Ведьмина сила

– Ничего, выманим… – я рассеянно огляделась.

Мы дошли до самой дальней и запущенной части парка, где и затаилась нечисть. Полуразрушенный корпус, зияющий пустыми окнами, пушистый травяной ковёр, первые одуванчики, старые плакучие берёзы.

Я выбрала небольшую поляну и достала из сумки зелье. Коллега наблюдал за мной с нездоровым любопытством. К несчастью, он оказался сдвинутым на магии и вцепился в меня, как бульдог. И память бы ему почистить, как положено, но я плохой целитель и боялась повредить мозг. Да и рехнулась бы тут от скуки в ожидании… предвестников.

– А что ты делаешь?

– Ловушку готовлю, – я прокапала землю зельем по кругу, – а ты будешь «сыром». Встань вот сюда, в центр.

– Но…

– Вставай, – я села на колени. – Ты же хотел поучаствовать в ведьмовском ритуале? Другой возможности не дам. Не бойся, круг защитит.

– От кого? – Стёпа послушно встал в центр.

– Увидишь. Или не увидишь. Как повезёт. Или как не повезёт… Одеяло приготовь.

Он послушно распахнул одеяло. Я прошептала заклятье, и круг вспыхнул жёлтым, по линии прошла вязь символов. Я напряглась. Ажно целый бес… раненый. Слепой. Поймаю.

Достав из сумки вторую склянку, я откупорила её и плеснула содержимое на одеяло.

– Это что, кровь?

– Да. Моя. А теперь молчи. И смотри в оба.

А я заговорила. Бесов язык – сухой, шуршащий осенней травой, горький и неприятный. И кот вышел. Крупный, тощий, дымчато-седой, а глаза жёлтые, пустые. «Зверь» втянул носом воздух и, прихрамывая, пошёл наугад. Кровь живой ведьмы – лучшая приманка: она и у здоровой нечисти отключает мозг, а уж если кто-то говорит на твоем языке и обещает…

– Стёп, готовься.

«Кот» прыгнул, и я движением руки стёрла часть круга, чтобы вновь плеснуть зелье, запирая беса в ловушке, едва он вцепился в одеяло. Вместе с коллегой, который справился со своими обязанностями блестяще – ловко поймал и спеленал «животное», как куклу.

– Всё, отдай, – я шагнула в круг и забрала рычащий сверток, погладила беса по боку, усыпляя. – Молодец. Спасибо.

– Мар, – Стёпа глянул на меня искоса и нерешительно спросил: – Мне показалось, или у него было три хвоста?..

– Нет, не показалось, – я баюкала дрожащий свёрток. – Это нечисть. Но неопасная и…

И, перебив меня, парковую тишину взорвала резкая рок-н-ролльная трель.

– Да? – коллега достал сотовый. – Кого? Что сделал? Иду, – отключился, убрал телефон в карман джинсов и пояснил: – Очередного сталкера привезли. Допрыгался и распорол где-то ногу и левый бок. Теперь орёт про собаку с красными глазами и двумя хвостами. Пойду што… – и запнулся. Посмотрел на притихший сверток с нечистью и сразу сделал нужные выводы: – Пойдёшь, да? Я с тобой. У меня как раз завтра выходной и…

– Исключено, – я устремилась прочь из больничного парка.

– Мар!.. Ты бывала в старых кварталах? – и предъявил главный козырь: – А я там каждый куст знаю, – и добил джокером: – и со сталкером поговорю. Живо расскажет, где именно видел собаку.

– Позвони завтра, как проспишься, – сдалась я. – Обговорим.

– Но…

Я остановилась у ворот, обхватила взбрыкнувший свёрток и примирительно улыбнулась:

– Уже вечер, и у нас есть свои дела. Ночью я в незнакомое место не пойду, даже если там нет никакой нечисти. А у тебя работы будет до утра.

– Предсказываешь будущее или каркаешь? – коллега тоже улыбнулся.

– Размышляю.

Снова зазвонил телефон. Стёпа сбросил вызов, наклонился, чмокнул меня в щёку «за бабу Зину» и побежал штопать несчастного. А я прислушалась к ощущениям. Будущее я умела предсказывать только по человеческой анатомии… и далёким вспышкам боли. Скоро привезут ещё пару придурков со сложными случаями, а это работы до пяти утра, и пока он всё закончит, пока до дома доберётся и выспится…

Поглаживая сверток с «котом» по боку и мурлыча тихую колыбельную на бесовском, я поспешила домой. Отнесу нечисть в ловушку и вернусь, нужно стереть следы ритуала. Весна, и коллеги начинают выползать в парк – налаживать личную жизнь в его укромных уголках. Все, конечно, давно друг про друга всё знают, но продолжают романтично прятаться в старых корпусах от любопытных глаз.

И, кстати, о птичках…

Я свернула в подворотню, замедлила шаг и прислушалась. Минута тишины – и в ушах гулким эхом отдалось суматошное биение чужого сердца. Рядом. Волнуется. Боится. Но наблюдает. Юное сердечко так и колотится… и от чужого взгляда пульсирует затылок. Я обернулась через плечо, но парень, сунувшийся за мной в подворотню, исчез. И отдалённое эхо ускорившегося сердцебиения донеслось с крыши.

Этого ещё не хватало…

Заметать следы поздновато, да и нечисть очнётся, учуяв колдовство, и я продолжила путь. Хмуро смотрела перед собой и гадала. Кто следит? Начальство бдит или?.. Будто мне забот мало…

Дома по-прежнему слабо пахло тухлыми яйцами. Я разулась, развернула свёрток и уложила спящего «кота» в «гостевой» угол. Достала иглу, дописала на стенах заклятья, и от пола до потолка протянулись зелёные прутья. И никуда не денешься… Комок шерсти с тремя хвостами шевельнулся, вытягиваясь, и тихо всхрапнул. Повезло. Ещё пару дней на воле – и он обзавелся бы собственным телом, набрался у людей силы… И тогда изгнать беса сможет только Круг ведьм во главе с Верховной. А в нынешнем состоянии… договоримся.

Я сняла плащ, положила на диван сумку и снова вышла на балкон. Опёрлась на перила и призадумалась. Бес и баба Зина – предвестники ли? Городок построен в аномальной магической зоне – рядом с древним капищем стародавних ведьм, и раз в сто пятьдесят лет здесь случался резкий выплеск скрытой силы. А до него происходило всякое. И пляски смерти на старых кладбищах, и мини-зомби-апокалипсис, и нечисть из мира мёртвых без призывов просачивалась, и люди на Луну «улетали» или устраивали грандиозные побоища на пустом месте, и…

Да, древняя магия влияла на живое и мёртвое по-разному, и баба Зина может быть предвестником, если выплеск уже начался, – напитавшимся силой изменённым организмом. Или – замаскированной ведьмой, ведь не я одна здесь прячусь, имея скрытые дела… Я невольно обхватила ладонями горящие предплечья. Старые ожоги были такими чувствительными, словно мой кошмар находился в соседней комнате – в ожидании колдовского выплеска и его живительной волшбы, и такими болезненными…

Вернувшись в комнату, я открыла старый дорожный сундук. Что ж. Пока бес спит, поищем. И мой давний кошмар, и новую нечисть. И если её много, значит… время приходит. И Ехидна или уже в городе, или вот-вот нагрянет, чтобы забрать своё. Меня.

Но я не сдалась без борьбы тогда, и теперь сдаваться не собираюсь.

Глава 2

По традиции можно было задать демону только три вопроса, и ни одним больше.

– Что вообще за чертовщина происходит? – подбирая каждое слово, промолвила матушка.

– И только посмей извернуться, тут же вскипячу, прямо в этом котле.

Терри Пратчетт «Вещие сестрички»

Я сжала в кулаке кристалл и нарисовала на карте крестик. Четвёртый.

Несколько часов назад в городе находился лишь один «кот», а сейчас – уже четверо пришлых. Местную нечисть я в расчёт не брала, зная, где она обитает и чем отличается от «гостей», – энергетикой жизни, а не смерти. И последнее, где появится нечисть с патентом от Круга ведьм и правом находиться среди людей, это три вышеупомянутых опасных места. Пропитаются чужой болью, начнут излучать мёртвую силу – и никаким патентом потом не докажешь, что случайно. К тому же…

Подняв голову, я прислушалась. Шаги на лестничной площадке. Сердце очень спокойное, пульс тридцать. Нечисть. И – осторожный звонок в дверь. А ещё последнее, где появится нечисть, – это дом незнакомой ведьмы. Видать, совсем дело плохо, раз принесла нелёгкая, да на ночь глядя…

Я оправила платье и пошла открывать дверь. С первым же щелчком замка пульс незваного гостя резко подскочил до пятидесяти. Молодёжь…

– Добрый вечер, – на площадке обнаружилась девчонка лет шестнадцати. Высокая, щуплая и черноволосая, глаза жёлтые, настороженные. – Ты – ведьма? – уточнила хриплым мужским басом. – Разговор есть. Важный.

– Добрый. Допустим, ведьма, – я шире открыла дверь. – Заходи, коль не боишься.

Не побоялась. Зашла. И мы уставились друг на друга, как два раскрывшихся шпиона, изучая внешние особенности и вычисляя слабые места. На её кроссовках и джинсах – мелкий белый песок. «Скорпион». Высокая, пропорции тела правильные – значит, не такая уж молодёжь, лет под семьдесят. Молодая нечисть любой «нации» кряжистая, с непропорционально длинными руками, а раз гостья давно «обзавелась» дополнительными позвонками, «вытянула» себя и почти не отличается от людей… Опасная.

– Хвост подбери и не сори песком, я только что прибралась, – я первой нарушила внимательное молчание. – И проходи на кухню.

– Ты настоящая, – она последовала за мной. – Только… неправильная. Почему? – а жёлтые глаза щурились и спрашивали: можно ли тебе доверять?..

– В чём неправильная? – я включила чайник.

«Скорпиошка» втянула носом воздух, нахмурилась и неуверенно произнесла:

– Запах… двоится. И разнится. Беременна?

Любопытная догадка…

– Допустим, – повторила я.

Нечисть расслабилась и кивнула, принимая ответ. Однозадачная, как и большинство её сородичей. Пока не решит одну проблему, не перейдёт ко второй, даже если вторая гораздо важнее первой.

– Тоона, – представилась гостья. – Для людей – Таисия, – и деловито: – Нечисти много пришлой, чуешь? Чья ты, ведьма?

– Мара, – я поставила перед ней чашку с чаем и села напротив. – Да, знаю. В городе пятеро. За городской чертой ещё не смотрела.

– Там восемь, – Тоона проигнорировала чай. – И ещё будут. Ткань мира трещит. Нужны ведьмы и заклинатели. Выплеск скоро, – и повторила грубовато: – Чья ты? На помощь позвать сможешь?

– Смогу, но пока воздержусь, – я подула на правую ладонь и предъявила печать. Линии сплелись в открытый глаз.

– Наблюдательская… – по традиционно носатому «скорпионьему» лицу расплылось разочарование. – И не боевая… Только свои дела – и плевать на город… И нечисть держишь, – снова принюхалась с подозрением. – Это против правил.

– Сколько в глазе зрачков? – я улыбнулась. – Семь, да, высшая ступень. Таким, как я, можно всё, – добавила с намёком. Почти начальство.

Но нечисть не была бы нечистью, если бы не ответила гадостью:

– Тёмная, исцеляющая, – жёлтые глаза подёрнулись зеркальной плёнкой, посмотрели насмешливо и с вызовом. – Закабаленная, да? Палачи со времён инквизиции своих же ловили, пытали и жгли, лишь бы род сохранить. А когда инквизиторы наблюдателями обозвались и законы ведьмам прописали, вы уйти не смогли. Предали своих. Так и остались при наблюдателях ра… – и запнулась под моим взглядом.

Нет, вряд ли семьдесят. Едва ли полтинник. И ни потомства, ни пары… ни развитого инстинкта самосохранения.

– Да, я здесь по своим делам, – согласилась я спокойно. – Но тебе волноваться не о чем. О выплеске известно всему магическому миру, и помощь подоспеет в своё время. Людей на произвол судьбы мы не бросали никогда. И я от своей ведьмовской клятвы не откажусь. Если у тебя есть предложения, выкладывай. А хочешь проупражняться в оскорблениях – проваливай. Я терплю пока, потому что знаю вашу породу. Но выйдешь за рамки…

Тоона съёжилась и опять принюхалась:

– С огнём играешь… – заметила глухо. – Беса держишь…

– Он мой, – я посмотрела на неё в упор. – Забудь. И давай ближе к делу.

– Я здесь старшая, – «скорпиошка» выпрямилась и расправила узкие плечи. – Нас мало, а места силы – не для нечисти. Только самых стойких подпустили. И безопасных для людей, если… Я над ними старшая. Почему здесь нет других ведьм? Почему нет городской?

Я вздохнула про себя. Никогда не могла понять ход мысли нечисти… Скачут вокруг да около обезумевшим зайцем…

– Потому что рядом с капищем ведьмы сходят с ума от избытка силы, – объяснила терпеливо. – Городской нет, но есть проверяющие, и они в курсе всего. Как и наблюдатели.

Тоона нахмурилась:

– Чужаки – мелочь. Кроме одного – того, что в старых кварталах. Там, где аттракцион с «зомби». Я была там недавно… Испугалась. Красные глаза, – и повторила выразительно: – Красные. Кто, как думаешь?

Жёлтые и зелёные «зеркала» глаз без белка и с нитью зрачка – высшая нечисть, синие и чёрные – средняя, а у низшей мелочи глаза как у людей. А о красных я лишь читала. В сказках двухсотлетней давности.

– Это моя забота, – я отставила пустую чашку. – С мелочью поможешь? Хорошо. Изловишь – и вези к отцу Фёдору. Знакомы? Чудно. А что за городской чертой – те, восемь?

– Не проверяла, – она покачала головой. – Одна не рискну, вдруг бес… – и покосилась на стену, за которой спал в ловушке вышеупомянутый персонаж. – Сходишь со мной? Трое – в вересковых холмах, но туда без меня. Оттуда пойдёт выплеск, силы перебор…

– А когда он случится? Точно? – спросила я буднично, а внутри напряглась. Нечисть такое чует лучше любой ведьмы.

– Бабка говорила, у начала нет конкретного времени, – «скорпиошка» пожала плечами. – И даты точной нет. Колодец наполняется, когда вокруг много воды. И тогда она льётся через край. Сейчас силы очень много. Предвестники появляются за тринадцать дней до. Слышала?

Я кивнула. Отсчёт пошел… И посмотрела на часы. Тоона сразу засобиралась. Встала, застегнула модно драную джинсовую куртку и беспокойно дёрнула песочным хвостом.

– Когда за город? Завтра утром?

– Нет, завтра – красноглазый, – я качнула головой. – Если нечисть проберётся в город, дай знать, а пока они сидят в лесах… три-четыре дня в запасе у нас есть. Я тебя найду.

– Позови заклинателей, – попросила она тихо. – Делай свои дела, я сама с ними вопросы решу. Хоть одного позови, – и, проглотив гордость, добавила сипло: – прошу. Город – моя территория.

– Я из другого ведомства, а заклинатели – сами по себе. Но напишу начальнику, пусть договаривается.

– Спасибо, – и Тоона ушла не прощаясь.

Я закрыла дверь, проверила спящего беса и вернулась на кухню. Нетронутый чай, два часа ночи, одиночество во тьме… Самое время написать любимому мужчине и сказать, что он очень мне нужен. Вернее, его информационные связи. И пусть мы не виделись чёрте сколько, сейчас не до сантиментов. В сложное время раз расклеишься – и расползёшься лужицей, не собрать… Так, красноглазая нечисть…

Достав из сумки планшет, я набросала письмо. Он точно не спит и сидит в наблюдательских базах данных… Сигнал ответа тренькнул через пять минут, едва я выпила остывший чай. И раз он обошёлся без привычного «хоть бы сказала, что скучаешь», значит, начальство загрузило. А скучать мне некогда… разве что немного. Сколько я уже в этой «командировке»? Лет пять. Почти привыкла. Редкие рваные встречи с семьёй, короткие поздние звонки и столь же редкая переписка. И осталось «командировке» меньше тринадцати дней, и только бы дожить… Написав в ответ кроме «спасибо» столь любимое им «скучаю», получила смайлик с сомневающейся мордашкой и улыбнулась. Да, некогда…

Пролистывая документы и прислушиваясь к участившемуся пульсу «кота», я морально готовилась к допросу, когда на панели задач замигала аська. «Царь, очень приятно, царь!», он же Павел Сергеевич, он же моё непосредственное начальство.

«Маргарита, что в городе?» – спросил он без прелюдий.

«Плохо. Предвестников больше обычного. Уже тринадцать особей», – о бесе я своевольно умолчала. Имею право.

«Защитники же украдены – амулеты, прежде охраняющие капище и забирающие силу выплеска. И ты знаешь, кто стоит за кражей, – шайка Ехидны. Разлив тёмной магии с капища притягивает к городу нечисть отовсюду, и тринадцать – это только начало, – со знанием дела объяснил известное начальник. – Помнишь, что защитники на тебе? Их нужно вернуть на место перед выплеском. Обязательно. Все до единого».

«Помню», – отписалась я сухо и внутренне сжалась в ожидании естественного вопроса.

«Что Ехидна?»

«Не подаёт признаков жизни. И смерти. Похоже, её нет в городе», – хотя ожоги болели… но они постоянно болели. И пока привычно. Как всегда.

«Заклинатели в помощь будут. И…»

«Не надо, – перебила я. – Не забывайте, мы с вами затеяли грандиозную аферу, Павел Сергеевич. Слишком серьёзную для непосвящённых зрителей. Сама справлюсь. Лишние руки, конечно, лишними не бывают, зато глаза – вполне. А наши с вами коллеги непомерно глазасты. Не будем рисковать».

«Аферу… Слово-то подобрала… – он не пользовался смайликами, но сейчас точно ухмылялся в седые усы. – Идёт. Но помощь понадобится – не медли. Заклинателей направлю. Но пока они собираются, не забывай, что ты – ведьма. И приносила клятву защищать людей. Появится нечисть – работай и с ней, не жди заклинателей. Бывай… соучастница».

Я тоже ухмыльнулась. Отстучала «Доброй ночи», закрыла окно аськи и прислушалась к сердцебиению «кота». Скоро очнётся… Надо поесть, пожалуй. Палач на допросе голодным – и злым – быть не должен.

В холодильнике среди рядов заготовленных зелий и несъедобного вида ингредиентов нашёлся лишь вчерашний салат и случайный беляш. И то хлеб… Сунув беляш в микроволновку, я съела салат, стоя у окна и глядя на скромные весенние звезды. Итого на всё про всё – дней десять… И в душе неприятно засвербело нервное предвкушение. Дней десять…

Всю жизнь я ждала это время, и верила, что справлюсь… И где она теперь, былая вера?.. Когда долго и упорно идёшь к заветной цели, забываешь, с чего всё началось. Целью становится дорога – и каждый новый шаг, и каждый следующий день, в котором надо выжить. А зачем – и за что – борешься… забывается. Теряется в вихре прожитых лет. Растворяется каплей терпкого яда в тонне воды. И однажды напоминает, едко и горько, что ты ни к чему не готов, несмотря на годы учёбы, тренировок, поисков и размышлений.

Бес заворочался. Я неспешно доела беляш, допила чай, подмела за «скорпиошкой», выбросив в ведро два совка песка, и помыла посуду. И, остановившись в коридоре, придирчиво изучила собственное отражение в зеркале. Узкое, невыразительно-бледное лицо, холодные чёрные глаза, рыже-русые волосы – в гладкой прическе со строгим пучком.

«Ох, и ледяная ж ты, Маруся, – осудил при первой встрече у дверей морга незабвенный Анатоль Михайлович. – Хуже моих пациентов. Не по-женски и не по-людски это». И очень эпично напомнил, что я не только тёмная ведьма на конспиративном задании, но и женщина, и человек. Эпично – и так не вовремя… Пожалуй, выживу – отомщу. Нет, иначе: выживу и отомщу. Обычно я работаю с живыми организмами, но и с мёртвыми немного… дружу. Я мечтательно улыбнулась. И это тоже будет очень эпично.

«Кот» сидел у решётки и злобно стегал по полу тремя хвостами. Судя по квадратным отпечаткам на седой безусой морде, он пытался взять преграду нахрапом, но не сложилось.

Я пододвинула стул к «темнице» и села. «Гость» сжался в комок и утробно зарычал.

– Брось притворяться и говори, – попросила я спокойно на бесовском. – Кто тебя вызвал? Таким, как ты, нужна кроличья нора и прямой, широкий путь сюда. И призывающий – тот, кто окликнет и откроет дверь.

– С-сила… – прошипел он, сверкнув жёлтыми «зеркалами» глаз.

Уже прозрел, надо же. Поразительная регенерация даже здесь, в ловушке, забирающей большую часть силы…

– Нет, – я качнула головой, – это верно лишь отчасти. Не забывай, я слышу. Здесь ваши сердца, даже во временном теле, подчиняются не вам, а законам живого мира. И ускоряют ритм – от страха или при попытке солгать. Родной пульс – двадцать, а сейчас – все шестьдесят. Значит, боишься. Говори, кто вызвал. Бесы в мире мёртвых обитают слишком глубоко, чтобы прийти самостоятельно. Даже сюда. Кто?

«Кот» ощерился, оскалил жёлтые клыки.

– Ладно, – я отодвинулась к стене и запустила руку в открытый сундук. – Не хочешь по-хорошему, будет по-моему.

– Обойдёшься, – он осклабился.

– Правда? – я достала плотно закупоренную склянку, внутри которой бушевал крошечный золотой вихрь.

Бес смерил меня ненавидящим взглядом и уставился на зелье. Пульс нечисти подскочил до восьмидесяти.

– Узнаёшь? – я примерилась к пробке. – Мы называем это «сонным царством». Пытать тебя бесполезно, а оставлять здесь опасно: через пару дней нарастишь тело, обретёшь прежнюю силу и взорвёшь клетку вместе с домом. И ищи ветра в поле. Поэтому – спать. И первым же почтовым рейсом – к наблюдателям.

– Чтобы потом языку учить таких, как ты? – прошипел он зло. – И без силы на века остаться? Или обратно быть изгнанным без силы?..

– Или честно и внятно ответить на вопросы.

– Всё равно усыпишь!..

– Зато живым останешься, – я достала вторую склянку, с синим вихрем. – И с силой после пробуждения. Что наблюдатели с тобой сделают, не знаю, но если изгонят обратно, то сила будет при тебе, – и посмотрела на него внимательно: – Итак? Вопрос повторить?

– Женщина призвала, – бес уселся на пол примерным «котиком», обвив хвостами передние лапы. – Живёт на западной окраине, дом голубой… был. Теперь страшный. Три этажа. Ведьма она, тёмная.

– По запаху узнаешь? – я встала.

– Да.

Значит, в постель нескоро… И завтра я тоже пока отосплюсь…

– Перерождённого чуешь? В старых кварталах? – я методично перебирала чужие вещи – ремни, шарфы, перчатки в пятнах крови.

Соратников и поклонников Ехидны я искала десять лет, и кое-кому удалось ускользнуть, но не… целиком. И здесь мы снова встретимся, но уже в последний раз. Для них. Или для меня. Как повезёт. Или…

– Да. Перерождённый спит много. Слабый, – «кот» настороженно бдел. – К югу ищи, старая пятиэтажка, жёлтые балконы, – и вдруг заискивающе предложил: – А можно, при тебе останусь?.. Помогать буду. Ведь старший теперь в городе. Всех чую.

– Нет. Не доверяю я тебе, друг мой, – я собрала нужные вещи и повернулась к клетке. – Ты не из тех, кто прикроет спину. А из тех, кто пырнёт ножом, только отвернись, – и посмотрела внимательно: – Но если действительно готов помочь, выпущу раз-другой из спячки. И замолвлю за тебя словечко.

– Или?.. – просипел он выразительно, сделав большие глаза.

– А если никто о тебе не узнает, верну обратно. Кроличья нора в холмах? Скоро там будет столько силы, что и без Круга справлюсь. И без изгнания с клеймом и травмами. Провожу, – я протянула ему шифоновый шарф. – Но хоть одна гадость…

– Не то, – «кот» принюхался к вещи. – Давай другой.

И на пятую вещь сделал стойку. Я покрутила в руках мятую соломенную шляпку. Любовь Казимировна, среди своих прозванная Химерой. Хитрая, скользкая, прыткая, удирала от меня два раза, и в последний – прямо из-под носа. Тёмный огонь. А бог троицу любит. И я очень хорошо помню, как испуганно бьётся её сердце…

– Один пришёл?

– Да, сил ведьме не хватило. Хотела больше, чтобы к прибытию ведьм Круга мы проблемой стали, – пояснил он покладисто. – Не смогла. Но собирается продолжать. Сейчас дома и готовится.

Сил не хватило? Вряд ли. Ехидна не терпела рядом слабаков, а Химера еле-еле вытащила одного беса, травмировав его по дороге, и упустила, не взяв под контроль? Не верю. Ослаблена… или отравлена. Сливают ведьму. Лёгкая добыча.

Следуя интуитивной подсказке, я подсунула под нос нечисти все «улики», но бес предсказуемо не нашёл в городе их владельцев. Кроме одной. Хмуро принюхавшись к перчатке Ехидны, он зло ощерился:

– Проверяешь, ведьма? Твоя!

Провал… Ехидна так меня пометила, что я пахну и ею, и собой, и… Ладно, и это тоже предсказуемо. Я кинула бесу открытую склянку с синим вихрем.

– Прячься. Понадобишься – выпущу. Поможешь, чем сможешь, – отпущу… домой. Обещаю.

«Кот» глянул нервно и подозрительно, но ретировался. Прутья клетки потухли, потеряв связь с чужой силой. Я закупорила склянку и спрятала её в походный сундук. Потянулась, прислушалась к тихому биению нужного сердца, взяла сумку и пошла обуваться.

Да, три часа ночи – самое время явиться в гости с дружеским визитом и поговорить о погоде.

Приехав в город прошлой осенью, я неделю целенаправленно бродила по улицам с картой и изучила в жилых кварталах каждый дом. До ведьмы – пять остановок, и по дороге я завернула в круглосуточник за кофе и горячими бутербродами. Надо обязательно добраться до магазина, чтобы не питаться чем попало… Работы предстоит много, а она всегда возбуждает во мне нездоровый аппетит.

Рассеянно жуя бутерброд с сыром, я неспешно шла по пустынным улицам, вдыхала запахи весны и определяла фронт работы. Всего за десять лет охоты в живых осталось двадцать почитателей Ехидны, а наследников ее крови – ни одного. Значит, прячется она где-то среди своих сторонников, вернее в них, ибо телом изувечена и почти мертва.

И у этой же двадцатки – украденные амулеты защиты, тринадцать штук. Наверняка распределённые – яйца в одной корзине не хранят… хотя кто их знает, этих чокнутых. Совести и человеческих чувств им недостаёт, зато ума и изворотливости – на десятерых, и порой такое выдумают, что психически здоровому человеку и в голову не придёт. И я могу метаться между одним и другим, теряя время и ничего не находя, а потом приедет последний со всеми «яйцами» в час икс… и я безнадёжно опоздаю.