bannerbanner
Солдаты Сумерек
Солдаты Сумерек

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 9

Сильно удручала и ещё одна особенность их «Бабы-Яги» – она очень редко готовила горячую пищу. Кроме той самой первой мясной похлебки, лишь один раз сварила суп с олениной, да как-то обжарила на углях мясо медведя. Обычно все они питались похлебками-затирухами, что приготовлялись без термической обработки, ели орехи, ягоды, лук и сырые яйца. Большими деликатесами на столе были хлеб и сыр, которые приносили старушке пациенты-крестьяне. От них, кстати, «бабушка Линде» тщательно прятала мальчишек. А собираемый ими хворост весь сгорал под многочисленными котелками, в которых она не то готовила какое-то сложное снадобье, не то просто развлекалась запретными алхимическими экспериментами.

Однажды ночью Володька проснулся от того, что две пары рук окунули его в холодный ручей. Попробовал вырваться. Но вместо крика издал лишь утробное рычание. Картинка перед глазами двоилась, казалось, что тело засунули не в воду, а в гигантскую мясорубку. Потом ручей сделал своё дело, и Феоктистов постепенно обессилел. Показалось, что бабушка приказала Кольке: «Теперь вяжи!»

В себя пришёл от острой боли – кто-то рвал ему многострадальный лоб! Резко дёрнулся, и горячее острие полоснуло уже по лицу.

– Ах ты ж! – досадливо произнёс голос бабушки Линде.

– Теперь что делать?! – это уже испуганно. Похоже на голос Николая.

– Голову ему набок поверни! Пусть всё стекает.

Огненное мучение, действительно, покидало череп. Володька быстро уснул…

А проснулся уже с огромным свежим разрезом вместо опостылевшей опухоли. Оказалось, ночью опять пополз «разговаривать с волком». Но не добрался. У него резко поднялась температура, выделения пошли уже и изо рта. Свернулся калачиком на пороге и начал задыхаться. Испуганный Коля разбудил колдунью, и та незамедлительно провела хирургическую операцию. Тем самым ножом, которым резала жаб. Причём – удачно! Володька теперь уверенно пошёл на поправку.

После того как друзья почти месяц промёрзли в дерюжных накидках, старушка всё же поняла их страдания. Она отвела их к заветному месту в ручье, где уже несколько месяцев вымачивала пучки связанных стеблей дикой конопли. Под длительным воздействием воды те уже раскиселились в неопрятный тёмный ком. Бабушка показала как начесать из него отдельных волокон, а потом скатать их в пеньковые нити. Когда эта работа была закончена, отвела в сарай, и показала на сиротливо пылившийся в углу примитивный ткацкий станок.

Пришлось осваивать новую профессию – ткачей. Благо дело оказалось хоть и муторное, но нехитрое: на раму вертикально натягивали множество нитей, а затем перпендикулярно просовывали меж ними ещё одну, закреплённую в деревянном «челноке». Влево, затем вправо, влево-вправо… И так до бесконечности. Получающиеся переплетения нитей осторожно стягивали вручную. Полотно выходило крайне медленно, так что лишь к осени удалось утеплиться рубахами и штанами из собственноручно изготовленной пеньки, по сравнению с которой даже мешковина их мира выглядела тканью для вельмож. Да ещё и шить потом пришлось хрупкими и неудобными иглами из рёбер рыб.

Несколько окрепнув, друзья начали ещё более активно помогать «бабушке Линде» в лесу. В частности, начали косили траву на лесных полянах. Давали ей подсохнуть день-два, а затем копнили получившееся сено и нагружали в телегу. Для этого дела старушка где-то специально добыла старого, но ещё крепкого мерина. Так они заготовили запас на зиму, в том числе для боевого коня, а потом колдунья начала увозить сено на продажу. Причём, сделки эти, по всей видимости, проходили не совсем законно: днем приходили крестьяне, осматривали загруженное и отдавали продукты в качестве оплаты. А ночью хозяйка отгоняла возок в ближайшую деревню, Солми. Возвращалась уже под утро, порожняком, после чего батраки сразу выдвигались в лес грузить новые подготовленные стожки.

По совету бабушки, они теперь всегда брали с собой оружие, с которым регулярно тренировались. И однажды оно пригодилось. Перешучиваясь, мальчишки косили очередную поляну, когда из подлеска выехал верховой, экипированный как «мотоциклист». При виде увлеченного крестьянского труда почему-то возмущённо заорал и пришпорил коня. Но ходу выхватил меч и без объяснений рубанул Николая. Тот кулём рухнул в мокрую стерню. Владимир же бросился к повозке и, пока воин разворачивался, натянул лук, выданный «Бабой-Ягой».

Нужно сказать, что первые дни мальчишки не могли даже натянуть его тетиву – настолько тугим оказался вроде бы простой союз деревяшки и плетёного шнура. Не сразу до них дошло, что внутренняя часть была своеобразной пружиной. Но со временем кое-что начало получаться. Кстати, теперь и они делали наконечники стрел из кусочков камня, так как дорогущего железа на это у них просто не было.

Феоктистов выстрелил в упор, в центр всадника. Стрела ударила в бляху на его куртке. Нападающий дёрнулся и выпал с седла. Поднялся с несомненной руганью. Владимир цапнул лук голой рукой, не прикрыв кисть кожаным «язычком». Так что теперь её тыльная сторона, рассечённая оперением, кровила. Стараясь не думать о новой боли, наложил вторую стрелу и вновь шарахнул навскидку, «по-татарски», удерживая тетиву и резко толкая вперёд само древко. Дистанции была менее пяти шагов, так что попал. Но солдат просто выдернул из себя прутик, каменное остриё которого пробило лишь куртку, и замахнулся. Пришлось подставить под меч топор.

Рукопашная вышла короткой и бесславной. Вторым выпадом воин обезоружил мальчишку. Но когда занес руку для последнего удара, сзади шепеляво свистнула коса. Широкое лезвие аж изогнулось от соприкосновения с шеей, закрытой кожей капюшона. Оказывается, солдат не зарубил Зуброва, а ударил его мечом как дубиной, плашмя. Зато Николай в остервенении измочалил о врага всю косу. Лицо Владимира перекосила ярость. Он подобрал свой топор и нанёс резкий смертельный удар.

При виде агонии воина оба оторопели. У Коли затряслись руки. Он невольно опустился на землю рядом с умирающим. Поднял на Феоктистова испуганные глаза:

– Что теперь с нами будет?

Тот стоял с непривычно каменным лицом. В глазах светилось что-то страшное:

– Думаю, что ничего. Закон – тайга, прокурор медведь! Он же первый напал.

Зубров по-детски разрыдался. Друг, всё с той же неподвижной маской вместо живого лица, долго обнимал его, похлопывал по спине. Напоминал, что Коля сам хотел заняться разбоем… Но это не помогало. Наконец, протянул левую руку и незаметно смочил свои пальцы в крови жертвы:

– Так, запрокинь голову!! Открой рот – закрой глаза!

Командный тон подействовал, и Коля повиновался. На его язык упало несколько ещё тёплых капель.

– Что это?!

– Лекарство.

– Это… Это же… Это кровь убитого!!!

–– Ну да!

Зуброва буквально вывернуло. А Феоктистов начал неумело снимать с воина кожаный доспех. Когда Коле полегчало, послал поймать его коня. Видя, что тот не шевелится, наконец-то улыбнулся. Но как-то жутко:

– Анекдот хочешь? Идут по тундре два чукчи. Видят – белый медведь. Первый срывает с плеча винтовку, стреляет. «Белый медведь! Мясо, жир, шкура!» Идут дальше. Видят – геолог. Второй стреляет. «Геолог! Соль, спички, патроны!»

Коля ничего не ответил, но ловить животное всё же пошёл.

* * *

После этого подростки озлобились. Они всё так же косили траву и собирали хворост, которые тайком продавала хозяйка-колдунья, но теперь ещё и с оружием в руках защищали свой труд. Общение с «бабушкой Линде» постоянно обогащало их словарный запас, и это позволило осознать сложности этой новой жизни. Прежде всего Колю заинтересовала пугающая метаморфоза Владимира. Теперь из-под шрама, пересекающего его лицо, временами смотрел совсем чужой страшный человек. Но разъяснение старушки напугало ещё больше:

– Ты прав, внучек! Теперь Володя стал совсем другим. Когда ему голову проломили, череп-то треснул. А опухоль, она же и внутрь давит. Это намного опаснее. Вот он, когда к порогу смерти подошёл, чужую сущность в себя и впустил.

– Какую «сущность»?!

– Помнишь, он всё с убитым вами волком разговаривал? Похоже, дух зверя, что хотел забрать его в мир мёртвых, здесь в нём остался.

– Господи! И что теперь будет?

– Да ничего, собственно. Со временем, надеюсь, исцелится. А пока живи с тем, что есть. Нас он своей стаей воспринимает.

– А остальных?

– Кого как! Врагами, добычей, посторонними… В зависимости от ситуации.

– Но как же так можно?!

Бабушка Линде ласково погладила Зуброва. К нему она явно благоволила, как к любимому младшему несмышлёнышу:

– Так, Колюшка, человек человеку завсегда волк! Давно то подмечено. Так что ты уж держись старшего. Он плохому не научит!

Увы! Советских мальчишек почти всегда воспитывали женщины. И в детском саду, и в школе. Да и дома мать гласно или негласно всегда была главной. Так что поучение старой колдуньи, которая подсознательно воспринималась некоей заменой родительницы, Коля воспринял в качестве неявного, но абсолютного приказа. Очень быстро он научился неосознанно отождествлять и себя с волчонком. Пусть молодым и неопытным, но зато способным и старательным.

* * *

В беседах с «бабушкой Линде» выяснились и другие вещи. Леса тут являлись личными угодьями короля. Охота, сенокос, рубка деревьев и даже сбор хвороста в них карались смертью. Следили за этим особые егеря, которые патрулировали чащобы и устраивали ловушки на браконьеров. Как раз одного из этих королевских контролёров мальчишки и убили.

Но, при этом, «долбаный аппарат» закинул их не в средневековье, а вообще в какой-то химерический мир, где смешивались признаки сразу нескольких эпох. В частности, королевство Норман, где они теперь жили, входило в огромную империю, что занимала чуть ли не весь известный старушке обитаемый мир. Столицу народы называли по-разному: Ромея, Йорос, Царьгард и даже – Троя.

Король Нормана, как и остальные правители стран-«фемов», являлся вассалом императора и его наместником здесь. Говорили повсеместно на общем для всех языке, напоминавшем церковно-славянский (так что изучался он быстро). Но самое удивительное заключалось в том, что буквально три года назад в Йоросе распяли Сына Единого Бога – императора Андроника. Которого также называли «Исус Христос»! Получалось, что от родного времени друзей отделял без малого 1951 год.

Везде в империи использовался труд рабов. Но при этом все фемы являлись христианскими! Во всяком случае, едва узнав об убийстве Богочеловека их объединенные войска, по призыву короля некой Тартарии, тут же бросились мстить. Причем, назвали эту свою войну «Крестовым походом»! Впрочем, пока они лишь безуспешно осаждали хорошо укрепленный Йорос. Который тут располагался не в пустыне, а на берегу «Эвксинского моря», через которое в Трою шли отряды крестоносцев, а обратно – корабли с захваченными ценностями и рабами.

Норманом правил король Ратибор, по прозванию «Львиное Сердце». Как и его легендарный тезка этот тоже собирался в крестовый поход. В столичном Кангарде он уже второй год снаряжал войско, в связи с чем изыскивал любые возможности пополнить казну. В частности, ввёл те самые ограничения на пользование лесами.

«Изначально свободными» в империи считались представители «благородных» сословий: монархи, шерифы, бароны и рыцари, что правили составными частями фемов. А также – все воины и церковники. Из простого народа свободными были некоторые ремесленники, жители гербовых городов и служители культов Древних Богов (коей «бабушка Линде» считала и себя). Остальные находились в зависимом положении. А могли и вообще стать бесправными рабами. Но при этом часто сами владели невольниками, которых использовали на самых тяжёлых работах.

В одну из ночей лёжа на охапке свежего сена друзья готовили печёную утку. Рано утром Володька подстрелил её на ближнем болотце, но заняться стряпнёй удалось лишь затемно. Выпотрошенную тушку густо обмазали глиной и положили в костер. Пару раз «бабушка Линде» запекала так птиц, поэтому в своих кулинарных способностях браконьеры не сомневались. Единственное, что изводило – долгое ожидание. Но, как выяснилось, постоянное сглатывание слюны обостряет мысли.

– Слушай, Колёк, а ведь это совсем не наш мир! – неожиданно произнес Феоктистов. Зубров, словно давно думал о том же, тотчас ответил:

– Почему? Откуда мы знаем, как оно было на самом деле почти две тысячи лет назад?

– Да потому! Во-первых, здесь Сын Единого – это реальный персонаж, а у нас мифический. Поэтому в нашем мире прошло больше тысячи лет после Его распятия, пока европейцы организовали пресловутые «крестовые походы». Да и то, пользуясь массовым религиозным фанатизмом. А здесь возмущенные люди сразу пытаются отомстить за убийство Богочеловека. И, честно говоря, я их прекрасно понимаю!

– Что ты хочешь сказать? – Зубров был слегка озадачен.

– Что мы не в прошлом! Помнишь Вовик объяснял, что пришельцы прибыли из параллельного пространства? Так вот и «тюльпан» их, будь он неладен, тоже зашвырнул нас куда-то в другой мир. Где Христос действительно жил среди людей.

– Ну… В принципе, может и так. И что теперь делать?

– Да я откуда знаю? Думаю, просто жить. Даже скорее – выживать. В этом долбаном рабовладельческом строе!

Новые знания лишь укрепляли друзей в их «революционной» правоте. Наиболее возмущало, что даже свободных людей тут лишили возможности истопить баню. Да ещё и впрямую пытались запретить «ублажать телеса мытьём и купанием». Так как это, видите ли, «грех». Как можно жить в лесу и не иметь права взять сухих веток, чтобы сварить суп? Но здесь за это на полном серьёзе убивали!

Володька предложил «уничтожать несправедливость до тех пор, пока бьются их сердца». Памятуя совет бабушки Линде, Николай согласился. Но уточнил, что эта битва не должна превращаться в разбой ради наживы. А так же уговорил друга, что пока есть хотя бы малейшая возможность, необходимое они будут зарабатывать. Колдунья посмеялась, но одобрила их «декларацию о намерениях».

Однако почти сразу же одержимый Феоктистов втянул Зуброва в то, чего тот так опасался. Убедил, что им следует оградить «свои угодья» от визитов местной вооруженной публики, только якобы и мечтающей, что о пополнении поголовья рабов. При этом показал шесть узких крепко прокованных наконечников и недобро ощерился:

– Бронебойные! Трофеи с того егеря.

Подчиняясь воле «волко-человека», ребята вновь устроили засаду. На этот раз – в тщательно выбранном месте, где им удалось подкараулить одинокого пешего солдата. С небольшим интервалом сразу с двух сторон в него вонзились аж три бронебойные стрелы. Воин схватился за раны, скорчился. А Зубров испуганно замер, не в силах дальше поднять лук. Тут же раздался рык из соседнего «схрона»:

– Стреляй! Стреляй!! Мерихлюндию твою за ногу! Огонь!!!

Практически против воли Коля продолжил стрелять. Третьей стрелой вновь попал. Затем «волко-люди» подошли к раненому, который уже не мог стоять. Одержимый Феоктистов принудил теперь уже Зуброва добить солдата топором. После чего опять заставил лизнуть крови убитого.

От этого сердце Николая словно закаменело. А парни ещё много говорили о содеянном. Причём, Владимир обличал этот мир не хуже, чем Ульянов-Ленин:

– Что ты сопли распустил?! Это же не люди. Это паразиты на теле местного человечества! Вши в людском обличье. Им не место на этой земле. Пока вши не уничтожены, педикулёз не излечить!

Страшный девиз: «Человек человеку – волк!», агитация одержимого вожака, вкус крови убитых и молчаливое одобрение колдуньи сделали своё дело. Вскоре уже и Николай воспринимал «паразитов-феодалов» и их «прихвостней», живущих за счёт закабалённого простого народа, как неких выродков, не относящихся к человеческой породе. Убить их было так же почётно, как добыть кабана или оленя. Но более опасно и прибыльно. Звери же не носят одежду, обувь и оружие.

«Волко-люди» предприняли ещё несколько удачных «партизанских» вылазок. А после того, как солдаты перестали ездить в одиночку, несколько раз напали на двойки воинов. Меткие выстрелы и внезапность нападения позволяли одерживать и такие победы. Но в непременной рубке даже раненые наносили им такие увечья, что большая часть добычи уходила на оплату медпомощи «бабушки Линде». В это время друзья меньше могли накосить травы и собрать хвороста. Не говоря уж о том, что с травмами невозможно было охотиться. Точнее, браконьерствовать.

Тем не менее, вылазки сделали свое дело. К первому снегу в избушке колдуньи наготовили запасы на зиму. А «волко-люди» уже уверенно сражались боевыми топорами, расправляясь с отрядом из двух-трёх солдат. Окрыленные успехами, они вновь напали на «буржуя». За что и поплатились – рыцарь уехал дальше, а их искалеченные кистенём тела ещё на два месяца «приковались» к топчану в избушке колдуньи. Старушке пришлось буквально за уши вытаскивать юных разбойников с того света. В существование которого здесь не только верили, но даже присвоили отдельное название: «Навь». В отличие от мира живых – «Яви».

За время лечения «бабушка Линде» ещё больше привязалась к ребятам. В силу своего ремесла она была намного более любопытной и терпеливой. Тем более ни детей, ни внуков, способных скрасить старость, у древней колдуньи не было. А «волко-люди», благодарные за спасение жизни, да еще и изнывавшие в чужом смертоносном мире, искренне полюбили эту нелюдимую старую отшельницу.

Остаток зимы прошел в тренировках, браконьерских охотах и усиленных занятиях ромейским языком.

* * *

1984 год по времени Метрополии, 23 мая. СССР, г. Бузулук.

Третьи сутки злосчастный «тюльпан», включенный в земную розетку, лишь мерно гудел, абсолютно не желая выключаться. Емельянов был на грани истерики. Может, ребята там уже задохнулись? Но, с другой стороны, вдруг лежат в самом настоящем анабиозе? Тогда как раз принудительное вскрытие аппарата, например, с помощью лома, может убить их!

Все семьи уже знали о случившемся. Но, единственное, чего Вовчик не понимал, почему матери Феоктистова и Зуброва не обращаются в Академию наук? Ну, или хотя бы в милицию? Он уже изнемог под гнётом ответственности. Почему решение должен принимать он, 15-летний подросток, а не взрослые учёные или ответственные сотрудники? Что это за странные разговоры о «психушках» и «подопытной жизни в лабораториях» пытаются вести с ним вместо точных ответов?

Вовчик никуда не уходил от Феоктистовых. Там же дежурила и одна из сестёр Зуброва. Семьи пропавших, и до того дружные, ещё более сблизились. Сначала обе матери долго рыдали и всё порывались куда-то бежать. Но вид чуждого аппарата, «сувениров» и гигантской Василиски каждый раз жёстко отрезвлял их. Наконец смирились, без слов уповая на чудо. Ведь если мальчишки так странно пропали, может быть так же и вернутся? Во всяком случае очень хотелось в это поверить! То одна, то другая подходили к «тюльпану» и что-то шептали, не решаясь коснуться.

Много хлопот доставляла выросшая кошка. Ей на шею повязали яркий голубой бант, чтобы смотрелась не так устрашающе. А при встречах с соседями объясняли, что это сибирская порода – помесь с рысью. Когда Василиска загрызла во дворе ещё одну бродячую собаку этому поверили. Местные бабки даже начали требовать купить ей намордник.

Была и особая неприятность. Если матери пропавших относились к Вовчику тепло, ведь он сам лишь случайно не оказался в проклятом «тюльпане», то младшая Феоктистова, и до того недолюбливавшая, сейчас просто взъярилась. От её колкостей и оскорблений перенервничавший Емельянов готов был провалиться сквозь землю. Тем более – сестра друга ему нравилась. Поэтому всё чаще в голову приходила гаденькая мыслишка: «Вот сейчас прыгнуть с балкона – и всё!» Он даже пару раз опасно перевешивался через перила, но в последний миг испуганно отползал обратно.

Почему всё пошло не так?! Ведь начиналось, как в сбывшейся сказке! Яркая снижающаяся звезда в утреннем небе (у которой так и не появлялось ни хвоста болида, ни парашютов, ни языков тормозных двигателей). Сумасшедший бег за ней по окраине и «карьерам». И – обнаружение НЛО! Когда среди глины, бурого сухостоя и зелёных метёлок полыни матово блеснул закруглявшийся конус, сердце захолонуло: «Неужели случилось?! Сколько мечтал, сколько грезил…»

Воспоминания мягко накрыли Емельянова. Вот на обнаруженном чужеродном металле обозначилась дверь. Опустилась, явив трап и гуманоида в белом скафандре, напоминавшем экипировку пилотов реактивных истребителей. Наивно попытался остаться незамеченным, вжался в глину. Но инопланетянин сделал несколько лёгких шагов в его сторону и показал обе ладони с пятью растопыренными пальцами. Восходящее солнце окрашивало скафандр в кровавый тон, но миролюбивый жест успокаивал. Ветер наполнял лёгкие сыростью и ароматом юной полыни. А тело колотил озноб. Было сильное ощущение нереальности. Всё же кое-как пересилил себя и тоже поднял кисти. Но его пальцы дрожали. Чужак понятливо кивнул и дружелюбно махнул рукой в сторону шлюза. Заходи, мол. Давно ждём.

«Неопознанный летающий объект» уже принял вид обычной глиняной горки. Даже покрылся кустиками чилиги, островками зелени и жёлтыми «одуванчиками» мать-и-мачехи. Только сюрреалистический вход с тесным шлюзом ещё отличал её от множества подобных. Поколебавшись, всё же пошёл внутрь. Во всяком случае, инопланетяне не начали сразу палить во все стороны тепловыми лучами.

В шлюзе их обволок голубоватый газ с сильным запахом полыни и жареного лука. Затем его вытеснил простой горячий воздух. От этого даже шутить потянуло:

– Это ещё ничего! Я уж думал, вы метаном дышите!

Инопланетянин не отреагировал. Сопроводил в цилиндрическую шахту, где они постояли некоторое время и вышли в тот же самый проход. Но закончился он полукруглым техническим помещением! Судя по обилию экранов, световых панно, кнопок и совсем непонятной аппаратуры, это был пульт управления. Только везде стояли прозрачные несерьёзные кресла, похожие на надувные. На центральном сидел внешне вполне нормальный человек. Темноволосый парень, на вид лет 23-25, в серо-зелёном комбинезоне, типа спецовки «Студенческих строительных отрядов».

Провожатый снял скафандр и тоже оказался симпатичным рослым блондином, в такой же одежде, как у дежурного. Да и располагающие европеоидные лица прямо-таки просились на плакаты серии «Комсомольцы, вперёд!» Первый убрал амуницию во встроенный шкаф, и указал на ближайшее кресло. Достал какие-то стальные коробочки, провода и начал присоединять к главному пульту. Потом ещё что-то подкручивал, вполголоса споря с оператором и демонстративно улыбаясь. Наконец, облегченно выдохнул, повесил одну из коробочек (без проводов!) себе на грудь, а вторую отдал гостю.

– Рад приветствовать на нашем корабле! – раздался из неё надтреснутый неживой голос. Его ответное: «Я тоже рад встрече!» коробка озвучила как:

– Энно ядзуцу фрал камана!

Тем же тембром. Что, впрочем, не отменяло удобств механического перевода.

– Как ты нашел нас? Ведь мы садились в пустынное место, рассчитывая, что корабль успеет мимикрировать под местность?

– Я увидел падающую звезду и со всех ног помчался за ней! Всю жизнь мечтал встретиться с инопланетянами!

Оператор что-то вполголоса бросил, а переводчик тут же прогундел:

– Значит, и система невидимости вышла из строя!

– Похоже! Там ведь тоже завязано на общую сеть…

– Вы потерпели аварию?! – вклинился Вовчик. Эйфория осуществляющейся мечты вымыла остатки обычной робости. Инопланетяне смутились. Оператор молча уткнулся в экраны, а блондин всё же ответил:

– В каком-то смысле, да.

– Давайте я помогу!.. Если смогу, конечно. И если разрешите!

– Похоже, у тебя доброе сердце! – собеседник снова тепло улыбнулся. – Это хорошо. Понимаешь в чем дело, фантом…

– Фантом?! Вы сказали «фантом»?

– Подожди, не перебивай. Мы не инопланетяне, мы инопространственники. Есть параллельные миры, существующие один возле другого…

– Я что-то слышал о теории параллельных пространств.

– Прекрасно! Не придётся много объяснять. В это пространство, то есть на соседнюю от нас Землю, мы уже засылали и зонды-разведчики, и наблюдателей. Собрали обширный материал, в частности, изучили ваши языки. Наша же цель: обобщить и дополнить банк данных, чтобы получилась целостная картина. Но, увы! В одном из промежуточных слоёв в нас угодил метеорит. По закону подлости, именно в этой точке нашей траектории! В принципе, вероятность такого составляла одну трехтриллионую. Но, видимо, её-то мы и поймали… Сейчас сидим без общей энергетической сети. Вырубило, похоже, надолго. Конечно, важные системы автономны. Но остальная аппаратура, в том числе научная, пока бесполезна. А без нее всё это – не более чем космическое корыто. Даже анабиоза нет.

– Вы разгадали секрет анабиоза?

– Да. Переходы легче осуществлять в состоянии «уснувшая жизнь». Впрочем, сейчас почти всё жизнеобеспечение на нуле!

Фантом грустно вздохнул.

– Мы даже не можем нормально взять пробы воды, почвы и воздуха. Кругом полно подобных тебе энтузиастов! – он указал на экраны. Там обычно пустынные «карьеры» напоминали сельскую ярмарку в день открытия. Менее расторопные свидетели также искали обломки от падения звезды. Причем, один стоял прямо на верхушке корабля пришельцев.

На страницу:
4 из 9