Переплетчик: история Шааданги

– Начинай.

Из глубины кристалла раздался вкрадчивый и нежный голос юной девушки:

– Слушаюсь, милорд. В первую очередь по книгам. Библиотека Ивана IV Грозного, погибла во время пожара Москвы в семьдесят первом году шестнадцатого столетия. Несмотря на не оправданный риск, тебе все же удалось спасти наиболее ценные экземпляры Либерии. Хотя, с высадкой в лесу и побегом из под горящей крыши, ты явно дал маху.

Мужчина поморщился, как от кислого лимона, но возражать не стал. Голос, поначалу казавшийся благолепным (одно обращение «Милорд», чего стоил!), сочился иронией и вполне дружеским настроем к Лоарк. Кому же он принадлежал?

– Книги в отличном состоянии, их вполне можно оставить в твоей библиотеке, не вижу смысла перегонять их в кристаллы. Твоя миссия прошла, успешна, никто тебя не заметил и последствий для хода времени не обнаружено.

– Хорошо, книги и правда, лучше оставить. Давненько я свою коллекцию не пополнял! – Лоарк мечтательно зажмурился, потянулся до хруста в суставах и встал. – Я пока займусь этим, а ты давай, воплощайся. Мне нужен нормальный собеседник!

С этими словами мужчина провел руками по своему телу от плеч до колен и через миг уже стоял в махровом, кофейного цвета, халате.

– Ленив я стал. Вон даже переодеться не могу нормально.

Подхватив сумку, Лоарк направился к стеллажам с книгами, долго бродил между ними, высматривал что-то, и бормотал. Наконец расстегнув сумку, он вынул из нее книги и расставил на выбранной полке. После чего провел указательным и средним пальцами по корешкам книг. Отойдя на пару шагов назад, он критически осмотрел полку, хмыкнул, кивнул и вернулся в кресло. Напротив него во втором кресле уже сидела девушка, а кристалл лежавший теперь на столе был прозрачным как обычное стекло.

– Вот так уже лучше. – Лоарк потянулся, поцеловав девушку в щеку, и снова откинулся на спинку.

Девушка была очень красивой: стройная фигура, длинные черные волосы слегка волнистые струились по плечам, до середины спины, аккуратное точеное личико, смутно напоминавшее образ некогда известной актрисы Одри Хепберн, одета она была в облегающий комбинезон темно-коричневой кожи, высокие шнурованные ботинки того же цвета. Ворот был расстегнут, открывая взору роскошную зону декольте, да и учитывая материал, и покрой костюм плотно облегал привлекательные бедра и грудь девушки. Она сидела, вальяжно раскинувшись в кресле, закинув ногу на ногу. В руке держала бокал с густым маслянистым напитком и парой кубиков льда.

– Грузинский коньяк «Старейшина» из начала двадцать первого века. Тебя устроит? – Девушка взяла графин плеснула в пустой стоящий рядом бокал.

Лоарк взял напиток, стукнул по краю бокала, в котором тут же появились несколько кубиков льда. Пригубив спиртное, смакуя маленькие глотки, он тихо произнес:

– Эвелина, я знаю, что не вправе. Но все же благодарю, что ты со мной. Ты можешь позволять себе все слабости пока находишься в человеческом обличье, однако я могу это позволить только в Башне. Это моя вина.

– Милорд, ну что вы? – Девушка наигранно заволновалась, и изобразила готовность покорного слуги на своем лице. Потом неудержимо расхохоталась, – Да брось ты. Знаешь же что я не в претензии. Спасибо и за это, все лучше чем….

– Давай лучше по второму эпизоду.

– Да… – Эви растеряно моргнула, – ты прав. Что касается твоей второй вылазки…. Вот скажи, зачем ты вообще полез во Вьетнам? Что ты там пытался получить? Думаешь, у этих янки есть хоть что-то стоящее? Ужас! Ты там такого наворотил, что в какой-то момент я чуть через кристалл тебя не огрела! Ты едва не завалил все, так еще и нарушил ход истории!

– Обижаешь милая, отряд все равно должен был погибнуть, там все выгорело подчистую от напалма.

– Я не о том. Капрал. Он должен был получить множественные ранения, а по твоей милости угодил в госпиталь без пяти минут психом! И как прикажешь исправлять?

– Ты напрасно так нервничаешь, Эви. Да, было много риска и сомнительных ходов, но тем не менее. Ну, хочешь, я для очистки твоей совести мотнусь в госпиталь и оттяпаю капралу руки да ноги? Полегчает? А что касается причинно-следственных связей, зачем я туда понесся, что ж, могу и ответить. Мне нужна была информация по всей Вьетнамской кампании США. В общем-то не самая важная история и все же, как ты помнишь, мы не пренебрегаем даже рядовыми случаями. В этом и состоит наша миссия – хранить истории.

– Да, но… Тебе не кажется, все это уже перебор? Я была с тобой, когда ты создавал Башню, когда ты только начинал учиться своему странному мастерству, и когда впервые зародился Архив. К чему все это? Мог бы упиваться собственным могуществом, на худой конец сделал бы себе защищенный домик на Земле, благо сокрыть от всех и вся его для тебя было бы плевым делом! Глядишь, и я была бы жива. Так что же тобой руководствует, Лоарк?

– Когда ты была жива, – мужчина печально устремил взгляд в окно, – и мы почти не общались и не виделись, я, как и ты любил задаваться вопросом «зачем». Но я изменился. Я уж и не помню, каким точно был в начале, когда еще жил обыденной жизнью, с нудной и простецкой работой переплетчика книг. Для меня давно не существует таких банальных вопросов, и куда более банальных ответов. Делаю потому что могу, тебя устроит такой ответ?!

Эвелина пожала плечами, мол, не хочешь говорить не надо.

– Знаешь дружище, давай все-таки поставим все точки над i в последнем эпизоде. Рубить-то, зачем всех было? Можно же было просто дождаться авиаудара, выставит щиты вокруг капрала или еще проще переместить его. Зачем эту резню ты устроил, можешь объяснить хотя бы самому себе!?

– Себе могу, а вот тебе едва ли. Понимаешь, время от времени нужно вносить справедливость. Все бойцы, как американцы, так и вьетнамцы, собравшиеся в той засаде, отличались порядочной жестокостью, в отношении врагов и пленных. Считай я дал им то, что они заслужили. И, не нужно меня испепелять таким яростным взглядом! Да, я не имею права решать, кто и что заслужил, а с другой стороны кто имеет? Я по силе превосхожу любого обитателя любого мира! Хочешь еще более правдивый ответ? Мне нужно было размяться! Ощутить себя живым! Я, между прочим, с десяток пуль словил в той драке. Было больно.

– Шутишь все? Лоарк, ты должен взять себя в руки! Ты поминаешь, что становишься опасным, и вовсе не для людей или одной планеты! Ты стал опасен для самой Вечности, друг мой!

Мужчина недовольно поморщился, привстал с кресла, плеснув себе еще коньяка, и снова задумчиво уставился в окно. В тишине просидели они довольно долго, Эвелина смущенно бросала взгляды на друга, побаиваясь, что он может сделать, все же она перегнула палку с дерзостью.… Хотя. Лоарк встал, направившись к окну, и перекрещенными пальцами левой руки стал водить по оконной раме, подоконнику, затем принялся отбивать пальцами какой-то рваный немного раздражающий ритм на стекле. Удары пальцев были столь резкими и быстрыми, что казалось вот-вот стекло лопнет и разлетится в дребезги. Напоследок, мужчина воздел руки и сделал жест, словно отдергивая невидимые шторы, устало вздохнул и повернулся к собеседнице:

–Только не вздумай выбраться в это окно или открыть его! Мигом очутишься в пустынном бескрайнем космосе!

Девушка заворожено наблюдала за изменениями пейзажа. Казалось, что за окном нет вовсе ничего, только серые клочки тумана, причудливо перетекающие и меняющие свою форму. Резким неожиданным скачком, дымка исчезла, и теперь из окна открывался захватывающий дух вид на открытый космос.

– Надоело созерцать пустыню, во всяком случае, из своего кабинета.

– Т-ты что же это…

– Всего-навсего сменил вид из окна, – Лоарк печально улыбнулся, – ничего страшного, Башня все там же где и была. Считай, что я поставил межпространственную камеру видеонаблюдения, а окно большой экран. Изображение, так сказать в реальном времени!

Мужчина усмехнулся, еще раз осмотрел творение рук своих и залпом опрокинул полупустой бокал.

– Ты права. Безусловно, ты права. Мои «заскоки» не должны отражаться на Бытие. Кто я такой, в конце концов! Идем.

Не дожидаясь ответа, мужчина пошевелил рукой, в который тут же скользнул кристалл со стола, и пошел к лестнице. Эвелина следовала за ним, у нее было много вопросов, однако говорить почему-то не хотелось. Уже внизу, на первом этаже, Лоарк обернулся и порывисто обнял девушку:

– Пора показать тебе самое сердце Обсидиановой Башни. Так сказать святая святых. Именно там ты и переродилась, если это уместный термин.

– И что же это? Твое личное логово монстра? – Девушка нервно отшучивалась, что было видно по ее глазам, – или какая-нибудь комната в стиле…

– Помолчи, пожалуйста, и сосредоточься. Туда так просто не попасть, входа как такового там нет, выхода тем более. Это нижний ярус башни, уходящий под землю на порядочную глубину. Так что придется попотеть.

Лоарк еще крепче сжал девушку в объятьях, и они медленно стали погружаться в пол. Эвелина зажмурилась, а когда осмелилась вновь открыть глаза они уже стояли в совершенно другом помещении.

«Середина 30-х годов XXI века. Остров Ицукусима, Япония».

Пришло время, пожалуй, рассказать о том, кто же такая спутница Лоарка, что так странно с ним общается, да ещё и каким-то образом связана с кристаллом амулета. Все дело в том, что в те далёкие и славные времена, когда Лоарк был всего на всего скромным сотрудником типографии и занимался переплётом книг, Эвелина была такой же обычной девушкой. По возрасту, он годился, чуть ли не в дедушки ей, а знакомство их состоялось в одной маленькой экспедиции, куда оба отправились по работе. Навряд ли их можно назвать друзьями, но что-то их связывало, товарищество или иные узы, сложно сказать наверняка. Когда же Лоарк неожиданно для самого себя наткнулся на книгу, перевернувшую его жизнь, даровавшая ему странное и необъяснимое для большинства могущество, Эви работала в школе учительницей. Она единственная кому мужчина доверился, толком ещё сам не разобравшись в своей силе, за что оба, в конечном счете, и поплатились. В первые годы Лоарк экспериментировал: искал, что его укрепит, а что сделает слабее, нащупывал пути применения открывшихся знаний и возможности перспектив. Одним из таких сомнительных предприятий была попытка создать некий носитель, записывающий и запоминающийся все, что проходило через Лоарка. Причины, почему он решил создать этот "архив" смутно формулировались даже в его собственной голове. И всё же он рискнул.

Местом проведения эксперимента Лоарк выбрал один очень древний храм в префектуре Хиросима. Во-первых, потому что страна восходящего солнца имеет очень древнюю культуру и историю, а во-вторых, он предчувствовал возможные последствия и потому предпочел максимально удалиться от всего, что ему дорого. Одного он не учел: своей неопытности в делах довольно тонких, способных затронуть ткань самого Бытия.

Эксперимент оказался провальным: все, что удалось получить Лоарку из многочасовых практик, лишь крохотное облачко бирюзовой дымки, которая тут же рассеялась. Махнув на все рукой, мужчина решил было, что уже все кончено, но в дело вмешался случай, или же…. Да, вероятно то была воля самой Вселенной. Он сидел в кафе, размышляя, почему же не удалось добиться успеха и какие еще можно искать варианты, когда зазвонил телефон. Мягкий баритон незнакомого голоса сообщил, что его подруга Эви, попала в аварию, сейчас она лежит в реанимации и, скорее всего не протянет и часа. О том, почему позвонили именно ему, Лоарк так и не смог понять. Выругав себя за свою беспечность, мужчина торопливо собрался и, благо выяснил у звонившего доктора, в какой клинике находится Эвелина, молниеносно к ней перенесся. Тем не менее, он опоздал: когда Лоарк ворвался в палату ее пульс и сердечный ритм выравнивались в прямую линию. Смутно соображая, что он собственно делает, мужчина схватил умирающую и испарился из реанимации, оставив в полном недоумении врачей и медперсонал. Лишь позже он вернулся в тот город и исправил их воспоминания, по которым Эвелина умерла и была кремирована.

Пребывая в растерянности, не зная, что именно следует предпринять и, торопя события, поскольку кажется, сердце девушки уже остановилось, Лоарк инстинктивно перенесся туда, где провел последние несколько недель – на остров Ицукусима. Там, в одном из синтоистских храмов на сваях, повинуясь непонятному порыву, Лоарк схватил с полки камень, служивший очевидно украшением или некой религиозной побрякушкой и, опустив странный кристалл на грудь девушки высоким голосом запел Древнюю Песнь. Лишь когда бирюзовая дымка, невесть откуда просочившаяся начала окутывать тело Эвелины, мужчина понял что происходит, понял, но не смог остановиться! В голове мелькнула догадка, что как раз лишенное формы и материи его давешняя попытка и провалилась. А тут такой удобный шанс! Когда тело уже сияло все, оно начало втягиваться в кристалл, словно было не из плоти и крови, а невесомым облачком тумана. Вскоре на полу лежал только камень, источавший загадочные оттенки перламутра и ультрамарина, а Лоарк устало сполз по стене. Достав сигару (вполне может быть, что из воздуха) он закурил, не мигая глядя на дело рук своих. Ох, так уж и своих ли? В голове была каша из мыслей, судорожно пытающихся понять случившееся, и как со всем этим разобраться. Неожиданно в сознании появилась вполне оформленная мысль, явно не принадлежавшая самому Лоарку.

«Все в порядке, мой старый друг. Я на тебя не в обиде, то, что ты сделал – дало мне лучшую форму существования чем, некий абстрактный рай или ад, и уж точно лучше, чем жизнь прежняя. Давай-ка позже будем посыпать головы пеплом и думать, как это выглядит с точки зрения этики и нравственности. Все в порядке. Хотя, меня немного настораживает, что я заточена в кристалл, и не уверена смогу ли отсюда выйти. И…. кажется, здесь есть чьи-то мысли еще…».

Это была первая попытка общения с Эвелиной в ее, с позволения сказать, новой форме.

Минуло три года с той поры, и стоя в подвале только что созданной Обсидиановой башни, Лоарк отделил от кристалла две субстанции – сознание Эвелины и Архив. Те самые «мысли», о которых упомянула девушка при первом контакте, было зарождавшимся «архивом» как тогда именовал его Лоарк, позже так и не получивший более оригинального названия. О его природе и свойствах сказать сложно, достоверно известно, что мужчина каким-то образом использовал его для хранения все возможных знаний, историй, сведений, памяти людей и многого другого. Эвелина осталась привязанной к кристаллу, который Лоарк носил теперь как амулет, но иногда могла в пределах башни принимать вполне видимый облик, какой она имела лет в двадцать пять. Ее материальность стала однако весьма относительным понятием: брать предметы, есть и пить она могла, хотя это и не требовалось, чтобы поддержать ее существование, Лоарк мог ее обнять или взять на руки, но вот ни кто более не смог бы к ней прикоснуться. Для прочих людей она была скорее призраком, да и то, за пределами Обсидиановой Башни она не могла сохранять обличье человека, снова возвращаясь в кристалл. Она получила прямой доступ к Архиву, фактически слившись с его сознательной частью, и время от времени кристалл с ее сознанием необходимо было погрузить в сверкающую голубыми оттенками сферу. Но об этом позже, а пока вернемся в Башню.

***

В помещении, где Эви оказалась со своим спутником, на первый взгляд было темно, так что пришлось несколько секунд поморгать привыкая. Наконец, осмотревшись, девушка ахнула от восхищения и легкого испуга. Ещё бы! Зрелище того стоило! Там, где они сейчас стоял, едва ли походило на комнату: очень уж просторно, стены были едва различимы, хотя источники света, а он здесь был и не малый, разгонял темноту на внушающее расстояние. Бросив короткий взгляд вверх, Эви поняла, что потолок тоже не видим со стороны стоящего на полу. Очевидно, что размер помещения по периметру совпадал с основанием башни, но как глубоко они находились трудно сказать.

В центре, не имея ни каких опор, прямо в воздухе витало нечто. Подобрать слова, для описания увиденного было трудно, хотя форму объекта вполне можно охарактеризовать как сферу. Некая субстанция, впрочем, данное слово не очень уместно, поскольку даже сложно сказать какая плотность, и есть ли она вообще, витала ни чем не сдерживаемая, но сохранившая шарообразное очертание. Именно оно и светилось, чуть заметно мерцая, таким пронзительно бирюзовым оттенком, что дух захватывало! Было ясно, что в природе таких цветов не бывает, и все же…

Субстанция эта, плавно и медленно перетекала, закручивалась и распадалась, смешивалась и… Казалась живой. На расстоянии в несколько метров вокруг этой сферы парили девять книг.

Каждая из них была высотой примерно в два и шириной в полтора локтей, внушительной толщины, в кожаном переплете с металлическими, вероятно, серебряными накладками и такой же массивной застёжкой. Книги располагались точно по уровню экватора сферы, образуя своеобразное кольцо. Под каждой из книг, которые только на первый взгляд казались одинаковыми, располагались небольшие помосты. От пола да кольца книг, высота свободного пространства была примерно в три человеческих роста, высота же помостов, Лоарку, к примеру, приходилась по колено.

– Это…

– Да, Эви, это и есть Архив! Ты вряд ли, помнишь его, хотя видела один раз, когда я тебя…. В общем, когда ты умерла.

– Значит это и есть архив всех знаний и место, где ты черпаешь свою силу? А что это за книги? И помосты какие-то странные… Что-то не могу я сосредоточиться и найти ответ, хотя должна бы по моим-то данным….

– Что касается первого вопроса ты права, хотя я не черпаю именно отсюда силу, скорее это вариант подзарядится. А остальное, ох, даже не спрашивай, пока не стоит тебе знать этого. Впрочем, я могу отчасти удовлетворить твое любопытство, ты можешь найти ответ, поскольку он заблокирован самим «архивом», не желающим по каким-то причинам пока все тебе открыть. И я не вправе противостоять этому решению.

– Выходит, все мои знания это знания собранные в этом, э-э-э, хранилище?

– Верно. И ты часть этого «хранилища». Ну и формулировка у тебя! Да, и еще. Все книги которые я собираю в Башне и храню, все воспоминания и свидетельства, истории и заметки, извлеченные мной из сознания людей и записанные в книги, так же подпитывают этот "архив". Вот собственно вкратце и все.

– Так таки и все, дружище? Или лучше «мой господин»? Тогда ты станешь сговорчивее?

Девушка явно нервничала. Вообще-то в самом начале все этой сомнительной эпопеи у Лоарка было искушение извлечь и отделить от Эвелины все эмоции и прочие человеческие чувства. Однако, подумав, он счел это не лучшей идеей. Его вполне устраивали подобные перепалки со старой подругой, да и встряхивали порой весьма кстати. Вот и теперь он лишь неопределенно пожал плечами:

– Сама знаешь. Это все что я могу тебе рассказать.

«Территория Российской Федерации. Третье десятилетие

XXI

века. Провинциальный городок с населением менее трех тысяч человек».

Лоарк вышагивал по грязному корявому асфальту, давно требующим капитального ремонта, неспешно чеканя шаг и насвистывая что-то из Бетховена. Преображение его внешности было кардинальным – на вид парнишка лет двадцати, но что самое важное, именно так Лоарк выглядел на самом деле, до того, как обрел силу, в годы своей юности. Да и город этот был ему почти родным – он здесь вырос и провел лучшее время своей прекрасной юности. Сейчас, он только-только стал осваивать свою уникальную силу, и он не удержался, чтобы не похвастать ей…. Хотя перед кем? Все кого он знал в этом городе давно умерли, а его единственный нынешний друг, знавшая о его силе, жила сейчас в другой стране. Что же вообще он делал в этом глухом месте? Едва ли Лоарк мог ответить даже себе. Вскоре он приблизился к площади, где проходило какое-то гуляние: сцена с представителями местных творческих уникумов, торговые ряды, толпы пьяных подростков. Да, таким он и помнит этот поселок.

Сидя за столиком в дешевом баре, Лоарк опустошал уже пятую кружку пива. За окнами все еще продолжалось гуляние, хотя уже стемнело.

– Эй, приятель, угости сигареткой!

Над столиком нависло чье-то раскрасневшееся пьяное лицо, толстое и потное.

– Малец, уважь, дай закурить, ну….

– Отвали.

Лоарк отодвинул от края стола бокал и брезгливо поморщился. Еще двое товарищей, таких же пропитых и безнадежных дубин, как тот что просил закурить грозно надвинулись на него.

– Слышь, ты ваще кто такой, пацан? Приперся к нам еще и хамишь тут.

– Хамите Вы, а не я, – Лоарк незаметно ухмыльнулся, прикрываясь бокалом, и сделал глоток, – я вас не знаю, а вам курево подавай. Пойдите и купите себе.

– Да ты борзый! Ща мы тебя проучим!

Двое прихвостней схватили Лоарка за руки и потащили к выходу, заводила, явно старший из всех гадливо улыбаясь, шел следом. Свернув на задний дворик бара, мужчины швырнули Лоарка на землю, а здоровяк сплюнул и сжав кулак резко ударил в лицо лежавшего. Потом еще и еще.

– Ну что, паскуда, будешь нас уважать? Мы тебя тут поломаем!

Один из пьяных аборигенов поднял тощее тело Лоарка и впечатал лицом в стену, стал срывать с него брюки. Заводила расстегивал свои, дело шло к явному надругательству.

– Допрыгались болванчики, – разбитые губы прижатые к шершавому кирпичи не очень-то могли произнести эти слова, но они зазвучали громко, перекрывая шум праздничной площади.

– Да ты в конец оборзел пацан, да я….

Договорить пьяница не успел. Тот, что держал Лоарка отлетел к дереву, влепившись в ствол, и заорал дурным голосом. Несостоявшаяся жертва изнасилования крутанулась вокруг своей оси, уперевшись спиной в стену, в которое только что вжимали его лицо. Теперь внешность Лоарка изменилась – на лице не осталось и следа от побоев, он стал выше и крупнее, а неприметные джинсы и футболка сменились белоснежным балахоном и плащом.

– Стоять!

Голос его ревел как у разъяренного медведя, кинувшиеся было в стороны пьянчуги-насильники, дернулись и застыли в неестественных позах. Лоарк шевельнул рукой, и всех троих развернуло и потащило к дереву. В полуметре от шершавой коры они остановились и невидимая сила заставила их упасть на колени.

– Ну, что мерзавцы, попались? Думали, не найдется на вас управы? Я все знаю о вас: грабите, пьете, насилуете и все вам сходит с рук, потому что ваши жалкие душонки прикрыты политической силой местных заправил. Допрыгались.

Лоарк повел кистью руки и одного из троицы подняло в воздух, самого старшего, заводилу, брата местного мэра. Его руки и ноги развело в стороны, и несмотря на отчаянные попытки освободится, выгнуло дугой в спине, казалось еще немного и его позвоночник сломается.

– Пощади! Прошу, мы больше не будем! Клянусь!

– Пощадить? Да неужели! А вы щадили?

Чародей шевельнул пальцем, и одежда висевшего в воздухе вспыхнула и осыпалась на землю. Еще одно движение руки и ветви дерева потянулись к обнаженному толстому телу, скользнули к его рту и тому, что ниже поясницы. Еще мгновение и оба отверстия насильника прорвали зеленые плети и тот корчась упал на землю.

Через несколько часов ты издохнешь мразь. Тебя не найдут, я сокрыл это место. А – вы бегите!

Приспешники брата мэра залепетали и на четвереньках ринулись в кусты. Чародей взмахнул руками и исчез в ночи.

***

– Лоарк! Милорд!

Голос Эвелины наконец-таки вывел мужчину из оцепенения. Моргнув, он задумчиво уставился на пепел, испачкавший его халат, на обожженный палец и на свою подругу.

– Что с тобой, я не могла дозваться тебя?! Ты уже несколько часов так сидишь, вон сигара вся истлела, а тебе хоть бы хны. Где ты витаешь? Или снова тело оставил?

– А? Да нет, тут я тут. Задумался просто, нахлынули воспоминания. О том, каким я был вначале, когда заполучил силу, как наведался в свой родной город….

Лоарк встал, на ходу меняя одеяние на строгие черные брюки и белоснежную рубашку с закатанными рукавами и широко расстегнутым воротом. Достал еще одну сигару из бюро и закурил.

– Во-о-н оно что! – Девушка понимающе закивала головой. – Вспомнил времена когда геройствовал? Как же, как же, помню! Я вроде бы в то время еще живой была, и слышала кое-где слухи о таинственном человеке, появлявшемуся по всему миру! Он карал преступников, нес правосудие и справедливость! Настоящий герой!

– Будет тебе, хватит надо мной издеваться! – мужчина подошел к патефону и поставил ветхую пластинку на проигрыватель. – Потанцуем?

– С удовольствием, если выбросишь эту дрянь. Всю комнату задымил!

Чародей испепелил остатки сигары и пробормотал что-то себе под нос. Дым рассеялся, а в комнате запахло как на лугу после дождя – мокрой травой и озоном. Эвелина подошла к другу и обвив его шею руками чмокнула в щеку и они закружились в медленном танце.

– Это тревожит тебя? То, что ты не смог исправить свою эпоху? Людей? Мир?