Полная версия
Счастье измеряется в хвостах
«Нужно будет заставить двуногих поставить решётки на окна, а то летают тут всякие!» – подумала кошка.
«Нужно будет посматривать за ней, – думал улетающий Ангел. – Не то заскучает без домашних. Уж я-то знаю, как быстро стряхивается самоуверенность с таких Мань! Денёк-другой поживёт одна, с неласковой соседкой – и заплачет по своим двуногим и белому «пустому месту». Уж я-то знаю…».
На следующий день у Маняхиных двуногих был запланирован выезд к родственникам на неделю. Белый щенок ехал с ними. Выезд начался с подъёма в 3 часа утра. Кошку, лежавшую в ногах, вежливо подвинули на край кровати.
«Началось! – подумала Маня. – Cнова покоя нет… и так каждый день! Каждый день!».
Белый щенок по кличке Куба требовал к себе внимания. Он знал, что святая святых в ритуале утренних телодвижений – его утренний туалет. Туалет обязательно должен случиться – если не на улице, то в коридоре. В коридоре щенок присаживаться не хотел: мама сильно ругала за подобные «неожиданности», а на улицу в этот раз никто из родителей не торопился.
– Эй, меня кто-нибудь слышит? Я сейчас обкакаюсь!
Мама, занятая тем, что никак не могла найти свои резиновые сапоги, уже поняла, что пропажа одного сапога – дело лап щенка, но ругаться с раннего утра не хотела, поэтому лишь проворчала, когда сапог наконец-то нашёлся:
– Прятать их, что ли, по вечерам?.. Каждое утро утаскивает!
Щенка вывели на улицу, минут пятнадцать в доме царила гробовая тишина, ибо папа, изображавший бурную деятельность, пока мама была в квартире, с её исчезновением рухнул в кровать со стоном: «Ещё пять минут!», и для кошки снова настали мгновения блаженства.
Блаженство, однако, закончилось с шумным появлением Этой и щенка. Мелкий ныл не переставая:
– Чего так быстро? Ну чего так быстро!? Я ещё не всё сделал!
Папа взвился с кровати и сделал вид, что заворачивает тапочки в газету.
– Эдик, проснись! Тапки нужно положить в пакет, а не заворачивать их в собственную пижаму. Быстро умываться! – на ходу распорядилась Эта.
Потом был завтрак, во время которого Маняха милостиво посетила свою миску и соизволила выкушать парочку сухариков. Семья, конечно, ела в три горла! Никто из них не обращал внимания на кошку, которая сидела на полочке и сверху вниз выливала ушаты презрения на своих двуногих. Примитивные создания не могли оценить степень ликования кошки, по велению которой небесные силы отсылали их в тмутаракань на верную гибель.
Только бы не вернулись!
– Все готовы? – Эта пересчитала сумки, собранные ещё с вечера, и сказала Этому: – Бери Кубу и иди разогревать машину, я пока посуду вымою. Потом вернёшься за сумками – и в путь.
– Ты с соседкой договорилась? Она когда придёт? – папа схватил скачущего Кубу за загривок и поволок в прихожую.
– Обещала сегодня часов в семь. Так… корм насыпан… воды много… туалет свежий… Маня! Ты будешь скучать?
Кошка закатила глаза:
– Ещё чего! Сваливайте уже быстрее… Сейчас начнутся обнимашки… фу!
– Иди сюда, будем прощаться! – мама снова хотела схватить Маню и, как обычно, живьём содрать её красивую шкурку, но хитрюга была начеку. Прогнувши спинку, выскользнула из опасных клещей Этой и забилась под кухонный диванчик. Оттуда её точно не достанут.
– Какая дикая! Три года с нами, а всё – как из лесу! – в очередной раз разочарованно посетовала Эта.
– Да ладно, уж какая есть! Мы её всё равно любим, – попытался по обыкновению смягчить ситуацию Этот. – Так я пошёл?
– Ты ещё здесь? Давай скорее, а то не успеем на паром.
Пошумев ещё немного, двуногие исчезли за дверью. Навсегда? Неужели – навсегда?! Какое счастье! Выждав ещё пару минут для пущей уверенности, Маня вылезла из-под диванчика и отправилась сканировать свои владения.
Зал – никого.
Спальня – кровать забыли заправить, как всегда! Неряхи! В спальне тоже никого.
Кухня – пусто.
Туалет – никого.
Красота!!!
Весь день Маня слонялась по квартире, проверяя – не залетел ли какой враг через закрытые окна. Утренней, дневной и даже вечерней медитации никто не мешал. День прошёл блестяще!
Она уже собралась погрузиться в самосозерцание перед сном, как вдруг… Что это?! Скрежет в замочной скважине! Воры!
– Ну, давай посмотрим, сколько ты тут нагадила?..
Соседка из пятнадцатой квартиры зашла в коридор, гремя ключами, и, не снимая уличную обувь, пошагала в ванную комнату. В лотке лежали изделия Маниного производства.
– Фу, мерзость! – соседка вытряхнула содержимое лотка в унитаз. – Дожила! На старости лет за чужими кошками убираю! А ну, иди отсюда, трёшься тут, зараза!
И оттолкнула ногой сидевшую рядом кошку.
«Я не ослышалась? Она назвала меня «заразой»?! Кто это чудовище? Кто дал ей ключи от моей квартиры?!» – буквально онемела ошарашенная Маня.
«Чудовище» между тем отправилось на кухню. Маня, по-пластунски приседая на лапах, двинулась за ней. На кухне «чудовище» открыло шкаф, вытащило коробку с кормом и навалило его полную миску.
– А воду? Ты забыла поменять мне воду! – чуть не подавилась собственным возмущением кошка.
Ирина Викторовна (она же «чудовище», она же соседка) взяла двумя пальцами миску и долила туда содержимого. Не поменяла, а долила воду из крана!!! Не фильтрованную, как всегда делала Эта, а из крана – грязную, вонючую воду. Долила!
Грохнув миской по столешнице так, что вода расплескалась вокруг, соседка собралась было отправиться домой. Но, увидев притаившуюся в углу кухонного стола удивлённую кошку, схватила Маню за шкирку и, подняв высоко над столом, проворчала недовольно:
– И что они нашли в этом комке шерсти? Ни рожи, ни кожи! Был бы ещё мейн кун какой-нибудь, а то – чисто мусорно-бачковая дрянь! И надо им столько денег тратить на такое убожество! Корм, поди, рублей пятьсот стóит, наполнитель сыплют дорогой! Ненормальные. Фу, брысь! Пошла вон!
Ночью Маня спала плохо. Ей снилось «чудовище», пожирающее содержимое её лотка. Какие-то туристы, переминаясь с ноги на ногу, тупо стояли в очередь к её миске, из которой нескончаемым потоком сыпался корм в их широко раскрытые пасти. Во сне у Мани болел живот: в нём теперь поселились инфузории-туфельки из грязной водопроводной воды, одна из которых была особенно буйной – она кружилась и пела дурным голосом: «Рюмка водки на столе-е-е-е-е!». За инфузорией бегал мейн кун, хватал ту за хвост и блеял козлом: «Мадам, а не пожрать ли нам в мусорном бачке? Говорят, там сегодня недурную солонину подают!».
Словом – спала Маня плохо!
Снился Мане и Ангел. Так, фрагментарно снился, неназойливо. Улыбался нахально и спрашивал: «Мне прилететь?».
Но кошка не желала его звать. Ей хотелось насладиться одиночеством. Станет скучно – позовёт, пусть развлекает. А пока сама справится.
На следующее утро Маня проснулась не потому, что кто-то скакал по спальне и требовал: «Куба хочет гулять!», а потому, что она больше не хотела спать.
Потянувшись во всю мощь своего гибкого позвоночника на все стороны света, похрустев всласть всеми суставчиками, всеми хрящичками, кошка подумала: «А хорошо же! Смогла бы я так потягиваться, если бы в доме сейчас был дурачок Кубка? Он бы решил, что я его играть зову, и полез бы ловить мой хвост. Какая без него благодать!».
Слово «благодать» напомнило Мане про завтрак. Взлетев на кухонную столешницу, где стояли её миски, она с удивлением обнаружила лужи воды вокруг этих мисок и вспомнила вчерашний визит соседки.
– Хамка какая! Неужто и сегодня она придёт?
Вода из-под крана отдавала то ли хлоркой, то ли дихлофосом, поэтому Маня её пить не стала. Спустившись к собачьей кормушке, она выхлебала оттуда остатки фильтрованной воды. Эта вода показалась ей небесной росой…
«Да, – подумала кошка, – всё лучшее этому подхалиму! А мне – так, объедки и вода из канализации. Но вы не дождётесь от меня ни слова лести! Я лучше умру, чем прогнусь под вас!».
День прошёл идеально! Трёхразовая медитация, перемежавшаяся регулярным здоровым сном и лёгкими перекусами, принесла Мане душевный мир и покой. Кошка была в нирване.
Но всё испортил вечер. Опять пришла хамка из пятнадцатой квартиры, опять назвала её «мусорно-бачковой дрянью», опять долила воду (разумеется, из-под крана). Под конец своего визита соседка как-то странно посмотрела на забившуюся в угол кошку и произнесла зловеще:
– Куда бы тебя деть на пару дней? У Андрюшки аллергия на шерсть…
Маня застыла в ступоре. Какой Андрюшка? Куда её собираются «девать»?! Уснула не сразу, тени вчерашних кошмаров рвались в сон…
Утром, едва приоткрыв глаза, Маня услышала знакомый скрежет в замочной скважине.
– Уже вечер? – спросила сама себя растерявшаяся кошка, но, собрав мозги в кучку, поняла, что ещё не вечер…
Соседка заявилась с утра, да не одна!
– Проходите, проходите! Вот здесь поживёте, пока соседей нет. Осторожнее только! Ничего тут не разбивать, не ломать и на стенах не рисовать.
– Тёть Ир, может, мы у тебя всё-таки поживём? Неудобно как-то, чужая квартира, у нас дети! – донёсся незнакомый и нерешительный голос явно молодой женщины.
– У меня места нет, а тут – хоть на велосипедах гоняй! Следи за детьми, чтобы они ничего не сломали, и всё будет хорошо, – распорядилось ненавистное «чудовище». – В крайнем случае, если что – на кошку свалить можно будет. Главное, убирай за ней в туалете и корми вовремя. Пойдём, покажу, где её корм стоит!
Грохот в прихожей дополнился странными криками – как будто галки прилетели на дерево под балконом. Только дерево и балкон вон где, а прихожая совсем в другой стороне. Маня напряглась. Что это?
– Оля, Андрей, раздевайтесь! Мама вам всё покажет, сами ничего не трогайте, поняли?
– Поняли! А это что? – снова загалдели «галки».
– Не трогай, тётя Ира же сказала! Это чужая квартира, здесь всё чужое. Мы поживём здесь несколько дней и поедем домой. Здесь ничего нельзя ломать, вы меня слышите?
– Слышим!
В дверном проёме спальни показались две головы маленьких людей.
– Внуков вместо себя прислали! – ахнула Маня. – Внуки – это смерть!
Но «внуки» были какие-то другие. Те внуки, которые время от времени приходили к приживалам, были побольше и потолще. Эти же какие-то тощие, маленькие… Зато шумят громче.
– Ой, киса! – девочка протянула руки к кошке и рванула в спальню, но Маня вовремя выгнула спину и произнесла своё коронное проклятие:
– Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш!
Ребёнок остановился, открыв рот.
«Действует! – подумала Маня радостно. – Эта мантра ещё меня никогда не подводила!».
– Кошку не трогать! – скомандовала соседка. – Она дикая и грязная! У неё глисты, блохи и подкожный клещ! Тронете – заболеете! Понятно?
– Понятно! – сказал мальчишка. – А палкой её можно?
– Палкой тоже нельзя! Ну, всё, я пошла! Вечером зайду, проведаю вас. Пока!
– Пока, тёть Ир! – тревожно попрощалась с соседкой молодая женщина, – Надеюсь, хозяева не приедут, пока мы здесь?
– Они на неделю уехали, так что пять дней у вас ещё есть!
За наглой соседкой закрылась дверь, и Маня осталась наедине с внуками неизвестной породы и какой-то женщиной, тоже неизвестной породы. На всякий случай кошка спряталась в свой домик.
– Давай её достанем! – мальчишка подкрался к домику и попытался его опрокинуть.
Маня забилась в самый дальний угол, распластавшись на полу домика, растопырив сильные лапы распорками.
– Давай, вытряхивайся!
Мальчишка тряс домик изо всей своей внуковской дури, но кошка крепко уцепилась когтями за войлочную обивку и не давала себя вытряхнуть.
– А если она укусит? Я боюсь! – Девочка оказалась умнее. – Тетя Ира не велела её трогать.
– Если укусит, я её из пистолета шмальну! Будет труп! Я буду следователем, а ты паталана.. палатана… па-та-ла-га-на-томом!
«Убивать будут… этого ещё не хватало! – Маня чуть не обмочилась от страха. – Что они собираются со мной сделать?».
Но тут прозвучало спасительное:
– Дети, завтракать! Руки мыть!
И началась у Мани весёлая жизнь! Такая «весёлая», что бедная кошка забыла, как её зовут и откуда она родом.
Гиперактивные «внуки», невзирая на запрет матери и проклинающие мантры кошки, хватали Маняху за шкирку, таскали по квартире, заворачивали в одеяла, макали в воду, сушили феном и опять макали в воду. К её шерсти цепляли воздушные шарики и скотч, к хвосту привязывали консервную банку. Постоянный шум, постоянный крик и смех незваных гостей сводили беднягу с ума.
Поцарапать извергов Маня не могла: когти на лапках были заботливо отманикюрены бывшей, уже безвозвратно потерянной Этой! Царапай не царапай – только смеху ещё больше от такого царапанья! Раз получилось укусить гадкого мальчишку, но тот так ударил бедную кошку, что она бездыханной отлетела к противоположной стене! Еле отлежалась…
Прятаться от приблудных «внуков» Мане тоже было сложно. Они могли достать её везде – под кухонным уголком, под шкафами, на шкафах! В доме не осталось ни одного безопасного места.
За эти пять дней кошка не раз оказывалась без корма, потому что девочке Оле понравились Манины сухарики и она их лопала тайком от матери так, что аж за ушами трещало. А мать думала, что это кошка всё съедает.
«Прежние Эти никогда не позволяли себе таких вольностей! Я уже не вспоминаю про воду… но таскать меня за хвост не позволял себе даже Кубка! Он только зубами щёлкал – и всегда мимо! И дрянью меня никто не называл… и ногой в живот не пинал… и корм не воровали… и любили меня… – горестно вздыхала, по-настоящему вдруг затосковав, Маня. И вдруг вспомнила: – Ой, а что там Ангел говорил? Зови, когда захочешь? Хочу! Зову! Прилетай!!!».
Ангел появился не сразу. Поздно, когда малолетние вредители уснули на диване, а их мать – на хозяйской кровати, Маня услышала звуки, похожие на шуршание пергаментной бумаги. Высунув голову из домика, куда бедная кошка могла теперь спрятаться только ночью, она увидела на оконном стекле бледный полупрозрачный силуэт Ангела.
– Ты? Как я тебя ждала! Ты пришёл?!
– Здравствуй! Ты рада меня видеть?
– Не то слово! Можешь всё вернуть? Чтобы всё было, как раньше?
– Вернуть твоих прежних двуногих? Но ведь они с собакой вернутся!
– Пусть с собакой! Только пусть возвращаются. А этих убери!
– Что, медитировать не дают? Пристают?
– За хвост таскают! В ванне мочат! Мой корм сжирают! Видишь, как я похудела?!
– Мда-а-а… Но тебе даже идёт. Такая стройная стала.
– Сам ты стройный! Голодаю я! – чуть не заплакала Маняха.
Ангел призадумался. Не слишком ли жёстко он подошёл к воспитанию Мани? Не обозлилась ли она ещё больше?
– Ну, хорошо… – протянул он. – Приедут твои двуногие, разве что-то изменится? Они же издевались над тобой, ты сама говорила. Может, лучше этих оставим?
– Ты что?! Этих не нужно, нет! Верни тех, пожалуйста. Плохо мне без них.
– Скучаешь?
– Скучаю. Только ты им это не говори, а то зазнаются.
– Да и они по тебе скучают.
– Откуда знаешь?
Ангел двинул рукой, словно отводя занавеску, и Маня, как на экране невидимого телевизора, увидела своих потерянных двуногих, между которыми крутился белый пушистый щенок. Двуногие ехали в автомобиле, Кубка сидел на заднем сиденье и пытался контролировать водителя, тычась носом ему к плечо. Сначала было только видно, а потом стала слышна речь…
– Как там наша Манечка? Сидит, наверное, у окошка, нас высматривает… – тихо проговорила Мама.
– Сидит, я уверен! Она всегда сидит там, на подоконнике тепло от солнца! Приедем, а она как обрадуется! – улыбнулся Папа.
– Куба, ты соскучился по Мане?
– Гав!
– И мы тоже! Приедем, отдадим ей новую мышь, пусть играет!
– Гав?!
– И думать не смей! Эта мышь только для Мани. Сожрёшь мышь – получишь по попе! Понял?
– Гав-гав!
– Вот и славно!
Ангел снова двинул рукой – и экрана не стало. Маня сидела не шелохнувшись. Ангел медленно повернул голову и посмотрел на кошку. Глаза у «высшего существа» были подозрительно влажными.
– Ты как? Всё нормально?
– Простите меня, мама, папа, Куба! Я больше не бу-у-у-ду… – Маня не выдержала, заплакала. Тихо и горько.
«Босс, Ты был прав! У нас всё получилось!» – послал в Небеса сообщение Ангел.
На следующее утро «семейка Адамс» собрала свои манатки, навела в квартире чистоту и свалила, оставив ключи хамской соседке. Та пришла проверить, всё ли в порядке, лениво пнула кошку, насыпала ей корма в миску и ушла.
Будем надеяться, что она больше никогда не появится в Маниной жизни.
А в полдень дверь снова ожила, но на этот раз скрежет поворачиваемого ключа был похож на пение соловьёв и журчание ручья! На симфонию Дворжака!
Почему Дворжака? Маня не знала, но была уверена, что именно так должна звучать симфония композитора с вкусной творожной фамилией.
Дверь открылась, и в квартиру ввалились Мама с Папой на двух ногах и неугомонный Кубометр на четырёх.
– Маня! Манечка! Ты ж наша девочка! Иди, поцеловаем!
Долго ещё мама не могла понять – когда это муж успел заправить постель перед выездом? Ведь она точно помнила, что постель была не заправлена!
– Маня, кто заправил постель, признавайся! К нам кто-то заходил?
– Заходил?!
Маня захлебнулась от возмущения. Она уже была готова рассказать маме про свои мучения, да помешало внезапно нахлынувшее чувство защищённости и счастья. Как будто Ангел крылом повёл…
Счастье было такое новенькое, непривычное… Как кайф от валяния на собачьей тёплой шерсти, как восторг доверия пуза почесушкам, как трогательность совместных обнимашек с Этими… с Мамой и Папой.
Ангел с интересом наблюдал за изменениями, происходящими с обычной мусорно-бачковой кошкой Маней:
– Не такая уж она и обычная, как кажется этим «двуногим». Посмотрим, что будет дальше! Во всяком случае, мы дали шанс этой душе. Профукает дар – опять будет кошкой! Использует с умом – станет человеком с большим сердцем. Давай, Маня, я за тебя держу кулачки!
Глава 9
Первый снег
Севастополь нынче – в снегу! И в каком! Сантиметра три навалило! Мы с Кубой на утренней прогулке даже наш старый газончик не узнали. И, не опознав «пелёночку», щенок не сумел осквернить её непорочный покров.
Обошли вокруг дома. Куба даже лапы растопыривал и почти не тянул. Скользко, страшно! Я тоже шла враскоряку, боясь сверзиться с высоты своего немаленького роста.
От пережитого стресса малыш не смог сходить в туалет. А кто сказал, что щенок будет делать свои дела на улице с первых прогулок?
Конечно, каждый раз я стараюсь похвалить Кубу за то, что он сделал свои дела на улице.
На первых порах выглядело это так: только щенок присел для справления нужды, я повышенно-радостным голосом его хвалю на чём свет стоит и – это важно! – держу наготове лакомство, чтобы тут же наградить ребёнка за совершённое действо.
Скажу вам честно: сейчас, когда Кубе уже пять лет, я всё равно активно хвалю его за успешное выполнение этой процедуры. Лакомства уже не даю, но на словах всегда поощряю собаку: «Ай, Куба, молодец! Куба какает! Куба писает! Молодец, Куба!».
Важно при этом оставаться рядом с собакой. Почему? Да чтобы она не испугалась своей одинокой беззащитности в таком важном физиологическом процессе. Хозяин должен это понимать. Иначе у собаки со временем будут проблемы со здоровьем.
А снег лежит, не тает. Второй день наши прогулки выглядят как скачки на мини-ипподроме. Я ещё не поняла, кто со мной гуляет – то ли пёс, то ли конь. Пристёгиваю пятиметровый поводок, выходим во внутренний двор и там, среди припаркованных машин, изображаем коня и амазонку. Становлюсь на кусочек чистого асфальта и кидаю собаке игрушку в радиусе натяжения поводка. Куба игрушку ловит, я опять кидаю.
Потому что скользко!
На прогулках Куба заодно с предательским снегом. Он уже не тянет поводок, он его рвёт внезапно на ледяных присыпанных участках дороги. Шипеть на него в этот момент «Рядом!» бесполезно.
Я уже и не шиплю. Останавливаюсь в позе лыжника и жду, когда щенок сам захочет свою попу поставить возле моей ноги. Молча жду. Ибо уже нет сил его одёргивать за поводок!
А он – то чешется, то зевает, то боком усядется. Типа успокаивает меня! Следующий шаг – и опять рывок, опять остановка, опять ожидание, опять почесушки.
И не дай бог собачка какая-нибудь на пути попадётся, и он понесётся дружить! Тогда для меня самая надёжная позиция – опуститься на четыре точки, чтоб не перевернул на лёд.
Это потом меня научит наш инструктор по дрессировке, что на скользкой поверхности надо отпустить собаку с поводка и держать её внимание только игрушкой или лакомством. Тогда ни встречные собачки, ни кошки с фантиками не будут причиной щенячьих рывков. Только таким образом можно собаку заинтересовать и – главное! – сохранить целыми свои конечности на ледяной тропинке.
Но тогда я этого ещё не знала…
Что ж, мы все в этой жизни учим и учимся. А также взаимно воспитываемся. Как Куба с Маней.
Увещевательные беседы с кошкой проводить бесполезно. Даже после знакомства с Ангелом совесть и способность к самокритике у этого создания находятся пока в зачаточном состоянии. Однако нужно как-то прекращать уничтожение нашей с мужем кровати. Вот уже месяц Маняха время от времени с наслаждением дерёт спинку этой самой мебели. Забирается на высокое изголовье – и точит когти! Собака при виде таких вольностей начинает терять над собой контроль, муж за голову хватается, я ору на одного и успокаиваю второго, а Маня ничтоже сумняшеся продолжает рвать нам мамин подарок, ибо кровать покупала мама.
Случилось мне как-то быть на работе, когда между щенком и кошкой завязался интересный диалог.
Как я его услышала? Ну, как… обыкновенно. Дистанционно. Телепатически. Они дома, я на работе. Но слышно же всё. А у вас разве не так?
Куба выговаривает Маняхе.
– Манька, из-за тебя я с мамой поссорился!
– Чего ты сделал? Поссорился? Что ты можешь знать о ссорах?! – насмешливо фыркает кошка.
– Она меня обещала мордой натыкать в пододеяльник.
– А я тут при чём?
– Так из-за тебя же! Ты кровать дерёшь, я тебя гоняю, мама нервничает.
– Так оставь меня в покое, и будет тебе счастье.
– Я не могу. Я охраняю имущество.
– Ну да, ну да… Кусок пододеяльника сожрал, конфету затолкал за комод, на полу лужа опять. Охраняльщик!
– Маме про конфету не говори. Я для неё спрятал. Она будет пол мыть, а тут р-р-раз – и приятный сюрприз! Она, знаешь, как обрадуется!
– Дурак! Ты конфету вывалял в пылюке, она такое есть не будет. Чему тут радоваться? И она на диете, если ты помнишь…
– Опять? То-то, я смотрю, нервная она какая-то стала.
– Солнце моё! После того, как ты съел половину постельного белья, любой будет нервным. Диета тут ни при чём.
– Я не половину, я только полосочку оторвал.
– Ну и зря. Всё равно вещь испортил.
– Ты тоже портишь! Кто кровать дерёт? Иди на кухню – и дери свою когтеточку.
– Но-но, поучи меня ещё. Учить старших будешь, когда вырастешь! Вон писаешься ещё… учитель, блин!
– Я нечаянно. Мне нужно было. Ты, что ли, не писалась, когда маленькая была?
– Не-а! Я же кошка, а мы – люди интеллигентные, мы не льём лужи где попало, всё делаем только в лоток. А ты встанешь – и прудишь посреди коридора. Обходи потом твои моря нерукотворные. Дождаться прогулки, что ли, не способен? Не стыдно?
– Стыдно, но я не могу так долго терпеть. Мама только вечером придёт, а папа – когда совсем темно станет.
– Ладно, проехали. Маленький ты ещё. Понял? Ма-лень-кий! Поэтому не должен учить меня – что драть, а что не драть! Ясно тебе?
– Ясно.
– Ну, иди сюда! Не грусти. Вот тебе штучка, погрызи. Развлекись.
И Маня лапой скинула со стола на пол что-то тяжёлое. Это что-то упало со смачным стуком, и дальше была слышна только возня повеселевшего Кубы.
С работы я, конечно, не могла увидеть, что именно кошка скинула на пол, поэтому решила дождаться, когда позвонит муж, который должен был вот-вот приехать домой. Так и случилось.
– Алло, – голос Эдика звучал несколько настороженно. – Чем занимаешься?
– Да вот, ведомости заполняю. Ты уже дома? Кубца выведешь погулять?
– Выведу. Слушай, он что-то тут сжевал!
– Что? Как это выглядит?
– Чёрное, пластмассовое.
– Аккумулятор от камеры?!
– Шут его знает! Придёшь, посмотришь! Остатки я убрал на столешницу. Это Манька ему скинула!
– Вот зараза! Всё, закрываем их в разных комнатах, когда уходим! А то беды не миновать!
С тех пор мы всегда закрывали кошку в спальне, а Кубе оставляли только коридор и кухню. Так они и ждали нас весь день.
А однажды повезло мне подслушать ещё один интересный диалог.
