История Сирии. Древнейшее государство в сердце Ближнего Востока

Несколько рек, стекающих по восточным склонам Сирийского восточного хребта, терпят поражение в борьбе с пустыней и теряются в ее бесплодной почве. Соперничество между возделанной землей и пустынной, древнее, как само время, является ключевым аспектом физической географии этой части страны. Пустыня, которая во многом напоминает морскую гладь, на протяжении веков в своем движении походила на могучее море с бесконечными циклами приливов и отливов. Эта борьба отражается в столь же извечном конфликте между бедуинами, «голью перекатной», кочевниками пустыни, и оседлыми земледельцами, «толстосумами» с плодородных равнин. За столетия до и столетия спустя после израильтян алчущие взгляды обращались из пустыни к соседним землям, «текущим молоком и медом».

Глава 5

Окружающая среда

Геологические и географические особенности сцены, на которой разыгрывалась драма сирийской истории, была описана в предыдущей главе. В этой же главе мы рассмотрим такие ее физические характеристики, как климат, флора и фауна.

Преобладающей чертой сирийского климата является чередование дождливого сезона с середины ноября по конец марта и засушливого сезона. Подобное вообще характерно для всего Средиземноморского региона и объясняется его расположением на границе между двумя зонами резко контрастирующей спецификой выпадения атмосферных осадков: с сухими пассатами и пустынными районами Африки на юге и западными ветрами на севере. Именно эти влажные ветры с запада круглый год несут с собою дожди из Атлантики в Центральную и Северную Европу. Зимой они преобладают в Сирии; летом же зона зноя сдвигается севернее от экватора, и в стране на несколько месяцев наступает засушливая погода, как в Сахаре. Преобладающие западные ветры, иногда связанные со штормовыми циклонами, проносясь над Средиземным морем, наполняются влагой. Затем они на своем пути сталкиваются с Ливаном и центральным горным хребтом Палестины и поднимаются. При подъеме воздух расширяется и неизбежно расстается с частью своего содержимого в виде дождя. Близость к морю, географический рельеф, высота над уровнем моря, расстояние от пустыни и взаимодействие средиземноморского и сахарского влияний таким образом являются определяющими климатическими факторами. Как следствие прибрежная полоса западного края Сирийского нагорья получает наибольшее количество годовых осадков, которое уменьшается по мере продвижения с запада на восток и с севера на юг.

После нагорья в центральной части Палестины выпадает небольшое количество осадков вплоть до региона на востоке, где воздух, встречая трансиорданские горы, поднимается и расстается с остатками влаги, таким образом почти пропуская южную долину Иордана. После Ливана, обеспечивающего двойной экран от дождя, Дамаск получает всего 254 мм осадков в год.

Среднегодовая температура в Бейруте составляет 20 °C. В прибрежных районах Ливана влажность достигает максимальных значений, как ни странно, в июле – в среднем 75 %, минимума – в декабре, в среднем 60 %. Зимой плотные, холодные и сухие антициклонические влияния Центральной Азии распространяются на восточную часть сирийского плато, принося на него мороз и снег – явления, которые почти не встречаются в приморских районах.

У побережья температура смягчается под влиянием моря, которое зимой теплее, а летом холоднее, чем суша. Преграда в виде двойной стены с промежуточным рвом не дает холодным ветрам попасть вглубь страны. Из пустыни дуют пыльные ветры, и летом в таких городах, как Дамаск и Алеппо, устанавливается сильная жара. Порой столбик термометра в Палестине в тени доходит до 38 °C; в долине реки Иордан зной может достигать 54 °C. Самый ужасный из восточных и юго-восточных горячих ветров – это самум, или сирокко, особенно гнетущий и сухой, при котором влажность порой опускается ниже 1 %, из-за чего даже трудно дышать. Эти ветры обычно дуют весной и осенью, когда нередко добираются до побережья и объявляют о начале дождливого сезона. На краю пустыни он часто несет с собой клубы мелкого, всепроникающего песка. По всей вероятности, именно такой ветер дул в тот день, который выбрал арабский полководец-мусульманин для решающей битвы с византийской армией, защищавшей Сирию, при Ярмуке в 636 году.

Большая часть дождевой воды впитывается известняковой породой, покрывающей значительную площадь, и таким образом теряется. Часть скапливается в подземных каналах и изливается на поверхность в виде источников. Иначе говоря, преобладание известняка в Ливане и Палестине становится дополнительным неблагоприятным фактором вдобавок к вышеописанному второстепенному – слепящему пыльному ландшафту. Это ограничивает водоснабжение и приводит к сокращению мест, пригодных для поселения, особенно в Антиливане.

Та часть воды, которая не просачивается через слои известняка, втекает в ручьи и реки, которые после каждого проливного дождя превращаются в бурные потоки, а в летнюю засуху постепенно мельчают и порой вовсе пересыхают. Стремительный сход воды с высокогорий с сопутствующими процессами эрозии и обнажения поверхности на протяжении веков приводил к тому, что когда-то густо-зеленые участки становились бесплодными. Этот феномен ввел в заблуждение некоторых ученых, которые полагали, что уже в исторические времена в Сирии и соседних землях произошли существенные климатические изменения в направлении их иссушения. Как мы увидим ниже, эта гипотеза основана на совершенно ошибочных рассуждениях. Никакие изменения климата или колебания количества осадков не могут объяснить, казалось бы, странное явление, нередкое в восточной части Сирии: наличие обширных площадей, которые когда-то были густо-населены и процветали, но затем обнищали и опустели. Практически идентичность сельскохозяйственных культур с древних времен (за исключением растений, завезенных арабами с Востока в Средневековье и выходцами из Нового Света в современную эпоху), постоянство методов обработки почвы и сохранение в течение веков почти одних и тех же сезонных дат начала пахоты и уборки урожая не позволяют утверждать, что причина иссушения заключается в изменившемся климате. Истинные причины снижения производительности земель кроются в обнажении склонов из-за потоков дождевой воды и ветра, пересыхания отдельных источников, вырубки лесов и выпаса скота, из-за чего корни растений уже не могут удерживать рыхлую почву, а также из-за халатного отношения к ирригационной системе или ее разрушения в ходе вторжений варваров и нападений кочевников и возможного истощения почвы в некоторых местах.

На территории Сирии соседствуют три контрастные зоны растительности. Для прибрежной равнины и нижних уровней западной возвышенности характерна обычная флора средиземноморского побережья. Этой зоне свойственны вечнозеленые кустарники и быстро расцветающие, очень душистые весенние растения. Там активно возделываются растения, входящие в число основных пищевых культур человека, например пшеница, ячмень, просо (дхура), которые были там впервые одомашнены. Кукуруза появилась позднее. К луку, чесноку, огурцам и другим овощам, известным с самых давних времен, позже прибавились помидоры, картофель и табак, завезенные из Нового Света. Почти все американские зерновые культуры (кроме кукурузы и некоторых видов овса), овощи и фрукты, типичные для умеренного пояса (кроме пекана и хурмы), завезены из Азии, а точнее, с Ближнего Востока, через Европу. Табак из Ладикии (Латакия) славится по всему миру. Ассортимент известных с древних времен плодов, включая инжир, оливки, финики и виноград, впоследствии обогатился новыми видами, такими как бананы и цитрусовые. Сахарный тростник завезли с Востока арабские завоеватели. Выращивание некоторых из перечисленных культур требует дополнительного орошения из-за недостатка летних дождей, и на горячем средиземноморском солнце, чьи беспощадные лучи почти каждый день обжигают пересохшую землю в течение всего засушливого времени года, они вызревают до идеального состояния. Из деревьев в данной зоне преобладают кустарниковые виды дуба, средиземноморские сосны, шелковица и буки (зан). Нет никаких сомнений, что раньше лиственных деревьев было больше. Сокращение лесной зоны оказалось чрезвычайно пагубным, так как леса замедляли эрозию почвы на возвышенностях.

Вдоль гребней Ливана и Антиливана зимнее понижение температуры губительно для субтропических пальм и приморских кустарников, и там выживают только такие выносливые деревья, как ели, кедры и другие хвойные растения. Это – вторая зона растительности. Возвышенности Антиливана, сухие в своей северной части, представляют разительный контраст с Западным Ливаном.

В третьей зоне растительности – каньонообразном желобе и плато Восточной Сирии – сильный зной вследствие уменьшения количества осадков создает степной климат, при котором деревья практически исчезают, травы, как правило, существуют лишь в течение одного сезона, и выживают только грубый кустарник. Малое количество деревьев и преобладание сухого, колючего кустарника также характерно для плато на краю Сирийской пустыни. Оронт и Иордан текут по глубоким ложам и мало пригодны для орошения.

К счастью, трансиорданские и авранские плато расположены так, что противостоят широкому ветровому ущелью, образованному сравнительно низкими холмами Самарии и Галилеи, и достаточно высоки, чтобы конденсировать необходимое количество влаги, чтобы создать условия для выпаса скота. В древности, как и в наше время, Авран был житницей Сирии и, вероятно, источником вывоза пшеницы из Палестины в Тир и даже в Грецию.

Эти три зоны растительности формируются благодаря тому, что в Сирии встречаются два четко различающихся растительных региона: средиземноморский и западноазиатский степной. Промежуточное положение Ливанских гор вводит новый элемент, меняя условия в силу непосредственного воздействия высоты. Поэтому переход от средиземноморского к континентальному влиянию происходит исключительно быстро, благодаря чему банановые плантации, лыжные курорты и пустынные оазисы находятся в пределах 60 миль (96 км) от моря. Но везде контраст между весенним ландшафтом с самой пышной зеленью и летним, когда усилившаяся жара иссушает растительность, чрезвычайно резок.

В древности единственными плодовыми растениями, которые выращивались в больших масштабах, были три устойчивых к засухе вида: инжир, виноград и олива. Финикийцы завезли виноград на греческие земли, а затем и в Италию. Олива сопровождала виноградную лозу или следовала за ней на ее пути с востока на запад. Оливковое дерево требует мало, а дает много. Его плоды составляли и по сию пору составляют один из основных продуктов питания в рационе беднейших классов. Южнее Бейрута на несколько миль простирается один из крупнейших оливковых садов мира. Оливковое масло употреблялось в пищу вместо сливочного масла, которое быстрее портится, и для освещения в лампах, для приготовления мазей и благовоний, а также в лечебных целях. Оно наполняло рог Самуила, когда он помазал на царство первого царя над Израилем, и приобрело такую святость, что и по сей день – в виде елея – используется для соборования умирающих. Жмыхом, оставшимся после давления масла, кормили животных, а косточки служили топливом. С тех пор, как голубка, выпущенная Ноем, вернулась с оливковой ветвью, листья оливы стали символом мира, знаком счастья. В Книге Судей (9: 8) описывается договор между палестинскими деревьями, которые признают превосходство маслины и призывают ее царствовать над ними.

Ливанский кедр из рощи над Бишари, помещенный на герб Республики Ливан и Американского университета Бейрута

Самое величественное и прославленное среди ливанских деревьев – это, конечно, кедр (Cedrus libani), такие достоинства которого, как крепость (Пс., 28: 5), долговечность (Иер., 22: 14), величие (4 Цар., 14: 9; Зах., 11: 1–2) и пригодность для резьбы (Ис., 44: 14–15), восхваляли древние поэты, пророки и историки. Древним ливанцам кедр давал превосходный лес для строительства морских судов и привлекал царей из долин Тигра, Евфрата и Нила, где не произрастали высокие деревья. К сожалению, сегодня Ливан уже не славится им так, как было прежде (Ис., 35: 2; 60: 13). От него остаются лишь небольшие рощи – словно букеты на нагой груди Ливана, самая известная из которых та, что растет выше Бишари, где по сей день насчитывается больше четырехсот деревьев, отдельным из которых, быть может, уже исполнилась тысяча лет. Самый высокий из них достигает примерно 80 футов (24 м). Обычно их называют арз ар-Рабб – кедры Господа. Кедр помещен на герб современной Ливанской Республики. Более молодая роща сохранилась на юге, выше Аль-Барука, где его называют убхул[24]. Многовековая эксплуатация сосновых и кедровых рощ, кульминацией которой стала их вырубка турками-османами на топливо для железной дороги в 1914–1918 годах, не только лишило горы лучших деревьев, но и ускорило процесс эрозии, которая всегда затрудняет процесс восстановления леса.

Козы и овцы, особенно козы, усугубляли процесс эрозии, поедая траву и молодые побеги на горных склонах, из-за чего почва становилась более рыхлой и более подверженной воздействию стекающей воды. Из-за рельефа Ливанских гор и избыточного дренажа палестинского нагорья Сирия всегда имела скудные естественные пастбища для скота и лошадей, но овцы и козы могли найти себе достаточно пропитания.

Изначально американское дикое животное, лошадь в те далекие доисторические времена, когда Америка и Азия образовывали единый континент, добралась до Восточной Азии. В диком виде она встречается в Палестине еще в натуфийские времена. Одомашнена лошадь была в ранней Античности где-то восточнее Каспийского моря индоевропейскими кочевниками. Позже касситы во множестве завезли лошадей в Месопотамию, а оттуда они попали в Западную Азию примерно за два тысячелетия до н. э. Хетты передали лошадь лидийцам, лидийцы – грекам. Гиксосы ввезли лошадей в Сирию, а затем в Египет примерно за восемнадцать веков до н. э. Из Сирии они также до начала христианской эры были завезены в Аравию, где арабская порода осталась более чистокровной, чем какая-либо другая где бы то ни было.

Как и лошадь, верблюд имеет американское происхождение и перебрался в Северо-Восточную Азию миллионы лет назад. Оттуда он попал через Кашмир и Индию, где найдены его ископаемые кости, в Северо-Западную Аравию, а оттуда в Южную Сирию. Первое известное упоминание о верблюде в литературе содержится в Книге Судей (6: 5), где описывается вторжение мадианитян в Палестину в XI веке до н. э. Самые ранние из известных изображений этого животного относятся к каменному веку и были недавно обнаружены в Килве, Трансиордания, – это две резные фигуры, причем одна из них изображена позади горного козла эпохи мезолита. Это маленький одногорбый верблюд, который до сих пор остается типичным арабским верблюдом. Прекрасный рисунок дромадера с наездником найден в Телль-Халафе и датируется примерно 3000–2900 годами до н. э. Присутствие всадника не оставляет сомнений в том, что животное было одомашнено. В Джебейле статуэтка египетского происхождения, датируемая первой половиной 2-го тысячелетия до н. э., изображает верблюда, лежащего в характерной позе. Другие египетские статуэтки, относящиеся к Древнему царству (ок. 2500 до н. э.), найденные в Джебейле, не оставляют никаких сомнений в том, что уже в то время верблюды использовались в качестве вьючных животных.

Другое животное, завезенное из засушливой Азии через Аравию, – это древняя порода длинношерстных овец с широким, толстым хвостом, которая до сих пор весьма распространена. Упоминается в библейской и классической литературе. Странный обычай откармливать овец, сохранившийся в Ливане, засовывая пищу в рот и двигая челюстью рукой, был известен в Древнем Египте, о чем свидетельствуют рельефные скульптуры животных, похожих на газелей или коз, на гробницах, восходящих к VI династии.

Помимо верблюда и лошади, в Сирии водятся осел, мул и другие тягловые животные, а помимо коз и овец, в число домашних животных входят коровы, собаки и кошки, прирученные еще в глубокой древности. Крупный рогатый скот, овцы, козы, свиньи и куры – все это азиатские животные, одомашненные и завезенные в Европу, а оттуда в Америку. Типичные дикие животные – гиена, волк (ныне редкий), лиса и шакал, косуля и лань. Газели, которые могут долго оставаться без воды, быстро исчезают. Удивительный орикс, способный жить в пустыне и выживать без воды, на сегодня, вероятно, вымер. Последние страусы, очевидно, убиты в конце 1920-х годов в Джебель-ат-Тубайке. Львы и леопарды, обычные во времена крестовых походов, уже перевелись. Широко распространены змеи, ящерицы и скорпионы, особенно в южной части страны. Типичные птицы – орел, стервятник, сова, куропатка и другие, знакомые нам по книгам Библии.

Часть вторая

Древние семиты

Глава 6

Появление семитов

В самых общих чертах историю народов Сирии можно разделить на пять основных этапов:

1) дописьменная эпоха;

2) семитский период, начиная с амореев (примерно за 2500 лет до н. э.) и заканчивая падением Нововавилонской (халдейской) империи в 538 году до н. э., за чем последовало персидское господство;

3) греко-римский период, начиная с завоеваний Александра Македонского в 333 году до н. э. и заканчивая вторжением арабов в 633–640 годах н. э.;

4) арабо-исламский период вплоть до завоевания Сирии турками-османами в 1516 году;

5) османский период, закончившийся с Первой мировой войной.

На протяжении всей этой долгой и пестрой истории вряд ли было такое время, когда Сирия во всей полноте являлась независимым суверенным государством под властью своих местных правителей. Ее принудительное объединение всегда осуществлялось по воле внешних сил. Как правило, она либо входила в большее целое, либо была разделена между местными или иноземными государствами. Только на второй стадии государства Селевкидов (301–141 гг. до н. э.) со столицей в Антиохии и во времена Омейядского халифата (661–750 гг. н. э.) со столицей в Дамаске политический центр притяжения находился в самой Сирии. При мусульманах-мамлюках (1250–1516) она была придатком Египта. В Египте Нил, а в Месопотамии Евфрат служили объединяющими силами государства. В Сирии же не существовало такого физического фактора. В действительности ее физическая структура способствовала скорее разделению, нежели единству.

Название «Сирия» по форме греческое. В угаритской литературе ее упоминания имеют вид SHRYN, а на иврите – Siryon[25], под чем понимался Антиливан. Позднее понятие расширилось, и название части стало включать в себя целое. Слово «Ливан» тоже семитское, но встречается в более ранних клинописных записях. Район северного Евфрата был известен вавилонянам как SU-RI. Между «Сирией» и «Ассирией», вероятно, нет этимологической связи. В греческие и послегреческие времена значение термина расширилось и стало применяться ко всей стране. Так это и оставалось до Первой мировой войны. Обычно он охватывал территорию между Тавром и Синаем, Средиземным морем и Иракской пустыней. Для Геродота Палестина была частью Сирии, как и для турок, а ее жители – палестинскими сирийцами. Вильгельм Тирский и другие историки крестовых походов тоже считали Палестину частью Сирии. Слово «Палестина» происходит из греческого языка, хотя изначально это была «Филистия» – в этом имени увековечено название индоевропейцев-филистимлян, которые занимали приморский регион во второй половине XIII века до н. э., примерно в то же время, когда израильтяне из Египта пытались занять внутренние районы. Отсюда название распространилось на всю территорию вплоть до пустыни.

Понятия «Сирия» и «сирийский» не встречаются в оригинальном древнееврейском языке Писания, однако в Септуагинте так называются Арам и арамеи. Некоторые античные авторы ошибочно именуют сирийцев ассирийцами. Арабы дали стране новое название – аш-Шам («тот, что слева», то есть север), в противоположность аль-Яману («тот, что справа», юг), все это если смотреть от Хиджаза. На английском языке слово Syrian («сирийский», «сириец») до недавнего времени применялось в качестве этнического термина, обозначающего жителей всей Сирии, но затем стало обозначать только гражданина Сирийской Республики[26]. В качестве лингвистического термина оно относится ко всем народам, говорящим по-сирийски (по-арамейски), включая народы Ирака и Ирана, а в качестве религиозного понятия – к приверженцам древнехристианской сирийской церкви, часть которых расселилась вплоть до самой Южной Индии.

У римлян Syrus означало любого говорящего на сирийском языке человека, но римская провинция Сирия простиралась от Евфрата до Египта. Так же ее границы определяли и арабские географы, в них же ее признавали и до конца Османского периода. Физическая цельность этого региона, который в прошлом обычно назывался Сирией, соответствует культурной цельности, но не этнической или политической. Он представляет собой более-менее единообразную область цивилизации, резко отличающуюся от прилегающих областей. Только между ним и другим, восточным, рогом Плодородного полумесяца культурная граница всегда была подвижной.

В истории Сирии и ее народа определяющими являются три фактора: во-первых, ее географическая конфигурация как совокупности различных регионов, отраженная в смешанном населении, – безумно пестрый винегрет из этнических групп и религиозных конфессий. Ландшафт ее настолько изрезан, что нигде географические условия не создавали достаточно широких возможностей для развития сильного и всеобъемлющего государства. Второй фактор – это ее стратегическое положение в качестве связующего звена между тремя историческими частями света, из-за чего ей со всех сторон угрожали опасности и военные вторжения. Вавилоняне и ассирийцы, египтяне, хетты, персы, македоняне и римляне, арабы, монголы и турки, а также крестоносцы нападали на страну в разные периоды времени и оккупировали ее территорию, частично или полностью. Третий фактор – это ее близость к двум древнейшим очагам активной культуры: шумеро-вавилонской на востоке и египетской на юге. В последующие времена через морские маршруты страна была открыта для индоевропейских влияний из Крита, Греции и Рима, а через сухопутные – для индоиранских влияний из Персии и Индии.

Благодаря постоянным и легко устанавливаемым контактам с внешним миром через важные международные пути Сирия испытывала на себе космополитическое влияние и принимала наплыв остатков уничтоженных сообществ. В ее южной части современный бахаизм нашел защиту от разрушения и бок о бок сосуществует с таким окаменелым пережитком древней веры, как самаритянизм. В центральной части до сих пор прекрасно уживаются общины друзов и маронитов, берущие начало еще в Средневековье. На севере до сих пор остаются секты нусайритов и ассасинов.

Эту великую международную артерию можно проследить от самых ее зачатков в дельте Нила, откуда она идет вдоль побережья Синайского полуострова, а оттуда одна ветвь отходит на юг к медным и бирюзовым копям полуострова, а другая устремляется немного дальше на восток – в благоуханные земли Южной Аравии. Затем она поворачивает на север вдоль палестинского побережья, не очень близко к морю, в сторону горы Кармель. Здесь снова раздваивается: одна часть огибает побережье, следуя через города Тир, Сидон, Библ и другие сирийские порты, а другая поворачивает вглубь страны через долину Мегиддо, через Иордан в его северном течении, а затем прямо на север, в Дамаск. Здесь эта ветвь пересекает Сирийскую пустыню через Пальмиру, связывая центр Сирии с центром Месопотамии, который друг за другом представляет Вавилон, Ктесифон и Багдад. Из Дамаска главная магистраль поворачивает на запад, пересекает Антиливан в ущелье Забадани и направляется на север, следуя за Оронтом (совр. Эл-Аси) через Кадеш в Северную Сирию. По пути в Кадеш от нее отходит ветвь, которая соединяется со Средиземноморьем через ущелье Нахр-аль-Кабир; по тому же маршруту следует современная железная дорога. После того как одно ответвление уходит в Северную Сирию через Сирийские ворота Аманоса к морю, а другое – на северо-запад через Киликийские ворота Тавра в Малую Азию, главная дорога далее движется на восток через Сирийскую седловину до Евфрата, а затем до Тигра и на юг до Персидского залива.

Саргон, Синахериб, Навуходоносор, Александр, Помпей, Амр ибн аль-Ас, Наполеон, Алленби, Авраам, Моисей, Святое Семейство – все они и многие другие в свое время прошли по этому долгому караванному пути. В древности и Средневековье по нему текли вьюки со слоновой костью и золотом из Африки, миррой, ладаном и пряностями из Индии и Южной Аравии, янтарем и шелком из Средней Азии и Китая, пшеницей и древесиной с сирийских гор и равнин. Но караваны везли помимо этого еще и невидимый груз идей. Пшеницу съедали. Янтарь шел на удовлетворение мимолетного каприза какой-нибудь девицы. Но идеи не исчезали бесследно. Одни дали ростки в умах сирийцев и внесли свой вклад в формирование этой сложной культуры, которую мы называем сирийской и которая представляла собой слияние местных элементов с другими из окружающих культур. Сам местный элемент представлял собой переработку того, что осталось после бесчисленных миграций и вторжений.