Аджимушкай. Красные звезды в каменном небе. Роман. Том 3

Мысли пролетают в уме комиссара с скоростью молнии: «Кто это? Гражданский? Кто-то из наших? Разведчики Бармета опять что-то учудили, придумали? Новый камуфляж? И возвращаются с задания? Противник проник? Обычно подобным образом закрывают лица диверсанты, вуалью веревок, но здесь что-то другое! От няго тянет Зыбью… Чем-то явно не человеческим, чуждым. Похожим на мрак вокруг! Что это может быть? Он реален или все это чудится?»

Незнакомого темного пришельца окутывает непонятная дымка, он будто пытается укрыться в ней, потом пристально смотрит на Парахина, качает головой, словно осматривается, делает шаг вперед… В ответ щелкает затвор автомата.

Это не останавливает существо замотанное в рваную мешковину, и оно медленно и уверенно приближается.

– Стоять! Ты кто? Шпион? Или из местных? – выкрикивает комиссар, втыкая факел в расщелину, – Пароль? Еще шаг и я стреляю!

В ответ странный путник бормочет что-то невнятное, напоминающее гортанную сбивчивую речь. Он движется, словно в зачаровывающем танце, подбираясь все ближе. Не отрывая гипнотического взгляда рваных сверкающих глазниц. Он явно хочет что-то донести, сказать или нанести незаметный роковой удар. Он поднимает руку…

…Автоматная очередь взрывает темноту, и гулкое эхо раскатывается по галереям… Вспышки выстрелов ослепляют на какое-то время. Парахин моргая, напряженно вглядывается во мрак. Там зияет черный провал. Комиссар подходит ближе, но ожидаемого прострелянного тела нет! Из проема веет холодным сквозняком, стены привычно нависают, недоуменно рассматривая беспокойных людей, все лежит нетронутым, никакого постороннего вмешательства, даже никаких следов на просыпавшейся тырсе… Пусто. Никого нет! И так убедительно издевательски привычно, будто ничего и не могло быть…

– Тьфу, пропасть… Что это было? Или померещилось или наяву случилось! Черт разберет эту топь катакомб! Что они еще выкинут! Какую ловушку приготовят… Во всяком случае сейчас все пропало, разогнал напасть, подпалил темную химеру огоньком красным, – зло сплевывает Парахин, и вновь погружается в непредсказуемый мрак.

Глава 13

Что это было? Словно что-то пронеслось, но не тенью… Все треснуло. Мир перекосило напрочь. Как старую телегу! Все остановилось – ничего не узнать. Наверно и себя тоже. Не вижу себя совсем… Опять в темноте завис или провалился еще ниже? Ничего не поймешь! Долбануло фугасом так, что верх с низом до сих пор крутятся! Помешанной караселью… Еще свет какой-то странный льется. Весь призрачно вымученный. Как у нас в катакомбе сверху от взрыва сочится… Но этот совсем другой. Незнакомый! И стоит вроде кто-то вроде, но не разглядеть. Весь такой статный но скромный и суровый, на нашего дядьку Спиридона из нашей деревни похож. Такой же внушительный, грозный но справедливый. Чудно! Вроде знаком даже. Чувствуется чем-то родным веет. Когда-то очень давно встречались. Боженька это ты? Говорят, тебя нет… Наш комиссар всегда это твердит. И на всех собраниях, и просто в беседе у костра! Говорит, что ты плод больного воображения. Пережиток буржуазной эпохи и глупое суеверие. А ты вон стоишь, сверкаешь как новый трактор с конвейера. Ты это или не ты? Что-то ты мне даже говоришь в голове моей от взрыва гудящей… Только я ничего понять не могу! Все перемешано. Или язык у тебя такой чудной заковыристый. Или все это мираж? Или я разговариваю сам с собой? Ни хрена не разберешь в этом мире. Я просто солдат, мне всего 20 с небольшим. Я умру? Так рано? Или уже помер? Что происходит? Все плывет как старая акварель. И я с ней утекаю, что ли? Куда? Почему? Я пропадаю…. Боженька где ты? Ты еще здесь? Если ты это ты, зачем мы умираем здесь, так страшно? Почему ты это допускаешь? Не вмешиваешься? Ты же вроде Всесильный…. Не защищаешь нас? Тебе это нравится? Боль хлещущая нестерпимым фонтаном, кровь расплескавшаяся на расколотых скалах, раненые, слепые ползущие в каменный омут? Так и должно быть? Свежая кровь необходима этому миру? Чтобы он жил и цвел? Погубленными жизнями других? Чтобы Ты сиял?

И мы просто расходный материал? Необходимые инструменты? Дрова в печи? Булыжники в мостовой? Украшения на стене? Поспевший свежий урожай?

Почем от нас ничего не зависит? И мы только нелепые смешные куклы. Никчемный мусор… Кто о нас вспомнит, как мы жили и боролись в этом жутком подземелье? Если о нас забыли даже сейчас? Мы тонем во Мраке, забытые всеми…

Как хочется жить! Просто жить, без изысков, причуд и своенравных желаний. Обыкновенно и радостно. Как тысячи других неприметных жизней. И вот этого простого нас всех лишили. Бросили в страшную мясорубку войны. Почему ты до сих пор не прекратил все это? Бои, схватки, войны, убийства, ненависть и ложь? За столько веков… Ты спокойно смотрел как умирают миллионы твоих детей?

Ты же Всемогущий… Ты действительно «Отче…», Отец наш небесный? Или неуловимое хитрое коварное Чудовище? Прячущееся за маской света и благости? Это недоступно для нашего хлипкого разума. Наверно…

Колесо беспощадной смерти крутится с начала времен… Какое-то безумие! Не понимаю…

И сейчас я превращусь в Тень, коих тут сотни. Таких же канувших душ…

Ты еще меня слышишь? Я тебя почти не вижу. Ты словно исчезаешь в каменном сумраке. Все в этом мире пропадает. И Ты тоже…

Есть ли что-то, что не подвержено смерти? Одна недоступная незримая сила, которая принимает разные эфемерные формы. И мы лишь неразличимые мгновения этой сумасшедшей игры?

Можем ли мы что-то изменить? Было ли так всегда? Не пора ли все переделать? Как мы перековали вековой уклад эксплуатации? Прогнать всех упырей, в том числе и бесплотных! И создать новую жизнь, прекрасную и свободную…

Как было бы хорошо. Дышать утренним воздухом, видеть солнце и ощущать его горячее прикосновение на своей коже…. Самому растить, создавать небывалые миры, делать больше самого себя, всегда идти за горизонт! Культивировать прекрасный сад и законы братства! Чтобы никто не умирал и не страдал. Это так просто!

Зачем нужно зло и тьма? Откуда они? Мы все хотим просто жить…

Мрак сгущается. Кажется, я опускаюсь все ниже. Меня что-то тянет в темный водоворот. Я не знаю, живой ли я еще или уже покойник. К черту все! Какая разница…

Если я еще себя ощущаю, хоть как-то, значит не все потеряно. И мы еще посражаемся за себя и за лучший мир! Мы еще дадим бой! И сразим врагов, пришедших из Мрака…

Эй? С крылышками! И свечением вместо лица!

Не уходи! Подожди… От тебя тепло идет, родное, как от солнца! Я устал от дикого холода в этой каменоломне! Промерз до костей, до души… Дай погреться чуток! Мы все забыли что такое свет и горячий воздух полудня! Сухая растресканная земля. Мы вернемся когда-нибудь к тому, что у нас было? Или это теперь останется стирающимся воспоминанием, зыбким образом, странным непонятным сном. Почему все так происходит? И вся наша жизнь рано или поздно исчезает? Словно ее и не было никогда.

Послушай, светлячок небесный! Ты такой же как мы? Или совсем другой? Как все сложно бывает.

Кто-нибудь проходил этот Лабиринт? Узнал зачем он? Что скрыто этой преданной Тьмой? Великая тайна? Солнце существования? Запретные врата? Штурвал реальностей? Невообразимая реликвия? Ключ могущества? Алтарь души? Вой сквозняка… И шелест мелких останков чего-то брошенного в тоннелях. И проницательный изучающий взгляд непредсказуемого мрака. Все как обычно!

Никакого ответа. Только раскаленный рой собственных мыслей. Вот и все… опять эта чернота. И полная неизвестность. И привычная ноющая боль где-то внутри. Опять по новой! Вперед… Поглядим кто кого!

Глава 14

Как неистовый всесокрушающий ураган проносятся атаки воинов подземелья по близлежащим к каменоломням поселкам.

Поселок Капканы.

В темноте начальник особого отдела Никифоров гитарной струной стягивает горло немецкого часового… Тот, дико выпучив глаза, даже не хрипит – такая удавка не позволяет издать ни звука. И пойманный солдат Вермахта, трепыхаясь, грузно оседает на землю.

Старший лейтенант Бармет, захватив караульного правой рукой за рот и подбородок, левой рукой глубоко всаживает клинок под левую лопатку… И дальше скользит вдоль стен… Бойцы катакомб заполоняют улицы поселка, тихо врываясь в дремлющие дома, орудуют штыками, ножами и прикладами, забивают заточенными саперными лопатками спящих фашистов – немцев и румын, не оставляя никаких шансов застигнутым врасплох врагам.

Над поселком не звучит ни единого выстрела. Все невозмутимо и сонно как будто просто кто-то внезапно возится по хозяйству или что-то случайно упало в старом затхлом сарае…

Отряд Никифорова-Бармета, промчавшись ветром теней, уходит, оставляя за собой чернеющие казармы мертвецов, десятки поверженных врагов, витающий полуночный ужас Возмездия; забрав трофеи, растворяется в густом смоляном мраке.

Азовское северное направление. Немецкие полевые укрепления на побережье.

В ночной темноте, как панцирь беспощадного монстра, поблескивают стволы артиллерийских орудий, голодно и яростно смотрящих в сторону моря. Караулы, с легкой усталостью, обходят огороженные столбами с колючей проволокой военную зону… Здесь все спокойно, как всегда. С начала победоносного наступления германский войск в Крыму, никаких происшествий. Локальные столкновения случаются южнее в подземельях, где засели партизаны от Старого Карантина до Булганака. А здесь царит удивительное для войны спокойствие и даже какая-то ленивая размеренность. Издалека даже доносится умиротворяюще звук прибоя… Обыденная ночная идиллия. Русских давно нет. Внешней активности почти никакой. Все попытки посягательств на отвоеванную территорию пресекаются патрульными катерами. Не меняющийся распорядок смены однообразных дежурств. Местами съедающая скука и монотонно повторяющиеся часы все тех же обязанностей чистки и обхода…

Неожиданно у одного из расчетов, искрящимся фонтаном ввысь поднимается огненный столб, за ним еще один… и еще! Ночь становится необычайно светлой и призрачно непонятной. Что это? Налет авиации? Обстрел подошедших кораблей? Но вокруг привычная, незыблимо растекающаяся тишина… Откуда это все? Уже несколько артиллерийских орудий разлетаются на куски. Тут же огненные кинжальные линии разрезают полотно спящей неповоротливой ночи. Гром разрывов гулко, как рев проснувшегося чудовища, прокатывается по взъерошенной степи…

Комбат Панов приподнимается и дает длинную очередь из автомата.

– Гарно запылало! Як в печи… А ну, хлопче, задавим цю гадину! До последнего писка! У нас еще время трошки есть, пока они вокруг не очухались! Заспиваем песню, казачки!

Завязывается упорный бой. По широкому простору пляшут дикие всполохи выстрелов и разрывов. Что-либо понять довольно сложно в этой вакханалии беснующегося пламени. Сплошная безумная кутерьма из изворачивающегося пламени и раскаленных осколков железа и камней…

Комиссар Храмов, окопавшись на одной из сопок, поливает мечущихся и засевших обороняющихся немцев, из трофейного «МГ»…

– Так, ребятки! Не засиживаемся… Напираем по полной! Обходи с флангов! Подноси заряды! Шевелись, братва! Поднимем это осиное гнездо в воздух!

Красноармейцы стараются уничтожить прибрежную батарею… Или хотя бы нанести максимальный урон. Времени мало. Если поднимутся близлежащие армейские части и возьмут в кольцо… Вероятность вырваться будет минимальной и грозит полным уничтожением штурмовой группы. Поэтому все нужно делать с предельной скоростью!

Огонь бешено пляшет по склонам курганов, выкашивая все живое. Кажется, что укрыться просто негде, от неистового шквала смертельного пламени. Метущиеся контуры едва можно разобрать… Кто, где? Откуда бьет из своего оружия? Где свои, где чужие? Все смешалось в сумасшедшее крутящийся смерч из вспышек, криков, разорванных тел… Из которого, кажется, уже никому не выйти.

– Ось це шабаш на Лысой горе мы им устроили! Нехай потанцують… Погане племя! – выкрикивает Панов, нащупывая гранаты на поясе, – Це вам не Эвропа! Получай ничну гастроль народного коллективу пидземелля! Попрыгайте на розпечений сковороди, чертяки! Забигали, паучины мерзенни! Конец вам… Нехай вражины скачуть в агонии пекельной. Нехай потешаются!!! Бисы проклятущие…

Новые взрывы ослепляют… Земля дрожит. Расплавленный металл рвет человеческую плоть, сшибает с ног… пробивает броню и каски. Кровь смешивается с растресканной холодной землей…

Поселок Баксы.

– Не торопись, Коля! – еле слышно шепчет Белов лейтенанту Ефремову, – Поспешила девка замуж… Ничего хорошего! Встанешь рано поутру…. Короче, ждем разведку!

Командиры вжимаются в тень забора на окраине поселка. За ними тянутся размытые контуры красноармейцев с поблескивающим оружием, примкнутыми штыками, насупленные, с горящими глазами, нависая хмурыми тенями, утопая в бесконечной темноте…

– У них казармы вон в тех бараках, – продолжает Белов, – на отшибе! Они перенесли их от центра, подальше на восток, после последних наших нападений. А мы крюк по степи сделали, чего они не ждали! Вот теперь сыграем на бис…

– А если они не здесь? – оборачивается Ефремов, – Как-то все пустенько! Охрана вообще смешная…

– Разведка доложила что, там! Неделю пасли, подбирались… Сейчас знаем наверняка! Гоша Бармет не ошибается… Фрицы тут безопасно себя чувствуют, расслабились, мы тут уже давно не гуляли под луной! Вот сегодня исправим эту ошибку…

– Мы только эти бараки на себя берем? – поглядывает по сторонам Ефремов, – Может еще что захватим?

– У нас задача только эти казармы, – чеканит Белов, – и скорый отход! Немного задержимся – и сами в капкане окажемся… Поэтому не зевать! Навалились – взрыхлили ночную почву, удобрили, посеяли, отпахали – ушли! Все… Засыпали гранатами, как семенами и до подземного амбара, назад!

– Если что-то пойдет не так? Не по плану?

– Тогда отходим по белой ракете! Без какой-либо самодеятельности. Варианты отступления мы все прорабатывали! Ну все, соколики, пошли урожай снимать, созревший! Все как я учил…

Красноармейцы выдвигаются вперед… Глухие вскрики, звон стеков и первые завивающиеся вихри пламени вырываются из окон фашистских казарм….

Поселок Аджимушкай.

В ночной черноте южной ночи что-либо разобрать почти невозможно. На линии полосы соприкосновения с территорией каменоломен еще гуляют нервные ослепляющие лучи прожекторов и вспыхивают осветительные ракеты, а некоторые участки, ближе к поселку погружены в глухой безмятежный сон. Это почти мертвая зона. Здесь размещены вспомогательные военные объекты и кое-какая техника. Это своего рода буферная зона между поселком и передовыми постами. Здесь всегда относительно спокойно. Потому что в случае удара русских, всегда есть возможность отойти или успеть занять надежную оборону. Но сегодня почему-то все не так… Когда часы переходят 2 часа по полуночи и стрелки ползут дальше вниз… один из стоящих у хозяйственного блока бронетранспортеров нелепо подпрыгивает на огненной вспышке. И завивается буйным пламенем. Тут же недалеко проходящий патруль разбрасывает в стороны еще одним ослепляющим взрывом… Пронзающие огненные жала выстрелов разрывают топкую плоть ночи.. Где-то раздаются надрывные крики. Мечутся очертания солдат охраны. Завывает сирена тревоги. Сквозь дремлющую ночную пастораль прорывается оскал хаоса и паники. Бензовоз у дороги разлетается на куски ошметками железа и резины, заходится вихрем в темное небо…

– Как тебе мои игрушки? – чуть не кричит в ухо Левицкому, в грохоте боя, старший политрук Горошко, – Сработали на славу! «Потешные огни» во всей красе… Я не одну неделю старался, чтобы фрицев так обрадовать!

– Да, впечатляет! – щурится от яркого полыхающего зарева Левицкий, – Просто царский фейерверк! Там еще на склады перекинулось… Если там боеприпасы, вообще шикарно выйдет.

– Ага! Вот жил бы я при императрице какой-нибудь там Екатерине или Елизавете, вот мои таланты пиротехнические оценили бы! Был бы знатным вельможей… По части военных изобретений.

– Ну и мечты у тебя товарищ комиссар! Не пролетарские какие-то… А мы что? Внимания тебе мало уделяем? Или тебя простая жизнь уже не прельщает?

– Хочу при дворе жить! В париках напудренных ходить, менуэты танцевать на паркетном полу, фрейлин в беседках целовать, лениво рассуждать о политике…. Вместо своих пламенных партийных собраний! Ладно шучу я… А то ты вон аж напрягся весь!

– Да я понял. Ты серьезным редко бываешь… Ну что, твоя «шутиха» огненная очень даже неплохо прогремела! Теперь мы еще немного на этих хищников поохотимся и до дому! Чтоб нас даже не заметили, откуда мы пришли…

– Может еще погуляем? – предлагает Горошко, – Смотри какая красота, Виктор! Дойдем до поселка, по центральной улице продефилируем? С танцами и песнями? Боевыми… С раздачей страстных романтических подарков? С долгожданными незабываемыми встречами с иноземными гостями? Ведь соскучились до жути… Сил нет!

– Когда будет крупная операция непременно. Мы им настоящий праздник устроим! Уже скоро… А сейчас задача другая. Эффект осиного роя! Укусил – ушел… Жало всадил, скрылся! Со всех сторон катакомб… Пусть прыгают в баварской истерике и от обжигающего огня утираются! По всей фашистской поганой шкуре… Чтоб ни минуты покоя! Сначала раскачаем эту тварь, запутаем в конец, а потом опрокинем наземь! И добьем… Навсегда!

– Для больших дел надо что-то особенное приготовить. Чтобы запомнилось сраным тевтонцам и их шавкам – румынам. Я им целый аттракцион организую! Чтоб как на большой арене… Пускай полетают, попрыгаю мартышки нацистские! На огненном колесе покружатся….

– Ага, Коля! Ты уж постарайся… У тебя ум как у Леонардо, который Да Винчи! Так что, дерзай, порадуй нас новыми чудесами. А мы тебе подыграем, на чем хочешь… На любом инструменте!

– Отчего же не постараться ради почтенной публики? Сделаем, Витя, цирковой номер года! Все останутся довольны. Можно будет и афишу в подземелье расклеить…

– Вот и славно! А пока… займемся продолжением сегодняшнего вечера. Толик! Волошенюк! Выводи свою эскадрилью на взлет… От винта! Товарищи летчики! Покажите, чего можете… Сейчас прочешем этот участок и назад в катакомбу! Очень живенько, ребятушки! Не спим на ходу… не мечтаем, не отвлекаемся на местные красоты. А то бывает, боец из каменоломни вылезет и совсем шалеет от мира вокруг, пьянеет как после самогона на свадьбе… Теряет ориентацию от свежего воздуха, огромного пространства и обилия света, даже сумеречного… Поэтому всем собраться, бьем врага как надо! Работаем четко и результативно. Все, пошли!

Степь. Направление северо-запад. Район Булганака.

В змеящихся расщелинах скал, как странные ночные создания, расселись красноармейцы, скрытые покровом ночи.

– Получится? – ерзает капитан Скрыль, поглядывая в бинокль, на затянутый белесой полосой тумана темнеющий военный объект немцев, – Расстояние больно большое.

– А куда денется? – отзывается капитан Фоминых, проверяя расставленные, тщательно замаскированные в каменных низинах трофейные минометы, – Споем как по нотам в ленинградской опере! Не сфальшивим…

– Да уж постараемся! Я тоже подыграю, на своих духовых пехотных! Вместе зазвучим. Тебе бы, Анатолий, для таких целей что посерьезней….

– Как говорится, чем богаты… Калибр маловат конечно, но если бить точно по предоставленным координатам, костерок неплохой разожжем! Фрицу задницу поджарим… Раньше у меня преимущественно гаубицы были 152-мм М-10! Красавицы! В них только влюбляться, как в прекрасных девушек! А поют – заслушаешься… А теперь вот этим потешным скоморошьим оркестром приходится командовать. Собранным из чего придется… Ну да ничего! Глядишь, скоро разживемся чем покрупнее. Тогда и сыграем настоящую музыку!

– Ганс, собака, оценит я думаю! – вглядывается вдаль Скрыль, – Наш подземный талант, наши старания и такую камерную близость… Значит, действуем как договорились? После твоих оперных арий мы пулеметами пробиваем и уходим?

– Все верно. Работаем строго по часам – минута в минуту! – предупреждает Фоминых, – Без всяких импровизаций. Все просчитано. После успешного концерта, аплодисментов немецких не ждем, линяем в нашу каменоломню! У нас переход по степи сложный. Все открыто практически.

– Все успеем. Особенно фрицу в рыло навалять! Весь этот рассадник отравы выжечь. Отыграем пламенную красную программу, как в филармонии. В лучших традициях искусства легендарной Красной Армии! Наша маленькая гастроль здесь станет началом Большого концерта в Крыму! Как и завещал товарищ Мехлис… Недолго осталось фашистским тварям нашу землю осквернять… Срок их черного шабаша все короче. Скоро все вычистим! Эпидемия закончится…

– Точно! И начнем отсюда… Фашист уже наворотил там своей архитектуры смерти, надо бы все исправить. Весь пейзаж портит. Пытались они что-то замаскировать, но что-то не очень умело… Сейчас накроем как куропаток! В ложбине… Клюва раскрыть не успеют!

– И что там? – поправляет амуницию Скрыль и еще раз осматривает пулемет «МГ», – Цель стоящая?

– Еще бы! Склады… Или боеприпасы или оружие. Точно неизвестно. Но по наблюдению, явно не продукты и не обмундирование. Что-то в ящиках грузили, больше похожих на снарядные. И рядом артиллерийская часть и зенитная батарея. Так что все сходится… Не дадим этой гибели наружу вырваться! Отправим туда, откуда все пришло. Пресечем на корню!

– Тогда хорошо! Если мы этот арсенал на воздух поднимем, это уже победа! Несостоявшееся сражение выиграно. Считай, в каждом снаряде там лежащем – жизни наших товарищей на фронте. Этот гнойник надо выжечь! Непременно…

– Сейчас я еще все подкорректирую, – капитан Фоминых внимательно смотрит в бинокль, – и приступим! Времени уже мало. Пока дошли, то се… Вот уже и светает скоро! Тумана наползает все больше. С одной стороны он нас прикрывает, а вот с другой – цели плохо различимы…

– Что-то они там шевелятся… На смену караула не похоже! Может заметили что?

– Вряд ли! Мы чисто подошли, как ветер пролетели. А если бы нас засекли, тут бы уже половина крымского Вермахта сбежалась… Они любят стаей нападать. Воины, мать их! Еще рыцарскими традициями кичятся… У них все штабы забиты «фонами» – потомственной аристократией еще с крестовых походов.

– Вот именно – «крестовых»! Мы им тут крестов и наставим. Где угодно… Чуют свою смертушку близкую! – улыбается Скрыль, – Неизбежную… Суетятся чего-то! Вот чего сюда поперлись умирать, так далеко от своей Тюрингии, Саксонии, Вестфалии или что у них там еще есть? Не могли там у себя, тихо, мирно, в окружении близких фатеров, мутеров, фройлян и онкелей. Чудаки! Еще говорят разум у них там особый… Клоуны! Подохнут здесь как собаки бродячие!

– Полностью согласен, Ваня! Народ достаточно странный, претендующий на верховное господство над другими, – не отрываясь от окуляров произносит Фоминых, – Так значит, квадрат 15-й, Так будет лучше! И там, слева… И все пройдет просто отлично! Ну, что споем, Ваня? Нашу, краснознаменную….

Вскоре притихшая степь оглашается пронзительным воем… Залп минометов окрашивает сумеречное пространство феерическими кометами. Земля вздыбливается…. Осколки камней и железа летят во все стороны. На немецком объекте поднимается фантастическим растущим великаном огромный сноп пламени…

Глава 15

Курсант Немцов пробирается в узких тоннелях катакомб, с лучиной коптящего провода в руке и с неясной поклажей на спине. Своды становятся все ниже, заставляя постоянно пригибаться и осторожно осматриваться… Кажется, что скалы незаметно сжимаются и готовы в какой-то момент поймать, стиснуть случайного путника и безжалостно раздавить.

Немцов внимательно вглядывается в каждый поворот, и иногда останавливается, что-то вспоминая и прикидывая дальнейшее продвижение в опасном мраке. Колышущаяся смоляная чернота и острые очертания камней создают впечатление чего-то живого обволакивающего, будто легиона скрытых темных существ, приглядывающихся и готовых схватить в любой момент…

Курсант гонит прочь навязчивые пугающие мысли и упорно идет вперед, вслушиваясь в шелест завывающего сквозняка.

Коридоры неожиданно становятся просторнее, словно сам камень расступается, или давая дорогу или наоборот, заманивая в вероломную ловушку.

Стены обретают все более гладкую форму со следами былой обработки камнерезчиков. Это почему-то немного успокаивает. Но проходы все также хаотично петляют, словно зачаровывая в гипнотическом танце темных голодных духов. Голова начинает кружиться, притупляя внимание и пробуждая какой-то первобытный страх. Пляшущие вокруг тени будто сгущаются и тянут черные лапы и заманивают куда-то вниз, искушая хотя бы на мгновение забыть себя и упасть вниз… Все словно наливается каменной Чернотой еще сильнее, давя и отсекая какую-либо опору в сознании. Накатывается как будто тяжкий унылый сон без сюжета и каких-либо образов. Разум мутнеет…

Немцов останавливается, переводит дух, осматриваясь по сторонам…

Необъяснимый гигантский удар бросает летчика на камни, грохот взрыва рвет перепонки, все вокруг разлетается огромными рваными кусками… Лопнувшая реальность рушится каменными глыбами, хороня все, что имеет хоть какую-то жизнь. Вихрь едкой пыли бьет в лицо, перехватывая дыхание и забивая горло. Известковая крошка, попадая вместе с пылевым осадком режет глаза и легкие, вызывает надрывный кашель…