Зарево. Оправдание хаоса

– Боевые действия? На юго-западе? – неверяще переспросила. – Но говорили же, что все военные операции там закончились? После всех мирных и пацифистских демонстраций?

– Людям всегда крови мало, – вдруг зло фыркнул Сэм, скрещивая руки на груди и опуская глаза в пол. Я бросила на него предупреждающий взгляд, которого он, конечно, не увидел; Роберт же отреагировал чрезвычайно спокойно на колкость Дорта.

– Боевые действия прекращаю не я и не мои люди. Точно так же, как и не мы их начинаем.

– Как вы прибыли сюда? – спросила сразу, не позволяя Сэму начать полемику.

– В этот вторник нас срочно отозвали. Мы должны были высадиться в пятистах километрах севернее отсюда, но место нашей посадки объявили потерянным. И не только его. Красная зона, – мужчина откашлялся. – В итоге нас высадили в аэропорту центральной части области, пересадили в пригнанные наши машины с расчетом на то, что в оцепленную зону мы все-таки уедем, только наземным путем. Но… Финальная директива "командования" привела нас сюда. Монархам пришлось признать нецелесообразность попыток отбить потерянные территории. Нам приказали проследить, чтобы здесь все оставалось под контролем; городок мелкий, но один из располагающихся на главных дорожных связках. Как, впрочем, и всякий в Перешеечной… – Роберт хмыкнул, с какой-то разочарованностью посмотрев себе под ноги. – Но Трое просчитались. Здесь уже ничего не было под контролем.

– Насколько? – сорвалось с моих губ прежде, чем успела обдумать. Но, казалось, Сборт ждал вопроса.

– Мы прибыли, когда полицейские уже занимались огораживанием восточных частных кварталов. Здоровых людей, по мере возможности, старались вывести из зоны. По городу пошли слухи, что зараженных невозможно убить; правоохранители отказывались выезжать на вызовы и входить в чужие дома. Жнецы спешно покидали служебное жиле, – Роберт помолчал недолго. Он рассказывал обо всем спокойно и сосредоточено, будто пересказывал скучную лекцию, и ничего чрезвычайного не проходило; будто не умирал с пару минут назад один из членов его группы. Я даже забылась. Сдержанность и спокойствие этого мужчины были настолько одурманивающими и заразительными, что из моей головы на короткое мгновение вылетели все кошмары прошедших часов. – Я опущу все подробности бюрократического мракобесия и белой горячки некоторых неприкосновенных должностных лиц, которые извергают опрометчивые указания и раздают лишенные всякого здравого смысла приказы, – он невесело улыбнулся уголком губ. – "Горгону" направили в дом местному градоначальнику, дочь которого подцепила заразу. Ее закрыли на втором этаже, желая замять всю ситуацию: не хотели отдавать дочурку в больницу и очернять белого имени фамилии. А когда осознали, что сделали глупость, оказалось поздно. Нам было приказано вывести градоначальника с женой из дома и перевезти в безопасное место. Скажу откровенно, я не ожидал, что дела настолько плохи и угрожающе серьезны. Я оставил часть горгоновцев в помощь полиции, а с другими поехал выполнять указание, – вновь незначительная пауза. – Когда мы прибыли, обнаружили дом в такой кровище, словно там организовали скотобойню. Из семерых проживающих четверо – загрызены, а их тела буквально обглоданы. И двое было… – военный помедлил, качнув головой в сторону, – я бы сказал, живы, да только это противоречит увиденному. Раны не смертельные: у одного незначительный укус на шее, у второй погрызенные руки. Но живыми эти… Существа точно не были. Во-первых, с вполне способен отличить живого человека от мертвого; банальный запах, который ни с чем не спутаешь. Во-вторых, когда ты пускаешь в человека полную обойму… – мужчина вновь тяжело вздохнул, не доканчивая предложение.

Время остановилось.

Я вновь и вновь прокручивала в голове услышанное, но это боле походило на бред сумасшедшего, чем на подобие правды. Переглянувшись с Сэмом, тряхнула головой, точно желая отогнать дурную мысль или липкое воспоминание. Дорт выглядел совершенно потерянным. Смотрел в одну точку где-то под ногами военного, и судорожно разминал пальцы на руках.

– И… Что же дальше? Вы смогли разобраться с теми двумя? – осторожно спросила, нерешительно поднимая глаза на Роберта.

– Смогли. Раскроив им черепные коробки, – сухо проговорил Роберт. Сэм резко поднял голову, и на лице его заиграло отвращение и ужас. – К градоначальнику, не считая меня, прибыло еще три человека. Три бойца, которые буквально через все круги ада прошли бы невредимыми. И одного из них цапнула тварь – напрыгнула и оторвала кусок мяса с ключицы. Опять же: ничтожное ранение. Наш горгоновский медик его залатал, но парню становилось плохо; мы отвезли его в больницу, где уже целое крыло было под отказ забито покусанными. Еще одно отделение ушло под полностью невменяемых. Мой человек потерял сознание, только переступив порог медицинского кабинета. Потерял сознание от самой безобидной раны из всех, которые он получал. Я оставили его в больнице. А в среду утром мне позвонили и сообщили, что от высокой температуры он за ночь сгорел. А когда его перевозили в морг – пришел в себя. Да только, как и многие, многие другие, диким проснулся. Очнулся после констатации смерти.

Секунда. Две.

– Вы хотите сказать, – протянула я, чувствуя, как холодеют пальцы, а по спине скользит мороз, – что он… ожил?

Роберт тоже ответил не сразу.

– Трудно найти этому иное название, – осторожно выговорил он. – Я бы и сам не поверил подобному заявлению, если бы не видел все своими глазами. Поверьте, мне трудно найти объяснение тому, как человек, насквозь изрешеченный пулями, продолжает двигаться. И когда уже точно мертвый, вдруг поднимается и начинает нападать. Но сегодняшняя ночь разуверила меня во многих вещах, которые я считал невозможными.

– Но не до такой же степени?! – ни то нервный смешок, ни то полувопросительное восклицание Сэма дрогнувшим голосом. – Оживающие мертвые? Это ведь образы из архаичных верований Ушедших богов, сказки и мифы. Это невозможно. Мертвые не оживают. Это противоестественно. Это… Этому не найти логического объяснения.

– У нас столько же вопросов, сколько и у вас, – коротко ответил военный. – Сейчас я убежден лишь в нескольких вещах. Первое, прошедшую ночь действительно было трудно пережить. Эти существа, кем бы они не являлись, нападали на всех без разбора, безжалостно терзали, убивали; а их самих удавалось обезвредить достаточно ограниченным количеством способов. Всеобщая паника и непонимание, лихорадочные действия спецслужб создали хаос и многократно увеличили жертвы, – Роберт шумно выдохнул. – Благодарите Небеса и Богиню Матерь за спасение. Второе. Необходимо уезжать из °22-1-20-21-14 и как можно скорее. Обдумывать дальнейшие действия и искать ответы на свои вопросы лучше в более безопасном месте. А теперь, прошу меня простить, – поднявшийся Сборт достал рацию и хотел было сделать шаг в сторону, как я тут же подорвалась на ноги, приподнимая руку.

– Последний вопрос, прошу! – горгоновец позволительно качнул головой. – Роберт, вы можете и нас забрать с собой? Хотя бы помочь добраться до больницы? Там стоит наш трейлер, и… – я подавилась собственными словами. Дыхание перехватывало, а грудную клетку сжигало от волнения. – Мы не останемся в долгу. Сэм прекрасный специалист по технике, он умеет программировать, настраивать; чинит все, что только можно…

– Да, – поддакнул Сэм. – Вы по пути, когда разговаривали с… – Дорт запнулся, кивая на горгоновца с темными вьющимися волосами; только тогда я обратила внимание, что правая бровь этого мужчины была сильно рассечена, шрам лежал перпендикулярно брови.

– Норманом, – подсказал Роберт.

– Да, с ним, – Сэм невпопад кивнул, – вы говорили, что ваши рации барахлят, и приёмник гудит и срывается соединение… Думаю, я смогу что-нибудь с этим сделать.

Командир "Горгоны" думал.

– Нам необходимо добраться до северо-восточной границы города, где мы оставили свои машины и вещи, – наконец последовал сухой ответ.

– Так там объездная есть, как раз мимо больницы будете выезжать.

– Роберт, очень вас прошу, – вторила я Сэму и голос мой дрогнул. – Мы согласны на любую помощь и любое ваше решение. Самостоятельно что-то предпринять для нас сейчас за гранью возможного. К тому же… Вам ведь нужно вернуться с какой-то информацией? Я могу поделиться всем, что есть у меня, быть может, то-то вас заинтересует, – Роберт почесал заросшую пыльную щеку. Еще с пару секунд изучающе смотрел прямо в мои глаза.

– Что ж… Хорошо. Да будет так, – я чуть не заплакала от облегчения, сердце сделало кульбит и упало вниз; между тем, Роберт продолжил. – Сразу попрошу вас обращаться к себе в менее формальном виде. Вроде же в дирекции не учувствуем и протоколы не заполняем, а комфортная коммуникация это важно. И еще, – он окинул меня взглядом. – Мы будем передвигаться пешком. Большая часть города… Больше не приспособлена для передвижения на транспорте. На своих двух будет значительно быстрее и маневреннее; но джинсы и шпилька абсолютно для подобного не предназначены. Переоденься. Аманде уже не к чему ее обмундирование, она была бы рада, послужи оно благой цели, – и прежде, чем я успела понять сказанное Робертом и возразить ему, командир уже кивнул второй девушке в их отряде, – Сара, помоги. Норман, останешься здесь. Все остальные – в зал; Джон нашел рядом с лестницей точку связи, – после этих слов мужчина наконец-то поднес рацию к лицу, поспешно выходя из книжного.

Приказ выполнили быстро. Сэм, не желая наблюдать за экзекуцией, проследовал за вышедшими горгоновцами. Норман, тот самый военный с рассеченной бровью, отошел подальше, дабы не мешать мне переодеваться, и встал с винтовкой у входной двери. Я же, обняв себя руками, с тихим ужасом наблюдала за тем, как Сара стаскивала с трупа штаны. От этого всего поджилки тряслись, и проступил холодный пот. Хуже то, что мне нужно было это надеть на себя. Благо, мне оставалась моя верхняя одежда – майка и кожаная куртка, – но утешало это не сильно; я очутилась в зловещем сне, где реальность и фикция переплелись в одну мрачную картину.

– Может, – тяжело сказала я срывающимся голосом, – можно как-то без этого обойтись?..

– Если Роберт сказал, значит необходимо выполнять, – ответила девушка; посмотрев в мою сторону, она мягче добавила, – ты, главное, не задумывайся ни о чем. Постарайся себя отвлечь.

Я скупо и бессмысленно отреагировала: кивнула невпопад и, несколько раз дернув головой в сторону, посмотрела за стекло. Неужели это все взаправду? Неужели это правда происходит со мной?

Но это происходило. Через пару мгновений Сара протянула мне однотонные блеклые серо-зеленые штаны формы. Я с мольбой взглянула на девушку, как-то неуместно подумав, что у нее очень миловидная внешность – выразительные миндалевидные серые глаза и пухлые розово-персиковые губы, – и проницательный, эмпатичный взгляд. А затем, беспомощно и осторожно, взяла штаны из ее рук и с ужасом поняла, что они еще теплые. Вздрогнув и чуть не выронив их, сжала зубы, подавляя в себе желание зывать.

Смесь отвращения, страха и отчаяния

– Одевайся, – в тихом голосе Сары скользнула сопереживание. – Другого выхода нет. Сейчас сниму берцы.

Я почти незаметно кивнула. Хвала Небесам, что меня саму не принуждали снимать одежду с трупа.

Дрожа, расстегнула пуговицы на джинсах, сбросила туфли, небрежно оттолкнув их от себя. Ноги тряслись. От невероятной слабости пошатнулась и чуть не упала, чудом успев опереться о стену. Я будто подавилась, глотать стало невероятно тяжело, больно. Когда начала стягивать джинсы, то похолодевшие пальцы отказывались слушаться.

Настойчивый голос в голове твердил, чтобы я этого не делала. Чтобы осталась в своей одежде, обула туфли и, взяв в любимой кофейне стаканчик крепкого кофе, ворвалась в солнечный теплый день начала осени, укутанный в разноцветные листья и не омраченный реальностью. Голос убаюкивал, шептал, что все это не взаправду, что мне стоит закрыть глаза – а потом я проснусь в домашней постели, и по родной квартире будет витать аромат свежего шоколадного бисквита. Открою глаза, и все прошедшие тяжелые годы окажутся лишь сном, а сегодняшний день – лишь завершением кошмара перед пробуждением. Я встану, обниму человека, что был дороже мне моей собственной жизни, и выдохну сдавленно, счастливо; ведь человека этого я не теряла, ведь и это только дурной сон… Настойчивый голос был до того упоителен, и картина желаемого настолько реальна, что я сползла по стене вниз, давясь слезами.

Неодолимо хотелось убежать. Спрятаться, закрыться. Ум мучительно подробно воспроизводил происходящее…

Нет, сегодня я не сдамся. Я обещала, что не сдамся никогда. И если, чтобы идти с горгоновцами, нужно надет одежду мертвеца, то я сделаю это.

Поскуливая и вытирая слезы, наконец откинула джинсы в сторону. На долю секунды замерла, смотря на штаны. Вдох. Выдох. Начала надевать, стараясь думать о другом.

Ткань еще теплая от тела прежнего владельца. По спине зазмеился холод от омерзения и ужаса. Ее тело еще даже не успело остыть.

Пуговицы тяжело застегивались, я была уверена, что форма новая. Не в силах сдержать себя, закрыла рот тыльной стороной ладони, и, чтобы не закричать, закусила кожу.

В этот же момент подошла Сара.

– Это практически закончилось, – как можно мягче сказала она, ставя передо мной высокие берцы на массивной подошве. – Так… А ты журналистом работаешь, верно же? – спросила девушка, садясь на корточки. – А зовут тебя?.. – военнослужащая старалась отвлечь, перебить поступающую истерику рядовым диалогом. Я сглотнула, садясь на пол и подтягивая к себе ботинки.

– Да, я журналист… – сбивчиво ответила, стараясь обуться быстро, дабы не растягивать мучения, но пальцы не слушались. Все никак не удавалось зашнуровать берцы. Я с остервенением бросила шнурки, обняв себя за плечи. – Штефани, – буквально выдохнула имя. – Меня зовут Штефани Шайер.

Девушка тяжело кивнула, а затем, совершенно неожиданно, оперлась коленкой о пол и, наклонившись, ловко затянула шнуровку на теперь уже моих ботинках. Пораженная, я не смогла выдавить из себя ни единого слова.

– Штеф, котик, – я же могу обращаться к тебе "Штеф"? – дыши глубоко и постарайся успокоиться, – военная заглянула мне в глаза, а у меня аж губы дрогнули в легком подобии улыбки, когда она уточнила про форму имени, но не про само обращение. – Я понимаю, все это чистый ужас, но сейчас нам нужно поскорее выбраться.

Я покачнула головой:

– Спасибо.

– Обращайся, – подмигнула Сара и мгновенно поднялась, подавая мне руку. Я схватилась за девушку, будто старалась удержаться от падения в пропасть. – Меня зовут Сара Карани, если угодно. Но лучше просто по имени, условились?

Когда мы вышли из-за стеллажа, Норман пихнул в мои руки рюкзак, прежде чем выйти к остальным:

– Держи. Ей это уже не нужно. Понесешь снаряжение.

Рюкзак был битком и еле закрывался. У меня не возникло желания или любопытства заглянуть вовнутрь. Может в следующий раз. А лучше вообще никогда туда не посмотрю.

Где-то в душе оставалась надежда, что вот-вот безумие завершится. Я словно была не в своем теле, смотрела на мир чужими глазами. Пыталась увериться, что это все фальшь, но…

Тихо гудели лампы. Затхлый душный воздух – кондиционеры не работали, – и едкий запах гнили и сырости доводил до тошнотворного состояния. Постоянно мигал свет, все чаще потухая на большее время.

Сара помогла запихнуть мой собственный маленький портфельчик в горгоновский рюкзак. Ведь когда все образумится и вернется на свои места, и я отправлюсь домой, мне будут нужны документы и телефон, и вообще все то, что у меня в портфеле.

Старалась не смотреть на тело погибшей. Просто как можно скорей вышла из книжного, не оборачиваясь в ту сторону.

– Ты как? – осторожно спросил Сэм, подойдя. Я качнула головой, сжав губы и опуская подбородок к груди, мол, не сейчас. Тот понимающе кивнул. – Скоро уйдем отсюда. Пока ты… – парень помедлил, – переодевалась, Роберт пытался связаться с другими своими людьми; оказывается, он еще кого-то ждет.

– И? – мысли тягучи, заторможены; медленно воспринимала слова Сэма.

– Думаю, что скоро будут здесь.

Я откинула голову назад и быстро заморгала. Сердце колотилось так, что, казалось, пробьет грудную клетку и вырвется наружу. Взять себя руки. Успокоиться. Все завершится, придет в норму; это все временно – и слабость тоже временна, вызвана тотальным шоком.

– Надеюсь, всему найдется нормальное объяснение.

– Если бы, – уклончиво проговорил Дорт. Что-то заскрипело, и мы с Сэмом, дрогнув, синхронно обернулись. К счастью, это была просто рация: Роберт старался поймать сигнал.

Военные уже вернулись из обхода. Два, четыре, семь. Я всматривалась в их изнеможенные лица и ощущала их боль и усталость, и от этого тряхнуло холодом изнутри; вдруг представилось, что они видели этой ночью – ибо если даже они понесли столько потерь, если уж им страшно, то наше с Сэмом пребывание под землей действительно дар свыше.

Рация вновь затрещала; Сборт недовольно ворчал себе под нос – по другую сторону не отвечали. Тот, с кем хотели соединиться, будто почувствовал негодующее состояние командира. Через мгновение, сквозь скрипы и помехи, мы услышали голос:

– Да какого, сука, хера?! – громкий возглас, почти рык, прервался чередой выстрелов; последовала отборная ругань. Я, опешившая, судорожно переглянулась с Сэмом. Рация зашипела и засвистела. – Ты чертовски не вовремя, Сборт! На кой связываться каждую минуту?!

– Где вас носит?! – процедил Роберт. – Уже давно должны были быть на месте!

– Уж простите, – съехидничали в ответ, – что не успеваю с точностью до секунды на вашу дружную пирушку! – еще один выстрел. – Я тут стараюсь от этих тварей отбиться, а не шляюсь по улицам в праздное удовольствие! – мужчина на том конце сдавленно выдохнул сквозь помехи. – Я уже близко. Скоро буду.

Роберт хотел было разразиться тирадой, как вдруг замер.

– "Буду"? Ты один? – спешно выпалил он. Командир переглянулся с горгоновцами; один из военных, Стэн, если не ошибаюсь, дернулся вперед, и лицо его исказила гримаса паники.

– Я один, – последовал короткий ответ. Мужчина говорил еще что-то, но уже никто не разобрал: срывы связи сожрали голос.

– Крис? – обеспокоенно переспросил Роберт. Ответа не последовало. – Кристофер?!

Пустой зал отозвался шелестящим повторением, а следом помещение погрузилось в зыбкую тишину. Осязаемую практически. Военные замерли на месте. Роберт продолжал держать рацию поднесенной к лицу. На долю секунды его лицо помрачнело и осунулось, прежде чем он волевым движением выпрямился и окинул всех сосредоточенным взглядом.

– Поднимаемся и выходим. Сейчас. Заберем Криса по дороге, – добавил Сборт прежде, чем сделавший шаг вперед Норман успел открыть рот. Голос Роберта был тих и тверд. Командир посмотрел на Стэна – темноволосого мужчину с холодными голубыми глазами и шрамом над верхней губой, – что опустил подбородок к груди, сжимая и разжимая кулаки на руках. – Тарэн, я…

Роберт не успел договорить. До наших ушей отчетливо донеслись с первого этажа звуки хрипения, шаркающих шагов; медленных, будто человек еле переставлял ноги. Все замерли прислушиваясь. Я и не заметила, как вцепилась мертвой хваткой в руку Сэма, впиваясь в его кожу ногтями.

Нет, не было ни малейшего сомнения, что это были шаги; но шаги далеко не одного человека. И это жуткое, леденящее горловое хрипение… Лицо Сэма стало пепельным.

– Р.. Роб.. берт? – заикаясь, выговорил Дорт. Я чувствовала, как трясутся коленки. Как всю меня бьет крупная дрожь.

Командир "Горгоны", не отводя глаз, смотрел вверх лестницы, а я, точно прикованная, не могла пошевелиться, чтобы обернуться.

Роберт махнул пару раз рукой. Еще через мгновение нас с Сэмом рассоединили. Стэн, держа пистолет, подхватил под руку Сэма; меня притянул к себе Норман. Сборт первым начал подниматься наверх, а мы все, один за другим, следовали за ним. Военные двигались слажено, практически бесшумно, а все помещение заполнили шарканье, стоны и еще какие-то отвратительные звуки.

Ступенька за ступенькой. Выше и выше. Уже и я видела растущие тени на полу. Начала задыхаться, перед глазами все затряслось, и я бы бросилась назад, но Норман крепко держал меня, волоча за собой. Площадка перед нами оставалась чиста, нужно было только подняться к ней, пересечь коридор до двери…

И вот, последний шаг. И я обернулась, чтобы окинуть взглядом весь коридор.

Чей-то визг заложил уши. Я не сразу поняла, что кричу сама. Выходя из дверей и павильонов, коридор заполняли они.

4

Древние сказания Севера повествовали о Сумрачной, персонализации смерти; о том, как та явится в мир в судный час и укутает его вместе со своей сестрой, Хозяйкой ледяных болот, торосом и холодом. Именно поэтому считали, что дыхание у гибели морозное, поэтому ее ощущение рядом заставляло зябнуть.

И в тот миг я ощутила, как дыхание смерти коснулось моей шее, заскользило по позвоночнику. В тот миг я почувствовала присутствие смерти подле себя. В тот миг кошмары ожили.

Зараженные неоспоримо были мертвыми. С такими ранами невозможно жить. Но зараженные шли.

Я кричала. Вопила, не в силах замолчать. Норман тут же прижал меня к себе, закрывая мой рот рукой, и я почувствовала, как содрогаюсь изнутри, как все во мне сжимается; меня трясло, било, будто в болезненном припадке. Перед глазами потемнело.

Страшно изученные тела – разорванные, обглоданные и смердящие, – двигались к нам со всех сторон, хрипя, обезумевши смотря стеклянными пожелтевшими глазами.

– Бегом! Уходим отсюда! – резкий голос Роберта вывел из состояния аффекта; Норман уже тянул меня в сторону выхода… И мы побежали. – Быстрее! На улицу все!

Эти твари все время были так близко.

Открылось второе дыхание. Вся усталость мгновенно прошла, инстинкт самосохранения оказался сильнее. В голове крутилась единственная мысль: "Прочь отсюда! Беги! Спасайся!". Я мчалась, не чувствуя пола под ногами и не понимая, правда ли бегу вперед или остаюсь месте.

Перед глазами в одну секунду пронеслась вся жизнь…

Одно из существ прыгнуло – то ли воспаленный мозг так воспринял, то ли в действительности произошло, – и чуть не схватило меня. Я проглотила вскрик, ощутила, как дернули назад. Вспоминая об этом потом, я могла с уверенностью сказать: Норман спас мне жизнь в ту секунду. Норман, цепко державший подле себя, спас мне жизнь. Если бы он не среагировал, я бы погибла.

Я могла умереть тогда, в первый день…

Мы вылетели на улицу. Холодный воздух ударил в лицо.

– Двери! Закрывайте эти чертовы двери! – бас Роберта приглушенно отдавался где-то в сознании, металлическим отзвуком ударил по ушам. – Джон, Стивен, быстро!

Я не хотела останавливаться. Бежать! Бежать прочь от здания! Но Норман продолжал держать меня крепко под локоть, и, когда я в очередной раз постаралась вырваться, потянул к себе.

Стэн и Михаэль навалились на двери, не позволяя им открыться под натиском с другой стороны, пока двое других горгоновцев стягивали ручки дверей паракордом. Сара молниеносно перезарядилась, а Сэм, чуть отойдя, повалился на землю, закрывая лицо руками и поджимая ноги к грудной клетке.

Я стояла, согнувшись, стараясь отдышаться. Рвано хватая ртом воздух, со страхом озиралась по сторонам, не в силах понять: почему мы не бежим прочь? Воздуха в легких не хватало.

Они были близко. Они все это время были совсем рядом.

Роберт вновь безуспешно старался наладить связь по рации. Никто не отвечал. Только помехи и шумы. Я перевела взгляд дальше проспекту и увидела вдалеке еще фигуры – их ломаные неестественные движения, их угловатую походку, словно они были лишены собственного телесного контроля, – в безмолвии открыла рот, повернулась к Норману, силясь сказать, показать… Он коротко кивнул, а потом махнул головой в сторону командира.

– Сборт, надо уходить сейчас! – Стэн, тяжело дыша, оправил лямки жилета. За его спиной в двери бились зараженные, оставляя на стеклянной поверхности следы ни то кровавые, ни то гноистые. – Нельзя медлить! Нельзя глупить!

– Ты забываешься, – Роберт перевел взгляд на Тарэна, и тот сразу осунулся и сделал полушаг назад.

Угольно-серые тучи заволокли небо. Клубились. Сбивались вместе. Беспросветное покрыло город. Кровь. Дым. Пепел. Пустота. Людей не было видно нигде. Я смотрела на фигуру поодаль, медленно двигающуюся в нашу сторону, слышала скрипение и хрипы за дверьми, и мгновенно мелькнула мысль о том, что прежнего уже не будет. О том, что мир, который мы знали, исчез.