Полная версия
Протокол допроса. Смерть командарма
– В камеру её!
Музыку увели. Лейтенант тоже сорвался с места. Решил доложить начальнику майору Кравцову.
«Если это она, то я поймал крупную рыбу в мутной водичке! Нужно спросить санкции майора Кравцова. Он самодеятельности не любит».
В приемной у майора сидела секретарь сержант Синицына.
– Товарищ Кравцов у себя? – спросил лейтенант.
– Да. Но он занят и просил никого к нему не пускать.
– У меня дело срочное. Он приказал о таком докладывать немедленно! Доложи ему, Синицына.
Сержант поднялась с места и вошла в кабинет. Вскоре она пригласила лейтенанта.
– Он вас ждет, товарищ лейтенант!
Офицер вошел.
– Разрешите, Григорий Михайлович?
– Заходи, лейтенант. Что у тебя?
– К нам вчера доставили двух людей, товарищ майор. Мужчину и женщину.
– И что?
– Похоже, что одна из них Едена Музыка журналистка из газеты «Волынь».
– Музыка?
– В нашей картотеке по колаборантам она есть. Даже есть информация, что она в составе местного руководства ОУН, товарищ майор.
Лейтенант показал Кравцову документ.
«Музыка Олена Станиславовна. 1923 года рождения, уроженка села Радошевка Деркальского района Тарнопольской области., по национальности украинка, гражданка СССР, с 1940 по 1941 год комсомолка, по происхождению из крестьян. Дед Музыки Омельян был крестьянином середняком и занимался С/хозяйством. Отец Станислав Музыка получил образование в тернопольской гимназии, а затем в Станиславском училище для учителей.
С осени 1941 года Олена Музыка активный участник организации ОНУ-Б (Бандеры). Работала корреспондентом в газете «Волынь». Поддерживала связь с сотней УПА-Север «Перша Варта» (Первая стража). По сведениям наших агентов состояла в связи с сотником Ястребом, командиром «Первой стражи».
В декабре 1943 года против Музыки О.С. люди из ОУН выдвинули обвинение в предательстве. Но подробности неизвестны. С января 1944 года числится среди пропавших без вести».
– Ты уверен, что у тебя в камере именно вот эта девица? Она что призналась?
– Назвалась другим именем. И документы имеет на другое имя. Но очень похожа.
– А кто с ней?
– Молодой мужчина. Из наших военнопленных.
– Военнопленный?
– Бывший сержант Красной Армии. Содержался немцами в лагере для военнопленных в Квитчанах.
– В Квитчанах? А это интересно, лейтенант. У нас уже пять человек проходит по Квитчанскому лагерю. И все агенты Абвера. Где он у тебя?
– В камере, товарищ майор.
– Давай его сюда!
***
Лавров на допросах решил не называть себя. Стал придерживаться легенды, которую для него придумали в Абвере, что он бывший сержант Красной Армии, который попал в плен и бежал из немецкого лагеря для военнопленных в Квитчанах. Затем раздобыл справку из немецкой управы на имя Остапа Штрока.
И вот его снова вызвали на допрос. Уже в третий раз. На этот раз говорить с ним захотел лично начальник отделения СМЕРШа в Луцке.
– Выходи! Тебя начальник требует! Живее!
Лавров вышел из камеры.
– Лицом к стене! – прозвучала команда.
Лавров выполнил требование. Щелкнул замок камеры. Бывший лейтенант НКГБ мог легко уложить двоих конвоиров и завладеть оружием. Но делать этого не стал, хотя вызов к начальнику его удивил.
– Вперед! – прозвучала команда.
Лавров пошел.
Пожилой конвоир сказал молодому тихо, но Лавров мог его слышать:
– Сам вызывает! Отбегался парень. После майора ему только одна дорожка.
– Верно! – отозвался молодой. – К стенке.
В кабинете Лавров сразу узнал офицера, который его вызвал. Еще бы! Это был Кравцов! Он ведь служил под его началом в Харькове в 1941 году, и затем они пересекались в 1942-ом.
– Лавров? – искренне удивился Кравцов. – Вот кого он никак не ожидал здесь встретить.
– Товарищ капитан? – Лавров назвал его по старому званию.
– Майор, – поправил его Кравцов. – Хотя ты ведь погоны не носил еще. В 1943 году ввели. Я майор контрразведки СМЕРШ. Садись, лейтенант.
Лавров сел.
– Откуда ты здесь, лейтенант?
– Был сотрудником Абвера, если ты не забыл.
– Как такое забыть. Но я не про Абвер, лейтенант, а про наше управление, в котором ты служишь. В отделе у Нольмана в НКГБ? Меня после в 1943-ем году перевели в новую структуру СМЕРШ. Хотя Нольман отдавать не хотел. Хорошо мы с тобой тогда в 1942-ом поработали в Харькове.
– Я после Харькова снова оказался в разведшколе Брайтенфурт под началом у майора Абвера Лайдеюсера. Получил задание в Ровно и через штаб партизанского отряда связался с Нольманом в ноябре 1943 года.
– А здесь как?
– Я был внедрен в один из отрядов УПА. Но мне пришлось бежать. Вместе с Еленой Музыкой.
– Так она все-таки Музыка? А то мой лейтенант сомневается.
– Я не могу тебе всего рассказать, майор. Но она также сотрудник нашей разведки. И нам с ней пришлось бежать. Нас приговорили к смерти за измену. Меня и её.
– Кто приговорил?
– Служба безопасности националистов. Слышал про эс-бэ?
– Как не слышать.
– Я перебил охрану, и мы с Еленой бежали.
– В Луцк?
– Да. Скрываемся здесь с января 1944 года. Сидим без связи и без дела.
– Я доложу о тебе и о ней. Завтра же доложу, лейтенант.
– А можешь оказать мне услугу, майор?
– Какую?
– Не докладывай пока ничего.
Кравцов не понял Лаврова:
– Ты о чем, лейтенант? Как не докладывать? Ты офицер НКГБ. И твой начальник должен знать, что ты в Луцке.
– Боюсь, майор, что меня списали.
– Что это значит?
– Как отработанный материал. Как у нас списывают агентов? Ты не забыл?
– Но с чего ты взял?
– Мои позиции в отряде УПА Варта были довольно крепкие. И вдруг все кончилось. И сразу поступил категорический приказ о моей ликвидации. И даже мой начальник сотник Ястреб ничего для меня сделать не смог. А это значит одно – меня сдали со всеми потрохами. И сделать это мог Нольман. Через него к немцам попали сведения, дискредитирующие меня. А от немцев они попали в штаб УПА.
– Это твое предположение?
– Почти уверенность, майор. Мой начальник в Абвере мне не верил и, похоже, использовал только для игры с Нольманом. Нольман это понял и решил меня «слить».
– Для какой цели?
– Этого я не знаю. Но ты знаешь многоходовки Нольмана. В его планы не входит то, что я жив. И если ты доложишь обо мне, то боюсь я и недели после этого не проживу.
Кравцов задумался. После операции по барону фон Рунсдорфу он был на хорошем счету и все его прежние неудачи пока забылись. А если сейчас он не выполнит свой долг и скроет Лаврова, то неизвестно как все может повернуться. Он ведь совсем не в курсе работы Нольмана сейчас.
– Ты не понимаешь, Лавров. Я сотрудник СМЕРШ. Здесь мой отдел работает по выявлению вражеской агентуры и местным предателям. ОУН и УПА в зоне приоритетного интереса. А ты имеешь отношение к этому. И ты работал как агент НКГБ. Это докажет твою полезность, лейтенант.
– Я готов отдать тебе весь расклад. Все что я знаю по УПА. Но не сдавай ни меня, ни Лену Нольману.
– Но, если я так сделаю, что станешь делать после этого ты?
– Снова стану работать и докажу свою нужность. Только так я смогу сохранить жизнь и себе, и ей. Ведь никто не знает, что ты меня узнал, майор.
– Но мой лейтенант Васильев узнал Музыку. Полностью он не уверен, что это она. Но скрыть этот факт я не могу. Она в нашей картотеке как враг! А если она агент НКГБ, то я должен доложить.
Лавров пожал плечами.
– Хорошо. Выполняй свой долг, майор. Прости, что попросил. Я тебя понимаю.
– Да ты погоди, Лавров. Поспешных выводов делать не будем. Пока тебя в камеру отведут. А я стану думать, что делать.
– Думай не думай, но доложить тебе придется, или нас отпустить.
– Этого не могу, лейтенант. Если бы тебя взял лично я, то другое дело. Но я могу сделать так, чтобы Нольману затруднительно было тебя убрать…
***
Москва.
Управление НКГБ СССР
Февраль, 1944 год.
Комиссар государственной безопасности Максимов снял трубку с телефонного аппарата.
– Максимов.
– Это Абакумов.
Звонил сам заместитель народного комиссара обороны и начальник Главного управления контрразведки СМЕРШ.
– Слушаю вас, товарищ Абакумов.
– Вы уже получили сообщение из Луцка, товарищ Максимов? Начальник тамошнего СМЕРШа захватил важного агента вашего управления.
– Вы говорите про лейтенанта Лаврова? – Максимов знал про этот инцидент со вчерашнего вечера.
– Что у него за дело в Луцке?
– Дело в том, что Лавров числится у нас в списках погибших, товарищ Абакумов, – ответил Максимов, хотя знал, что Абакумову это хорошо известно.
– И что это значит, Владимир Иванович? Мы помешали какой-то вашей операции?
– Нет. Мы сейчас работаем над этим, Виктор Семенович.
– Но мой майор говорит, что хорошо знает этого лейтенанта. Они работали вместе в Харькове.
– Точно так, Виктор Сёменович, Нынешний майор Кравцов, тогда капитан, был начальником у лейтенанта госбезопасности Лаврова в Харькове осенью 1941 года.
– Значит сведения о его смерти ошибка?
– Похоже на то, Виктор Семенович.
– Я готов оказать вам, Владимир Иванович, всяческое содействие в этом деле.
– Спасибо, Виктор Семенович. Буду иметь в виду.
Максимов положил трубку. Абакумов уже все знает. Но разве могло быть иначе…
***
Старший майор государственной безопасности Иван Артурович Нольман был удивлен новостями еще больше Максимова. Оказывается, его списанный агент Лавров жив, и сейчас попал к СМЕРШУ.
Нольман сразу пошел к своему начальнику комиссару госбезопасности 2-го ранга Максимову.
– Владимир Иванович, у нас неприятности.
– Ты про Лаврова? – спросил Максимов.
– Да.
– Мне только недавно звонил Абакумов.
– Абакумов? По поду Лаврова?
– Да.
– Не его уровень.
– А вот представь себе, что Абакумов снизошел до такого уровня, Иван Артурович. Лавров выжил. Твоя комбинация не сработала. И теперь я сомневаюсь в эффективности агента, которого мы внедрили благодаря «ликвидации» Лаврова.
– Не согласен, Владимир Иванович. К агенту это отношения не имеет.
– А к операции «Крыса в норе»?
– Лавров не имел к ней прямого отношения.
– Его взяли люди СМЕРШа, старший майор. Не наши. Доклад о Лаврове и Елене Музыке ушел к Абакумову. И ему принимать решение. Ему, а не нам. И Берия тебе в этот раз не поможет, Иван. Ты знаешь какое у тебя задание!
– Знаю.
– А если Абакумов что-то пронюхает? А этот умеет. Можешь не сомневаться.
– Ничего Лавров ему не даст, Владимир Иванович. Это не та ниточка, что может вывести к настоящей цели «Крысы в норе».
– Но узнать о том, что инициатива сдать Лаврова исходила от нас, он может. Если еще не знает этого. Слишком уж он был со мной любезен сегодня.
– Про Красную вдову он может и узнать. «Красная вдова» – это только часть операции. Не больше.
Максимов сказал:
– Но основное твое задание – ликвидация, Иван Артурович. И этого провалить мы с тобой не можем! Здесь иного выбора нет. Или сделаем, или нас с тобой «спишут».
– Все идет по плану, – заверил Максимова Нольман.
– Но медлить нам не стоит, Иван. Чем быстрее сделаем, тем лучше для нас. Уберем и спрячем концы. И тогда пусть кто угодно копается в этом деле. Когда все будет сделано, нам с тобой ничего грозить не будет.
– Лаврова взяли люди майора Кравцова. И Кравцов задумал сохранить жизнь Лаврову. Но я могу заняться этим сам, Владимир Иванович.
– Сам? Что это значит?
– Я могу отправиться в Луцк.
– Ты? Иван Артурович, у тебя мало работы здесь? Ты мозг операции!
– Но моя командировка как раз для работы. Я работаю по ОУН-УПА. И мое присутствие на месте делу только поможет в нынешней ситуации.
– Не думаю, что ты прав.
– Владимир Иванович, Ты знаешь, что «Красная вдова» там. Операция продолжается. Но в Луцке начались осложнения. Я должен сам за всем проследить. Сам!
– Иван!
– Майор Кравцов из СМЕРШа работает по УПА. Это имеет прямое отношение к моей операции.
– Скажи, чего ты хочешь, Иван Артурович? Зачем тебе эта поездка?
– Мне нужно осмотреться на месте.
– Иван Артурович, тебя знают. И если ты там появишься, то это многих напряжет. А ты ключевая фигура Ликвидации! Ты мозг операции!
– А мы и не станем сильно афишировать мое присутствие…
Глава 4
Ликвидация Абвера.
Берлин.
Принц-Альбрехт-штрассе.
Февраль, 1944 год.
Штурмбаннфюрер СС Фридрих Вильке эвакуировался из Ровно во Львов. Немецкая армия отступала или «выравнивала линию фронта» как говорил по радио доктор Геббельс. Но в городе Льва Вильке не задержался – получил вызов в Берлин, куда перебрался его шеф оберфюрер20 СС Генрих Танцман…
***
Карьера Фридриха Вильке знала и взлёты и падения. В 1940 и летом 1941 года для него все складывалось удачно. Особенно ему повезло в Киеве, где он служил в подчинении штурмбаннфюрера СС Ганса Шумахера, шефа киевского гестапо. Тогда Вильке возглавил группу контрразведки «Восток» Четвертого управления РСХА. Но затем «звезды отвернулись» от него. Вильке перевели в Харьков, где он не смог осенью 1941 года предотвратить покушение на генерала фон Брауна. И карьера в контрразведке для него завершилась. Его перевели в управление гестапо Харькова на довольно мелкую должность, что было для специалиста его уровня унизительно. Но в 1942 году капризная дама Фортуна снова повернулась к нему лицом. Его заметил сам рейхсфюрер СС Гиммлер. После эвакуации немцев из Харькова в августе 1943 года Фридрих получил назначение в Ровно.
В Ровно Вильке, специалист по розыскной работе, служил в управлении службы СД при генеральном комиссаре Эрихе Шёне под началом Генриха Танцмана.
Положение самого Танцмана тогда было крайне неустойчивым. В Ровно работало советское подполье и успешно действовали диверсанты, совершившие ряд громких покушений на представителей немецкой оккупационной администрации, таких как ликвидация Пауля Даргеля и убийство генерала Ильгена.
Вильке сумел разоблачить сеть советских агентов, а Танцман приписал себе успех операции. Хотя наступление советских войск не дало результатов по арестам среди подпольщиков, но работу службы СД под руководством Танцмана оценили в Берлине…
***
Танцман теперь работал в центральном аппарате Гиммлера на Принц-Альбрехт-штрассе, получил звание бригаденфюрера СС21 и рыцарский крест из рук самого рейхсфюрера.
Гиммлер сказал ему:
– Вы отныне будете работать со мной, Танцман. Мне нужны верные и способные люди.
– Да, рейхсфюрер! Это большая честь для меня!
– Думаю, что вы оправдаете доверие, которое я вам оказал!
– Сделаю все возможное и невозможное, рейхсфюрер!
– Вы можете назвать мне способных офицеров СД, которых стоит рекомендовать к переводу в Берлин. Вам нужна собственная команда, бригаденфюрер!
– Штурмбаннфюрер СС Вильке, рейхсфюрер! – сразу ответил Танцман.
– Вильке? Это офицер из Харьковского управления СД?
– Так точно, рейхсфюрер!
– Я помню его по делу фон Рунсдорфа22. Он тогда показал себя отлично. А что его работа в Ровно?
– Штурмбаннфюрер СС Вильке служил под моим началом, рейхсфюрер! Его действия были не всегда обдуманными, но под хорошим руководством он может показать отличные результаты.
– Вызывайте его в Берлин, бригаденфюрер!
– Да, рейхсфюрер! Вы не пожалеете о принятом решении!
– Скоро, Танцман, работы у нас будет больше. Вы ведь еще не знаете, что дни Абвера сочтены?
– Как же так, рейхсфюрер?
– Фюрер ликвидирует структуру Абвера. Будет централизация различных ветвей секретных служб вермахта и СД.
– Военной разведки не будет?
– Все теперь будет сосредоточено у нас в РСХА.
– А что адмирал Канарис23?
– Эта старая лиса отслужила свое, Танцман. Фюрер отправит его в отставку. Идите, бригаденфюрер! Жду от вас результатов в работе на благо рейха!
– Хайль Гитлер!
– Хайль!
***
Вильке по прибытии в Берлин едва успел разместиться в отеле, как сразу поручил вызов к бригаденфюреру Танцману в управление имперской безопасности24.
– Штурмбаннфюрер Вильке прибыл по вашему приказу, герр бригаденфюрер!
– Здравствуйте, Вильке. Вы добрались быстро.
– Меня никто и не держал, герр бригаденфюрер! Нового места после эвакуации из Ровно я так не получил.
Бригаденфюрер перешел к делу.
– Я не забыл вашей услуги, Вильке, и умею быть благодарным. Вы помогли мне в Ровно, а я помогу вам в Берлине. Скоро будет объявлен приказ фюрера о централизации различных ветвей секретных служб вермахта и СД.
– Централизации? Но что это значит, герр бригаденфюрер?
– Руководство будет сосредоточено в главном управлении имперской безопасности.
– Но что тогда будет с Абвером?
– Фюрер приказал создать единую службу сбора и доставки секретной информации. И руководство этой службой поручается рейхсфюреру СС Генриху Гиммлеру!
– А адмирал Канарис?
– Скоро будет приказ о его отставке! С Канарисом кончено. Фюрер списал его. Гиммлер собирает руководителей структур Абвера в Зальцбурге, где он лично объявит им эти новости. Вы будете работать в моем аппарате, Вильке. В Берлине!
– В Берлине?
– Скоро я займу место в аппарате РСХА. Вам обещаю скорое повышение до оберштурмбаннфюрера СС25.
– Но как же мои дела в Западной Украине?
– После падения Ровно там все закончено.
– Но я намеревался вернуться во Львов. Там ныне затевается большая игра. Герр бригаденфюрер, я разведчик и хотел бы быть в центре событий.
– Вы шутите, Вильке? Вы не расслышали, что я вам предложил? Место в центральном аппарате РСХА. И здесь вы будете заниматься вашей разведкой, но на самом высоком уровне! С чего вас тянет во Львов?
– Западная Украина скоро станет весьма интересна в деле агентурной разведки.
– Я не думаю, что это направление станет приоритетным, Вильке. Вы ведь хорошо закончили дело в Ровно. Пусть теперь этим занимаются другие.
– Не сочтите меня неблагодарным, герр бригаденфюрер. Но дело которое мы начали в Ровно не завершено.
– А точнее?
– Там, как вы знаете, работает майор Альфред Лайдеюсер. И я хотел бы поучаствовать в реализации того дела, что мы там начали.
– Вильке, я открою вам еще одну тайну. Вместе с Канарисом будут отставлены со службы его приближенные. И среди них полковник Густав Штольнэ. Это начальник Лайдеюсера. И ваш майор последует за ним. Его ждет восточный фронт. Место полкового начальника разведки.
– Герр бригаденфюрер!
– Вы не согласны?
– Лайдеюсер хороший разведчик.
– Он не пользуется доверием, Вильке.
– Но именно он работал по внедрению агентов в состав УПА. Он знает обстановку и его смещение сейчас повредит делу, герр Танцман. Да и завербованная мной Анна Гончаренко во Львове.
– Что такого ценного в этой Гончаренко, Вильке? Пусть себе этим занимаются другие.
– Герр Танцман! Красные затевают там большую игру. Они задумали быстро ликвидировать сопротивление ОУН-УПА. Там работает агент «Красная вдова». И дело моей чести взять её, как они взяли «вдову». Я хочу сорвать планы красных в Западной Украине.
Танцман задумался. Он знал о важности работы с ОУН-УПА уже в советском тылу. И понял, что Вильке прав. Там он будет нужнее, чем в Берлине.
– Хорошо, Вильке. Подготовьте для меня отчет по делу, и я с ним ознакомлюсь…
***
Через два дня сам Танцман говорил с Гиммером о продолжении операции.
– Это дело чрезвычайной важности, рейхсфюрер.
– Доложите подробнее, – сказал Гиммлер.
– В Ровно, еще когда город был под нами, нам удалось завербовать красную разведчицу. Это сделал штурмбаннфюрер Вильке. И Вильке утверждает, что она была прислана из Москвы.
– Вильке уже в Берлине?
– Так точно, рейхсфюрер. По моему вызову!
– Кто эта женщина?
– Вильке перевербовал агента НКГБ Анну Гончаренко.
– Она ныне работает на СД?
– Так точно! И сейчас она работает на подполье ОУН, рейхсфюрер. Она связана с СД, НКГБ и ОУН-УПА. Перспективы этой операции могут быть большие.
– С подпольем ОУН, если память мне не изменяет, работал майор Абвера Лайдеюсер?
– Так точно, рейхсфюрер!
– А Лайдеюсер человек полковника Штольце. А Штольце человек Канариса.
– Но Вильке ручается за него, рейхсфюрер. Да и связи у него в Ровно и Луцке большие. Он может помочь.
– Танцман, я не верю людям Канариса.
– Но разве Лайдеюсер большая фигура при штабе Канариса? Это не полковник Штольце.
– Все равно. У меня нет веры к Абверу. Я интересовался работой Лайдеюсера в разведшколе Брайтенфурт. Большинство агентов, которых они готовили, проваливались в первую неделю после заброски. Эффективность его работы была совсем небольшой.
– Но, рейхсфюрер, ведь не майор Лайдеюсер был начальником разведшколы. Я думаю, что нужно дать ему шанс, если за него просит Вильке.
– А с чего Вильке так заботиться об этом майоре? Они друзья?
– Они работали вместе, рейхсфюрер. В Харькове осенью 1941 года. И оба пострадали тогда незаслуженно. Их вины в гибели генерала фон Брауна не было. И Вильке, и Лайдеюсер несколько раз предупреждали генерала об опасности. Но их никто не слушал. А после взрывов на них просто спихнули вину. У нас умеют искать виновных.
– Я помню громкое дело в Харькове, – сказал задумчиво Гиммлер. – Хорошо! Я верю вам, Танцман. Но предупредите Вильке, что ответственность ложится на его плечи.
– Да, рейхсфюрер…
***
Танцман вызвал Вильке и спросил его:
– Вы уверены, что хотите возглавить эту операцию, Вильке? Провала вам не простят.
– Уверен, герр бригаденфюрер.
– И вы готовы поручиться за Лайдеюсера? Подумайте, прежде чем отвечать!
– Готов!
– Хорошо, герр штурмбаннфюрер! Вы отправитесь во Львов с особыми полномочиями от рейхсфюрера СС. Как вы назвали красного агента?
– «Красная вдова».
– Вы будет назначены руководителем операции «Красная вдова». Но предупреждаю еще раз! Именно вы будете нести ответственность за провал операции по ОУН-УПА! Подумайте, Вильке! Место в Берлине! Или операция в Западной части Украины!
– Операция «Красная вдова»! – ответил Вильке…
***
Львов. Дистрикт «Галиция».
Ул. Пелчинская.
Управление Тайной государственной полиции.
Февраль, 1944 год.
Через два дня Вильке получил все, что обещал ему Танцман и отбыл во Львов. Он сразу явился в управление Тайной полиции к начальнику оберштурмбаннфюреру Йозефу Витцелю.
Витцелю звонили из Берлина и приказали оказывать штурмбаннфюреру Вильке всяческое содействие.
– Он уже сегодня будет в городе, – Витцель обратился к своему заместителю штурмбаннфюреру СС Курту Ставицки, который возглавлял львовское городское отделение гестапо.
– И кто он такой этот штурмбаннфюрер Вильке? – спросил Ставицки.
– Человек с большими связями в Берлине в управлении у самого Гиммлера. Так что ты с ним не шути, Курт. И не смотри что он с тобой в одном чине.
– Но чего ему здесь нужно, Йозеф? Это проверка?
– Нет, – ответил Витцель. – У Вильке свое задание.
– В нашу работу он лезть не станет?
– Думаю, что не станет. Бригаденфюрер Танцман, которого ты хорошо помнишь, так и сказал, что у Вильке будет весьма ответственное задание, и мы обязаны ему во всем помогать.
Ставицки хорошо помнил Танцмана, который в 1941 году был его начальником.
– Он уже целый бригаденфюрер!
– Работает в аппарате у Гиммлера. А Вильке был у него помощником в Ровно. Затем они эвакуировались, и Танцман получил место в Берлине.
– И что у него здесь за работа?
– Нам с тобой этого знать не нужно, Курт. Да оно и лучше. Зачем нам лишняя головная боль? Задание у Вильке весьма сложное и в случае провала он сам и будет за все отвечать.
– Я не хочу лезть не в свое дело, Йозеф. У меня и так работы полно.
В этот момент секретарь доложил Витцелю о прибытии гостя из Берлина.
– К вам штурмбаннфюрер Вильке, герр оберштурмбаннфюрер!
– Пусть войдет!
Вильке был в штатском. Он вошел и вскинул руку.
– Хайль Гитлер!
– Хайль! – ответили офицеры.
– Фридрих Вильке!
– Йозеф Витцель! Начальник гестапо.
– Штурмбаннфюрер Курт Ставицки!
– Рад знакомству, господа. Вас ведь поставили в известность о моей миссии во Львове?
– В общих чертах, герр штурмбаннфюрер.
– Не стоит столь официально, господа. Я ведь не проверять вас приехал. Я буду делать свою работу и вам мешать не стану.
– Мы сделаем все, чтобы вам помочь, герр Вильке, – сказал Витцель. – Я приказал подобрать вам кабинет в этом здании.
