безумие… – вкрадчиво произносит Перштерер, – Которое их погубит! Они сами себя загнали в ловушку! Этого и стоило ожидать.

– А если по конкретней?

– Я смотрел разведдонесения о просчетах их обороны, и захотел убедиться сам! Вывод один – им конец… Это будет одна из самых ярких побед нашей армии.

– Операция «Охота на дроф»?

– Да, очень точное название. Я даже сейчас чувствую себя как на охоте… Весьма ощутимая дрожь азарта! Хочу почувствовать большевистского зверя!

– На таком расстоянии? Не далековато ли? Я понимаю, когда видишь следы и едва не ловишь его дыхание…

– Все расстояния и границы условны, Пауль! Врага можно уловить как радиоволну даже в другом полушарии Земли, если он тебе значим… А тут, я чувствую полный сумбур и перевозбуждение красных!

– Что еще у них не так?

– Почти все! Начиная с расположения армий. Они естественно построены в наступательном порядке. Все стянуты к передовой. Они видимо даже не допускают мысли о сильном контрударе! На этом и будет строиться вся наша тактика. Пусть выступят – и сразу уже угодят в западню… У нас уже все готово! Яма для красного зверя вырыта… И ждет его яростного агонизирующего рыка! А здесь посмотри, даже в зоне прямой видимости заметны все их фатальные огрехи. Такое ощущение, что Красная Армия забыла, что такое маскировка – все цели на виду, особенно артиллерия! Не нужно много усилий, чтобы засечь другие огневые точки… А если произвести разведывательные обстрелы, вскроются те, которые мы не заметили! Они так уверены в своем успехе, что не удосужились что либо скрывать, стоят совершенно открыто, Мамаева орда! Это их и погубит.

– А если им все-таки удастся прорвать наш фронт? Силы там немалые сосредоточены… В марте они сумели остановить нас и даже отбросить назад!

– Сейчас все по-другому, Пауль! У нас новая техника. В марте мы потерпели поражение от удара советских тяжелых танков. Теперь мы располагаем орудиями которые пережгут их еще на подходе, как мишени на полигоне… Для уничтожения пехоты поступили новые реактивные минометы, которые производят на врага поистине устрашающее воздействие. Ну и плюс гордость Вермахта – танки, новые модели, которые будут настоящим сюрпризом для русских! Операция разработана блестяще. К тому же Манштейн и Козлов несопоставимые фигуры, как волк и ягненок…

– А армейский комиссар Мехлис? По нашим данным, он очень много сделал для Крымского фронта, добился поставок вооружений и пополнения дивизий. Навел порядок там, где все казалось уже безнадежным… Если бы не он, возможно в марте мы бы не проиграли эту партию! Любимчик самого Сталина! Это тоже не просто так…

– Он обыкновенный фанатик! Талмудист… Слепой и беспощадный. А война – это гибкость мышления и тактическая игра. Нестандартные решения. Он не такая важная фигура на нашем поле.

– И кто же тогда? Есть кто-то у коммунистов, кто сможет нам противостоять?

– Я думаю, генерал-лейтенант Львов, командующий 51 армией, возможно еще какие-то офицеры ниже рангом. У красных есть одаренные офицеры, способные на многое, которых они не замечают и не дают им развернуться из-за распухшей бюрократической системы. Но они одни уже ничего не смогут сделать, в общем настрое обезумевших масс. Они все обречены. Германский огонь очищения сметет из всех, без разбора!

Готовься к теплым уютным квартирам в Керчи! И ласковым волнам древнего пролива меж двух морей… А потом Тамань и сказочный Кавказ! Все падет к нашим ногам. Немецкий флаг будет развеваться над Эльбрусом! И след от ботинка солдата «СС» отпечатается на вершине снежного горного исполина!

– Так и должно быть! Второй раз мы идем на штурм этого проклятого полуострова! Никак он нам не дается… Словно заговоренный! Сгорающий, но встающий из пепла вновь!

– В этот раз все пройдет гладко! Даже очень гладко, как спуск на лыжах по горному склону… Удача на нашей стороне. Как и стратегический расклад. Все козыри у нас. У большевиков нет ни единого шанса!

– А потом? Опять будем уничтожать партизан? Эти гнойники появляются сразу, как только мы освобождаем земли от коммунистов…

– Партизаны? Это вряд ли… В смысле чего-то серьезного! Даже смешно. Русские не успеют ничего создать и подготовить. Наш удар будет стремительный, мини «Блицкриг», крымский! Они ничего не подозревают и несутся в атаку, и представить не могут, что приготовил им гений Манштейна…

В прошлый раз здесь и серьезной сети подполья не было. Так, мелочь… Я полагаю, нам вообще придется скучать какое-то время. Или как обычно отлавливать евреев, кто еще там остался после 41-года! Настройся на праздничную волну, Пауль! Германский дух и безупречная боевая машина идет вперед!

Глава 7

В сумрачной комнате для допросов, где за столом по центру восседает майор НКВД, стоит тяжелая атмосфера усталости и безысходного тупика. Сизый папиросный дым курится чуть ли не туманом под потолком… Статная грозно темнеющая, фигура майора зависает как культовое восточное изваяние в благовонных курениях… Внушая страх и благоговение. Где-то в углу суетятся расторопные помощники.

– Давай следующего! – раздраженно бросает майор молодому лейтенанту, – Сколько их еще на сегодня? Штабелями с фронта шлют… Что там все, с ума посходили? Перестали воевать? Саботажем и заговорами занялись? Подрывной деятельностью? Нам расхлебывать эту грязь…

Лейтенант проворно исчезает за дверью и вскоре на пороге появляется конвой, ведущий крупного человека лет 40—50, с нашивками полковника.

– Арестованный Верушкин доставлен! – рапортует лейтенант, вытягиваясь в струнку, – разрешите писать протокол?

– Да… Хорошо, – цедит сквозь зубы майор, ища бумаги на вошедшего, – садитесь, товарищ полковник, побеседуем!

– Благодарю, – арестованный проходит и присаживается на табурет у стола, – я могу узнать, что происходит?

– Я и сам бы хотел это знать. Все так начинают! Не понимаю, что такое, почему я, это какая-то ошибка… Просто так к нам никто не попадает! Уж поверьте, тем более с фронта!

– За мной преступных действий нет. Меня вытащили сюда прямо из окопа, толком ничего не объяснив. Может просто клевета, лживый донос?

– Разберемся… – шелестит бумагами майор, – Если чисты перед Родиной – извинимся и отпустим на волю. Если нет, будете отвечать по всей строгости военного времени! Значит так… – майор открывает папку, перебирая документы, – Верушкин Федор Алексеевич, 1897 года рождения. Полковник, 320 стрелковая дивизия. Начальник химических войск 51-й армии. Отзывы один лучше другого… И что же Вы нахимичили, дорогой Федор Алексеевич? Что скажите?

– Не знаю… что Вам сказать! Я выполнял приказ. Обстановка была сложная. Я принял решение, единственно разумное в данной ситуации. При сильной плотности огня противника мы остались на позициях. Но никто не отступил… Мы удержали этот участок фронта.

– Да, вместо наступления, вы остались на месте… – вздыхает майор, читая найденную бумагу, – Вы мало что проявили преступную нерешительность, но и создали угрозу для прорыва противника и окружения наших войск в районе Кой-Аксана. Подставили под удар всю линию фронта! Это очень серьезный проступок, Федор Алексеевич! Почти измена…

– По-другому было нельзя! Я берег людей от бессмысленного уничтожения под бешенным артиллерийским огнем врага! Атака была невозможной, в голой степи, полегли бы все! Нужна была поддержка наших батарей… А они молчали!

– Берег людей? Надо же какая отеческая забота! Аж слезу вышибает… А Вы не забыли, что мы на войне находимся, и здесь, случается умирают? А, полковник?

В этой тяжелой войне с фашизмом, никто, слышите, никто не имеет права беречь себя! Только самопожертвование, воля и доблесть, храбрость до безрассудства приемлимы в этой жестокой Битве! Иначе мы не Победим…

– На войне важна тактика, а не слепые массовые потери! Заклание армии успехов не принесет. Нужны четкие, слаженные продуманные действия. Немцы, кстати, так и воюют, грамотно и обстоятельно – зря своих людей в пекло не бросают. Проверяют все на десять раз, прежде чем шаг шагнуть и выстрел сделать. Поэтому и дошли до нас по всей Европе…

– Это что же, Вы хотите сказать, что фашисты нас лучше и открыто восхваляете армию врага?

– Да я не об этом… Не надо передергивать, майор! Вы понимаете, о чем я. Давайте разбираться в сути вопроса, не будем накручивать лишнего. Если в чем-то виноват – я отвечу! А фантазии оставим литераторам. Мы все-таки военные люди!

– Ладно, пойдем дальше. Смотрю я на все это и не понимаю!

Что с Вами не так? Ничего не складывается… – листает дело майор, – Ни одной плохой характеристики! Образцовый командир Красной Армии! Каких еще поискать надо!

Герой 2-х войн. Гражданская и Финская… В 1916 году призван в армию, с 1918 года – в Красной Армии. 1919—20 годы воевал на Южном фронте, с 1921 года – в Закавказье. В 1923 году закончил артиллерийские курсы, а в 1926-м артиллерийскую объединенную школу в Киеве. А в 1936 году инженерно-командный факультет Военно-химической академии им. Ворошилова. В 1939 году прослушал курс лекций Генерального штаба. Член ВКП (б) с 1924 года. Волевой преданный делу Коммунист! С 22 марта 1942 года назначен начальником штаба 320 стрелковой дивизии.

Награды, благодарности, похвальные отзывы…. Орден Красной Звезды и медаль «20 лет РККА». Отличный боевой путь! Почитаешь, так как будто действительно ошиблись…

С Вас пример надо брать, а не арестовывать…

– Так и есть! Я ничего против Родины и народа никогда не делал. Если бы я и был в чем виноват, сам бы пошел под суд. Я преданный сын партии! И в Красной Армии с момента ее рождения…

– Так-то, оно так. Но изложенные факты говорят против Вас! Все тонкости дела мы выявим. Опросим свидетелей. Проанализируем сложившуюся обстановку на фронте. Найдем Правду!

А самое главное, что Вы сняты с должности и арестованы по личному указанию самого товарища Мехлиса! Тут никаких интриг и доносов, все предельно прозрачно!

– Мехлис? Понятно… Его бы воля, он бы всех в штабе пересажал и расстрелял. Неравнодушен он к нашему брату, а Крымскому фронту особенно.

Вот и до меня добрались! Неймется же человеку… Как еще Козлов с Черняком держатся!

Я – преступник! Да бред какой-то! Какой из меня саботажник и враг? Вся сознательная жизнь в армии! С юных лет… Я ничего другого даже представить не могу!

– Времена меняются. И люди тоже… Многие легендарные командиры Гражданской войны оказались впоследствии врагами народа! Сошли с верной дорожки и пошли против Советской власти и товарища Сталина. И даже в наших рядах НКВД! Поэтому никаких иллюзий на этот счет быть не может… С Вами посмотрим, будем работать… Надеюсь, что исход расследования будет благоприятен для Вас! Конечно я бы мог Вас сейчас отправить сразу в камеру, но учитывая ваш безукоризненный послужной список я ограничусь домашним арестом! С тюремными застенками пока подождем…

А потом, когда пройдут все необходимые следственные процедуры, тогда или назад в армию или под трибунал!

– Да Вы что говорите? Некогда сидеть, когда враг на пороге! Бои идут… Я бы на передовой пригодился лучше!

Ну накажите – понизьте в звании, разжалуйте хоть в солдаты… Только отправьте назад на фронт! Ситуация сейчас сложная, там каждый человек на счету, тем более командир. Немец рвется! Мы все должны…

– Оставить! – резко выкрикивает майор, – Вы уже показали себя на фронте. Достаточно, чтобы на Вас обратил внимание сам товарищ Мехлис. Это не шутки! Я и так делаю для Вас большое исключение… Обвинения против Вас серьезные. Нам шаткие элементы на передовой не нужны! Это поопаснее самого лютого врага будет! Кто знает, что Вы еще там учудите?

Поэтому нет к Вам доверия больше, товарищ полковник! Хотя полковник уже вряд ли… Должности начштаба уже лишились, и звания наверняка тоже…

А там видно будет, что и как! И советую говорить правду, какой бы горькой она ни была! Посидите, подумайте, сделайте выводы! И напишите подробно как все было… Командир должен вести за собой людей, вдохновлять, пылать, лететь как буревестник Революции! А не топтаться на месте как пугливая сентиментальная барышня и не подвергать риску вверенный ему рубеж! Не мне Вам говорить, чего стоят ошибки на фронте.

– Ошибки в людях стоят не менее дорого…

Когда по оплошности пропадали настоящие таланты своего дела. И примеров тому предостаточно. Ценные кадры терять непозволительно… Всегда есть место исправлению каких бы то ни было ошибок!

Что ж, я Вас понял, майор! Сделаю все, как сказали! Уже готов к покаянию…

– Вот и славно! Я в Вас не сомневаюсь, Федор Алексеевич! Больше открытости и честности и признания своей вины. И активного сотрудничества со следствием. Возможно Вас кто-то вынудил на преступные действия, подтолкнул, повспоминайте и напишите… А мы уже все это разберем по полочкам! Искренне надеюсь, что до крайних мер не дойдет.

Глава 8

На железнодорожной станции «Керчь 2» душно и пыльно. Вокруг довольно тихо и пустынно. Несколько составов, с открытыми товарными вагонами, кажется вросли в землю.

Солдаты из 65-го железнодорожного восстановительного батальона 36-й отдельной железнодорожной бригады, взмыленные, в майках, раздетые по пояс, перетаскивают ящики и прочие запакованные грузы…

Чуть вдалеке, на платформе, спасаясь от жары и яркого ослепительного крымского солнца, укрылись под козырьком крыши перрона комбат капитан Федор Золкин, лейтенант Николай Велигонов и военфельдшер Вера Иевлева.

Усталые, они присели на ящики, наблюдая за работой товарищей.

– Так и воюем, – ворчит Велигонов, расстегивая на груди мокрую от пота гимнастерку, – вместо полезных дел, вроде сооружения укреплений и налаживания дорог, мешки ворочаем, как грузчики в магазине. Что за служба?

– У нас приказ! – сурово отрезает Золкин, – И приказы не обсуждаются! На войне любая работа важна, даже казалось бы самая бесполезная.

Видимо нам пока другого применения не нашлось.

Вот начнется наступление, фронт сдвинется, и мы вслед за ним!

Там нам пахоты хватит! С лихвой…

Все руины в человеческий вид приводить. Из Праха все восстанавливать… И дороги и коммуникации! Все в порядок и нормальную систему функционирования приводить. Реанимировать налаживать саму Жизнь!