Истоки державности. Книга 2. Язва христианства

– Герцог Сполето к своему титулу добавил титул графа Нантского. Рюрик помог ему захватить город. Представляешь, Ламберт опять стал графом Нантским! Мне с трудом удалось уговорить князя не двигаться к Туру и Орлеану. Неделю назад князь взял на щит Бордо. Пока этим он только предупреждает короля. Будет лучше, если Карл примет предложение князя.

– Ламберт опять стал графом Нантским?! Занятно! Выходит, что за Рюриком стоит император Лотарь и руками князя пытается надавить на своего брата. Королю Карлу грозит опасность, и я сам должен предупредить его. Завтра поутру мы выезжаем в Париж.

Через две с половиной недели маркиз Септиманский предстал перед императрицей Юдифью. Перед ним стояла немного одутловатая женщина с множеством седых волос. Её рот потерял белизну и целостность зубов, и при разговоре и улыбке на месте потерянных зияла чернота. Только живые глаза напоминали о былой красавице.

– Я ждала тебя, – Юдифь с грустью смотрела на маркиза, – но ты так долго не появлялся здесь. Видимо ты был счастлив без меня.

– У меня родился сын. Ему скоро будет три года.

– Как его зовут?

– Я назвал его Бернаром14.

– Тоже Бернар… – вздохнула Юдифь. – Сын… А о другом сыне ты забыл?

– Я помню о нём всегда и о том, что у него есть мать, которая всегда рядом с ним, и она обережёт его от необдуманных поступков.

– Ты всё-таки вспоминал меня, – зарделась Юдифь и, не удержавшись, бросилась к маркизу и прижалась к его широкой груди. – Я так долго ждала тебя. Почему тебя не было рядом?

Бернар осторожно провёл ладонью по её волосам:

– Ты была так холодна со мной, что я не чувствовал, что я нужен тебе. Кто я для тебя? Всего лишь слуга императрицы. Ты была так недосягаема для меня.

– Это не так. Для тебя я всего лишь женщина. Я так злилась на тебя, что ты этого не понимал. И теперь нет препятствий для нашей любви.

Юдифь потянулась к нему и припала губами к его губам.

– Что это значит? – раздался громкий возглас.

Юдифь обернулась. В комнате стоял Карл с разъярённым лицом.

– Как ты смеешь дотрагиваться до моей матери? Я велю казнить тебя. Эй, стража!

Юдифь повернулась к Карлу, загораживая собой маркиза, протянула к сыну руки и умоляюще простонала:

– Погоди, не шуми. Ведь это твой отец.

– Какой отец?! Мой отец – император…

– Это твой настоящий отец…

Карл замотал головой, попятился к двери. Бернар вышел из-за спины Юдифи:

– Я прибыл, чтобы предупредить тебя, что не следует опрометчиво поступать с Рюриком…

Но Карл ничего не хотел слышать:

– Нет! Нет!

Вытянув вперёд руку и пытаясь как бы загородиться от маркиза, король выбежал из комнаты. Он стремглав промчался по коридорам дворца и вбежал в комнату, где находились дяди его матери: граф Понтье и Конрад Старый. В гневе от увиденного и услышанного Карл чуть ли не в бешенстве завопил:

– В покоях моей матери находится человек, которого я не хочу видеть живым. Убейте его, кем бы он ни был! Я хочу видеть его голову.

Ждал король недолго. Жуткий женский крик раздался за дверьми, а затем появились граф Понтье и Конрад Старый, который держал за волосы кровоточащую голову маркиза. Конрад бросил её со стуком к ногам короля. Следом на полусогнутых ногах с отчаянием на лице еле зашла императрица. Увидев голову Бернара у ног сына, она, покачиваясь от горя, упала перед ней на колени, осторожно взяла её в руки и осторожно поцеловала застылые губы и незрячие глаза. Затем Юдифь подняла глаза на сына:

– Как ты мог?! Ведь он твой отец!

Карл брезгливо сморщился и приказал графу Понтье:

– Отбери у неё эту мерзость!

Граф выхватил у матери Карла голову маркиза. Императрица со злобой взглянула на сына:

– Отцеубийца! Я тебя проклинаю! Я проклинаю и себя из-за того, что смогла вырастить человека, для которого нет ничего святого!

– Святого?.. Как ты можешь упоминать об этом? Ты, изменившая своему мужу?.. Я постригу тебя в монастырь и сгною там!

Юдифь тяжело вздохнула:

– На тебе кровь твоего отца, но тебе этого мало. Тебе нужна и моя кровь. Так прими её!

Мать короля выхватила кинжал, приставила остриё лезвия к сердцу и отрешённо упала грудью на пол.

Карл вздрогнул, увидев самоубийство матери, случившееся на его глазах.

– Уберите её! – визгливо закричал король, пятясь к выходу. – Если кто-либо узнает об этом, то вас ждет участь маркиза!

Уже оставшись один, Карл выдавил на лице язвительную гримасу:

– Оставаться королём, считаясь сыном императора, лучше, чем сыном потаскухи и мужлана.

Глава 7

(844 г. от Р.Х.)

– Император занят. Надо ждать!

– Но я архиепископ Меца…

– Император занят. Надо ждать!

Перекрещенные копья стоявшей стражи по-прежнему загораживали вход в покои императора Лотаря.

– Я его дядя, – повысил голос архиепископ.

– Император занят. Надо ждать! – бесстрастно вторили воины.

Раздосадованный ожиданием архиепископ отошёл к окну, украшенному цветным византийским стеклом, и нервно сжал пальцы, на которых красовались золотые перстни с драгоценными камнями. Его терзала мысль: чем же занят император? А Лотарь принимал графа Жерара Вьенского и не скрывал своего восторга:

– Ты принёс мне ещё одну радостную весть. Я не хочу знать, как тебе это удалось, но если бы все мои подданные так исполняли мою волю!.. Мои враги уязвлены, а это уже неплохо. Я надеюсь, что они теперь поостерегутся вставлять мне палки в колёса.

– Государь, позволь полюбопытствовать? – граф Вьенский почтительно склонил голову. – Какая ещё новость, кроме как о смерти папы и братьев архиепископа, так обрадовала императора?

– Мне сообщили, что норманны здорово потрепали владения моего братца Карла. Я думаю, что ему придётся всё-таки обратиться за помощью ко мне, а я знаю, что ему выставить в ответ. Но это будет потом, а сейчас я хотел бы отблагодарить моего верного слугу.

Император подошёл к столу и взял два свернутых свитка, обвязанных шёлковыми шнурками с толстыми сургучными печатями на концах. Один из свитков он протянул графу Вьенскому:

– Я дарю тебе эти земли. Теперь ты ещё и граф Лионский.

– О-о, государь! – Жерар с почтением принял подарок императора.

– Кроме того, – продолжил Лотарь и протянул второй свиток, – я разрешаю получать тебе часть доходов с Прованса, которым ты будешь управлять.

– Щедрость императора не знает границ, – Жерар приложил к губам оба свитка.

– Ступай, друг мой, и помни: я щедр только с теми, кто способствует величию империи.

Архиепископ ревностно проводил взглядом вышедшего от императора графа и стремительно прошёл мимо стражи, которая уже не остановила его.

– Ваше Высокопреосвященство, я уже наслышан о несчастье.

Скорбь на лице Лотаря была так велика, что архиепископ поверил ему:

– Да смерть моих братьев Рихбода и Гуго была так неожиданна.

– Как?! – печаль на лице императора сменилось изумлением. – Мои дяди тоже умерли? Но мне сообщили только о смерти папы. Как это несвоевременно. Столько достойных претендентов… Я считаю, что следующим папой должен быть архидиакон Иоанн. А как считаешь ты?

– Это хороший выбор, – архиепископ Меца невозмутимо смотрел на императора.

– Этот папа будет способствовать укреплению империи. К тому же я собираюсь вскоре послать с войском в Рим моего сына Людовика, которого недавно я назначил королём Италии, – Лотарь гордо задрал подбородок. – Все должны считаться с моей волей.

После этого император замолчал и пристально смотрел на гостя. Молчание было тягостным, и архиепископ решил нарушить его:

– Ради этого я и прибыл. Я хочу известить моего императора, – архиепископ особенно выделил слово «моего», – что язычники очень докучают империи. Ободриты совершенно забыли, что являются нашими вассалами. Они укрыли у себя бежавшего из наших застенков князя Аскольда, который причинил очень много горя франкам. Король Людовик должен наказать ободритов, окрестить их и окончательно подчинить нам.

– Князь Аскольд? – округлил глаза Лотарь. – Что-то знакомое…

– Это тот, кого прислал со своим посольством покойный император Феофил.

– Та-ак! – было заметно, что Лотарь заинтересовался предложением архиепископа. – А хватит ли решимости у моего брата воевать с этими ободритами? А там ещё руяне, лютичи…

– Всему своё время… Лютичи – враги ободритов, а князь руян Яромир успокоился и стал не таким воинственным. Чтобы у короля Людовика не было сомнений, нужно пообещать ему, что земли ободритов будут его, и никто не позарится на них. Кроме того, желательно, чтобы земли руян отдали какому-нибудь монастырю, священники которого приводили бы язычников к истинной вере.

– Почему руян?

– На этих землях стоит их главный языческий храм, которым поклоняются все славяне с окрестных земель одному из своих богов Святовиту. Мы должны на его месте построить свой храм и назвать его, чтобы искоренить из памяти славян это имя, например, храмом Святого Витта.

– Что ж, – император улыбался и довольно потирал ладони, – я подготовлю нужные грамоты. Ради достижения этой цели мой брат должен обладать достаточными средствами. Я подумаю и может быть передам Людовику Фрисландию.

Оставшись один, император не сдержал радости:

– Мой брат Людовик вслед за Карлом попадётся в ловушку. Они все забыли, что Рюрик из ободритского княжеского рода и не останется в стороне. После чего и Карл, и Людовик приползут ко мне за помощью и фактически признают мою власть.

Архиепископ же вернулся к себе очень озабоченным и сразу вызвал аббата Гутбальда:

– Император хочет сделать папой послушного ему человека. Срочно отправь послание в Рим Агобарду. Пусть он примет все меры, чтобы немедля избрали угодного Церкви папу. Вскоре император с войском направит в Рим своего старшего сына, который очень тщеславен. Пусть новый папа прилюдно коронует его15. А ты в скором времени отправишься к королю Людовику и заставишь его наказать ободритов.

* * *

Людовику всю ночь снились кошмары, и он проснулся в отвратительном настроении. Этому была одна причина: король как мог откладывал встречу с посланником брата. Хотя номинально Лотарь не имел права вмешиваться в дела королевства Людовика, но часто пренебрегал этим и, желая напомнить о своём статусе императора, довольно часто присылал никчёмные указания, которые Людовик большей частью игнорировал. В этот раз брат прислал с посланием не простого вельможу, а аббата. Это короля смущало и отчасти настораживало. Но как говорится: сколько верёвочки не виться… И вот в этот день Людовик решил наконец встретиться с аббатом Гунтбальдом.

При встрече со священником король выдавил на лице доброжелательную улыбку:

– Святой отец, с какой просьбой послал тебя ко мне мой брат?

Аббат Гунтбальд, перебирая свои жемчужные чётки, умиротворённо и певуче начал говорить:

– Император просит посодействовать тому, о чём я сейчас буду просить. Но эта просьба исходит даже не от него, а от архиепископа Меца. Вначале архиепископ обратился к императору, но тот решил, что это может решить только его брат, – в этот момент аббат почтительно склонил голову, – так как только король Людовик может принимать меры на своих землях и на землях своих вассалов.

Король облегчённо вздохнул: наконец-то его старший брат стал признавать его равным себе.

– Так чем я могу помочь моему дяде? – заинтересовался Людовик.

– Несколько лет назад нам удалось схватить воинов одного северного народа вместе с их князем Аскольдом, который был близок к Рюрику и помогал ему в его разбойничьих набегах. Этим разбойникам удалось убежать, перебив многих наших воинов и отцов церкви. Я надеюсь, что перед этими погибшими мучениками распростёрлись врата рая.

– Казнить их сразу нужно было! Казнить!.. – сурово закричал король.

– Так вот, – невозмутимо продолжил аббат, – нам стало известно, что князь Аскольд скрывается сейчас у ободритов, которые, являясь вассалами короля Людовика, должны выдать этого Аскольда. В этом и заключается просьба архиепископа.

Король скривился: просто так ободриты его не выдадут, а воевать с ними после того, как погибло столько воинов в войне с Лотарём, – ещё больше обессилить королевство. Ободриты – воинственный народ, и не раз франки были биты ими. Людовик вспомнил, как неудачно закончился его поход против них, когда совсем ещё молодой Рюрик разбил его войско.

Аббат Гунтбальд заметил сомнение короля, подошёл ближе и вкрадчиво промолвил:

– В евангелие от Матвея приведены слова самого Иисуса: «Он же сказал в ответ: нехорошо отнимать хлеб у детей и бросать псам». Смысл этой фразы означает, что нельзя давать язычникам то, что можешь дать единоверцу. Они творят зло. Непротивление злу – ещё большее зло. Нельзя оставить язычников в безнаказанности. Именно на тебя возложена Церковью миссия о приведении этих заблудших в лоно истинной веры!

– Ободритов поддерживает князь Яромир со своими руянами…

Аббат потерял самообладание и повысил голос:

– Этих потомков вендов и вандалов нужно раздавить как вошь. Не будет нам спокойствия, если они будут жить рядом с нами. Всех мужчин, способных носить оружие, нужно уничтожить, а их женщин сделать нашими рабынями. Со временем их дети забудут о своих корнях, и мы их пошлём на восток завоёвывать для нас новые земли с новыми подданными.

Гунтбальд взял себя в руки, утихомирил свой гнев и опять вкрадчиво продолжил:

– Церковь уверена в силе и способностях короля Людовика в достижении этой цели, и в подтверждении этого император Лотарь рассматривает передачу ему Фрисландии, а также он подписал грамоту, дарующую земли руян Корвейскому монастырю.

Король немигающим взглядом уставился на аббата:

– Ты хочешь сказать, что мой брат Лотарь признаёт эти земли моими и в будущем не будет просить с них долю от дани?

Гунтбальд с ласковой улыбкой в знак подтверждения слов Людовика согласительно кивнул головой.

Король стремительно вскочил с трона:

– Хорошо, я приведу к покорности этих ободритов и схвачу этого Аскольда. К тому же я не забыл, как они отказали мне в помощи при противостоянии с моим братом Лотарём. Затем я заставлю их воевать с руянами и их кровью завоюю и присоединю к себе новые земли.

* * *

Испепеляющий зной солнца при совершенном отсутствии ветра удручающе давил на людей, которые еле поднимали и опускали вёсла. От этой жары у всех пересохло во рту, потрескались губы, нестерпимо хотелось пить, но воды не было. От этой невыносимой жажды почти каждый гребец то и дело оглядывался через плечо, всматриваясь в так медленно приближающийся берег. Все надеялись, что там они найдут вожделенную влагу, но перегруженные ценной добычей ладьи и драккары Рюрика и Харальда Клака еле двигались, с боку на бок покачиваясь на небольших волнах.

Князь взглянул на Ангулена и хриплым голосом от сухости во рту спросил:

– Ты точно уверен, что там есть вода?

На обветренном лице появилось что-то, смутно напоминающее улыбку:

– Там течёт полноводная река. По ней можно добраться до города мавров Ишбилья16. Я там бывал.

– Если всё окажется так, как ты говоришь, то ты получишь ещё столько же, как я обещал, а так же стоимость новой ладьи, взамен твоей, что утопла, разбившись о камни.

Ангулен не обманул, и все, как только оказались на берегу, бросились утолять жажду, черпая из реки мутную тёплую воду. Жара угнетала. Даже окунувшись в реку, князь не смог унять последствия зноя. И как только здесь живут люди?! Рюрик, спасаясь от этого пекла, доковылял до ближайшего дерева и в его тени рухнул на заскорузлую от жары траву. В наслаждении от небольшой прохлады он прикрыл глаза, но погрузиться в дрёму ему не дал хруст шагов подошедших людей. Князь открыл глаза. Рядом с ним на выгоревшую траву присаживались Харальд Клак и Градомир. Следом к ним присоединился и Мирослав.

– Не время отдыхать, Рюрик. Ангулен рассказал, что выше по течению находится беззащитный город. Местные правители, опасаясь неповиновения жителей, не стали возводить стены для его защиты. Такой лакомый кусок жаль упускать. Поднимай своих воинов, и выступаем.

Конунг встал, но Рюрик не пошевелился. Как он смеет ему приказывать? С первых дней их совместного похода он был несносен, навязывая всем своё мнение и показывая, что он ни от кого не зависим. Забыл, кто его вытащил из ямы данов? Князь перевёл взгляд на Градомира:

– Ладьи твоих людей переполнены. Куда ты собираешься складывать добычу?

– Выкину из ладей что-нибудь менее ценное.

– Ну что ж, – вздохнул Рюрик, – если вам так неймётся, то идите одни в Ишбилью. Я не пойду. Мои воины устали.

– Ты знал об этом городе? – встрепенулся конунг.

– Только дам вам совет, – продолжил князь, не обратив внимания на вопрос Харальда. – Разгрузите свои ладьи и драккары и идите в город налегке, а добро своё оставьте здесь под охраной.

– Мне не хватит воинов, – конунг уже со злобой смотрел на князя.

Рюрик неопределённо пожал плечами:

– Это твоё решение.

Харальд шумно задышал, а затем успокоился и сказал, убрав категоричность в тоне:

– У нас не осталось еды, Рюрик. Мы можем там её найти.

Князь смахнул ладонью пот со лба и вздохнул:

– Хорошо. С вами пойдут воины Остромысла. Мирослав, предупреди его.

Добившись своего, конунг презрительно, на взгляд князя, ухмыльнулся и ушёл вслед за Мирославом. Князь проводил его настороженным взглядом, а затем равнодушно поинтересовался:

– Градомир, ты доволен, что пошёл со мной?

– Ещё бы… После этого похода появится много желающих отправиться с тобой вновь.

– Со мной или с конунгом?..

– С тобой, княже… – растерялся Градомир.

Рюрик резко привстал и, зло прищурив глаза, зашипел:

– Так что же ты хвостом вьёшься вокруг конунга? Забыл, кому в ноги кланялся, чтобы тебя в поход взяли? За моей спиной всё решаешь… Кому служишь: мне или Харальду?

– Тебе, княже, тебе… – вконец перепугался купец.

Князь опять откинулся на спину:

– А раз мне… Зря в сражение не вступай – береги людей. Воины мне ещё пригодятся. В последующих походах со мной не меньше добра нахватаешь. Главное – еды достань. Если в граде не найдёте, то в округе ищите. Иди! Отдохнуть хочу.

Через день в городе Ишбилья началась паника. Везде раздавались крики:

– Маджусы пришли! Маджусы пришли!

Жители на скорую руку хватали самое ценное, брали детей, жён, стариков, скот и в испуге выбирались из города. Навстречу непривычным глазу кораблям выдвинулись из города немногочисленное войско, но более крепкие и высокие чужеземцы, сошедшие на берег, вмиг обратили всех в бегство, что привело ещё к большей панике. Они настигали бежавших воинов, разили их мечами или такими же, как и они сами, огромными топорами, брали в плен, врывались в брошенные дома в поисках ценной добычи и еды.

Раздосадованный Харальд Клак со злобой смотрел на разоряемый город, так как ожидаемой добычи не предвиделось. Даже их храмы с месяцами на вершинах куполов были не так богаты, как у франков. Тот немногочисленный полон, что захватили, вряд ли имел большую ценность. Противник не представлял опасности – справились бы и сами. Не надо было просить воинов у Рюрика. С нескрываемым раздражением конунг приказал невозмутимо стоящему рядом Рагнару:

– Город сжечь! Начинайте с этой церкви.

– Чему здесь гореть? Камни ведь…

Бешенство овладело конунгом. Не скрывая ярости, он заорал:

– Крыши деревянные… Я сказал – спалить всё! – а затем тише, с саркастической улыбкой добавил: – Мы уйдём из города, но через день, как он сгорит, жители в него вернутся. Они обязательно вернутся, и тогда неожиданно нагрянем и мы. Я уверен, что соберём немалую добычу.

Викинги и славяне рассыпались по городу, поджигая всё, что лишь только можно. В мечети с десяток воинов разожгли костёр и начали нагревать наконечники стрел до красноты. Затем они пускали стрелы в свод мечети. Место вокруг стрелы начинало тлеть, стрела падала, и горение прекращалось17. Недовольные неудачей, воины начали бросать в костёр дрова, чтобы огонь доставал до купола, но заполонивший помещение дым разъедал глаза, вызывал удушающий кашель, и воинам пришлось бросить затею и покинуть мечеть.

Через пять дней Рюрику, утолявшему голод запечённой в углях рыбой, радостный Мирослав принёс весть:

– Княже, воины наши вернулись.

– Много добычи взяли?

– Того не ведаю. Только что к берегу их ладьи пристали.

Князь неспешно облизал пальцы и так же неспешно встал:

– Ну что ж, поглядим на них.

В толпе заполонивших берег воинов Рюрик разглядел хмурых и озабоченных Остромысла, Травора, Градомира и Рагнара, торопливо направлявшихся в его сторону.

– Не радостные их лица, – ухмыльнулся князь, толкнув локтем в бок Мирослава, – видно, что не довольны добычей.

– Конунга я не вижу, – всматриваясь из-под ладони, заметил Мирослав.

– Ему хвалиться нечем, – всё так же иронизируя, промолвил Рюрик. – Вместо себя Рагнара послал.

Князь ошибался. Первым из приблизившихся начал говорить Остромысл:

– Уходить надо, княже. Войско мавров приближается.

– Подойдёт – сразимся, – беспечно ответил Рюрик. – Воины Травора, Мирослава и Синеуса при мне, а это основные наши силы. Да вы ещё с Харальдом…

– Нет больше конунга, – прервал князя Градомир. – Погиб он.

– Как это случилось? – вмиг посерьёзнел Рюрик.

Градомир начал угрюмо рассказывать:

– Жителей в граде почти не оказалось. Полон был мал. Харальд приказал город сжечь и затаиться недалеко от него. Он надеялся, что после окончания пожара люди будут возвращаться на пепелище, а тут мы бы и нагрянули. И полон захватили бы, и добычу… Да вместо жителей к городу войско мавров подошло. Напали на нас. Воины они плохие – погнали мы их. Но потом в нас полетели камни величиной с голову и стрелы, которые были чуть меньше копья. Отрезали нас мавры этим от конунга.

– Слышал я об этих камнемётах и стреломётах будучи ещё мальчонкой. Рассказывал мне о них князь Яромир, – закивал головой Рюрик. – Много погибло?

– В основном из дружины конунга… Харальда Клака на наших глазах повесили.

– Повесили?! – раздул ноздри князь. – Испугать захотели? А вы?..

– Харальду уже было не помочь. Мы решили отходить, – пояснил Рагнар.

– Обожглись?! – взъярился Рюрик. – Добыча, видите ли, им мала! А чего вы хотели?! После разграбления нами Лиссабона, мавры ожидали всего. Только поэтому я повёл вас далеко на юг – туда, где нас никто не ждал.

– Чего же ты, княже, раньше молчал? – попытался успокоить князя Остромысл. – Воинов моих с конунгом послал.

– Послал, чтобы зазря не погиб никто. Видишь – не получилось. А кто бы меня послушал? Как же!.. Для Харальда слово императора франков важнее! Он ему землю богатую выделил! Богатство да добыча ему глаза застилали. Забыл он всё хорошее… Сгнил бы давно в яме у данов. Ладно, к чему теперь об этом! Не замечал он того, что кончились у франков и их прихвостней-саксов сила. Истощилась. Теперь сила в наших руках. Было бы иначе, не обращались бы к нам за помощью. От бессилия они это делают. Погодите – заставлю я их считаться с нашей волей.

– Князь, время теряем – уходить надо, – подал голос Градомир.

– Уходить? Все так считают?

Рюрик начал обводить всех взглядом.

– Я считаю, что нужно напасть на мавров, – подал голос Мирослав.

– Как скажешь, княже, – промолвил Остромысл. – Скажешь напасть – нападем, скажешь уходить – погрузимся в ладьи и уплывём.

Рагнар молчал, потупив взгляд в землю.

– Что скажешь, Рагнар? – не выдержал князь.

– Конунга похоронить надо достойно, – отозвался Рагнар. – Воины его чтили.

– Остромысл, – Рюрик взглянул на боярина, – возьми с собой Ангулена и направляйтесь к маврам. Он знает их язык. Договоритесь с ними, чтобы отстали от нас. Мы сами уйдём. Мы готовы вернуть им полон в обмен на тело Харальда и еду. Иначе – им смерть!..

– Согласится ли Ангулен?..

– Пообещай ему ещё половину доли конунга от добычи.

Ещё через три дня тело Харальда Клака положили на брёвна и хворост, всклень нагруженных в драккар. Рагнар бросил горящий факел в кучу хвороста и вместе с другими воинами оттолкнул судно от берега. Драккар, слегка покачиваясь на волнах, медленно отплывал от берега. Так же медленно разгорался огонь, пожирающий хворост. Едва драккар отплыл шагов на пятьдесят от берега, множество горящих стрел усыпали его. Воины молча смотрели, как разгорается огонь, и как только белесо-серый дым сменился на чёрный от просмоленной обшивки драккара, они оживились.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.