Ключ скитальца

Через минуту доктор, присвистнув, воскликнул:

– У этого старика сердце посередине туловища!..

Осмотр продолжился еще пару минут, затем народный целитель, сложив аппарат в саквояж, резюмировал:

– Пациент стар. И-и-к! Кроме того, он физически и нервно истощен. Если дать ему покой, и при этом хорошо кормить, то, возможно, учитывая его нечеловеческое происхождение, он сможет поправиться и прожить еще, скажем, год. И-и-к!.. А это ему в качестве экстренной помощи… – С этими словами эскулап откупорил бутылку с мутной жидкостью, Пул уловил запах самогона. Поднеся горлышко к устам Монги, доктор влил добрую порцию в рот старику, отчего тот закашлялся и пришел в себя.

– Я всегда знал, что это лучшее лекарство, – лекарь с уважением взглянул на бутылку и приложился к горлышку сам.

Монга прокашлялся, полными тревоги глазами осмотрел комнату.

– Где я? – слабым голосом спросил он.

– Не волнуйтесь, – поспешил его успокоить мальчик.

– Вы в больнице. И-и-к! – почему-то добавил доктор, отрываясь от бутылки и, закупорив, пряча ее в саквояж. От алкоголя он стал заговариваться.

– Вы у меня дома, – поправил Пул.

Но тревога в глазах Монги не уменьшилась, он попытался встать, но силы отказали ему, и обессиленный, он опустил голову.

– Пациенту нужен покой и полноценное питание, – напомнил доктор и, закрыв саквояж, с трудом поднялся. – А мне пора. И-и-к! Надо же, сердце посередине. Первый раз в моей практике… Молодой человек, проводите меня, а то там эта собака…

Доктор окончательно окосел, но на улице собрался и двинулся в обратный путь с не меньшим упорством, чем шел сюда. Мальчик постоял минуту у калитки, провожая его взглядом, и решил, что тот дойдет без посторонней помощи.

Когда Пул вернулся в сарай, Монга лежал, устремив пустой взгляд в потолок. Пул достал с полки графин, налил в кружку воды, протянул старику. Тот приподнялся, попил.

– Как зовут вас, юноша? – спросил он, возвращая кружку. – И как я попал к вам? Я почему-то ничего не помню.

– Меня зовут Пул. Я шел с рыбалки и нашел вас без сознания на улице, – краснея, солгал мальчик. Он стыдился признаться, что подслушивал.

– Ах, да, на улице, – вздохнул Монга.

Пул поставил кружку на бочку и достал с полки небольшой сверток. В нем он держал хлеб. Правда, Гиза отдавала пасынку остатки старой булки, которую не доел Клоб, поэтому хлеб у мальчика всегда был черствый. Он разломил кусок на две части, одну протянул Монге:

– Покушайте.

– О, юноша, вы так добры, но мне не хочется есть.

– Доктор назначил вам хорошо питаться. Иначе вы можете умереть.

– Уж лучше умереть, – снова вздохнул Монга, но тут же замотал головой: – Хотя нет, как раз сейчас нельзя умирать. Необходимо что-то предпринять, но что?..

Старик сунул краюху в рот, задумчиво глядя в одну точку, без аппетита пережевал. Пул последовал его примеру, с тем отличием, что аппетит у него был как у акулы, он ничего не ел с самого утра.

Работая челюстями, мальчик силился решить непростую задачу. Он понимал, что назначенное Монге доктором усиленное питание, условие почти недостижимое. Гиза каждое утро приносила Пулу миску с похлебкой, иногда с кашей и остатки хлеба. Когда получалось наловить много рыбы, Пул съедал пару рыбешек, поджарив их на костре в саду. Но этого едва хватало одному. Где был выход? Голодать, а еду отдавать Монге? Но так Пул быстро отощает и обессилит, что не сможет ездить на рыбалку, и тогда всем станет только хуже. К тому же Пул любил поесть! Доить корову и коз Гиза доверяла ему только в ее присутствии, а молоко забирала Клобу и на продажу. Значит, оставалось одно: сходить завтра на рынок и купить продуктов. Конечно, для этого придется расстаться с частью собранных на учебу денег, но мальчик решил, что за пару месяцев их вернет.

Ход его мыслей прервал Монга.

– Он сможет мне помочь! – воскликнул старец. Отложив в сторону хлеб, он снова попытался встать, но ноги подвели. Они затряслись от слабости, и у старика получилось лишь сесть.

– Вам доктор прописал покой, – проглотив остатки хлеба, возмутился такому безрассудству Пул. Голод он не утолил и наполовину.

– Мне некогда пребывать в покое, мой друг, иначе случится беда. Надо спешить к Ганиту; он честный человек и обязан помочь. Его только нужно уговорить. Я уверен, если он узнает всю правду, он согласится. – Старик снова попытался подняться, но опять безрезультатно.

Он вздохнул, поднял тревожные глаза на мальчика.

– Масс Пул, я вижу, вы честный юноша и на вас можно положиться. Вы умеете хранить тайны?

– Надеюсь, что да.

– Вы должны во что бы то ни стало привести сюда Ганита Печено. Он хозяин таверны «Алая звезда», это рядом с портом. Скажите ему, что я здесь. Меня зовут Монга. И скажите, что необходимо срочно активировать корректоры вашей планеты, а Зочур отнял энергетический ключ. Отправляйтесь сейчас же!..

– Но сейчас ночь, – Пул бросил растерянный взгляд на темное окошко под потолком.

– Ах, да, ночь! Но утром я смогу сам. – Монга решительно тряхнул бородой. – Так тому и быть, я отдохну у вас до утра, а потом отправлюсь к Ганиту за помощью. Вместе мы обязательно что-нибудь придумаем.

Мальчику показалось несправедливым, что ему не доверят тайну.

– Ну, уж нет! – воскликнул он. – Вам доктор назначил отдых, значит, будете отдыхать. А я приведу этого Печено; мне все равно утром идти на рынок за продуктами.

– Но Ганит может вас не послушать, – повел плечами Монга. – К тому же мне неудобно пользоваться вашим гостеприимством.

Не зная, чем возразить, Пул неожиданно понял, что лучше сказать правду или хотя бы ее часть. Поэтому он потупил взгляд и произнес вполголоса:

– Вам нельзя выходить на улицу. Когда я ходил за доктором, то недалеко от места, где вас нашел, видел людей. Плохих людей. Они искали вас.

– Зочур?! – встрепенулся старик. – Что ему понадобилось? Может, в нем проснулась совесть, и он решил вернуть камень?..

– Нет, они не умеют пользоваться ключом… или им нужна какая-то карта… или они не могут отыскать какой-то транспортер!.. Я, честно говоря, не разобрал.

– Карта?! – вздрогнул Монга. – Какая-такая, карта?

Минуту он обдумывал слова Пула; машинальным движением подобрал крошки хлеба, сунул в рот и стал жевать. Потом попросил мальчика подать воды, а утолив жажду, сказал:

– Что же, масс Пул, вы правы. От этих людей можно ожидать чего угодно. И мне ничего не остается, как довериться вам. – Монга помолчал, собираясь с мыслями. – Завтра отправитесь в таверну «Алая звезда» и расскажете мистеру Ганиту Печено о сегодняшних событиях. А еще… что ритуал, который я должен провести в катакомбах, не религиозный ритуал. Это активация программы корректировки орбиты вашей планеты. Передайте слово в слово, он поймет. Я сделал ошибку, что сразу не рассказал ему этого. Еще скажите, что активацию необходимо сделать в ближайшие три оборота планеты вокруг своей оси. Иначе, станет поздно, начнется необратимый процесс, и катастрофы не избежать никакими силами. Передайте слово в слово, запомнили?

Пул кивнул. И все же Монга заставил три раза повторить вслух эти фразы, и только потом расслабился и прилег.

– Надо набираться сил, – устало произнес он, а через минуту спохватился. – Где же будете спать вы, юноша, ведь я, кажется, занял ваше место?

Мальчик махнул рукой:

– Не беспокойтесь, я притащу еще пару тюков соломы.

Его подмывало спросить, зачем нужна корректировка орбиты планеты, и какой катастрофы не избежать никакими силами, но Монга выглядел таким изможденным, что он не решился.

Ночью Пулу приснился трехрукий Уток. Мутант гонялся за ним по пустынной улице, в каждой руке держа по кинжалу. Пул убегал со всех ног, прятался в подворотнях, снова убегал, но страшный разбойник не прекращал преследования. В конце концов ему удалось настичь Пула, но руки мутанта неожиданно превратились в щупальца, а кинжалы в длинноствольные пистолеты. Уток, хихикнув, прицелился, и сразу из трех стволов громыхнули выстрелы. Вскрикнув, мальчик проснулся.

Сквозь пыльное окошко пробивался предрассветный сумрак, тянуло сыростью, веяло прохладой. За перегородкой в коровнике невнятное бормочет Гиза; приглушенно звякнуло ведро. Пул догадался: это мачеха, проходя мимо, ударила в дверь кулаком, отчего он и проснулся. Нужно вставать, идти работать по хозяйству.

За дверью мальчик, как обычно, нашел свою дневную пайку: миску с перловкой и ломоть черствого хлеба. Утренний туман клочьями висит в низинах, бодрит свежестью, и прежде чем взять еду, Пул сладко потянулся. За каменным забором в заброшенном саду загомонили птицы, радуясь наступлению дня. Диск, завидев хозяина, приветливо замахал хвостом. Пул отломил от булки и бросил ему краюху хлеба. Затем вернулся в сарай и накрыл на пне для старика завтрак. Пробудившись, тот почувствует голод.

После этого мальчик взялся за работу: натаскал из колодца воды скотине, разложил по кормушкам сено, курам насыпал проса. Гиза, кутаясь в старый, затертый халат, спросила об улове, а услышав ответ, принялась ругаться. Пул старался не слушать; эти ругательства он знал наизусть. Сквернословие для мачехи было жизненно необходимым; если она не ругалась, ей становилось плохо. В такие минуты она начинала беспокойно топтаться на месте, хлюпать не подходящими ей по размеру отцовскими калошами и, поминутно поправляя завязанный на затылке платок, сердито посвистывать коротким носиком.

Справившись с делами, мальчик проскользнул за сарай, где находился тайник с деньгами, отсчитал несколько монет и отправился на поиски Ганита Печено.

Глава третья, в которой Пул впервые узнает о древних скитальцах

Площадь, несмотря на раннее утро, гудела как растревоженный улей. Торговцы разными голосами наперебой расхваливали товар.

– Инопланетные туфли, не имеют сносу, отдам почти даром, – кричит бородатый мужлан в синей рубахе.

– Икра баркасской ящерицы, деликатес, – звонким голосом перебивает толстая краснощекая баба.

У ветхого лотка молодая девица торгуется с загоревшим до черноты продавцом рыбы; где-то гремит музыка – начинал представление заезжий цирк. Народу собралось много, и торговцев, и покупателей, с равнины наехали фермеры, заполонив площадь телегами и дрогами.

Пул пробирался сквозь толпу, направляясь к портовой улице. На рынок он зашел за продуктами и теперь нес в руках увесистый сверток, с куском ароматного сала и парой десятков картофелин. На первое время хватит.

В двух шагах от Пула кто-то крикнул:

– Держи вора!..

Маленьким людским водоворотом возникла толчея, и тот же голос добавил:

– Бей его, бей негодяя!.. – Раздались звуки глухих ударов, жалостливые стоны.

Толпа зевак хлынула в том направлении, но Пул не позволил себя увлечь течению; обогнув пару телег, он вышел на портовую улицу и заспешил к порту.

У пристани бодрый прибой жмет деревянные корпуса кораблей к причалу; поскрипывают снасти; ветер хлопает разноцветными флагами; в нос бьет крепкий запах дегтя и рыбы; слышится матросская песня. С палубы трехмачтового брига докеры, стуча башмаками по настилу, скатывали по сходням деревянные бочки. Одна сорвалась в воду, обдала рабочих брызгами; послышалась крепкая брань. Белая шхуна, похожая на альбатроса, взяла курс в открытое море. Подгоняемые дудкой боцмана, матросы акробатами запрыгали по реям, ставят паруса. Юнга, примерно ровесник Пула, карабкаясь по вантам, помахал ему рукой – во взгляде юного морячка читалось горделивое превосходство. Пул усмехнулся и пожал плечами, как бы говоря: ну и что, я тебе нисколечко не завидую.

Он в самом деле не испытывал зависти. Морские путешествия захватывали, но в сравнении с космическими перелетами, выглядели детской забавой. Не на морском корабле мечтал Пул отправиться в путешествие, и не от этой пристани. Космопорт находился в соседнем городе, в Аркине, по прямой линии верст сорок с лишним. И хотя Пул ни разу там не был, по рассказам отца прекрасно представлял то место.

…На огромной бетонной площади десятки стартовых площадок; некоторые временно пустуют, чернея обожженными, оплавленными по краям стартовыми упорами; на других – узкие корпуса звездолетов. Внезапно раздается оглушительный взрыв, перерастающий в протяжный рев, и дальний корабль, извергая пламя, вздрагивая корпусом, устремляется в небо…

Не так давно Пулу приходило в голову, устроиться на шхуну юнгой. Он даже навел в порту справки. Но выяснилось, что юнгам не платят жалования. Их берут на корабли из жалости, кормят, обучают морскому делу, но ничего не платят. А это закрывало дорогу в навигаторскую школу…

Нужную таверну Пул узнал издали. Фанерная звезда над входом – правда, не алая, а светло-коричневая, – бросилась в глаза за пару кварталов. Двухэтажная, каменная постройка ничем не отличалась от других строений порта. Окна первого этажа покрыты слоем краски, чтобы внутри терялся ход времени; над крыльцом тускнеет поблекшая вывеска. У приземистой двери, прямо на брусчатке, бормоча ругательства в рыжую бороду, сидит бродяга с пропитым лицом. Он попросил у мальчика монетку на опохмел.

Войдя, Пул остановился на пороге. Таверна, несмотря на ранний час, переполнена посетителями. Зал тонет в сумерках; единственный фонарь у стойки обволокло плотной завесой смоляного дыма. Режет глаза, мелькают неясные тени и силуэты. В глубине гремят пивные кружки, гомонят хмельные голоса, кто-то безудержно хохочет. Рядом послышался удушающий кашель.

Пул прошел к стойке. Там на высоких деревянных табуретах потягивали пиво два матроса. Маленькая женщина в белом фартуке и чепце, стройная и миловидная, за прилавком мясным ножом режет вяленую рыбу.

– Почему вы нас за темноту держите, – говорит она с деревенским акцентом. – Видели мы и пароходы, и атомоходы, и более того!.. Это они в Грэг никогда не заходят, а, если хотите знать, мы с мужем когда-то жили в Аркине. Там цивилизация, ни то, что здесь. Если бы мужа с планетохода по возрасту не списали, мы бы сюда не переехали. Правда, дорого там все.

Она дорезала рыбу и увидела Пула.

– А тебе чего, юнец? – воскликнула она. – Не рано ли по таким местам шляться?

– Я по делу, – насупившись, ответил мальчик.

– Какой он важный, – улыбнулась женщина, подмигивая матросам. – И по какому – такому делу?

– Я ищу Ганита Печено. Мне сказали, я могу его здесь найти. – Пул обиделся на «юнца».

Улыбка исчезла с губ женщины. Опустив глаза, она схватила тряпку и взялась протирать стойку, хотя та была идеально чистая.

– А нету мужа, в Аркин уехал и неизвестно когда вернется.

Она бросила на мальчика жгучий взгляд и скрылась за дверью, задернутой холщевыми шторами.

Пул остался в недоумении; такого поворота событий он не ожидал. Мальчик взобрался на такой же табурет, на каких сидели матросы, и принялся ждать. Что-то ему подсказывало – женщина лукавит.

Один матрос рассказывал другому, как в море пиратский корабль наткнулся на военный крейсер и не успел спустить пиратский флаг.

– Без всяких переговоров, тот его в щепки… Бац!!! – подытожил рассказчик.

– Дина, еще пива, – донесся из глубины зала хриплый голос.

В другом углу возникла толчея: кто-то затеял драку.

Дина – так звали хозяйку – вернулась в бар; не глядя на Пула, наполнила бокалы пивом. Поставив их на поднос, вышла в зал.

Пул проводил ее взглядом, вздохнул, и тут шторы за стойкой вздрогнули. Мальчик насторожился; ему показалось, будто в щель между ними кто-то смотрит. Шторы снова качнулись, одна отошла чуть в сторону, и Пул увидел крепкую мужскую руку. Она ткнула пальцем в мальчика и поманила ладонью. Пул выпрямился, краем глаза посмотрел на матросов – те ничего не замечали. Рука на секунду исчезла, затем появилась снова, и жест повторился. В нем почувствовалось нетерпение. Пул оглянулся – не видит ли Дина – собрался с духом и шмыгнул за стойку.

Он очутился в кухне, совмещенной с подсобным помещением. На печи парует кастрюля; в углу под столом – куча дров; у дальней стены высятся бочки с пивом; пахнет сушеной рыбой и вареным мясом. У стола прохаживался средних лет невысокий мужчина, худощавый, но жилистый. В тусклом свете газовой лампы загорелое лицо показалось Пулу знакомым. Где-то он видел эти черные, прожигающие насквозь глаза, волнистую шевелюру смолистого цвета и такие же гусарские усы под горбатым, орлиным носом. На незнакомце, подчеркивая мускулистое телосложение, ладно сидит форма космического десантника, старая и без знаков отличия, но чистая и выглаженная.

– Ты кто? – спросил мужчина командирским голосом.

– Я – Пул, а вы?

– Здесь вопросы задаю я, а ты, изволь, отвечать! Зачем тебе Печено, и кто тебя послал?

Пул насупился.

– Это я скажу одному Печено, – он повернулся, чтобы уйти, но мужчина остановил:

– Стой!

Он окинул мальчика придирчивым взглядом, подошел ближе и, смягчив тон, добавил:

– Я – Печено. Бывший десантник космического подвижного легиона, командир взвода, старший сержант в отставке!.. Говори, зачем пришел?

Пул ответил не сразу. Судя по всему, мужчина не лгал; он и есть тот, на чью помощь рассчитывает старик. И факт, что незнакомец от кого-то скрывался, подтверждал: перед Пулом скорее друг Монги, чем враг.

– Меня прислал Монга, – наконец произнес мальчик.

Черные брови Печено удивленно поползли вверх, но тут же вернулись на место.

– Где он?

Мальчик вкратце рассказал, и в конце передал слова старика о корректировке орбиты планеты.

Ганит Печено нахмурился. Присев на край стола, он в задумчивости скрестил на груди руки, и тут Пул заметил у него в правой ладони маленький пистоль.

Штора отодвинулась, и на кухню вошла Дина, неся поднос с пустыми бокалами.

– Что, один из этих? – спросила она, кивнув в сторону мальчика.

– Нет, его прислал старик, – Ганит вздохнул, взглянув на супругу. – Но дело здесь серьезней, чем я думал… – Он запнулся, затем продолжил со смущением: – Знаешь, что, дорогая?! Давно ты не навещала сестру в Аркине; она, должно быть, обижается, как считаешь?..

Лицо Дины вытянулось; догадавшись куда клонит супруг, она швырнула поднос на стол, закрыла глаза ладонями и зарыдала.

– Вечно ты лезешь, без тебя не обойдутся, – запричитала она. – Зачем тебе нужен этот старик, ты бы обо мне подумал!

Печено смутился, пожал плечами; Пул из деликатности хотел выйти в бар, но Ганит, взяв его за плечо, придержал.

– Не туда, – шепнул он. – Подожди наверху.

Он развернул Пула и подтолкнул к другой двери, она находилась у мальчика за спиной. Дальше шел коридор с лестницей и выходом во двор. Пул поднялся по крутым ступеням; через еще одну дверь очутился в просторной, светлой комнате. Как он догадался, здесь жили супруги Печено.

Мальчик присел на край широкой кровати, огляделся. Скромная, без излишеств обстановка вкупе с чистотой и порядком, создавали атмосферу уюта и домашнего тепла. Помимо кровати, в комнате стоял платяной шкаф с вмонтированным в среднюю дверцу овальным зеркалом; у окна – стол в окружении трех мягких стульев, а в противоположном углу шикарное плюшевое кресло. На столе какие-то бумаги, видимо, там подсчитывались доходы-расходы заведения. У кресла на полу темнела пепельница с горсткой обгоревших смоляных палочек – кто-то из четы Печено имел привычку нюхать ароматизированный дым. В распахнутое настежь окно виднеются мачты стоящих у пристани кораблей, доносится шум порта, а легкий ветерок несет вездесущий запах дегтя.

На лестнице послышались быстрые шаги, в комнату вошел Печено.

– Я уже знаю, что Монгу разыскивают, – присаживаясь в кресло и привычным движением вынимая из нагрудного кармана упаковку смолянок, сказал он. – Сегодня утром приходил этот мерзкий тип… как его… Кохи! Этот слизняк осмелился мне угрожать, и я выкинул его на мостовую.

Ганит поджег смолянку и, устроив пепельницу на подлокотник кресла, втянул ноздрями ароматный дым. Затем он проделал то, что помогло Пулу вспомнить, где он видел этого человека раньше. Ганит небрежным движением стряхнул пепел, поднес смолянку к кончику носа и, сведя глаза к переносице, посмотрел на тлеющий огонек. Для чего он это проделал?! Дурная привычка?.. Ведь когда, лет пять назад, он однажды заходил к отцу в гости, и они за столом потягивали вино, он смолил и делал то же самое. Еще тогда Пула удивил этот странный жест, он даже спросил отца, зачем дядя сводит глаза, ведь это больно и неприятно. Отец, улыбнувшись, ответил, что не знает.

Печено еще раз поднес огарок к глазам, затем продолжил:

– Поэтому я был настороже: этих людей не стоит недооценивать, они способны на все. Ты говоришь, Монга стремится попасть в катакомбы не для проведения языческого обряда?!

Пул кивнул, хотя этого и не требовалось: Печено просто рассуждал вслух.

– А на самом деле, – задумчиво произнес десантник, – этот ритуал не что иное, как активация программы корректировки орбиты планеты. Интересно, выходит, верна вторая теория. Что же он мне голову морочил?! Он – Посланник!!! А я-то принял его за религиозного фанатика – мало ли их сейчас бродит?! Ну и направил к этому Кохи. Просто так, ради смеха. Коротышка в последнее время частенько в баре отирается, все что-то вынюхивает. А какой камень отобрал Зочур?

Мальчик пожал плечами, но Печено и тут сам дал ответ:

– Должно быть, ключ-код для включения установки. Я думаю, такой необходим. Не удивительно, что скитальцы сделали его из алмаза; эти твердые минералы они создавали искусственно, наделяя способностью аккумулировать энергию и сохранять информацию. А карта нужна для ориентировки на местности?.. Хотя, сдается мне, Кохи что-то напутал; непохоже, чтобы скитальцы пользовались такими примитивными методами навигации.

Тут Пул не выдержал и задал терзавший его с вечера вопрос:

– А зачем нужно корректировать орбиту нашей планеты?

– Хм! – Печено затушил смолянку в пепельнице. – Получается, сынок, что отдыхающий у тебя дома старик представитель расы древних скитальцев. Их цивилизация около ста тысяч лет назад правила галактикой. Затем они создали несколько десятков искусственных планет, расселили по ним землян. А сами исчезли. Никто не знает, куда, почему… Но факт в том, что движение некоторых искусственных планет скитальцы время от времени регулируют. Долгое время ученые галактики не могли понять, как они это делают, но потом открыли существование корректоров. Это такие конструкции; они установлены на каждой искусственной планете парами, обычно на разных полушариях, и представляют собой импульсные двигатели невероятной мощности. На Сапсане-14 их нашли, но в устройстве так и не разобрались. При необходимости скитальцы их включают, и орбита нужной планеты корректируется. И тут мнения ученого мира разделились: одни считают, что скитальцы используют для включения корректоров сигнал неизвестного излучения; другие – будто для этой миссии они отправляют Посланника. И если Монга вправду скиталец, правы оказались вторые.

– Значит, наша планета искусственная?

– О, да! Только это преподают в высших школах, юнга, поэтому мало кто об этом знает. В теории о Посланнике есть одно слабое место: как он перемещается от одной планеты к другой? Пользоваться попутным транспортом людей неудобно; неопознанных кораблей скитальцев никто, никогда не засекал. Правда, есть гипотеза о существовании линии мгновенного скачка вне пространственного транспортера! Мол, ней соединены все планеты скитальцев. Но доказательств этому до сих пор не найдено. Линия транспортера стала бы настоящей находкой для человечества.

Ганит вскочил на ноги и прошелся по комнате.

– Слушай, нам с тобой чертовски повезло: воочию повидать живого скитальца. Не каждый может этим похвастаться. А в наших катакомбах, выходит, установлен корректор орбиты Акалы?! Вот уж никогда бы не подумал, хотя многие древние легенды намекают на это. И сейчас у Посланника серьезные проблемы: беглый каторжник отнял у него ключ для включения корректоров. Ты говоришь, Кохи обмолвился о транспортере?.. Интересно, разбойники уверены в его существовании, или, как и все, лишь предполагают?

Печено взглянул на Пула.

– Что же нам делать? Ситуация непростая, из-за вмешательства разбойников может случиться большая беда.

Мальчик встрепенулся.

– Давайте, сообщим властям? – предложил он. – Пускай пошлют солдат, те схватят Зочура и отнимут ключ.

– Можно!.. Но сдается мне, это как неразумно, так и бессмысленно. Власти скоро полгода, как ловят Зочура, но до сих пор не поймали. Такое впечатление, арест кому-то невыгоден!.. К тому же солдаты не пойдут в катакомбы, побоятся. А если пойдут, то обязательно заблудятся. Зочур же затаится, и время будет упущено. Здесь нужно действовать без шума, но стремительно. Выкупить ключ не удастся; алмаз сам по себе стоит кучу денег, а тут еще у Зочура к нему явный интерес. Придется разрабатывать комбинацию… – Ганит потряс сжатым кулаком, как бы бросая вызов невидимому врагу. – Тем более, времени у нас, как я понимаю, кот наплакал. Три оборота планеты – это трое суток. И первые уже начались.