Полная версия
Персональная ловушка Милтона
Вадим долго уговаривал, упрашивал, потом даже пугал жалобами на имя главврача, если они не переселят их соседа в другой номер.
Холл был акустическим, как зал «Большого театра» и отдыхающие прислушивались к их разговору. Кто-то проходил мимо, кто-то даже садился в кресло, делая вид, что отдыхает, а на самом деле внимательно лицезрел бесплатный концерт.
Игорь отвечал, скаля зубы, предвзятое отношение скрывал без желания:
– Номеров свободных нет, поставить кровать в номер к другим мужчинам нет возможности. А начальник сегодня уже ушел. Сожалею о причиненных неудобствах.
Мимика лица выдавала в нем хитрого лиса, а манера разговора – скользкого змея. Ассоциацию с животными ему подобрала Алла при первой встречи, а Вадим посмеялся. Тогда им было смешно. Он в очередной раз убедился, что администратор не последний человек в пансионате. Обычно на эту должность берут молодых широко улыбающихся симпатичных девушек, но пансионат «Горный воздух» был исключением из правил – взяли не совсем симпатичного (скорей совсем несимпатичного) мерзкого типа.
– Послушайте, – Вадим как будто сдался – я вас прошу, как мужчина мужчину. Я уже несколько дней не был со своей любимой женой – он понизил голос и склонился в стойке – ну вы понимаете? Очень бы хотелось с ней наедине… а сосед храпит… все время рядом… Давайте договоримся как-то. А? – потер палец об палец, намекая на денежный гонорар, и хитро улыбнулся.
Игорю разговоры о деньгах и сексе нравились, ему было приятно, что этому огромному как гора, сильному молодому человеку уже несколько дней не получается остаться наедине со своей женой. А она, кстати, очень даже ничего, миленькая скромняжка, маленькая, как мышка. Он алчно отвел взгляд, но не согласился, понизив голос, сообщил:
– Извините, но я даже за дополнительную плату не могу вам помочь. Потерпите еще несколько дней. Через два дня съезжают несколько человек.
Вадим задумался: «Если это правда, то у нас два дня. Всего два дня или уже два дня. Нужно торопиться, но осторожно, слишком опасно». Придя к решению, он заговорщицки предложил:
– А сегодня за завтраком Алевтины Ивановны не было, сказали, что она уехала. Может быть в ее номер Олега Владимировича поселить?
– Нет-нет, что вы? – забеспокоился Игорь – Я не могу. Там женщина живет.
Вадим сделал вид, что не заметил реакцию администратора. Что его напугало? То, что Вадим завел разговор про Алевтину Ивановну или про переселение Олега Владимировича? Или про женщину, которая осталась в номере Алевтины Ивановны. Какая-то огромная мысль мелькнула в голове, но ускользнула, он не успел ее додумать, администратор быстро взял себя в руки и затараторил:
– Не могу же я чужого мужчину к чужой женщине подселить.
– Но к нам же вы его подселили, а моя жена ему не родня, тоже чужая женщина чужому мужчине.
– Но мы это… мы его к вам… Ну… потому что больше не куда. Вот – с облегчением вздохнув, выкрутился администратор.
– Я требую…
– Знаешь что, мужик, в постели с жены требуй – раздраженно выплюнул Игорь.
– А вы хам – честно сообщил Вадим.
– Пшел вон – пренебрежительно прошипел Игорь.
– Домой приеду – пообещал Вадим – всем расскажу, что в вашем пансионате трубы ржавые, текут, номера затапливают, и администрация может так просто к семейной паре мужика любого подселить. Беспредел. Я это на вашем сайте напишу. А еще лучше подругу-блогершу попрошу. Виолетту. Слышал о такой? Она вам такую антирекламу в соцсетях выложит. Век не отмоетесь. «Горный воздух» будет у всех на языке, только отдыхать сюда не поедут, даже за одну копейку. Директор ваш прибыли недосчитается, а я ему сообщу, что из-за администратора Игоря. – На ходу выдумывал Вадим и смотрел реакцию администратора, она ему не понравилась, потому что подтвердила многие опасения.
Вадим раздраженно развернулся и ушел, нервно подергивая плечом, продолжая бубнить под нос про выдуманную блогера Виолетту и ее месть «Горному воздуху». Он перепутал крыло здания и пошел в противоположное. Сделал вид, что перепутал, на самом деле преследовал цель попасть в чужой номер. Ради раздражения Игоря можно сыграть недовольного, обиженного, подлого отдыхающего, который на каждом шагу будет кричать о плохом сервисе пансионата «Горный воздух». Вадим сделал вывод, концерт был сыгран не зря. Только вывод страшен. Он непроизвольно сжал кулаки. Получается – не вернется Вадим домой. В гневе администратор не контролировал непозволительное хамское поведение. И развитая интуиция говорила так же. Не собираются их отсюда домой отпускать. Дескать: пыхти, пыхти, недолго тебе осталось.
Администратор об этом знал, он ведь не последний человек в пансионате, из которого Вадим не сможет уехать.
Завернув за угол коридора, Вадим подошел к лестнице и ускорился, перескакивая через две ступеньки, он торопился попасть в противоположное крыло до прихода законных постояльцев, надеясь, что они на лечебных процедурах и прогулках на свежем воздухе, но скоро вернуться, чтобы сменить одежду перед ужином.
«Так и что я имею? – на ходу размышлял он. – Первое – домой мы не вернемся. Почему? Может даже не стоит разбираться? Не тратить время, а ноги делать. Но как? Все на замке. Все просматривается на видеокамерах. Уже все двери и ворота испытаны на прочность, а охрана на уговоры. Пока мы здесь, нужно определить кто у нас такие же как мы, ничего не ведает. Если уколы делает Олег Владимирович, то против нас. Кто еще? Игорь. Второе – Алевтина Ивановна не собиралась уезжать. Если я не ошибаюсь, то она приехала вместе с нами. Уехала и не попрощалась? Странно».
В противоположном крыле здания жила Алевтина Ивановна, Витя, и Петр Васильевич, соседи по столу в столовой. Алла со всеми познакомилась еще в первый день, к ней люди тянутся, на подсознательном уровне, чувствуют, что она хороший человек, вот и тянутся. А его боятся, тоже на подсознательном уровне. Их отпугивает его рост, неприступный характер и необщительный взгляд. Ну что ж поделаешь, так оно и есть.
В пансионате Вадим сдружился только с Петром Васильевичем. Странным старичком. Пожилой мужчина проникся доверием к Вадиму и много рассказывал, о соседях, о себе, своей семье. За эти дни он узнал, о страшной трагедии в жизни старика – погибла семья в автокатастрофе, но он не сломался, грустный, конечно, но тут все понятно.
В тот день они вернулись с экскурсии, и Вадим помогал старичку донести его пакеты с камушками, веточками и листочками. Петр Васильевич рассказывал Вадиму, для чего это понадобилось, а потом показал очередной шедевр.
В номере Петра Васильевича пахло красками и клеем, на мольберте красовался холст. Старичок не только писал на нем, но и делал аппликации. Деревья он собирал из настоящих веточек, вместо листьев были битые стекляшки, вместо солнца – ракушка, раскрашенная желтой краской, вдоль реки вместо камней – улитки, вернее их домики. Написаны были только река и небо, весь остальной пейзаж наклеен. Вадим изумился и восхитился. Бесподобно, необычно и красиво. От солнечных лучей, проходящих через окно, картина играла, сверкала. Вернее сверкали зеленые, коричневые и белые стеклышки, но от этого казалась мистически таинственной. На самом деле это был шедевр. Картина была не дописана, но Вадим был поражен, он никогда не видел подобного в искусстве, в чем естественно признался. Петр Васильевич обрадовался искреннему восхищению и пообещал подарить картину ему и Алле, но Вадим предложил ее купить. Он проникся душой к этому хорошему старичку (да еще зная его тяжелую судьбу), что хотел помочь. Хоть как-то. На что Петр Васильевич ответил, что не продает картины, это его хобби, а денег ему хватает.
– Мне друг помогает. Я его еще с детства знаю. Хороший человек. Я вас обязательно познакомлю. А лучшие свои работы я дарю своим лучшим друзьям. – Объяснял Петр Васильевич, выкладывая из пакетов веточки, собранные в лесу. – То, что это будет лучшая работа, я не сомневаюсь. Ведь меня здесь все вдохновляло и к концу сезона я обязательно успею ее закончить.
– Сезона! – задумчиво повторил Вадим, подходя к номеру Алевтины Ивановны – Сезона. Почему сезона?
***
Он не мог ответить себе на этот всплывший из-ниоткуда вопрос и постучал в дверь. Никто не ответил, он прислонился к двери – вроде тихо. Заглянул на лестницу – никого, в коридоре – никого. Такого шпионского отпуска в его жизни еще не было.
Вадим достал невидимку и стал ковырять в замке – возмутительно незаконное дело. Кто бы сказал, никогда бы не поверил, а Аля бы узнала, чем он занимается, вообще бы развелась. Наверное. Еще в школьном возрасте ему пришлось взламывать дверь. Родители уехали. А он захлопнул дверь, вынося мусор. Ключи забыл. Вернулся и «поцеловал» дверь. Очень «обрадовал» тот факт, что нужно искать слесаря, вечно пьяного дядю Васю. Вадим его нашел, но поднять не смог. Тот уже днем был на ногах нестоящих. Тогда Вадим почувствовал себя домушником- медвежатником. Он взял у соседки невидимку и ковырял замочную скважину точно также как сегодня. Тогда у него долго не получалось, а сейчас уже приловчился, все-таки практика, даже стыдно. И смех и стыд.
Когда замок поддался, и дверь открылась, Вадим юркнул в номер и, попав в небольшой темный коридорчик, понял, что не все так гладко как хотелось.
Все номера одинаковые, такой же как у них и Петра Васильевича: прямо комната, налево ванная. Оттуда шел звук падающей воды, кто-то принимал душ.
Назад дороги нет!!!
Нет, есть, конечно, но Вадим решил, что в другой раз сюда больше не полезет и решил доводить начатое до конца. Тем более он с самого начала планировал сделать все быстро, без шума и пыли.
Он тихо открыл дверь в комнату, осмотрелся. Обыкновенная комната как у всех, только их номер отличался тем, что в нем стояла ширма и кровать для третьего человека. Номер женский. На одной тумбочке баночки, бутылочки, флакончики и тюбики, как в парфюмерном магазине, все пестрит и благоухает. Чтобы все это сюда привезти, нужен отдельный чемодан или лучше контейнер. Видимо соседка Алевтины Ивановны очень любит себя и свою внешность.
На второй тумбочке стояли две баночки с кремами и гарнитур из янтаря. Вадима это не удивило, а расстроило, что-то в этом роде он боялся увидеть.
Как-то за обедом Алевтина Ивановна сказала, чтобы не иметь проблемы с увеличенной щитовидкой подруга (у которой она уже увеличена) посоветовала носить янтарные бусы. Вот она и носит. Бусы и браслет Вадиму понравились, а кольцо – нет, оно было просто огромное. Камень прикрывал полпальца и треть ладони. Вадим ассоциировал янтарь с бабулями. По его мнению украшение для столетних тетушек. Но на Алевтине Ивановне бусы с браслетом смотрелись гармонично, а вот кольцо придавало ей немного вульгарности.
Он распахнул дверцу шкафа стоящего ближе к тумбочке Алевтины Ивановны и раздраженно выдохнул. Так и есть, вещи тоже тут. Вчера она была в этом цветочном костюме, двигалась по территории пансионата, как ходячая клумба. А вот и огненный брючный костюм, в котором она ездила на экскурсию в лес, еще смеялась, что ее видно из любой точки леса, а егерь примет ее за разгорающийся пожар и вызовет спасателей.
Вещи на месте, а где их хозяйка?
Он наклонился и заглянул под кровати, ища ответ на свой вопрос. Хозяйки там не было, зато царица-темнота прописала в своих владениях пыль.
Он огляделся. Вещи соседки. Сумка. Халат, небрежно кинутый на кровати.
«Прекрасно, – ехидно подумал Вадим – хозяйка халата выйдет из ванной голая?».
Встреча с голой женщиной не входила в планы Вадима. Он, понимая, что времени очень мало, подошел к другому шкафу, заглянул, закрыл, прошел к тумбочке, проделал те же манипуляции с ней и вернулся к двери.
Чей это номер, он уже понял, а сумка, висящая на ручке двери, окончательно подтвердила, что ее хозяйка Ника, или Вероника.
Вадим не раздумывая, открыл сумку и быстро перебрал содержимое. Если бы он хоть на секунду задумался, то никогда не пошел на поводу любопытства (так и во вкус можно войти). Пора было бить тревогу и пугаться своему рвению незаконного проникновения в комнаты и сумки. Но руки орудовали, глаза смотрели, в мозгу проносилась мысль «Хоть бы ничего не упустить». В данную минуту он не боялся, что его застукают, а что он может не увидеть, пропустить что-то важное.
В сумочке было все, и всего очень много. Интересно как женщины могут в ненужном хламе найти что-то нужное? Вадим вытащил телефон. Нажал на кнопку. Экран ожил, засветился. Он быстро застегнуть сумку, открыл дверь в коридорчик. В ванной выключили воду.
Будем надеяться, что она будет вытираться, а не пойдет голая и мокрая в комнату.
Он оглянулся, осмотрелся – нет больше сумок. Да, его уже затягивало, вошел во вкус лазить по чужим саквояжам. С этим нужно завязывать. Аля узнает, точно разведется.
Вадим приоткрыл дверь в коридор, выглянул в щелочку, и вышел, не заметив, что из соседней комнаты в такую же щелочку за ним следят.
***
Шум в ушах уже прекратился, но в голове остался гул. Алле даже показалось, что она слышит как в её черепной коробке по венам течет кровь, и под давлением сжимаются мозги. Она прикрыла глаза, но быстро открыла. От страха. Сердце застучало сильнее. Нет, она не станет спать, нельзя. Если заснет, не услышат, как придет Олег Владимирович, сделает ей укол, и она больше никогда не проснется. Ужас. Сердце бешено стучало. Теперь ей не удастся заснуть, даже если уговорит себя. Придется с Вадимом спать по очереди, сменяя друг друга каждый час.
Алла не услышала щелчка в замке, а когда хлопнула дверь, она мысленно просила: «Хоть бы это был Вадим. Хоть бы это был Вадим».
Мольбы ее не были услышаны, и в комнату вошел Олег Владимирович. Аля прикрыла глаза, боясь, что в ее зрачках крупными буквами написаны страх и паника. Сердце стучало так сильно и так громко, что она испугалась, чтобы он не услышал. Она прикидывала пути отступления, не забывая себя отругать, что не сделала это раньше. Мужчина в сто раз сильнее ее, он может кинуться на нее, скрутить в узел, и одним наполовину сильным ударом вырубить на неопределенное время, или еще хуже – убить.
Мужчина, не подозревая, что его записали в убийцы, культурно поинтересовался:
– Как вы себя чувствуете, Аллочка? Не спите?
– Нет, не сплю. Уже лучше, но еще не очень хорошо – она тут же пожалела, что призналась. Голос дрожал от страха и слабости.
– Вот и хорошо, а то я переживаю за вас – он прошел за ширму.
Хлипкая стеночка скрыла соседа от ее перепуганных глаз, но лучше бы видеть его в лицо. Она встала с кровати и подошла к балконной двери, в случае опасности, надеясь выскочить на улицу и кричать. Может все обойдется? Понемногу она успокаивалась.
– Спасибо, что помогли. Ума не приложу как я могла потерять сознание. – Она осеклась, осознав, что завела рисковую тему и поторопилась предположить – видимо давление упало, или сахар понизился. У меня такое бывает.
Мужчина шуршал пакетами с вещами.
– Давно я не был в таких ситуациях. Вообще-то нас учили, как вести себя в экстренных ситуациях и оказывать первую медицинскую помощь, но это было давно. Да и кабинет такой не приспособленный ни к чему, воды нет, нашатыря нет. Какая там помощь от меня? Вот я бегом за медсестрой.
– Спасибо вам. А далеко бегали? – Алла помнила, что медсестра не выходила из своей подсобки после того как заправила ингалятор.
– Нет. Это я так выразился – бегал. Она-то вас в чувство и приводила.
Правдивый ответ привел Аллу в замешательство, и если бы не след от укола, она бы ему поверила. А может действительно ее уколол кто-то другой и она грешным делом записала мужчину в список маньяков, убийц и наркоторговцев, хитрым способом подсаживающих бедных девушек на иглу.
Олег Владимирович переоделся в светлые джинсы и белую футболку, четко подчеркивающие его спортивное телосложение. Осанка, повадки и манеры говорили о том, что бывший военный (хотя бывших военных не бывает) поддерживает себя в форме.
– Инга сказала, что у вас аллергия на траву, от нее обморок случился.
– Да, наверное – согласилась она, пытаясь вспомнить, разговор про аллергию был в присутствии Олега Владимировича, или же он с Ингой разговаривал после ее ухода. Где там Вадим ходит?
– А где Вадим?
От предположения, что он читает мысли, она растерялась и опять занервничала:
– Вадим? А он… на процедурах… у него там еще одна осталась… но он скоро придет – быстро добавила она на всякий случай, чтобы у Олега Владимировича и в мыслях никакой гадости не было. – Уже идет, наверное…
Олег Владимирович удивленно посмотрел. Она отвела взгляд, пытаясь спрятаться за шторку. Мужчина пожал плечами и поинтересовался:
– А на ужин вы идете?
– Да. Сейчас Вадим придет и пойдем.
– Давайте пойдем вместе, – предложил он и сел на стул – а то мне скучно одному.
– Конечно.
Понимая, что Олег Владимирович обосновался на стуле надолго (до прихода Вадима), Алла решила ретироваться, шмыгнуть в ванную комнату, но у нее это не получилось.
Голова закружилась, в руках чувствовалось слабость, а ноги вообще тряслись, толи от слабости, то ли от страха, а точнее от того и другого вместе. Придерживаясь за кровать и стены, она пошла к выходу. Интересно, как она собиралась убегать от Олега Владимировича, в случае опасности? Да она бы распласталась на первом же шагу, на первой же попытке побега от него.
– Давайте я вас провожу.
Он встал со стула, сделал к ней шаг.
– Нет! – испуганно закричала она – не надо. Я сама.
– Хорошо, хорошо. – Он помахал двумя руками перед собой, соглашаясь с ней, и сел обратно.
В ванной комнате она защелкнула дверь и опустилась на колени на прохладный кафельный пол, приложив голову на холодный бортик ванны.
«Надеюсь я себя не выдала? Надеюсь, он подумает, что я скромная и стеснительная девушка (в принципе так оно и есть), и не позволяю чужому мужчине провожать меня в ванную. Будем надеяться, что он подумал именно так».
Через некоторое время, она услышала Вадима. От радости, что муж вернулся, Алла нашла в себе силы подняться с пола. Она приняла душ, долго стояла под водой, пускала на себя то теплую, то холодную воду. Контрастный душ окончательно привел ее в чувства. Появились ободряющие мысли: «Вадим в обиду не даст. Да он этого Олега Владимировича в два счета уложит. Да он его одной левой в нокаут отправит. Олег Вадиму в пупок дышит. Да Вадим вообще спортсмен, а не какой-то там военный, даже не бывший».
***
Не увидел жену в номере, забеспокоился. Но вовремя услышал как в ванной комнате, как уточка, плюхается Алла. Взял себя в могучие руки.
Олег Владимирович писал в блокноте. Любопытство Вадима подталкивало заглянуть в записи одного из подозреваемых во всех тяжких грехах, но здравый ум подсказывал, что интерес к личным вещам отдыхающих (сумкам, комнатам и блокнотам) вошел в привычку и затягивает. С этим придется бороться и лечить. Но в свете сложившихся событий Вадим решил простить себе мелкие хулиганства и проявления клептомании. Чужие вещи он обязательно вернет, телефон подкинет хозяйке, главное чтобы он сейчас не зазвонил.
– Отдыхаете? – стараясь скрыть беспокойство, спросил Вадим – Стихи пишите?
– К сожалению, не умею. Я слишком прагматичен, чтобы писать стихи. Я вас жду. Хотел с вами идти в столовую, а то одному скучно. Вы не против?
– Нет, не против. Спасибо, что Але сегодня помогли. – Вадим присел на кровать, при этом пристально смотрел на Олега Владимировича.
– Так любой бы поступил.
– Ума не приложу, что случилось?
– Может сахар в крови упал, или давление подскочило. Или упало. Главное, что уже все нормализовалось.
– Нормализовалось – повторил Вадим.
Разговор зашел в тупик, легкость слов обоих мужчин противоречила тяжести взглядов. В комнате витало напряжение, оно накаляло воздух, это чувствовалось кожей, и мужчины это чувствовали. В небольшом пространстве находились два тяжелых человека, с тяжелыми характерами, с тяжелыми мыслями и взглядами, если кто-то чиркнет спичкой, то от искры взорвется воздух и от взрывной волны все вокруг разлетится в разные стороны. Вадим отвел взгляд первый, собираясь поступить хитрей и не выдать себя раньше времени. В спортшколе тренер учил правилу: действовать четко и напролом, но всегда повторял: «бывают такие ситуации в жизни, когда это правило необходимо нарушить». Сейчас это был тот случай, когда необходимо было уступить сильному врагу, дать слабину, чтобы он чувствовал свое превосходство. По правде говоря, Вадим хотел бы, чтоб Олег Владимирович был на его стороне баррикад в борьбе с врагами. Нет, он не боялся его, но считал, что сильный, умный мужчина в лице противника, слишком опасен. Он мысленно пробежал список врагов и друзей, пытаясь определить в какую колонку записать вынужденного соседа по комнате и мысленно написал его посередине с большим знаком вопроса.
Почти неделю жили в одной комнате, а про него ничего не узнали. Аля, по своей открытости и наивности, задавала ему вопросы о семье, работе, увлечениях, но Олег, как партизан в плену у немцев, ловко уходил от ответов. Но сейчас он решил разоткровенничаться:
– Уже три года на гражданке, а все не могу привыкнуть, что здесь тоже могут быть проблемы.
– Что вы имеете в виду?
– Я тысячу раз видел слабость, мучение, и даже смерти, после которых собирался уходить в отставку, но кровь бурлила, я был молод, и продолжал служить Родине. А сегодня я растерялся. Отвык уже. Не ожидал. Аллочка – милая приятная девушка, не хотелось бы, чтоб с ней случилась беда. Ей обязательно нужно показаться врачу.
– Обязательно.
– Не относитесь к этому легкомысленно. Я друга потерял. Потому что он не вовремя обратился к врачу. Ему поставили страшный диагноз и за полгода он сгорел. Мы служили вместе. Страшно, когда сильный мужик помирает от болезни. – Олег грустно хмыкнул – его пули не брали, снаряды не долетали. Мы его Фортовым называли. Все кто рядом с ним был, ни кто не пострадал. Так вот судьба – умереть молодым в рассвете сил от рака. И ни один бронежилет не помог.
– Где вы служили?
– Помотало по миру.
Олег Владимирович тяжелым взглядом смотрел в окно, но, кажется, ничего не видел. Грусть по другу окунула в задумчивые воспоминания. Он опустил взгляд, прошелся им по полу и проговорил:
– Ни разу ранен не был и умер в муках. – Тяжело вздохнул и хмыкнул – что это я все о грустном. Нахлынуло на меня. Извини, Вадим. С Аллочкой сходите в больницу.
– Обязательно – пообещал Вадим, пытаясь разобраться в своих мыслях. – А как вам здесь отдыхается?
– Ужасно – жарко ответил Олег Владимирович – никаких условий, я же прекрасно понимаю, что стесняю вас. Мне за эти неудобства очень перед вами неудобно. А вам?
– Мне тоже неудобно. Олег Владимирович, у меня к вам есть небольшая просьба – для убедительности Вадим даже подсел ближе – я думаю, вас это не затруднит, а я очень буду благодарен. Вы же тут сдружились с кем-то? Да? Не могли бы вы после ужина сходить к своим друзьям, знакомым. Вы понимаете о чем это я? – Вадим делал вид, что ему очень неловко, как семикласснику. – Понимаете я с женой уже неделю… ну это… не обнимался… понимаете?
– Да, конечно – Олег Владимирович махал головой – понимаю. Дело же молодое. Все понимаю.
Он действительно понимал о сути просьбы, но не понимал, почему уверенный в себе мужик, совсем ведь не интеллигент, а так скромно, красиво подходит к щепетильной теме. Такое можно было ожидать от Али, но не от Вадима. Сказал бы по-мужски: «неделю секса не было, иди, дядя, погуляй полчаса». Это подняло ему настроение.
– Вы нас, конечно, извините. Это же не наша вина, что мы вместе живем. – Вадим говорил в полголоса. – Я думаю этот разговор останется между нами. Вы же знаете у меня Аля такая стеснительная.
– Да о чем разговор, конечно – Олег Владимирович весело махнул рукой.
Вадим не понял, чему тот радуется, но знал, что лучше пусть радуется, чем хмурится, все спокойнее.
– Если она узнает, что я вас об этом просил, то умрет от стыда – честно признался Вадим.
– От меня не узнает – пообещал Олег.
Вадим размашисто поднял руку, взглянул на часы и сообщил:
– Время ужина. Аля долго душ принимает, хоть бы опять давление не упало.
Вадим встал, думая: «Был бы мужик умный, то догадался, что приставать сегодня к жене я не стану в связи с ее слабостью после обморока».
– Я жду вас – в спину напомнил Олег, открыл блокнот, стал писать, конечно же, не стихи. Настроение его поменялось, он стал серьезным, хмурым и задумчивым, веселье сдуло как сквозняком в форточку.
Вадим тихонько постучал в дверь ванной комнаты и предупредил:
– Аля, это я.
Жена открыла дверь сразу. Она стояла под дверью и прислушивалась, ничего не слышала, но ждала и надеялась, что Олег Владимирович уйдет, не будет ждать их на ужин. Аля кинулась на шею, обхватила двумя руками, прижалась к нему и тихонько засопела в ухо. Он обнял и приподнял, уткнулся носом в шею, в нежную, бархатную кожу. Она благоухала ароматами полевых цветов и роз. Влажные волосы щекотали шею, от их прохлады, свежести и аромата стало уютно и приятно. Он глубоко вдохнул аромат. Ох, как же он соскучился по ней. По телу побежали мурашки. Он заметил на щеках румянец. Хороший показатель здоровья.