Потеря ориентации

–"Красивая девка. Нямочка. Староста" – решил Олег. Он и раньше замечал, что встречаемые здесь им экземпляры женского пола отличались необыкновенной сексуальной привлекательностью. На примере своих будущих коллег по учёбе, женского рода, он в этом окончательно убедился. Красота, подсвеченная юностью, придавала им необыкновенный шарм. Олег никогда не страдал отсутствием фантазии и, представив себе, какие фортели он бы проделал с брюнеточкой, в его новых штанах ретиво затрепетала третья нога. Хорошо, что штаны отличались большой шириной брючин и никто не увидел его готовности к любовному абордажу.

В их группе преобладали девушки, и это вселяло некоторые эротические надежды в сердца приятелей. Олег, чтобы как-то отвлечься от мыслей о трахе, посмотрел на Муху. Тот сидел с приоткрытым ртом, смотря в упор, не мигая, на девушку, следующую по очереди и рассказывающую о себе. Действительно, здесь было на что посмотреть. Высокая, с гордой осанкой королевы, большеглазая, с зелёным зрачками в карюю крапинку. Великолепные волны тяжёлых пшеничных волос. Лицо чистое, загорелое, с нежным румянцем на бархатной коже щёк. Плавные, очень женственные движения рук, длинные пальцы. Девушка воплощала всем своим видом представления о здоровье и свежесть. А фигура? Уммм. Так просто и не опишешь.

– Уля. Я занимаюсь космическим дизайном и созданием фантазийных фильмов, основанных на сновидениях людей и дельфинов. Буду рада оказать любую посильную помощь.

Следующие по порядку представились двое парней. Первым встал высокий парень, всем своим видом характеризующийся как идеальный герой всех времён и народов.

– Кан. Мой профиль – психопластика. Создание изображений, портретов людей на основе их внутреннего мира.

Насколько заметил Олег, а он старался быть очень наблюдательным, Кан и Уля, судя по всему, друг к другу неровно дышали. На это указывал ежеминутный обмен взглядов между ними, будто бы случайные прикосновения (они сидели рядом), энергия нежности первой, не замутнённой похотью, любви. Про себя отметив сей интересный факт, Олег стал слушать представляющихся дальше учеников. Справа от Олега встал юноша, обритый наголо, лишь один пучок седых волос торчал серой запятой у него над ухом. Лицо его выглядело бледным и задумчивым. Уголки полных чувственных губ опущены вниз и прибывали в непреходящей грусти.

– Либон имя моё. Я поэт, видеоаниматор. Воплощаю стихи в виде музыкальных фантазий.

Дальше ещё одна девушка, встав, сказала:

– Аша Та. Создание новых видов животных и растений.

Потом рассказал о себе молодой человек. Коренастый, рост выше среднего, с тяжёлой, квадратная челюсть, нос с горбинкой, близко посаженные волчьи глаза, рыжий, длинноволосый детина. Вообще, здесь все мужчины, парни и мальчики, как ещё ранее заметили друзья, имели фигуры атлетов, но были не перекачены и естественно мужественны на вид, д девушки – по волшебному сказочно красивы и обаятельны, милы.

– Сартс. Дизайн новых миров. Новых возможных миров будущего.

Осталась последняя девушка. Кудряшка, шар белых воздушных волос невесомым пухом белых пружинок служил хорошим обрамлением кукольному личику почти ребёнка. Всегда слегка удивлённая, всегда готовая к разгадке тайн мироздания.

– Меня зовут Ялия. Я занимаюсь составлением творческих программ, алгоритмов для неопределённых точек творческого процесса. Хочу раскрыть вечный секрет создания шедевров искусства.

Пришла очередь ответной церемонии. Олег и Муха сговорились заранее дать им минимум информации о себе. В пакет своих личных данных они включили только то, что вдвоём учились в химическом институте, на факультете биотехнологии. Любят музыку и кино, правда, не сказали какую именно музыку и какое кино. Да их бы и не поняли, таких музыкальных стилей, как тяжёлый металл, и художественных фильмов, как ужасы, больше не существовало.

После знакомства предопределяющая показала им их комнаты. Каждый ученик имел свои трёхкомнатные апартаменты и по принятым в универсуме правилам найдёнышей решили поселить отдельно друг от друга, чему они активно воспротивились. Спорить с ними никто не стал и им разрешили жить вместе.

Прошло три недели, пришельцы из прошлого вели себя тихо, осматривались, учились. Причём учились они так, как никогда до этого, вникали в науки. Пар шёл из их не привыкших к долгим умственным напряжениям лягушачьих голов. Это Олег убедил Муху, учиться. Начали со штудирования истории, с того самого момента, когда их насильственным образом выбросило из потока жизни. Особенно много времени они уделяли изучению процессов полностью автоматизированного химического синтеза. В условиях учебных лабораторий оказалось возможным синтезировать любое известное науке химическое вещество. А так как весь учебный процесс строился, прежде всего, на желаниях обучающихся, им в этом никто не препятствовал.

А ещё найдёныши сделали открытие – в этом унивёрсуме, как и в других, особое внимание уделялось физическому развитию учеников. Основным предметом, формирующим тела будущих специалистов, являлось некое подобие смешанного единоборства. В таком спокойном мире это могло бы удивить, если бы не одно «но» – как заметил Олег, в спаррингах ученики, отлично владеющие техникой и тактикой боя, по каким-то причинам не могли действовать в полную силу, они не смели причинить другому разумному существу хоть сколько-нибудь значительные повреждения, боль. Так их учили с раннего детства. Поэтому такие схватки больше походили на забавную игру, ничего близкого не имеющую с настоящей дракой. Они только обозначали удары и болевые приёмы. Такие спарринги, в лучшем случае, могли выработать специфическую выносливость, а никак не научить драться, противостоять насмерть своим врагам.

Олег с детства занимался боксом. Муха предпочитал кикбоксинг. Но сути это не меняло, их давно умершие тренера учили бить так, чтобы противник уже не встал, учили причинять боль и заканчивать бой досрочно. Здесь же пропагандировался какой-то детский подход к мордобою, в широком понимании этого слова. А вот с техникой у учеников было всё в порядке, поэтому все свои схватки, по началу, наши друзья проигрывали. Их элементарно обыгрывали и обычно зажимали в позе узла. Лучшим спортсменом этой ступени считался Кан. И именно от него приятели наполучали больше всего. Они терпели и учились.

В последнее время их тренер по единоборствам заметил, что у новеньких стали в геометрической прогрессии расти силовые показатели. Секрет объяснялся просто, недаром приятели столько времени проводили в химических лабораториях и библиотеках, они в дебрях научных справочников, выпущенных перед последней войной, нашли описание и формулу препарата, разработанного для военных нужд – сильнейшего стимулятора мышечной активности, нервной системы, кроветворения и мозговой деятельности. Пропадая сутки напролёт у себя в лаборатории (им выделили для их нужд отдельную комнату, напичканную современным оборудованием), найдёныши сумели синтезировать, помимо боевого стимулятора, ещё много интересных препаратов, теперь, в этом светлом мире, хорошо забытых и считающихся не нужными архаичными пережитками опасного тёмного прошлого.

Пришельцы активно в разных информационных интерактивных архивах искали сведенья о своём времени. Большинство местных жителей общались с системами хранения информации, да и вообще со всеми роботизированными механизмами, с помощью одной из разновидности телепатии, будучи подключёнными к создаваемыми ими энергетическим полям напрямую. Исключение составляли люди, которые по каким-то своим этическим соображениям или по состоянию здоровья для связи с информационными базами и управления машинами использовали специальные пульты и голосовые команды. Пришельцы из прошлого, конечно, не были подключены к общему полю, и пользовались голосовыми интерфейсами. Им хотелось окунуться в прошлую культурную, такую родную для них атмосферу. К сожалению, почти все произведения массовой культуры их мира оказались безвозвратно потерянными. Ни осталось ни фильмов, ни оригинальных записей песен. Последствие шторма электромагнитных импульсов 23-го века. Единственными доступными предметами передачи информации остались книги. Их сохранилось достаточное количество. Но душа требовала праздника, а его-то как раз и не предвиделось.

Шёл урок свободного творчества. Олег пришёл вовремя, а вот Муха запаздывал. Пока мастер рассказывал про тончайшие способы настройки своей психики на процесс создания продуктов чистого духа (очень красочно, надо отметить, рассказывал) с историческими примерами, обучающими голограммами, заставляющими переживать всё происходящее на эмоциональном уровне и остальной чепухой в подобном роде, Олег упорно смотрел на дверь. Он с нетерпение ждал прихода своего друга, к которому очень привязался за последнее время. Они сроднилась и любую разлуку переносили плохо. В середине урока Муха появился. Хмурый и злой, он, спотыкаясь, поплёлся к Олегу. Они на всех предметах, какие им рекомендовали посещать, по старой привычке садились в конце класса. Муха всегда сидел по правую руку, а теперь обошёл и встал с левой стороны, нависнув над поэтом Либоном. Он слегка наклонился к нему и злобно прошипел:

– Ты занял моё место, прыщ.

– А?

– Мандула. Срыгни отсюда, я хочу сидеть рядом с моим другом.

– Так вон же место свободное, – сказал поэт, показывая на кресло, стоящее по правую руку от Олега. Он не понимал.

Олег всё слышал и решил вмешаться, не дожидаясь начала скандала. Он так же тихо, как и Муха, сказал, обратившись к Либону:

– Извини, пересядь, пожалуйста, нам с другом надо кое о чём переговорить. Очень прошу, пересядь вперёд, там во втором ряду, как раз место есть.

– Ну ладно, – довольно спокойно отреагировал на просьбу поэт. Он даже не подозревал, чего ему могло стоить его упрямство.

Муха плюхнулся в кресло и удовлетворённо засопел. Олег придвинулся к нему и прошептал:

– Ты охренел? Что ты здесь устраиваешь?

– А надоело из себя ангелочка изображать.

– Ты чего, выпил? – спросил Олег, учуяв идущий от своего приятеля характерный запах.

– И что? Нагнал сейчас спирта, соком кактуса разбавил один к пяти и употребил. Вкус, как у текилы получился. Не ссы, тебе оставил.

– Засохни, веди себя тихо, смотри на тёлок, кончай в трусы. После урока поговорим.

Муха успокоился и блаженно жмурясь откинулся на спинку кресла. В свою очередь, Олег продолжил наблюдать за Улей. Он, как говорили в его времени, – запал. Здесь между полами царили отношения искренних чувств, замешанные исключительно на настоящей любви, поэтому Олегу с ней ничего не светило. Уля любила Кана. А Кан боготворил Улю. Они были созданы друг для друга, как до них – Ромео и Джульетта. Но Олег не привык так просто отступать. Именно здесь, в этом классе, под рассказ мастера о необычности творческих образов, получаемых на изломе душевных страданий, окончательно вызрели его планы относительно окружающей дремучей действительности социального равенства и братства.

Урок закончился, и ученики вышли в коридор. Навстречу им двигался поток вполне счастливых, уверенных в себе и в завтрашнем дне, людишек. Олега их лица крайне раздражали ещё с тех пор, когда он лежал в госпитале, сейчас же они начали его просто бесить. Последнего проходившего мимо него парня, шатена с приплюснутым лицом и вдумчивым взглядом будущего профессора, он намеренно толкнул плечом. Шатен, не ожидая такого стремительного и бессмысленного с его точки зрения действия, покачнулся и хлопнулся на ягодицы. Олег повернулся к нему и небрежно так проговорил:

– Смотри, куда идёшь. Ослеп ты что ли?

– Ты же сам меня толкнул, – вставая произнёс парень.

– Тебе не говорили в детстве, что врать не хорошо. Извинись за хамство и свободен.

Парень пожал плечами и, ничего не ответив, ушёл. Олег немного постоял и, пробубнив себе под нос: "Ещё встретимся, подожди немного", – подошёл к Мухе, удивлённо наблюдавшему за произошедшим и готовому по первому зову друга включиться в разговор, взял за рукав и потянул за собой.

Вернувшись к себе в комнату, друзья распили остаток наведённой Мухой бурды и за этим делом Олег поведал ему о дальнейших планах и движе их маленького, но сплочённого коллектива.

Этим же вечером найдёныши на стоянке взяли прогулочный воздушный катер, уменьшенную четырёхместную копию прогулочного корабля, на котором они совершали экскурсию, и полетели на место раскопок их дома.

– Давно пора это было сделать, – сказал другу Муха, как только они взлетели. – Мне эти их балахоны смерть как надоели.

– Поумничай мне ещё, изобретатель хренов. Ты что не мог спирт, как следует почистить? – голова теперь разламывается.

– Гони, тогда сам в следующий раз.

– Ладно, скоро у нас этого добра выше крыши будет.

Через полчаса они прилетели на место. Здесь и ночью работали роботы, откапывая старые развалины. Припарковав свой катер, они направились в сторону шатра руководителя экспедиции. Естественно, никакой охраны около него не стояло. Они зашли в шатер, и нашли его хозяина за работой.

– Салют, док! – подняв в шутливом приветствии руку, выкрикнул Олег.

– Ага, Салют! – откликнулся Муха.

Руководитель экспедиции академик Зох, а никакой ни доктор, встал из-за стола и с изумлением воззрился на своих крестников – откопанные им предметы старины глубокой.

– Доброй ночи. Чем обязан вашему посещению?

– Понимаешь, мы здесь у вас, несмотря на все ваши говностарания, чужие, – начал Олег, присев напротив академика на стул, сделанный из белого металла и вальяжно развалившись на нём. За его спиной почётным караульным устроился Муха. – Тоска нас заедает. И одежда, выданная нам, кричит: вы чужие! Разве вы не слышите?

Зох с интересом на них посмотрел, начиная понимать, о чём может пойти дальше речь.

– Поэтому мы приехали забрать наши шмотки. Надеюсь, вы понимаете, насколько для нас это важно?

– Ясно, конечно, вы можете это сделать. Пойдёмте.

Он отвёл их на склад археологических находок и там они довольно быстро нашли искомое, своё родное. У ребят чуть слёзы на глаза не навернулись от одного вида их шмоток, не говоря уже о таком знаком им запахе натуральной кожи и джинсы. Та неизвестная газовая среда, сохранившая их тела, сумела законсервировать и вещи.

В унивёрсум они возвращались уже одетые в свои куртки-штаны-ботинки, пускай тесные и неудобные, по сравнению с одеждой туземцев, зато свои. Они себя в них чувствовали защищёнными как средневековые рыцари, надевавшие перед битвой свои латы. Олег облачился в свою любимую косуху, джинсы и военные башмаки. Муха надел толстую джинсовую куртку, чёрные штаны с большими карманами и бейсболку с принтом в виде красного черепа, ноги он обул в красные кеды. А ещё Олег захватил свои записи музыки, а так как он и его друг в институте слыли любителями тяжёлой, агрессивной, радиоактивной музыки, то и флэшки-диски оказались набиты под клапан альбомами их любимых злобных групп. Не иначе, как электронные носители первобытного творчества сам бог уберёг под землёй от жалящих укусов магнитных импульсов. Надо же, и чудеса встречаются в жизни, а не только одно говно.

На следующий день найдёныши везде уже появлялись в только новом старом своём образе. Какого-то видимого эффекта на окружающих он не оказывал. Местные предпочитали деликатно не замечать странности друзей, пришлых к ним в незванные гости из проклятого, неустроенного прошлого. Каждый волен выбирать по себе стиль одежды и сам создавать свой внешний вид. Не в этом суть. Ан нет, для найдёнышей суть заключалась именно в этом. Одежда отражала их внутренние переживания, показывая, кто они есть на самом деле такие… ублюдки. Спусковая кнопка их агрессивных желаний.

Дождавшись окончания занятий, найдёныши вышли на улицу. Ошиваясь между цветущими каштанами, друзья, прогуливаясь, явно кого-то поджидали. Их объект появился через десять минут. Это был тот самый парень, с которым столкнулся Олег накануне.

– Эй! Постой секундочку, – обратился к парню Муха.

– Да? – вопросительно подняв брови, спросил парень.

– Пойдем отойдём в сторонку, разговор есть.

Во время этого диалога Олег предпочитал держаться на расстоянии, как будто этот разговор его не касался. Парочка отошла дальше вглубь парка и очутилась на образованной причудливо росшими восьмёркой деревьями поляне. К ним подтянулся и Олег. Подойдя, он спокойно проговорил:

– Я тебе говорил – придётся ответить за своё хамство.

Парень ничего не ответил, лишь опять вопросительно поднял свои брови. Одновременно с этим ему в голову прилетел хай-кик. Это Муха, истосковавшийся по брутальному насилию его родины, бесцеремонно прервал прелюдию и от души приложился своей голенью в челюсть местного лоха. Парень не только не ожидал, но даже не видел удара. Его сковырнуло с ног, и он лицом вперёд полетел в кусты. Приятели достали его оттуда, и Олег, вмещая всю свою злобу, обиду, неудовлетворённость, принялся охаживать кулаками бока жертвы. Муха глубоко засунул свой большой палец в уху поверженному врагу. Прокручивая его по кругу, пытался достать барабанную перепонку. Парень вскрикивал, но терпел. Экзекуция продолжалась около пяти минут, после чего переставшую сопротивляться, измочаленную побоями жертву подняли на ноги. Олег сказал:

– В расчёте. Мы с другом привыкли, чтобы к нам относились уважительно. Усвоил? – После вопроса, он снисходительно похлопал парня ладошкой по щеке.

Муха отпустил парня и тот завалился обратно на травку. Потеряв к нему интерес, друзья, заметно подняв себе настроение, бодро пошагали в сторону центрального здания унивёрсума.

После очередного урока они подсторожили, когда Кан отлучился по своим делам и на время оставил в одиночестве Улю. Она же, дожидаясь его возвращения, села на скамейку во внутреннем дворике и, о чём-то мечтательно улыбаясь, смотрела на всегда ясное безоблачное небо её прекрасного, человечного мира любви и добра. Олег осмелился прервать её одиночество. Ну а как же иначе? Подсев к ней и оставив своего друга ошиваться поблизости, он заговорил:

– Уля – какое красивое имя. Произнося его, ощущаю вкус персика на языке.

– Спасибо, – вежливо улыбнувшись, зазвенев колокольчиком, поблагодарила девушка.

– Давно тебе хотел сказать – ты мне нравишься.

– Ты мне тоже.

– Я о другом. Ты мне, как девушка нравишься.

– А-а… – Уля немного помолчала, и, погрустнев, ответила. – Олег, ты знаешь, я люблю Кана.

– Кана? Он тебе не подходит. Кан не мужик.

– Что ты! Ты ошибаешься!

– Мы же оба знаем, что ты хочешь. Пойдём ко мне в комнату, продолжим разговор там.

– Зачем же ты так?.. Извини, мне пора.

Она, увидела приближающегося к ним Кана, встала и пошла к нему навстречу.

– Привет, Кан, – вскинув ладонь с растопыренными пальцами в воздух, громко сказал благожелательно улыбающийся Олег.

– Привет, – ответил на приветствие Кан и вместе со своей девушкой отправился обратно в унивёрсум.

– Погоди, мне тебе кое-что сказать надо, – остановил Кана Олег. – Отойдём в сторонку, – предложил Олег.

Отошли так, чтобы их не слышала Уля.

– Кан, ты же знаешь, что я увлекаюсь единоборствами?

– Да. Увлекаешься.

– У меня будет просьба к тебе. Не мог бы ты, как лучший спортсмен, помочь мне сегодня вечером отработать пару хитрых болевых приёмов. Они мне никак не удаются, а просить мастера не хочу. Хочу его порадовать, понимаешь?

– Конечно. Помогу. Во сколько?

– Давай в десять вечера, в третьем спортзале. Только ты не говори никому.

– А почему?

– Пускай это останется тайной. Мне так спокойнее будет. Даже Уле не говори. Договорились?

Немного поколебавшись, Кан согласился. К назначенному времени он пришёл в зал. Там его уже ждали два друга.

– Ну что, начнём? – спросил Олег.

– Давай, – сбрасывая с себя верхнюю одежду, проговорил Кан.

Оставшись только в спортивных облегающих трусах, парни приступили к схватке. Третий зал был самым маленьким из двадцати спортивных залов унивёрсума и для хмурых целей друзей он подходил идеально. Муха присел на корточки рядом с правой стеной, обитой мягкими матами, и, в предвкушении потирая руки, подбадривал бойцов. Началось всё достаточно стандартно: Олег атаковал, Кан уходил от его ударов и проходов, перевоплощаясь то в ртутную змею, то в обезьяну. В один момент Кан повернулся спиной к внимательно следившему за боем Мухе. Муха мгновенно сорвался с места, прыгнул и повис на шее у Кана. Олег подскочил к почти обездвиженному противнику и несколько раз с силой ударил его прямо в лицо, целя в челюсть. Вдвоём они завалили Кана на маты и запинали ногами. Старались бить в корпус. Портить ему внешний вид было не в их интересах. Кан ничего не понимал, что усугубляло его положение. Вволю с ним натешившись, тело оттащили в угол.

– Слушай внимательно, – начал Олег. – Ты нам не нравишься и твои друзья тоже. Весь твой мир одна большая стеклянная банка с мотыльками. Мы собираемся эту банку разбить. Научить вас уму разуму.

– Я буду вынужден рассказать о вашем поведении мастерам, – заплетающимся языком, не вполне отойдя от последствий нокдауна, предупредил Кан.

– Ничего ты не расскажешь, – вклинился в разговор Муха.

– Мой друг прав. Если, конечно, ты не дурак. Видишь ли, на твоё несчастье, ты влюблён. Если ты что-нибудь кому-нибудь о нас вякнешь, мы твою девушку изнасилуем.

– …Вы… с ума сошли?

– Нет. Мы в вашем дурдоме санаторного типа самые нормальные среди всех здешних тихих идиотов. А теперь пошёл отсюда. И помню – я не шучу. А вздумаешь настучать – тебе всё равно никто не поверит. Твоя Уля придётся нам по вкусу. Ням! – в конце рявкнул Олег, совсем как бешенный пёс.

Кану пришлось уйти. Он впервые в жизни сталкивался с такой подлостью, крепко просоленной брутальным насилием. У себя дома, там пятьсот лет назад, Муха и Олег занимались уличными грабежами, спокойно продавали наркотики своим сокурсникам и вообще развлекались, как могли. Брали от серых помоев жизни всё, как они говорили. Здесь же, попав в заповедник не пуганных лохов, научившись приёмам их борьбы, изучив сильные и слабые стороны туземцев, подготовившись, став сильными, а главное оставаясь голодными, соскучившись по своим развлечениям в прошлом, они приступили к преобразованиям стерильной окружающей действительности в зону наивысшего, подходящего им комфорта.

Через день они подкараулили Улю. Оранжевый шар солнца клонился к горизонту. На улице было тихо, теплый ветерок ласково обдувал шелковистую кожу девушки. Друзья знали, что она каждый вечер в одиночку свершает прогулку перед сном. Этим-то подсмотренным Олегом фактом, выследив её, найдёныши и воспользовались. Дождавшись, пока она отошла подальше от унивёрсума, и оказалась на берегу южного моря, они быстро её догнали, и Олег с ней заговорил:

– Уля, мы искали встречи с тобой.

– Зачем?

– Чтобы показать тебе один весьма занимательный фильм. Мы сами его смонтировали и нам очень важно знать твоё мнение. Ты же сама снимаешь фильмы и лучше других сможешь оценить нашу работу и помочь исправить ошибки.

Приятно заинтригованная Уля согласилась. А ждал её не просто лёгкий фантазийный фильм на основе снов. Отнюдь, друзья в подробностях записали избиение её любимого, и теперь, подозвав летающий шар, служащий мобильным проектором объёмных голографических записей, продемонстрировали своё любительское кино. Уля, просмотрев мини фильм до конца, оцепенев, стояла, уставившись в одну точку, туда, где секунду назад унижали её Кана.

– Для того, чтобы у тебя не оставалось иллюзий, добавлю, что увиденное тобой ни какая-нибудь сопливая выдуманная фантасмагория, как у вас здесь принято. Всё реально.

– Зачем, – она судорожно сглотнула и, икнув, продолжила: – зачем вы ЭТО сотворили?

– Боюсь, тебе будет не понять, детка, – сказал Муха, подходя к ней вплотную и пытаясь заглянуть ей прямо в глаза.

– Подожди, – досадливо промолвил Олег, бесцеремонно отпихивая своего друга в сторону. – Всё просто. Скоро эту шутку ты оценишь по достоинству. Изуродовать твоего слабака любовничка нам раз плюнуть. Веришь?

Уля, молча, кивнула головой. Поняла с кем имеет дело, но видимо не до конца. Не могла она осознать всего зла, не сталкивалась она с таким.

– Хорошо. Умная. Хочешь, чтобы он остался целым и невредимым?

– Да.

– Тогда дашь нам двоим, и мы о вас забудем, – сделал непристойное предложение Олег. Даже в прошлом оно могло шокировать, не говоря о настоящем мире победившего человеколюбия.

– Дашь? Я не понимаю.

– Ха! Вот глупая, – развеселился Муха.

– Займёшься с нами любовью, – с удовольствием объяснил Олег.

Криков и негодующего возмущения за столь непристойным предложением не последовало. Уля хорошо соображала и ради своего любимого была готова на любые жертвы. Она смирилась, понуро повесив свою красивую голову, Уля словно собачка за живодёром пошла за двумя подонками.

Отымели Улю с особым цинизмом, о какой-то, хотя бы условной деликатности, и речи не шло. Боль, унижение и, как дополнительный бонус, заполнившее её, чуть не порвавшее, чувство липкого омерзения. Поздно ночью возвращаясь к себе в комнату, она чувствовала себя грязной, недостойной любви Кана и вообще хорошего отношения людей, знавших её.