Ведьмина сила

Да, а мёртвое лучше всего клюет на живое…

Я выпрямилась и задумчиво посмотрела на своего взъерошенного спутника.

– Что? – он выразительно поднял брови. – Опять «сыром» быть?

– Не опять, а снова. Рискнешь?

– А то!

Балбес… Не понимает, что даже в добрых сказках люди гибнут по-настоящему, и ведьма под боком – не панацея. Идёт доверчиво в пасть загадочного волшебства, и отскребай его потом, если сила не подведет… Но я никогда не отказывалась от возможности сделать дело быстро и качественно, привыкла работать в команде и в одиночку чувствовала себя неуютно. И в открытом бою я перерождённую вряд ли одолею. Рискнём.

Достав из рюкзака склянку с «сонным царством», я оглянулась на дом. Зелье – большая редкость, и второго у меня нет. Беса пугать будет нечем, сущность он вмещает одну… Повезло, что нечисть оказалась сговорчивой. Поставив зелье на скамейку, я достала вторую склянку – со своей кровью. А другого оружия нет – только смекалка, приманка и везение. Боевая ведьма бы развоплотила, но я – целитель, а физического тела перерождённое существо не имеет.

– Держи. Откроешь и пойдёшь вперед. Главное, ничего не бойся, – проинструктировала я коллегу. – На руки капни, если не брезгуешь.

Не побрезговал. Небрежно снял куртку, измазал руки кровью и бодро зашёл в подъезд. А я осталась. Зажмурилась и следовала за его сердцем, смотрела его глазами. Перерождённая пока не высовывалась, но ветер её силы затаился, выжидая. Вынув из кармана рюкзака амулет, я зажала его в одном кулаке, а зелье – в другом. Мне нужна пара секунд, чтобы успеть, лишь бы точно знать место и отвлечь нежить…

– На первом этаже никого, – Стёпа выглянул из открытого окна. – Дальше?

– Иди сразу на пятый, – посоветовала я напряжённо.

Интересно, чует ли она скрытую силу – и меня в «засаде»?.. Или поведётся на шлейф моей силы от коллеги? О перерождённых мы знаем слишком мало.

Стёпа поднялся наверх. Обшарпанный подъезд, потрескавшаяся зелёная краска, облезлая штукатурка, грязная лестница, отсутствующие двери, безлюдные квартиры, заваленные рухлядью… Пятый этаж – и воздух, завибрировавший от напряжения, вихри силы из дверного проёма слева.

Ругнувшись про себя, я побежала по газонам вдоль дома. Окна этой однокомнатной квартиры выходят на противоположную сторону.

– Мар! – разнеслось над аттракционном удивлённое. – Тут мумии!

Естественно… Ведьма, умершая не своей смертью, мумифицируется. Значит, Циклопу не повезло, и он жив… Я перемахнула через замаскированную могилу и едва не угодила во вторую. Наступила на что-то скрипнувшее, но высунувшаяся из «могилы» облезлая «рука» схватила воздух.

– Ма… – и Стёпа поперхнулся. И замолчал.

Замерев у угла дома, я ритмично сосчитала до десяти, прислушиваясь к повышенному пульсу своего спутника, и кинула амулет на землю, превращая его в длинную, узкую подушку. Кто-то по старинке летал на метле, но я предпочитала более удобный транспорт. Оседлала подушку, оттолкнулась от земли и взлетела, огибая дом. Из нужного окна валил чёрный дым. Перевоплощается и поглощена «едой». Отлично.

Спрыгнуть на подоконник, откупорить склянку и метнуть в перерождённую – дело двух секунд. Заваленная обломками мебели пыльная комната, а вместо двухвостой собаки – костлявая красноглазая тень над распростёртым телом. Стёпа лежал на полу, из его носа текла кровь, и перерождённая, чадя тьмой, приникла к ней, слизывая раздвоенным языком каждую каплю в поисках силы, которой нет. С рук слизала, смогла сменить облик – и хватит. Из горлышка вырвался золотой ветер, обволакивая чёрную фигуру. Да, хватит.

Перерождённая завыла, расплываясь. Я спрыгнула с подоконника, осторожно обходя её, подбираясь к зелью и сжимая пробку. Красноглазая, отпихнув жертву, с рычанием метнулась ко мне. Лицо безобразно пузырилось, «лопаясь» и расползаясь старой тканью, костлявое тело дымило, распадаясь клочьями чёрного тумана. Я попятилась, не сводя с неё взгляда. Золотой ветер, вгрызаясь в нежить, высасывал из неё остатки сил, сиял сотнями солнечных искр. И неожиданно очнулся Стёпа.

Сев, коллега узрел перерождённую, чертыхнулся и торопливо отполз. Склянка с зельем, подвернувшаяся под его руку, звеня, покатилась в сторону. Нежить разочарованно завыла и заметалась между нами.

– Стёп, найди бутылку! – я закатала левый рукав свитера. – Лови! – и кинула ему пробку. – Её надо закрыть, и чем быстрее, тем лучше! Шевелись!

И пережала вену на левом локтевом сгибе. Побуду для разнообразия «сыром», да. Раз, два… Серебристо-чёрное Пламя охватило мой локоть, рассыпая искры, и перерождённая разом потеряла интерес и к коллеге, и даже к вихрю. Перед ней стояла не просто ведьма с «углём», а природная Верховная с Пламенем. Бездна мощи. И нежить ухитрилась собраться, перебарывая действия зелья, начала обретать очертания. Сильнее беса, забери её тьма…

– Стёп, быстрее! – я движением руки остановила отвлекающее его кровотечение, замедлила сумасшедший сердечный ритм, понизила уровень адреналина. Спокойствие, только спокойствие…

Мой спутник живо зашуршал в обломках мебели, гремя одноногими табуретками, поднимая клубы пыли и штукатурки, беспрерывно чихая. А я отступала, удерживая своё Пламя, к окну. Там подушка.

«Транспорт» сам подвернулся под ноги, и я взмыла к потолку. Чтобы увидеть невероятное. Тварь росла – шипя и сужаясь, она вытягивалась, удлиняла руки. В глазах без зрачков бушевал багровый огонь, чёрный язык трепетал как у готовой «выстрелить» ящерицы.

А коллега нашёл склянку и замер, зачарованно уставившись на меня, в одной руке пробка, в другой – флакон.

– Стёпа!.. – рявкнула я сверху. – Крышка!..

Он вздрогнул и на автомате закупорил склянку.

– А теперь бросай! В сторону бросай и отходи!

Зелье покатилось по полу, и вшитое в пробку заклятье сработало на совесть. Золотые искры потянулись к ней, как пыль к включенному пылесосу, одна за одной, рассеивая воющую перерождёенную, увлекая за собой клочьями тумана. Я посчитала до десяти, снизилась и спрыгнула на пол, подходя к флакону, в котором вновь закрутился золотой вихрь. И выдохнула, расслабляясь. Всё. Почти всё.

– Стёп, где мумии? – я превратила подушку в амулет и спрятала его в карман.

– А-а-а? – отозвался он растерянно, глядя, как я поднимаю с пола использованное зелье. – Там…

Я вынула из кармана джинсов носовой платок, шепнула наговор и, походя, сунула его коллеге в руку:

– Спасибо. Вытрись.

Заодно и память… размою. Стереть – не сотру, но смазать чёткую картинку, чтобы кошмары не мучали и лишние вопросы не одолевали…

Мумии нашлись там, где прежде была кухня. Крохотная узкая комнатка, старая газовая труба и проржавевшая плита, остатки стола и перевёрнутый цветочный горшок на подоконнике. Одна мумия сидела, прислонившись к стене, в ритуальном кругу, а вторая – напротив, в углу у плиты, в подтёках крови. Колдуны, насколько я знаю, не мумифицируются, то есть мы имеем двух ведьм… причём знакомых. На первой – рваные джинсы и спортивная толстовка, на второй – серое платье в пятнах крови, с лохмотьями длинного подола. Но узнавала я не по одежде.

Я быстро считала остаточные биоритмы каждой, вспоминая звучание замолчавших сердец. Первая – из Круга, понаблюдать приехала, а вот вторая… Я присела, невольно расправляя клочья серого подола. А вот вторая, если Химера права… Медуза. Носительница одного из защитников. Где только спрятала?.. Я обыскала мумию, но ни амулетов, ничего подозрительного не нашла. И встала, озираясь. В принципе амулеты на ней и не должны быть, правилами ритуалов они не допускались, однако…

– Мар, что ищешь? Не это?

Я обернулась. Стёпа стоял в дверном проёме, сжимая в кулаке горсть амулетов. Нос распухший, глаза лихорадочные и воспалённые, джинсы с майкой в грязи и крови, но держится бордо.

– Положи сюда, – я указала на подоконник. – И ничего ведьмовского больше не бери, на амулетах встречаются проклятья. И… подойди. Осмотрю.

Проклятья, к счастью, не нашлось, как и внутренних повреждений. Разбитый нос и слабость от потери крови – легко отделался. А вот нужный амулет – вернее, нужный символ на амулете, – обнаружился. Я внимательно изучила тяжёлое старинное кольцо с потрескавшимся чёрным камнем. С виду – обычные трещины, но я наизусть знала каждую. И на душе стало легче. Да, ещё Циклоп и остальная банда Ехидны… но первый шаг по нужной тропе сделан.

– А я такой видел, – вмешался в мои мысли коллега. – Камень.

– Где? – встрепенулась я. – Когда и у кого?

– Когда к тебе навстречу бежал, у больницы крутился какой-то дед, – пояснил Стёпа. – Помню, он споткнулся, упал, а я подошёл – помочь подняться и спросить, как и что. А камень был в глазной повязке. Я ещё подумал, креативный мужик, хоть и…

Дальше я не слушала. Камень. В повязке. Циклоп. Они же под личинами, даже друг от друга из-за слежки наблюдателей прячутся, но рискуют, выставляя напоказ общий символ…

– А как он выглядел?

Коллега начал с «вроде невысокий…» и замолчал, нахмурившись. Понятно. Отвод глаз. Внешность не вспомнит, а вот ощущение… Организмы запоминают биоритмы друг друга – любые организмы, особенно если был тактильный контакт. Только люди не знают об этом.

Считаю информацию. Чуть позже.

Достав из кармана джинсов сотовый, я сфотографировала для отчёта кухню, мумий и следы ритуала. Да, Медуза ошиблась. В одном ошиблась – слабо вырубила ведьму. И посреди ритуала жертва очнулась и незаметно стёрла ногой крошечную часть линии. И случилось то, что случилось: ведьма в ритуальном трансе, будь она хоть трижды боевой и опытной, беззащитна. Или – кто-то помог Медузе ошибиться, вмешался в ритуал…

– Стёп, подожди меня на улице. Я скоро.

Он предсказуемо открыл рот, но возмутиться не успел.

– Иди вниз, – повторила я и добавила мягко: – Пока не знаешь – пока я не объясню, что ты видишь, – тебе просто сотрут память. Если я не смогу прикрыть… только сотрут. А будешь много знать… Твой выбор?

Коллега кивнул, повернулся и вышел. Я проследила его путь до первого этажа и достала из кармана джинсов тонкий пакет с порошком. Мумии в аттракционе, конечно, к месту… Однако мир истинной магии скрывался от людей веками, и незачем оставлять любопытным столь интересный материал.

Вниз я спустилась, лишь убедившись, что от колдовства не осталось и следа. Спрятала в рюкзак «сонное царство» и сотовый, снова проверила сохранность кольца и со значением посмотрела на сидящего Стёпу.

– Что? – он потрогал распухший нос. – Лечить будешь?

– Попробую, – отозвалась я примиряюще. Заодно и в память влезу. Найду того деда и попробую рассмотреть детали.

– И до дома, конечно, не подвезёшь, – заметил он грустно и выразительно.

– Я страшно боюсь высоты, – призналась я тихо, обхватив ладонями его виски, и улыбнулась: – И ужасно летаю. И вообще стараюсь не летать. Поэтому… спасибо за помощь, но не подвезу.

Ответом – очередной грустный взгляд. Не был бы ты обычным человеком, Стёпка… Напарник в таком сложном деле мне бы не помешал. Очень не помешал. А вот ты наверняка помешаешь. И как бы тебя отвадить-то и обойтись без обид, лишних объяснений и лоботомии?..

Глава 4

Кончились времена охоты на ведьм, теперь ведьмы охотятся на нас.

Уршула Зыбура

Я сидела на парковой скамье, вытянув ноги, и рассеянно наблюдала за резвящейся у фонтана детворой. Пара пацанов бродила по бортикам с палками, окуная их в воду, брат с сестренкой поодаль пускали кораблики. Жизнь шла своим чередом. Циклоп ощущался туманной внутренней целью – палач всегда чуял выбранную жертву, – но пока не находился.

С утра мы съездили со «скорпиошкой» в пригород, отловили всю нечисть, и я сразу же по возвращению написала начальству, напомнив о заклинателях, и потребовала несколько «сонных царств». Да, редкое зелье, да, готовится долго и ещё дольше вызревает, но, судя по вчерашнему ритуалу и спящему бесу, банда Ехидны надумала наводнить город крупной нечистью, а с ней я воевать не умею. И отвлекаться не хочу.

Убитой ведьмы хватиться не успели, и её смерть стала для Круга большим и неприятным сюрпризом. Я через начальство попросила никого не присылать, но вряд ли нас послушают. И будет банде «материал». Но в глубине души я подозревала, что у них и без круговых ведьм для ритуалов жертвы найдутся – те самые, без защитников. Особой щепетильностью поклонники Ехидны не отличались и радостно сливали друг друга, лишь бы ноги унести. Или приносили в жертву. И Химере очень повезло встретиться со мной, хотя она думает иначе.

Циклоп, Циклоп, где же ты…

Я расправила смятый лист бумаги и в сотый раз всмотрелась в схему. Так называемая Долина смерти. Двенадцать холмов кольцом с тринадцатым в центре – древний Круг ведьм, старейшее капище. Под каждым холмом – гробница, изголовье которой прежде украшали камни. По легенде, раз в сто пятьдесят лет они, наполняясь силой, вспыхивают и указывают путь к древним знаниям – к тем, что были утрачены во времена охоты на ведьм. Стародавние предвидели это и оставили своим потомкам следы-подсказки, тропу к утерянному, но никто, кроме Ехидны, до этих знаний не добрался, да и она не дошла до конца и не получила всё. Потому что… есть наблюдатели.

Со стороны фонтана донёсся весёлый галдёж. Детворы прибавилось, палок и корабликов – тоже. Как и мамаш с бабушками, присматривающих за ребятней. Присматривающих…

Последние лет двести открытая война между ведьмами и наблюдателями – бывшими инквизиторами – перешла в холодную, и с тех пор мы присматриваем. Пока от ритуалов нет зла и вреда, пока ведьмы честно выполняют обязательства и оберегают людей от нечисти, а нечисть – от людей, пока скрывают силу и способности, не вмешиваясь в дела общества… мы только присматриваем. И не пускаем к лишним знаниям, вроде тех, что скрывает капище. Ведьмы Круга наивно полагают, что могут распорядиться древними знаниями с умом, однако эти знания лишают ума. И примером тому – Ехидна.

Я подняла глаза к закатному небу, непроизвольно смяв лист со схемой. Всего по миру таких «закладок» знаний было штук двадцать, но часть поглотили морские глубины и землетрясения, часть затерялась в тайге да среди болот или заметена вечными песками пустынь так, что не подобраться. В относительно доступных местах – лишь пять капищ, и за каждым мы наблюдали очень пристально. И не один поход пресекали на корню. И лишь раз не справились… почти не справились.

Ехидна была уничтожена в гробнице сферы смерти и получила в честь неё своё прозвище. Почти уничтожена. Искалеченная схваткой и едва живая, она спряталась, пережила несколько крупных облав и забрала, защищаясь и используя знания из гробницы, множество жизней, чтобы однажды объявиться и в ритуале прицепиться ко мне. А прихвостни старой ведьмы унесли камни-защитники. Чтобы понять, когда возвращаться – когда точно начнётся выплеск, и быстрее пройти прежний путь. И мы всегда знали, что они вернутся – именно сюда, именно в это время. Именно они. Дожившие, презревшие законы природы. И научившиеся прятаться так, что не только меня обманули, но и нечисть.

Сколько Медуза пробыла в городе? У меня есть её кровь, но бес не учуял. И Циклоп упрямо не находится, хотя я чую, кожей ощущаю, что он здесь. Палача выбранная жертва не обманет. До конца – не обманет и не спрячется. Всё равно найду – из-под земли достану. Из-под земли… Я старательно обходила эту возможность стороной, однако…

Я нахмурилась, припоминая планы города. Катакомб здесь нет, если не считать подвалы бывшего научного института, они же – старые лаборатории… И не потому ли Циклоп крутился у больницы? Да, земля глушит большинство сигналов жизни. И силу ритуалов. И… тьма, как же я не люблю лазить по заброшенным местам… Я уже не в том возрасте, чтобы ищейкой носиться по грязным подвалам, высунув язык, и как же мне не хватает группы помощников…

Встав, я оправила плащ и неспешно побрела в сторону больницы. Пока мы выслеживали родственников Ехидны и ее помощников, у меня под рукой была прекрасная группа. Мелочь первой-третьей ступени – чтобы выслеживать, вынюхивать и собирать сплетни. Ребята постарше – четвертая-шестая ступени силы – проверяли, подтверждали, находили, следили за жертвой. И я, вишенка на торте.

Моя седьмая ступень, конечно, невесть что, ещё выше – Совет, они же – главы отделов, да сам глава наблюдателей… Но я – единственный работающий и опытный палач, и по полномочиям равна ему. Почти. А теперь… Наша с начальником авантюра карается смертной казнью, поэтому… Никакой доверительной помощи. И о деле знаем только мы вдвоём, даже моя семья не в курсе. Почти. Да, последние пять лет я живу в режиме «почти», хожу по лезвию ножа, играю с огнём…

По улицам лениво расползались весенние сумерки. Удлинялись тени на аллеях, гасло закатное зарево, возвращался прохладный ветер. Я уверенно шла в сторону больницы, хладнокровно планируя охоту. Ведьм пытать… не могу. Не всегда получается. Маги – совсем другое дело, особенно спятившие. Ведьмы – сёстры по силе, и пусть я выросла среди магов-наблюдателей, в мужской среде, наставница приучила к тому, что ведьмы своих не бросают. И пусть я для них изгой – наблюдатель, предатель, как заметила «скорпиошка». Простые истины, понятые и принятые, сидят внутри занозой и шагу не дают ступить без напоминаний о совести и ведьмовской чести.

Больничные корпуса терялись в старых тополях и берёзах, над кованой оградой склонялись душистые ветви цветущей черёмухи. Я глянула на приоткрытую калитку и пошла в обход вдоль ограды, ко второй калитке. Не хочу, чтобы сегодня меня здесь видели. И Стёпа, слава богу, спит. Завтра ему с шести утра на суточное дежурство, и крепкий сон очень кстати. Для нас обоих. И очень кстати бы поесть, и где-то в сумке валялось яблоко…

Со случайными встречами обошлось, и лишь раз я остановилась, прислушиваясь к голосам. Медсестры курили и сплетничали у бывшего геронтологического корпуса, а по соседству, у корпуса гинекологии, хихикали и целовались интерны. Не увидят. Мне – дальше, к сообщающимся корпусам онкологии и вирусологии. Стёпка как-то рассказывал, что там не то лекарство от рака изобретали, не то химическое оружие под видом лекарства. И под корпусами в целости и сохранности, если не считать вывезенных архивов и аппаратуры, пылилось два подземных этажа. Строили в те времена на совесть. К сожалению. Сейчас – к сожалению.

Замка на неприметной ржавой двери не было. Первый знак… опять предвестник. А вторым знаком стало сердце. Едва я спустилась на десять ступеней вниз, как ощутила жизнь – мощную, человеческую. Сильное сердце билось учащённо, торопливо. А я вовремя… Но за годы работы я привыкла приходить вовремя, научилась инстинктивно ловить верные для появления моменты. И редко опаздывала.

Узкие и пыльные тёмные коридоры, закрытые двери, слабо мигающая «аварийка» и никакой живности – ни пауков, ни крыс. И слабый-слабый запах заброшенности. И лекарств. И – крови. Я остановилась, невольно ёжась. Кровь была повсюду. Казалось, она стекает по стенам, собирается лужицами на полу, пульсирует живой силой. Ибо кровь отдавал «хозяин» живого сердца. И мне хватило пары секунд, чтобы разгадать замысел. Ах, стервец…

Подобрав юбку и на ходу сбросив туфли, я побежала туда, где сильнее чувствовалась пульсация. Далеко он не ушёл – метров двести прямо, к обшарпанным дверям бывшей, кажется, операционной… Я распахнула створки и огляделась. Большое и пустое помещение, мигающая «аварийка» и следующие двери. Из щели по полу стелился ярко-синий свет, по стенам прыгали мрачные тени. И я лишний раз убедилась в верности догадки. Они делают всё возможное и невозможное, чтобы усложнить жизнь ведьмам, которые прибудут к выплеску… и мне.

Я невольно замерла у дверей, успокаиваясь. Синий свет от ритуала я помнила очень хорошо – до ужаса хорошо. И сейчас этот ужас всплывал давним воспоминанием и путал мысли, атаковал паникой… и старой болью. Тридцать лет прошло, а я помню каждую мелочь – и собственное бессилие, и оскал на лице Ехидны, и её смех, и синий свет на горячих ладонях… И не к месту вспыхнули болью ожоги на руках.

«Однажды, – пообещала она, – когда сила выплеснется наружу, я обрету новое тело. Твоё тело».

Зажмурившись, я с трудом поборола страх и взяла себя в руки. В руки дрожащие, но уже не бессильные. В тринадцать лет я могла только царапаться, кусаться и рычать загнанным зверем, а сейчас… Сейчас мне подвластно многое. А главное из этого «многого» – боль. Это лучшая защита и лучшее нападение. Боль и двухсотлетних колдунов гнёт и ломает, как простых смертных – природные законы устройства организмов одинаковы для всех. Просто для двухсотлетних боли надо чуть больше.

Циклоп, конечно, почуял меня, и сияние стало глуше. Он быстро перекрывал заклятье, но ни потушить костёр, ни разжечь его как следует не успевал. Я резко толкнула двери, уже зная, что увижу. Пламя цвета индиго, тлеющие кости, черепа с горящими синим пустыми глазницами, рассыпанный прах и ручьи крови на полу, по прочерченному символу. Костёр для погибших душ. Маяк. Он созывал всех, кого мы когда-то убрали. Чтобы, напившись силы выплеска, ведьмы и колдуны на одну ночь обрели материальные тела и прежнюю мощь.

Обойдётся.

Циклоп, прижав к груди порезанную руку, оскалился.

– Добрый вечер, Юрий Семёнович, – поздоровалась я привычно и ударила сгустком чёрного пламени.

Он попятился к стене, уклоняясь. Невзрачный, сутулый, лысый, увешанный амулетами. Но я и не такое ломала, пробиваясь к вожделенному сердцу. Я сжала кулаки. Скрежет, хруст… вспышка. Я выругалась, отшатнувшись к стене. Там, где только что стоял Циклоп, дымилось тёмное пятно. Удрал, сволочь… Менталист, а прыгать с места на место стараниями Ехидны научился, хотя у всех магов и ведьм есть только один профиль – и одна сфера силы. Но Ехидна освоила вторую сферу и шайку свою подучила, дрянь…

Я тряхнула головой, унимая злость, и посмотрела на пол, на ручьи крови. Ладно… Как бы далеко ты ни ускакал, Циклоп, ты возьмешь с собой меня – своей тенью. Оставлять палачу столько полезного материала очень недальновидно. И – как же я не люблю свою работу…

Порывшись в сумке, я достала пару склянок и порошок. Осторожно собрала кровь, потушила костёр и уничтожила кости. Десять черепов – всего лишь десять из сорока… Кажется, не один костёр придётся тушить во избежание. Да, ещё и это… Я задумчиво посмотрела на чистый пол. А впрочем, есть и плюс. Я знала всех ушедших, а кости хранят информацию долго. Очень долго. Спасибо за ниточку, Циклоп. И – пора побеседовать?..

Удобно устроившись на полу у стены, я одним глотком осушила первую склянку с кровью. Вторую размазала по рукам и, пережав вену на левом локтевом сгибе, разожгла своё Пламя. Чёрный огонь холодком потёк по руке к ладони, заискрил, коснувшись чужой крови. Я пошевелила пальцами, ловя ощущение чужого кровотока, и добралась до сердца. Привычно сжала его в ладони и улыбнулась, расслабляясь.

Попался… Я ведь помню тебя, стоящего за спиной Ехидны, подхватывающего её, объятую ультрамариновым пламенем после создания портала в моё тело, ухмыляющегося… Жаль, я была слишком мала и напугана, чтобы запомнить. Но теперь ты никуда не денешься.

– И снова здравствуйте, Юрий Семёнович, – прошептала я.

Колдун, сидящий на диване где-то в городе, поперхнулся зельем и настороженно огляделся. А вокруг – никого.

– Не там смотрите, – я невесомо провела свободной рукой по его позвоночнику, задевая нервные окончания.

Циклопа свернуло судорогами. Стакан с зельем покатился по полу, пачкая ковер жёлтым.

– Не сопротивляйтесь, – предупредила я сразу. – Просто расскажите. Кто ещё в городе из ваших. И где их искать. И где… Ехидна. Быстро и честно. И я уйду.

– Ты и так уйдешь, труп, – он улыбнулся сквозь боль. – И очень скоро. Времени почти не осталось.

– Очень жаль, – сухо отозвалась я, осмотрелась, выискивая слабые места, и приступила к работе.

Сначала Циклоп терпел. Выучка Ехидны – терпеть до последнего, она ведь была такой, как я. Но всему есть предел. А когда знаешь, что он находится в головном мозгу, который у колдунов «изнашивается» быстрее остальных частей тела и органов, если перекрыть потоки силы… Он захрипел, обхватив виски.

– Скажете, когда хватит, – предупредила я на всякий случай и взялась за сосуды.

Порвать – исцелить – порвать – исцелить – порвать… Заточенные до автоматизма действия, стена против чужой боли, равнодушное наблюдение за корчащимся телом и отстраненная оценка. В организме не хватает четырех литров крови, а на ритуал нужно минимум два. Значит, один костёр уже где-то горит и созывает на «бой». Внутренним органам – лет сорок, колдуну – за двести. Стародавние ведьмы умели жить за счет других, выпивая чужую силу и продлевая свою жизнь, однако этот ритуал считается утерянным. Но меньше года назад в соседнем округе всплыла древняя ведьма, владевшая ритуалом. Не она ли научила? Но – неважно. Ведьмы уже нет, и…