Укрощение рыжего чудовища

– Кино? – Варвара отложила авторучку. – Я узнаю в лекционном зале, когда будут показывать документальный фильм о вреде алкоголизма.

– Тебе парк ВДНХ нравится? – Он будто не слышал ее слов.

– Тихий, изыди! – Она все-таки рассмеялась. – Меня пациенты ждут, мне работать надо. И вообще, ты блондинок любишь, – Варя не заметила, как снова сбилась на «ты».

– Я уже смирился с тем, что меня нагло обманули.

– Нет, вы посмотрите на него! – не выдержала Зоя Анатольевна. – Обманули его! А ну марш отсюда, обманутый! Не мешай людям работать.

– Злая вы, тётенька, – вздохнул Тихий.

– Тамбовский волк тебе тётенька! – Суровая медсестра не выдержала и как-то совсем по-девичьи прыснула. – Иди домой, Тихон. Отлежись как следует. Проспись. С такой помятой рожей разве ж девушек в кино приглашают?

– Разумное замечание. – Он легко поднялся на ноги. – Ну, до понедельника тогда. Дамы цветы, шампанское, конфеты любят?

Зоя Анатольевна уже в голос рассмеялась.

– Дамы любят послушных и спокойных пациентов, – ответила Варя за двоих, изо всех сил сдерживая улыбку.

– Вот чего нема – того нема.

Дверь за Тихоном Тихим закрылась.

На следующий день Тихий явился на перевязку с огромным букетом бордовых роз и коробкой явно дорогих шоколадных конфет. А еще он наконец-то сменил мятый костюм на вполне нормальные джинсы и рубашку. И то, и другое было чистое, не измятое и шло ему гораздо больше, чем изжёванный костюм из серого льна. Да и отёки почти сошли на нет. В общем, вполне похож на человека. Только повадки всё те же – упыриные.

– А где шампанское? – неизвестно зачем подначила его Варя.

– В машине. Сбегать?

– Добегаешься сейчас! Марш на кушетку.

– Раздеваться? Я сегодня без трусов.

– Тихий, я всё-таки зашью тебе рот! – У Вари с утра настроение повышенно-кровожадное. Причина банальна и имеет гормональную основу. ПМС как он есть. И рука, гладящая колено, вызывает особенно сильное раздражение.

– У тебя такие пальцы нежные. И не только… пальцы, – ничуть не испугался Тихон.

– И будешь с зашитым ртом смотреть культурно-просветительское кино о вреде алкоголизма и пользе нижнего белья.

– А нету кина о пользе алкоголизма и вреде ношения нижнего белья? – Рука поползла от колена выше.

– Чего нема – того нема. Тихий, прекрати!

Разумеется, он ее не послушал.

На следующую перевязку Тихий принёс белые розы – всё в том же вульгарном огромном количестве.

– Тихон, ты подрался-то из-за чего? – Медсестра развлекала пациента, пока доктор обрабатывала руки.

Варя с удивлением поняла, что Зоя Анатольевна радикально поменяла свое отношение к самому наглому на Вариной памяти пациенту. Причём причина Варваре так и осталась непонятна. Не в букетах и конфетах же дело? Уж этого добра Зоя Анатольевна повидала. Но сейчас в ее голосе явственно сквозили почти материнские интонации. Притом что сына у Зои Анатольевны не было. Зато наличествовали взрослая замужняя дочь и зять, в котором как раз Зоя Анатольевна души не чаяла.

– Да так… – пожал он плечищами. – Не из-за чего. Не помню.

– Душа просила, видимо, – вставила свое слово в диалог Варя. – И кулаки чесались.

– Вроде того.

– А женился-то кто? – не унималась Зоя Анатольевна. – Ты?

– Не. Друг.

– И хорошо, что не ты, – усмехнулась медсестра. – Потому что после всего, что тут вытворял, ты, как порядочный человек, должен на Варваре Глебовне жениться!

– Давай, Тихий, иди сюда. Жениться будем, – Варвара приглашающе махнула рукой.

– Не, я жениться не могу. – Он привычно устроился на кушетке. – Во-первых, я непорядочный. Во-вторых, у меня на женитьбу аллергия.

– Пробовал, что ли? – рассмеялась Зоя Анатольевна.

– Я и так знаю. Зато всё остальное, кроме женитьбы… Вы только намекните, Варвара Глебовна…

– Слушай, на тебе всё заживает как на собаке, – Варя проигнорировала его слова и залюбовалась чистым темно-розовым швом.

– Давай сегодня в ресторане поужинаем? В очень хорошем. Я за тобой заеду после работы. В котором часу ты заканчиваешь?

– У меня дежурство сегодня.

За спиной кашлянула Зоя Анатольевна. Кашлянула, но промолчала.

– А завтра? – не унимался Тихон.

– А завтра я ужинаю у родителей. Пойдёшь со мной?

– Пожалуй, нет. Рановато для знакомства с родителями. Ладно, обсудим в следующий раз.

За время своих посещений травмпункта Тихий оставил в кабинете пять букетов и столько же коробок конфет. Данила Шаповалов, заглянувший как-то к Варе, сравнил ее кабинет с братской могилой, за что получил нагоняй от Зои Анатольевны, и быстро исправил положение сравнением с цветочным магазином.

В последний день Тихон все-таки притащил шампанское, и Зоя Анатольевна клятвенно пообещала вечером выпить за его здоровье. Варя же тихо радовалась, что гражданин Тихий больше в услугах травмпункта не нуждается – в полном соответствии со стандартами оказания медицинской помощи.

– Ну, сегодня я за тобой заеду?

Тихон выглядел уже совсем как нормальный человек – немножко поцарапанный, но вполне интересный молодой мужчина. И заклеенная пластырем щека его не слишком портила. Он мог бы даже вызвать симпатию – высокий рост, широкие плечи, короткие русые волосы, серые глаза и ямочки на щеках от улыбки. Если бы не совершенно упыриный характер.

– Нет.

– Почему? – искренне удивился он.

– Потому!

Тихон обернулся за расшифровкой к своей свежеприобретённой союзнице. Зоя Анатольевна пожала плечами.

– Ну, не нравишься ты Варваре Глебовне.

– А как же последний шанс? – Тихон, обернувшись снова к Варе, изобразил мимический этюд «губки бантиком, бровки домиком». Спас Варю звонок местного телефона. Положив трубку, Варвара со страшно умным и деловым видом заявила, что ее вызывает начальство, и быстро вышла. Сбежала, говоря откровенно. Тихий за всё это время ее утомил просто до ужаса. Бывают же такие настырные люди!

Вернувшись в кабинет, Варя удовлетворённо заявила, что с пациентом Тихим они, наконец-то, распрощались, но Зоя Анатольевна с сомнением покачала головой.

– Помяните мое слово, Варвара Глебовна. Уж вы-то точно его еще увидите. Наглость вперёд Тихона родилась. Он на вас глаз положил и так просто не отстанет.

Варя лишь фыркнула, принимаясь за заполнение очередной бумажки.

– Вот помяните мое слово! – повторила Зоя Анатольевна.

Многоопытная медсестра оказалась права.

Действие третье

Герой уже совсем пришёл в себя и блещет гранями своего таланта. Героиня в лёгкой растерянности от его напора.

Из авторской суфлёрской будки, с завистливым вздохом: «Шоб я так жил!»

Мелкий осенний моросящий дождь накрыл влажным одеялом Москву. Варя подняла воротник плаща, глядя на серую хмарь за стеклянными дверями. Выходить на улицу не хотелось. Зонтик – амулет, стопроцентно дающий гарантию от дождя, Варвара утром из дома не взяла, отвыкла. О зонте не думаешь, если у тебя есть машина.

Автомобиль у Вари по-прежнему имеется, только уже вторую неделю железный друг грустит в сервисе – ждёт какого-то там хитромудрого лямбда-пси-омега-или-имени-еще-какой-то-другой-буквы-греческого-алфавита – датчика. Датчик сломался, без датчика законопослушная корейская машина ездить отказывалась, нужная деталь неспешно добиралась в Москву из далёкой Кореи, а Варя вторую неделю маялась без машины.

Стой – не стой, а домой ехать надо, и туда хочется даже. Под тёплый плед и к горячему чаю. Правда, в виду отсутствия автомобиля, с продовольственными запасами было неважно – Варя всё ждала, когда отдадут машину, и можно будет съездить в гипермаркет и затариться капитально. А машину всё не отдавали, и надо все-таки зайти по дороге в ближайший к дому магазин и пополнить запасы провизии, а то на одном чае с вареньем и сыром долго не протянешь. Только вот по дождю тащиться из магазина с пакетами не хотелось, да и вообще… Может, позвонить отцу? Он работает в том же огромном больничном комплексе, что и Варя, в соседнем корпусе. Если обойти серое с синим здание, то можно увидеть отцовскую машину. И если попросить – отвезёт домой. Варвара тряхнула головой и решительно шагнула к дверям. Делать больше ее отцу нечего, как после тяжёлого рабочего дня заведующего «травмой» везти свою великовозрастную дочу домой на другой конец города.

Отставить нытьё – и марш на остановку.

Всё тот же мелкий дождь украсил бисером капель наполовину застёгнутую чёрную кожаную куртку и затемнил русые волосы. Под курткой виднелся темно-серый джемпер. Джинсы тоже тёмные, синие. Весь такой чуть ли не нарочито скромный гражданин Тихий стоял в нескольких метрах от дверей травмпункта, прислонившись спиной к совсем не скромной машине. Огромному черному джипу, сверкающему металлом и каплями дождя. И первое, о чем почему-то подумала Варя: «Как Тихий умудрился проехать на территорию больничного комплекса? Ведь там шлагбаум на въезде?» Хотя… чему удивляться? Это же Тихий. Как верно заметила Варина медсестра: наглость вперёд него родилась.

Тихий улыбнулся. Оторвал спину от машины. И приглашающе распахнул пассажирскую дверцу джипа.

Зоя Анатольевна оказалась права. А Варя ей не поверила. Надо было пройти мимо. Надо было. Но она остановилась. Просто чтобы посмотреть на тонкий шрам по линии челюсти. Прекрасно. Просто прекрасно. Знает своё дело потомственный хирург Варвара Глебовна Самойлова.

– Как самочувствие, Тихий?

– Спасибо, неплохо. Вашими молитвами. – Он улыбнулся еще шире. – Ну что же вы под дождём мокнете, Варвара Глебовна? Прошу, садитесь.

– Благодарю вас, мне в другую сторону, – Варя подчёркнуто церемонно склонила голову.

– Уверяю вас, и мне в ту же самую «другую» сторону. – Тихий явно забавлялся.

А вот у Вари напрочь отсутствовало настроение шутить. Надо было пройти мимо. Надо было.

– Желаю здравствовать, Тихон Аристархович. – Она шагнула в сторону. – Прошу простить, дела, спешу.

– С удовольствием подвезу. – Он зеркально шагнул в сторону. Встал перед ней. – А может быть, все-таки ну их – дела? Давай поужинаем вместе?

Варвара вздохнула. Кроме банального «отстань» или даже «отвали», других слов не было. От слова «совсем».

– Устала? – вдруг спросил Тихон.

– Как собака, – честно созналась Варя. А вдруг Тихий сообразит, что она не в настроении для совместных ужинов?

– Голодная?

– Как целая собачья упряжка!

– Поехали.

Она так и не смогла потом себе объяснить, почему села в машину.

В просторном салоне пахнет приятно – не ароматизатором, а просто приятно. Или Варе так кажется из-за того, что капли красиво сверкают на лобовом стекле, а тебя уютно обнимает кожаное сиденье. И тепло, и что-то мелодичное мурлыкает из динамиков, и машина куда-то катится по умеренным пробкам, и можно расслабиться, и вдруг взять – и ни о чём не думать. Не думать о других участниках дорожного движения, норовящих тебя подрезать, ни о других пассажирах маршрутки, норовящих наступить тебе на ноги. Сейчас Варе до этого нет никакого дела – она единственная пассажирка в машине, созданной не столько для внедорожья, судя по клиренсу и колёсам, сколько для комфорта. И Варвара будет им наслаждаться. Комфортом, в смысле.

– Куда мы едем? – Она сознательно отрешилась от пейзажа за окном. Гражданин Тихий явно любит быть хозяином положения. Вот и пусть хозяйничает.

– Кормить собачью упряжку.

Варя повернулась к водителю. Нет, это все-таки приятно, когда человек делает что-то хорошо. Тихон Тихий хорошо водит машину. Хорошо водит хорошую машину. Это становилось понятно потому, как лежат руки на рулевом колесе, его позе – умеет, знает, практикует.

– Твой холодильник выдержит такое потрясение? Все-таки накормить целую собачью упряжку – дело нешуточное.

– Справимся. – У него дёрнулся уголок губ – и только.

– Машина какой марки?

Варя ожидала, что Тихон будет болтать, не замолкая. И ошиблась в своих предположениях. Пока они ехали, Тихий молчал. Улыбался и молчал.

– Кадиллак «Эскалада». Тактико-технические характеристики интересуют?

– Характеристики чего? – Варя невинно округлила глаза.

– Машины, разумеется. – Он сверкнул обаятельными ямочками на щеках.

– В данный момент меня больше интересуют тактико-технические характеристики обещанного ужина. Чем кормить будете, Тихон Аристархович?

– На месте сориентируемся.

И снова замолчал. Его молчание не то, чтобы раздражало – удивляло. Пригласил девушку – развлекай.

– Варя, ты, наверное, за день столько людей видишь, и с такой уймой разговариваешь, что после работы хочется помолчать, да?

Варваре удалось не выказать удивления. Так вот в чём дело. Кто бы мог подумать, что Тихон способен думать о других? Кто бы мог предположить, что он способен на такие верные умозаключения?

– Когда как, – ответила она уклончиво. И тут же перевела разговор: – А что это за мелодия?

– Это… – Тихон отвлёкся от диалога на какой-то непростой дорожный манёвр. – Да муть какая-то играет по радио. Переключить?

– Не надо.

Хрипловатому грустному саксофону и переливам фортепиано идеально аккомпанировал стук капель по стеклу. Это был джаз. Практически джаз дождя. И в «муть по радио» Варя почему-то не поверила.

Дождь припустил с новой силой. Глядя на струи воды на стекле, Варя гадала, как они с Тихоном доберутся до дверей заведения и как сильно успеют вымокнуть. Разглядеть в такой обстановке местность или хотя бы название ресторана не представлялось возможным.

От дверей ресторана отделилась странная фигура, которая при ближайшем рассмотрении оказалась человеком с огромным зонтом.

– Выходи, – скомандовал Тихий.

Тут же дверца автомобиля открылась, и Варе протянули руку.

«Сервис на высшем уровне», – подумала Варвара, выбираясь из джипа под спасительное укрытие огромного черного зонта, который держал средних лет мужчина в тёмно-коричневом костюме.

– Давай, Никодим, ходу, ходу! – раздался голос Тихона.

Варя решила, что имя Никодим ей послышалось – в компанию к Тихонам и Аристархам. И оказалась не права.

– Добрый вечер, Тихон Аристархович!

Зонт куда-то делся, Варю быстро, но деликатно освободили от плаща. Рядом почти по-собачьи отфыркивался от воды Тихон. Судя по приветствию, Тихий – явный завсегдатай данного заведения.

– Добрый, Никодим Иваныч. Как у нас тут – тихо?

– Полный зал, – улыбнулся мужчина.

Неужели в самом деле в наше время на свете живут люди с именем Никодим?

– Погода в самый раз для того, чтобы посидеть в хорошем заведении в хорошей компании.

– По мне так по такой погоде надо чем-то другим заниматься, – хмыкнул Тихон. – Но нам же лучше.

– Вы в кабинет пройдёте или вам в зале накрыть?

– В кабинете давай, – мотнул головой Тихий. Подал Варе руку. – Прошу вас, Варвара Глебовна. Один из лучших ресторанов Москвы счастлив предложить вам своё гостеприимство.

Варя не была большим знатоком ресторанов. Вообще никаким знатоком ресторанов не была. Обстановка внутри показалась ей… добротной – вот, пожалуй, верное слово. Ресторан казался вне времени. Тёмное дерево, сводчатые высокие потолки, каменный пол. Варя проводила взглядом официанта. Потом еще одного. Высокие симпатичные парни, перепоясанные длинными фартуками. Судя по всему, официанток в этом заведении не водилось. А еще у Вари появилось сильное подозрение, если не сказать, уверенность, в том, кому принадлежит этот ресторан. Про «завсегдатая» она, кажется, продешевила.

Отдельный кабинет, в который ее привёл Тихон, оказался уютным – как и весь ресторан. Из памяти вдруг выплыло странное и старинное слово «шпалеры» – кажется, так называются эти тканевые штуки на стенах. Прошуршали ножки стула. Тихон Аристархович демонстрирует прямо-таки образцово-показательные манеры.

– Неужели его действительно зовут Никодим? – Варя, сев за стол, наблюдала, как Тихон развешивает куртку на спинку стула, ерошит влажные потемневшие волосы и устраивается напротив.

– А что не так? – усмехнулся Тихий.

– Налим Никодим гордится собою… – нараспев продекламировала Варвара. – Налим Никодим носит шапку соболью…

Тихий расхохотался.

– Это надо запомнить! Налим Никодим, – покачал он головой. – Надо же! На самом деле он Виталий.

– Зачем тогда?.. – изумилась Варя.

– Антураж у нас такой, – то ли всерьёз, то ли в шутку ответил Тихон. – Старорусский. Все тут Никодимы, Феофаны и Прохоры.

– И Тихон Аристархович на самом деле Антон Евгеньевич?

– Нет, – ответил он с тем же непонятным – то ли в шутку, то ли всерьёз – выражением лица. – Тихон как раз настоящий Аристархович.

Их во всех отношениях познавательную беседу прервало появление Никодима-Виталия. Официант встал с блокнотом наизготовку.

– Значит так… – Тихон побарабанил пальцами по столу. – Варвара Глебовна, вы все продукты употребляете? Или что-то не кушаете по идейным или религиозным соображениям?

– Что?!

– Ну, или может… – Тихий потёр бровь. – Аллергия там на что-то…

– Нет, – рассмеялась от неожиданности вопроса Варя. – Аллергия у нас в семье брату досталась. Я ем всё. Только субпродукты не очень люблю – печёнку и прочий ливер.

– Напрасно, напрасно. У нас такой замечательный пирог с почками. Ну да ладно. Значит так, Никодим Иваныч… Ухи нам – налимьей.

– Слушаю-с.

Варвара едва слышно фыркнула этому старомодному «с».

– А на кухне сегодня кто? – продолжил Тихон, приглаживая взъерошенные влажные волосы. – Маргарита Сергеевна?

– Никак нет. Михал Саныч.

– Это жаль. Тогда расстегаи мы не будем.

– У Михал Саныча тоже расстегаи хороши! – вступился за неизвестного Михал Саныча Никодим-Виталий.

– Хороши. А у Марго всё равно лучше, – не согласился Тихий. – Тогда солянки рыбной нам.

– Всё записал!

– Ну и для сугреву и аппетиту Варваре Глебовне оформи.

– Сейчас всё будет!

– Значит, вы, Тихон Аристархович, ресторатор? – спросила Варя, как только Налим-Никодим расторопно испарился.

– Да куда там! – Тихий откинулся на спинку стула. – Трактирщики мы. Куда нам до рестораторов. Мы по-простому.

– Трактирщик, – улыбнулась Варвара. – Прямо вот так и представляю вас, Тихон Аристархович, с балалайкой, и в такой рубашке… красной, с застёжкой у шеи сбоку – не знаю, как называется.

– Косоворотка, – подсказал Тихон. – И картуз, да?

– Картуз? Это что, штаны такие?

– Кепка, – ухмыльнулся Тихон.

– Ты владелец? Или управляющий? – Варя решила не церемониться и задавать вопросы в лоб. Какие уж тут церемонии – когда он ее за грудь и задницу успел полапать?

– И то, и другое.

Тут вернулся Никодим Иваныч. В руках он держал поднос, с которого ловко поставил на стол какую-то мензурку с тёмно-красной жидкостью, крохотную рюмку и блюдце с парой микроскопических бутербродов – чёрный хлеб с салом. Варя с изумлением уставилась на стеклянную ёмкость – формой и размером она напоминала лабораторную колбу, из которых они, будучи студентами-медиками, пили спирт как раз в лаборатории. Закусывая семечками.

– Скромно тут у вас, Тихон Аристархович, – хмыкнула Варвара. – Из пробирок пьёте.

– Это, сударыня моя Варвара Глебовна, называется шкалик, – Тихон ловко наполнил маленькую рюмку. – Прошу.

– Что это? – Варя подняла рюмку и посмотрела на свет. Жидкость переливалась всеми оттенками алого и багряного.

– Настойка смородиновая. От Маргариты Сергеевны.

– Какое-то неправильное имя у нее для вашего заведения.

Варя поднесла рюмку к носу и понюхала. Пахло действительно смородиной. И очень даже ароматно пахло. В животе вдруг заурчало – слава богу, не очень громко.

– Для посетителей она Матрёна Семёновна, – ухмыльнулся Тихон. – Пей давай. Нос у тебя уже красный.

– А ты?

– А мне нельзя, – преувеличенно громко вздохнул Тихий. – Я за рулём. И в последнее время до уныния законопослушен.

Она хотела еще что-то спросить, но из рюмки пахло так соблазнительно, что Варвара решила отложить расспросы на потом. Выдохнула и выпила залпом. А потом еще раз выдохнула – от удивления и даже восхищения, облизнула губы и уставилась на своего визави.

– Намёк понял, – рассмеялся Тихон. И тут же снова наполнил рюмку. – Вкусно?

– Обалдеть как!

Вторая рюмка тут же улетела за первой. Сладкое тепло поползло от желудка вверх. А жизнь-то налаживается.

– Закусывай давай, – снова рассмеялся Тихон. А потом капнул себе в ее рюмку чисто символически, выпил и зажмурился от удовольствия. – Ох, Марго, умеет ведь!

И тут принесли уху. Пахла она божественно, пар от нее шёл фантастический. И Варя поняла, что фраза про собачью упряжку была, возможно, не просто фигурой речи. Аппетит проснулся совершенно зверский.

– Налимья, значит? – Она повела носом, пока Никодим Иванович расставлял тарелки.

– Она самая! – улыбчиво подтвердил тот.

– Из того самого налима? – уточнила Варя.

Никодим вопроса не понял, а Тихон расхохотался.

– Нет, налим енисейский.

– Откуда тут енисейский налим? – изумилась Варвара.

– Из Енисея, матушка, из Енисея, – Тихон взял ложку. – Что у вас с географией, Варвара Глебовна?

– Нормально у меня с географией, – огрызнулась Варя.

Хотела развить свою мысль, но вместо этого пришлось ответить «спасибо» на дежурное «приятного аппетита» от Никодима. А потом она машинально положила в рот первую ложку. И ей стало совсем не до разговоров. Кажется, она ничего в жизни вкуснее не ела. Или это просто она такая голодная? В общем, главным стало – не чавкать.

– Волшебник! – сыто выдохнула Варя спустя несколько минут. – Маг и кудесник! Я чуть язык не проглотила.

– Рады стараться, – улыбнулся Тихон. – Как там поживает собачья упряжка?

– Урчит от удовольствия.

– Солянку осилит?

Варя прислушалась к своим ощущениям и решительно кивнула. А потом с удовольствием допила смородиновую настойку. И у них с Тихоном наконец-то завязался осмысленный разговор. Про уху, налима, Енисей, нюансы ресторанного бизнеса. Но очень скоро разговор прервался на поданную солянку.

И снова – божественные запахи, в этот раз от чугунной сковородки на деревянной дощечке. Не только пахло, но выглядело всё очень аппетитно. Но попробовать Варвара не успела – Тихон с хмурым лицом потрогал пальцем край сковороды, еще сильнее насупил брови и кивнул стоявшему навытяжку метрдотелю:

– Зови Михаила Александровича.

Варя решила не задавать вопросов и подождать развития событий. Любопытно понаблюдать за Тихим в естественной среде обитания.

Позванный Михаил Александрович оказался высоким бледным мужчиной лет сорока пяти, худощавым и в интеллигентных очках. На шеф-повара, в понимании Вари, походил слабо.

– Михаил Александрович… – Голос Тихона звучал негромко и как-то неприятно, нарочито скучно. – Сковорода должна быть горячей. Солянка должна скворчать. А она еле тёплая.

– Тихон Аристархович, я…

– Куски крупные, – все тем же противным скучным голосом продолжил Тихий. – А должны быть мелко и равномерно порезаны. С каких это пор мы позволяем себе такую небрежность в приготовлении и подаче блюд? Вы же знаете, Михаил Александрович, что огрехов в качестве я не терплю.

Повар сглотнул. Варе стало жутко неловко от того, что она стала свидетельницей выговора.

– Тихон Аристархович… Простите, ради бога… Я сейчас… Я всё исправлю… – Повар схватил со стола сковороду. Голыми руками. Видимо, она и в самом деле была едва тёплой.

– Поставь на место, – негромко и спокойно сказал хозяин.

– Тихон… Тихон Аристархович… Я правда… сейчас, всё сделаю. Простите, ради бога.

Вид взрослого, интеллигентного вида дядьки, распинающегося перед развалившимся на стуле с хозяйским видом Тихоном, был Варе неприятен. Хотя Тихий и в самом деле тут хозяин. Но сути происходящего это не меняло… В общем, смотреть на это было Варе тягостно. Как-то всё неправильно. Унизительно.

– Оставь, говорю. Я доем. А Варваре Глебовне сделай всё как положено. И завтра к десяти зайдёшь ко мне. На душеспасительную беседу. Последнее предупреждение тебе, Михаил Александрович. И не китайское последнее, а наше, русское.

Михаил Александрович поставил сковороду на подставку. Руки у него заметно дрожали.

– Суров ты, царь-батюшка, – Варя не удержалась от комментария, как только за незадачливым поваром закрылась дверь. – Суров прямо вот не по ситуации. Нормальная же… солянка.

– Вот не надо со мной спорить по поводу того, как должны выглядеть и подаваться блюда в моем ресторане! – Голос Тихона прозвучал резко. А потом он добавил чуть мягче: – И вообще, я никого насильно не держу. Знаешь, сколько я поварам плачу? В очередь ко мне выстраиваются желающие поработать. Так что, если что-то кого-то не устраивает, то, как говорится: вот бог – вот порог. Силком никого не держу.

– Угу. Добби подарили носок.

– Кто такой Добби? – слегка наигранно изумился Тихон.