Полная версия
Когда сталкиваются миры
– Не бойся, Диана, это Скайлер, он славный малый. Его группа частенько у меня выступает. А еще он почти даром отдал мне эту ударную установку, поэтому так уж и быть, я разрешаю ему репетировать, когда вздумается.
– Я живу в спальном районе, – сказал качок. – Мои соседи так сильно любят тишину, что стоит тебе высморкаться, как они тут же вызывают полицию.
Диана смущенно засмеялась в кулак.
– Кстати, Скайлер, – сказал мистер Миллер, – раз уж ты здесь, покажи барышне, как на барабанах играть. А то где это видано, чтобы рок-музыканты на одних цимбалах и бонго играли?
– Ты играешь в рок-группе? – спросил качок.
– Да, на ударных. На цимбалах и бонго, – неловко скривилась Диана.
– Оригинально, однако. Недавно, что ли, собрались?
– Пару дней назад. Но кажется, мы сегодня распались. Потому что наша вокалистка и по совместительству ритм-гитаристка больная на голову тощая стерва.
– О, это классика! Ты знаешь хоть одну рок-группу с адекватной вокалисткой?
– Не-а.
– Вот и я про то же. Но ты не парься. Пусть они делают, что хотят, а твоя задача – задавать ритм. Без твоего ритма и вокалистка ваша обломится, и все остальные. Так что запомни правило номер один – что бы там ни говорили, а рок-группа держится на ударнике. Ударник – это мозг, скелет и кровеносная система группы…
– А еще главный инициатор разборок с басистом, гитаристами, клавишником, фронтменом, администрацией бара и аудиторией, – добавил мистер Миллер.
– Ну, это у меня, кажется, получается, – сказала Диана задумчиво.
– Ну, тогда дело за малым, – сказал качок. – Запомнить, как звучат элементы ударной установки, и лупить по ним со всей дури и желательно невпопад!
16
Диана не помнила, как пришла домой, а когда очнулась, то захотела в срочном порядке перебрать свой гардероб. За этим увлекательным занятием она не услышала, как с работы вернулась мать, которая и извлекла ее из радужно-кружевных завалов атласа и шифона.
– Что это ты делаешь, куколка моя?
– Ой, мама! Я тут разбирала платья и поняла, что хочу еще пару-тройку.
– Да? Гуляла по магазинам после школы и что-то присмотрела?
– Ну, не совсем.
Диана взяла свой смартфон и показала матери сайт готического онлайн-магазина.
– Смотри. Платья совсем как на тех шарнирных куколках, которые ты заказываешь из Японии.
– Милая, ну не знаю. На куколках такие платья, конечно, хорошо смотрятся, но на тебе, мне кажется, будет как-то мрачновато.
– Ну, у них же не только черные платья есть. Смотри, бордовое очень красивое. Фиолетовое. Коричневое. Как раз для осени.
– Ну хорошо, я подумаю.
– Спасибо, мамочка, ты лучшая!
Диана смачно чмокнула мать в щеку. Та еле как обвила руками ее необъятное тело.
– Ой, Ди, малышка моя, ты такая ласковая в последнее время. Как кошечка. Я остатки тортика из кондитерской принесла. Пойдем чай пить.
– Конечно, мамуль.
«Хренушки тебе теперь, а не Барби на балу», – подумала Диана, коварно улыбаясь.
Когда Айзек вернулся домой и услышал вопрос, который ждал, он точно знал, что ответить:
– Ой-вей, тетя Роза, Вы представляете? Пришел я-таки в этот клятый чизкейк-хаус! Попросил самый большой классический нью-йоркский чизкейк для своей тетушки Розы! А классического нью-йоркского чизкейка нет! Клубничный есть, шоколадный есть, а классического нью-йоркского нет!
– Ой, ну что ты, Изя, право, носишься с этим классическим нью-йоркским чизкейком? – сказала тетя Роза. – Взял бы уже клубничный. Или шоколадный.
Айзек оскалился от уха до уха.
– Тетя Роза, пока Ваш любимый племянник Изя жив, Вы будете кушать только классические нью-йоркские чизкейки!
17
На следующий день в Хот Топике Итана, наконец, появился нормальный покупатель.
– Так, еще я хочу пояс, арафатку и сеточки на руки, – сказала Диана.
– А, этого добра у меня навалом, – сказал Итан и свалил на прилавок ворох того, что она уже выбрала.
– Слушай, а юбки у тебя есть? Что-то совсем не вижу.
– Прости, раньше были, но когда пропал спрос, начальник решил перейти на унисекс. Девчачьи финтифлюшки есть в «Притти Вумэн», это в начале улицы. Или, на крайняк, в онлайн-магазине можешь заказать.
– Блин, все равно придется ждать! И платья только через неделю придут. Мне, чтобы к мамке подмылиться, пришлось половину ее торта на ночь сожрать. Теперь весь день голодом сидеть, чтобы это все сжечь. И ради чего, спрашивается? Все равно надеть нечего!
– Для кого такие жертвы хоть? – поинтересовался Мартин.
– Не для тебя, не волнуйся.
– Кажись, Ноа, упустил ты свое счастье. У тебя появился соперник, – ехидно улыбнулся Айзек.
– Хорош! – вспыхнула Диана.
– Реально кто-то появился! В книге по женской психологии говорится, что женщины всегда реагируют бурно, если кто-то упоминает предмет их воздыхания, особенно если он тайный.
– Не в этом дело! Просто мне надоело, что другие указывают мне, как я должна одеваться! Отныне я хочу выглядеть так, как мне самой нравится!
– Только сначала убедись, что тот, ради кого ты собираешься выглядеть, как тебе самой нравится, это оценит, – усмехнулся Мартин. – Знаешь ли, далеко не все парни в восторге от тонны косметики и кубиков на попе.
– А ты вообще молчи! Любуйся своей тощей фифой-хрен-подкатишь!
– Кстати, что-то долго ее нет, – заметил Итан. – Неужто пошла новую рок-группу собирать, чтобы разругаться с ними в дребадан?
– Я часа полтора у ее подъезда торчал, но она так и не вышла, – сказал Мартин. – Хотя в это время она уже просыпается и пьет кофе. Если она не выпьет кофе с утра, у нее начинается мигрень.
– Откуда тебе известны такие подробности? – спросила Диана настороженно.
– Оттуда же, откуда девушки узнают пароли от телефонов своих парней.
– Чувак, радуйся, – сказал Итан. – Если б Мона увидела, что ты караулишь ее у подъезда, ты бы уже был, в лучшем случае, в полиции, а в худшем – в реанимации.
Перед витриной кто-то криво проехался на скейте. Затем звякнул колокольчик, и в магазин вошла та, о ком говорили. В одной руке скейт, в другой гитара.
– А вот и ритм-гитарист мирового класса и вокалист-профи! Работает за халявный кофе! – провозгласил Айзек.
– Угу, привет, – буркнула Моника. – А вы этот кофе хоть сварили? У меня так башка болит!
– Да, в подсобке целый кофейник, не стесняйся, – сказал Итан.
Диана подскочила к ней и схватила за руки.
– Ой, Мона, я так тебя ждала! Я уже думала, ты не придешь! Давай сходим в «Притти Вумэн» после того, как ты кофе попьешь? Я хочу пару юбочек прикупить. Поможешь мне выбрать?
– Ха?! – опешила Моника. – Ты ж меня вчера тощей эгоистичной овцой назвала!
– Ой, ну подумаешь, каких глупостей в сердцах не наговоришь, я же любя! Мона, ты же моя единственная подружка! И ты так хорошо в шмотках разбираешься! Мне, кроме тебя, совсем не на кого положиться! Ну пожалуйста, Мона!
– Ой, ладно, хрен с тобой. Только перестань вопить. Башка раскалывается.
– Спасибо, Мона, ты лучшая! – Диана обхватила Монику своими ручищами и смачно чмокнула в щеку.
– А мне можно, как Ди? – спросил Мартин.
– Убью, – прорычала Моника.
Пока она пила кофе, Диана поделилась своим новым барабанным опытом.
– Короче, так. Цимбалы и бонго – это вообще не вариант, поэтому я записала свою партию в компьютерной программе. Послушайте, что получилось.
Она достала свой смартфон и запустила аудиозапись.
– Достойно, – покачали головами все остальные.
– Ну и чудненько, потому что я теперь только так и буду делать. Если бы у меня была человеческая ударная установка, я бы живьем воспроизвела, но на крайняк можно и так. Некоторые группы же используют драм-машины.
– С каких это пор ты такая грамотная стала? – спросила Моника.
– Да так. Встретила вчера случайно друга семьи, а у него свой бар, там группы играют. Барабанная установка до шести вечера стоит бесхозная. Он разрешил мне поиграть. А еще там один парень репетирует. Он показал мне, как играть, рассказал о компьютерной программе, драм-машинах, все дела.
– Так вот, для кого тебе юбочки и сеточки на руки срочно понадобились! – вскричал Итан.
– Вовсе нет! Причем здесь это?! Сказала же, что хочу на стиле быть, а не черте что и сверху бантик! – раскраснелась Диана.
– И правда! Чего пристали?! – заступилась за нее Моника. – Любая девушка хочет выглядеть стильно! Особенно для парня, который ей нравится!
– Да никто мне не нравится!
– Я вот для своего бывшего только джинсы и футболки носила. Ему, видите ли, нравились девушки в джинсах и футболках.
– Он так сказал, потому что ему понравилось, как ты выглядишь в джинсах и футболке, – сказал Мартин. – Против твоих юбок и платьев он тоже ничего не имел. Особенно когда ты надевала под них чулки.
– Чувак, палишься, – шепнул Айзек.
– Ой, да какая разница? – махнула ручкой Моника. – У него теперь, наверное, какая-нибудь милая толстожопая Долли из Техаса в вылинявшей блузочке в цветочек.
– О Господи! – взвыл Мартин и ударился лбом о прилавок.
– Чего это сразу толстожопая? – надулась Диана.
– Потому что милые девушки – это, как правило, закомплексованные и неуверенные в себе неудачницы, которым внушили, что любить себя – это плохо. Поэтому они себя запускают, не следят за своей внешностью, становятся стремными, а парней завлекают своей простотой, добротой и покладистостью. Парням ведь какая нужна? Красивая и чтоб мозги не выносила. Но красивые, извините, все с прибабахом и цену себе знают. Так что пусть мой бывший наслаждается своей милой послушной Долли из Техаса. Надеюсь, ему хватает места на матраце.
– Я в шоке, – всхлипнул Мартин.
– Крепись, братан, – похлопал его по плечу Итан.
– Я, может, и толстая, но нифига не милая! – сказала Диана.
– Так ты и не стремная, – ответила Моника, отпивая кофе.
Диана коварно улыбнулась одним уголком губ.
– Я, между прочим, тоже сложа руки не сидела, – сказала Моника, отставив чашку. – Текст для новой песни написала.
– Целый текст?! – воскликнул Итан.
– Ага. Полночи угрохала. В честь чего, вы думаете, я проспала и у меня башка теперь раскалывается?
– Опять, поди, о козле бывшем? – буркнул Мартин.
– Не-а, про осень.
– Про осень?!
– Это что за первый класс вторая четверть? – хмыкнул Итан. – А как же секс, наркотики и козел бывший?
– История такая. Я вчера психанула и пошла на скейте кататься. Потом по городу шаталась. А денег нет, смысл куда-то заходить? Домой не хотелось. Болталась до вечера и вдруг поняла, что я дико замерзла. И внезапно вспомнила, что уже ноябрь, осень, все дела. Вот меня муза и накрыла. «Слишком жарко. Слишком холодно. Погода становится опасной».
– О, а мы с парнями как раз вчера новую мелодию сочинили после того, как вы ушли, – сказал Айзек.
– Да? А я думала, мы поругались и развалились.
– Ага, и пошли по помойкам валяться, – добавил Итан.
Мартин закатил глаза.
– Сыграйте мелодию, я ритм подберу, – сказала Диана и взяла бонго.
– В какой тональности хоть? – спросила Моника и приготовила гитару.
– Фа мажор, кажись, – ответил Итан.
– Так, фа мажор. Значит, аккорд фа, ля диез, до. Миноры – соль, ля, ре. Почти подходит к моему тексту.
– Давайте соединим и посмотрим, что получилось! – предложила Диана.
– А в «Притти Вумэн» не пойдем?
– Попозже. Мне не терпится снова на барабанах поиграть.
– А может, того барабанщика увидеть?– поддел Айзек.
– Да ну тебя, Изя!
– Ребята, да вы серьезные! – завопила восторженная Моника.
– Ноа, разберешься? – сказал Итан.
– Еще как разберусь. И без ваших фа мажоров, – усмехнулся Мартин, взявшись за бас.
18
Ноябрьские заморозки, как всегда, хлопнули неожиданно. Итану даже пришлось включить в магазине отопление и помимо кофе наварить пару литров согревающего медово-имбирного чая. Затем он уселся полистать старенькие молодежные журналы тех времен, когда еще были популярны Tokio Hotel, но тут приперлись они. Сначала Айзек, потом Диана, а затем Мартин.
– Твое могущество вечно! О, посылающий ветер и дарующий дождь!
– Ой, как вкусно медом пахнет! Никакого меда, сучка, ты и так вчера вечером жареной картошки нажралась!
– Блин, опять она из хаты не вылазит! Я замерз, как собака, пока ее ждал!
Итан закрыл журнал и хлопнул им по столу:
– Нет, я достаточно терпел, с меня хватит! Хочу хайер, как у Билла Каулитца (*Солист группы Tokio Hotel)!
Моника пришла ближе к полудню, вся дрожа, перепрыгивая с кеда на кед и кутаясь в явно великоватое, затертое до дыр худи с нашивкой очередной панк-группы.
– К такому меня жизнь не готовила, – сказала она. – Думала, хоть к обеду потеплеет, а нифига!
– А как насчет того, чтобы просто потеплее одеться? – сказал Итан, поправляя перед зеркалом свою новую прическу а-ля «взрыв на макаронной фабрике».
– Это самое теплое, что у меня есть. Худи бывшего.
– Ты у него даже одежду утащила?!
– Нет, он сам мне отдал. Кэти, жена его мерзкого дружка Мейсона, рассказывала, что он всем девкам свои шмотки раздавал.
– Да чтоб тебя, Кэти! – рыкнул Мартин.
– Интересно, что он своей Долли из Техаса отдаст? Я сомневаюсь, что у него найдутся шмотки размером с четырьмя иксами.
Мартин хрипло и продолжительно выдохнул через респиратор.
– Чувак, крепись. Гнев – это смертный грех, – шепнул ему Айзек.
– А потеплее ты ничего не додумалась взять? Или хотя бы посередине лета от бывшего сбежать, а не когда зима на носу? – спросил Итан.
– Мне было как-то не до этого, – надулась Моника. – Да и как бы я все это утащила? Значит, скейт, гитара, сумка с вещами. Для куртки просто не было места.
– Ну и как ты теперь жить собираешься? Без денег, без работы. А на улице не потеплеет. Что тогда? Ко мне в магазин переселишься?
– Ну, можно, когда у меня аренда закончится. Это только в декабре, но очень мило с твоей стороны, что ты предложил.
– Это было не предложение! У меня тут не приют для бездомных дочек автозаправочных магнатов! Ты бы хоть иногда задумывалась о последствиях своего поведения!
– Ой, не нагоняй на меня тоску! И так хреново! Мне надо согреться!
– Чай в подсобке. Смотри не обожгись, беспомощная!
Когда Моника гордо прошествовала в подсобку, Итан и Айзек подхватили Мартина под белы рученьки и уволокли его в глухой уголок, где никто не мог их подслушать.
– Слушай, романтический герой, тебе не кажется, что с этим пора уже что-то делать? – шикнул Итан. – Когда ты собираешься рассказать ей правду и забрать домой?
– Я… Просто… Дело в том, что…
– Температура все ближе к нулю, а она носится в твоем задрыпанном худи. Она отжимает еду у толстой девочки. Работать она ни в жизнь не станет. Ждешь, когда она ниже плинтуса опустится?
– Я такого не допущу! Но и торопиться, чтобы все испортить, я тоже не хочу. Надо еще подождать.
– Чего ждать-то? Она сняла хату в том же блоке, что и ты. Она ходит мимо твоих окон в надежде, что ты ее увидишь. Она не подпускает тебя к себе, потому что тебе же хранит верность. Она постоянно говорит о тебе. Да у нее на лбу написано, что она хочет к тебе вернуться!
– А если конкретнее, вернуться к чему? К обижулькам из-за того, что я опять пошел с друзьями в бар? Или к фантазиям о Долли из Техаса? Я хочу, чтобы она думала, что возвращается к надежному парню, который ее любит, а не вот к этому всему, что она говорит!
– Тогда, может, убеждать ее в этом должен тот надежный любящий парень, а не странный Ноа с маской на лице? – сказал Айзек.
– Я бы с радостью, но я просто не знаю, как к ней подступиться, когда она думает, что у меня там какая-то Долли из Техаса!
Краем глаза Итан увидел, как Диана показывает выглянувшей из подсобки Монике в их сторону, и догадался, что сейчас будет.
– Опять обо мне сплетничаете?! – гаркнула Моника.
Мартин нашелся первым, примирительно замахав руками.
– Да мы просто подумали, что могли бы дать тебе свою теплую одежду. Хочешь, я принесу тебе свою куртку?
– Ну, хотя бы так… – пробормотал под нос Айзек. – Мы же попросили его что-нибудь с этим сделать…
– Ни единой нитки я от вас, уроды, не возьму, а особенно от тебя! Ты только и думаешь, как бы подмазаться и залезть ко мне в трусики!
– А ведь и не поспоришь… – вздохнул Мартин.
– Нашел время! – пихнул его Итан. – Мона, в чем твоя проблема? Почему, когда парень хочет о тебе позаботиться, тебе кажется, что он задумал что-то плохое?
– С чего вдруг вот этому парню обо мне заботиться? Мы знакомы всего неделю или около того!
– Ой-вей… – покачал головой Айзек.
– О бывшем, с которым ты была знакома пять лет, ты говорила то же самое. Хотя я, черт возьми, в упор не понимаю, что плохого он тебе сделал! – продолжал Итан. – Не все мужики, знаешь ли, похотливые животные. Если парень предлагает тебе куртку, то ему тебя просто жалко, а не потому, что он хочет затащить тебя в постель.
– Ты просто пытаешься свести своего друга со мной, потому что он не может найти себе нормальную девушку и тебе его жалко, – фыркнула Моника.
– Знаешь что! У тебя не то, что эго до размеров Африки раздуто, – ты просто невыносима! Я поражаюсь, как твой бывший сам от тебя не ушел!
– Ну хватит! – вмешался Мартин. – Мона, перестань вести себя, как… как 13-летка!
– 13-летка? – удивился Айзек.
– Когда говоришь ей, что она ведет себя, как ребенок, она бесится, – шепнул Мартин.
– А-а-а…
– Может, перестанешь уже драму разыгрывать и вернешься к нему? – продолжил Мартин.
– Ого, так сразу! – всполошились Айзек и Итан. – Если он сейчас маску снимет, ничем хорошим все не кончится! И зачем мы только начали его подстрекать?
– Вернуться к нему? – сказала Моника строго. – И что я ему скажу? Что я психованная эгоистичная идиотка, которая не ценила всего того, что он для меня делал, но теперь у меня закончились деньги, мне нечего есть, у меня нет теплой одежды, поэтому я люблю его обратно? Как бы ты себя почувствовал, если б твоя девушка так с тобой поступила?
– Вот это поворот!
– Я уверен, он бы постарался тебя понять, – сказал Мартин.
– Вот уж нет! Я и так пять лет ему нервы трепала. Сама глупостей наделала – сама и буду расхлебывать. А он заслуживает нормальную девушку и нормальные отношения.
Мартин сокрушенно потряс головой.
– Нет, я в упор не понимаю, что заставляет тебя так думать. Ладно. Раз не хочешь к нему возвращаться, просто зайди к нему и забери свои вещи.
– Если она увидит его без бороды и узнает Ноа, будет знатное кровопролитие, – прошептал Айзек Итану.
– Это исключено! – отрезала Моника.
Парни выдохнули с облегчением. Мартин закатил глаза.
– Тогда отправь ему сообщение, чтобы он собрал твои теплые вещи, а я за ними зайду.
– Чтобы он подумал, что я уже завела себе нового мужика? Ни за что! – фыркнула Моника, сложив руки на груди. – Да и он наверняка уже все мои шмотки сжег и устроил ритуальные пляски вокруг костра.
– Твою мать, да что он такого сделал, что ты так плохо о нем думаешь?!
– Невозможная баба, – покачал головой Итан.
– Понятно теперь, почему он боится торопиться, – вздохнул Айзек.
19
В конце концов, Моника вспомнила, что так и не сводила Диану в «Притти Вумэн». Плотнее закуталась в худи бывшего, и они ушли.
– Да уж, трудно с ней, – сказал Айзек Мартину сочувственно.
– А чего ты хотел, когда уводил из дома испорченную богатую девчонку? – усмехнулся Итан.
– Она не такая, – возразил Мартин.
– Серьезно, что ли? Парень, я из тех же кругов. Знаешь, сколько у меня таких было, пока я из Йеля не вылетел?
– А они тебя хоть любили?
– Конечно.
– Что ж ни одна с тобой не осталась после того, как ты из Йеля вылетел?
– А вот это удар ниже пояса.
– Мона от меня не ушла даже после того, как узнала, что мне электричество и горячую воду за неуплату отключили. Когда она любит, она ведет себя совсем по-другому.
– Да она как комнатная собачонка! Ластится, когда ты ей нужен, и тявкает, когда ей нет до тебя дела. А еще она с детства приучена, что ей все подается на блюдечке с голубой каемкой. Она привыкла, что все о ней заботятся и прыгают вокруг нее на задних лапках. Она к реальной жизни вообще не приспособлена. И знает о ней только то, что вычитала в книжках раннего американского романтизма.
– Но со мной же она как-то прожила пять лет.
– Ну так ты все для нее делал, о чем ей было париться?
– Я просто хотел, чтобы она была счастлива.
– Как благородно с твоей стороны!
Мартин с очень серьезным видом покачал головой.
– Не в благородстве дело. Если б не она, я бы сейчас либо в коробке под эстакадой жил, либо валялся на окраине города с пулей во лбу. Когда у меня появилась Мона, я понял, что больше не хочу быть куском обдолбанного дерьма. Так что для меня она спасительница, а не очередная хорошенькая девочка для коллекции.
Итан развел руками.
– Ладно, приношу свои извинения, я был неправ.
Тут в их спор вмешался Айзек:
– Господа, а ведь если б не Мона, мы бы и группу собирать не стали. И хайера, как у Билла Каулитца, у тебя бы сейчас не было, – покосился он на Итана.
– Вынужден согласиться, – тяжко вздохнул тот. – У этой невозможной девицы просто талант разжигать энтузиазм.
– Я снова вспомнил, как мне нравилось играть на басу, – кивнул Мартин. – И правда, не надо было ее с группой динамить. Я потерял четыре года практики.
– Да ладно. Я в последний раз к виолончели прикасался в старшей школе, – сказал Итан. – Так что мы тут все в одной лодке. Всем заново придется ноты вспоминать.
– Говорите за себя, господа, – погрозил пальцем Айзек. – Когда к нам приезжают родственники, меня каждый вечер заставляют играть на пианино «Эвейну Шалом-Алейхем». А это ни много ни мало двести тридцать дней в году.
– А про тебя вообще никто не вспоминал! Мы все уже знаем, какой ты мутный!
Через пару часов прискакали счастливые Диана и Моника с покупками.
– Смотрите, что я на барахолке отхватила! Милицейскую шинель времен СССР! – завопила Моника с порога. – Всего три бакса! А фуражку подарили от радости, что хоть кто-то в их дыру заглянул!
– Конечно, а я две сотни на юбки и кофточки спустила, но кому какое дело? – закатила глаза Диана.
– Боже, Мона, от тебя так плесенью прет! – заткнул нос Итан.
– Сами же скулили, что не хотите, чтобы я мерзла! К тому же, я теперь Сталин!
– Ага, а завтра будешь проституткой, которая отдается за чашку кофе!
– Ничего подобного! Я же у тебя кофе пью! И я скоро работу найду!
– Никто тебя, такого Сталина, на работу не возьмет!
– Ну, так давайте запишем альбом и кому-нибудь его толкнем!
– Кому мы нужны, старые пердуны с неоконченной консерваторией?!
«Я знаю, кто нас примет!» – вдруг осенило Мартина.
Поздно вечером он пошел в бар к мистеру Миллеру.
– Марти, ты, что ли? Здоров! Давно не виделись, не узнал тебя без бороды. Как сам?
– Да нормально. Мистер Миллер, такое дело… Когда группа Мейсона в следующий раз выступает?
– Да как обычно, в пятницу.
– Как всегда, три песни?
– Ага.
– Мистер Миллер, не могли бы Вы одну их песню одной новой группе уступить?
– Новой группе? – хмыкнул мистер Миллер, протирая бокалы. – Может, они сначала на прослушивание придут, а там уж посмотрим? Поставлю их в очередь, впишу в график по-людски…
– Да не, мистер Миллер, я за них ручаюсь! Хорошие ребята, серьезные, в музыкальной грамоте шарят. Все у преподов консерватории учились. Не какие-то там революционеры доморощенные. Им вот прям срочно надо выступить!
– Даже так? А Мейсон и его ребята не против?
– Не-не, я с ними уже договорился!
– Ох, Марти, под монастырь меня подводишь…
20
На следующее утро Хот Топик содрогнулся от вопля:
– ТЫ – ЧТО?!
– Да просто знакомый очень хороший… – помялся Мартин. – Мировой мужик, сам бывший гитарист, у него все начинающие стартуют. А поскольку он меня хорошо знает, а я за вас поручился, он согласился выпустить вас на сцену без прослушивания уже в эту пятницу и заплатить сто баксов за песню. Так что, ребят, облажаться нельзя.
– Поняла, Мона? Никаких закидонов, пока не выступим! – сказал Итан.
– Да какие закидоны?! – вякнула та. – Я так горю, что даже прощаю этому психу, что он все решил единолично, ни с кем не советуясь!
– Этот псих тебе хоть какой-то заработок обеспечил, могла бы и спасибо сказать!
– Хватит, на это нет времени! – сказал Мартин. – У нас всего три дня, чтобы песню отработать. Давайте выберем из того, что у нас уже есть, и хорошенько на этом сконцентрируемся.
– У нас только первая, про психов, и Монина, про осень, – сказал Айзек. – Какие песни в почете в том достопочтенном заведении?