Путешествие в галактику Летта

– Что, Сашка, речка пересохла – в пыли пришлось нырять?

– Пришлось, – буркнул я. – И поплёлся поскорее в душ, пока меня еще и друг не увидел из-за забора.

За ужином я постарался расспросить деда о светящихся шарах над Дунькиной горкой, но он настоятельно посоветовал мне не соваться туда ни под каким предлогом. Из его слов я понял, что там опасно и, что летает там отнюдь не земная авиация. Интерес только разгорелся. Однако засыпать старика вопросами значило выдать себя с головой. И я перевёл разговор в другое русло.

– А, что, Саш, скучаешь за своим Зелёным? – невпопад спросил вдруг дед.

– Скучаю.. А что можно слетать к нему? – встрепенулся я в надежде.

– Слетать! Каков гусь! Нет, голубчик мой, налетались. Отца вон до сих пор в небо не пускают. И Лена… Мамку-то пожалей, ей сейчас беспокоиться никак нельзя. Я вообще вот к чему клоню-то. Убирал двор после вашего отъезда и нашел странный зеленый…

Дед еще не договорил, а я уже подскочил и кинулся к нему:

– Ты нашел тот кусочек? Нашел? Да? Нашел? Где он?

– Спокойно, товарищи, спокойно! – шутливо отбивался от меня дед. – Нашел. Да, нашёл. А вот некоторые только раскидывать умеют. Важные вещи и то теряют.

– Ну, де-е-д! – взмолился я. – Отдай!

Дед порылся в буфете и вынул из стеклянной баночки тот самый заветный кусочек от моего Соо! Как я мог его потерять! Я посмотрел на свет сквозь прозрачный комочек и увидел знакомые пузырьки и, наверное, много еще чего, потому что в носу у меня вдруг защипало и я помчался к себе наверх. Оханье и аханье старушки-лестницы напомнили мне, что я забыл поблагодарить своего старика.

– Дед, ты лучший!

– Да ладно, чего там! – пробормотал растроганно дед.

Отец читал наверху свой любимый журнал « ВСЁ О КОСМОСЕ», а я сел в очередной раз рассматривать зеленый комочек. И всё думал о событиях сегодняшнего дня.

– Пап, неужели я так и не увижу больше Соо? Может можно полететь на айпере к нему совсем ненадолго? Ты и я. А?

Конечно, это были вопросы в пустоту. Такие вопросы называются риторическими. Ответа на них нет. Папа посмотрел на меня недоумевающим взглядом, и всё стало более чем понятно. В саду засвистел соловей. Серенаду подхватили невидимые кузнечики, и стало так хорошо и грустно на душе. В окно заглянул только народившийся месяц, как будто спрашивая: «Можно я вам посвечу этой ночью?» Я-то не против. Тем более, что я просто валюсь с ног! Спать!..

Глава 4

Пока мы завтракали, отец рассказывал планы на сегодняшний день. На станцию привезли строительные материалы, которые он заказывал. Нужно было забрать их сегодня и вместе с рабочими начинать крыть крышу. Папа решил поставить на дедушкин дом новую крышу. Сколько можно было латать старую?

На мне было освобождение чердака от вещей. Дедушка отвечал за обед для нас и для рабочих. А отец поехал на грузовике на станцию. Сашка присоединился ко мне, как только сделал все свои дела. И мне было так намного веселее и быстрее.

– Пойдёшь сегодня в ночное? – спросил Сашка, когда мы пили квас в тенёчке.

– Дежурство?

– Сам ты – дежурство! – поперхнулся Рыжик. – Ночное. Коней пасти всю ночь. Костёр. Покупаемся. Понял?

– Теперь понял! Я про такое у Тургенева читал.

Сашка фыркнул и добавил:

– То читал, а то сам попробуешь. Возьми с собой поесть и тёплые вещи, ночью у реки прохладно.

Я кивнул и уточнил:

– А спать мы где будем? В палатке?

– Вообще в ночном не спят, – разъяснил Рыжик. – Так покимарят перед рассветом и всё.

Шурка, конечно, здорово заинтриговал меня. С отцом и дедом я легко договорился и меня отпустили. До вечера во дворе кипела работа. Мужчины в спецовках разбирали крышу. Всюду был такой шум и треск, что когда, наконец, к вечеру работа была окончена, я с облегчением вздохнул. Прохладный душ освежил нас и вернул былую бодрость. Можно было сесть за чай из самовара. И только я выпил первую чашку, как из-за забора меня свистнул Шурка.

– Готов?

– Готов.

– Бежим к Ваньке Красину. Он сегодня за главного.

И мы помчались по утихшим улочкам, то и дело петляя, пролезая в особые лазы в заборах, перемахивая через изгороди, и невольно дразня окрестных собак. Дом Ваньки оказался на краю деревни у поля. Мы даже не стали заходить во двор. Несколько мальчиков разного возраста уже стояли и разговаривали у ворот. А совсем рядом пасся большой табун лошадей. Они щипали траву, фыркали, мотали гривами, а молодые жеребята резвились и шалили. Больше всего мне понравилась белоснежная кобылица и черный шустрый жеребенок на высоких тонких ногах. Я никогда не видел так много лошадей разом и невольно залюбовался.

– А почему так поздно пасут лошадей, ночью? Коров ведь уже загнали, – осведомился я.

– Днём их оводы и мошка заедает. А ночью хорошо, – ответил вместо Сашки подошедший Ваня. – Ты на лошади-то скакать умеешь?

– Что? – поперхнулся я. – На лошади! Конечно, нет.

– Так я и думал, в принципе, – хмыкнул Ванька. – Поедешь на Сметанке. Она у нас самая смирная. Шурка, подсадишь своего товарища в седло.

И у меня началась лёгкая паника. Сесть-то я сяду, в 5 лет я катался на пони в парке. Но дальше-то что? Им-то хорошо, они каждый день тренируются. А я? Если она меня понесёт? Как её тормозить? А если сбросит или укусит? Нет, всё-таки нелегко мне жить в деревне!

Шурка подвёл ко мне ту самую красавицу – белую кобылицу.

– Это – Сметанка. Не бойся, погладь по морде. Она смирная.

Мне пришлось сделать вид, что я нисколько не боюсь. Мягкая теплая и такая большая морда Сметанки мне очень понравилась на ощупь. Лошадь косилась на меня темным внимательным глазом и тихонько всхрапывала.

– Она осёдлана. Давай, сейчас отъезжать будем. Я подсажу тебя. Попробуешь – как это в седле. Не бойся. Я держу.

Ни с первого раза, но всё-таки я вскочил в седло. Как высоко! Сметанка переступала с ноги на ногу и всё вокруг мерно покачивалось.

– Повод, повод в руки бери! – торопил Шурка. – Сильно не натягивай! Ноги в стремена вставь. Поворачивать надо так: тяни повод за левую сторону – влево повернёшь. И наоборот. Давай сам.

Он легонько хлопнул кобылу по крупу и она пошла по-тихоньку вперед, а Сашка бежал рядом. Вроде ничего, терпимо. Но мандраж всё-таки жуткий. Для меня это, похоже, будет не просто ночное, а ночное учение. Как там дедушка всегда говорит: «Нелегко в ученье – легко в бою»?

И вот уже все мальчишки скачут мимо меня с гиканьем и улюлюканьем – кто в седле, кто так. А я со своей Сметанкой еле-еле разворачиваюсь в сторону реки. Пошла, пошла, милая! Да по легче! Шурка не бросил меня, молодец! Гарцевал на крупном гнедом мерине вокруг меня. Его конь так и рвался, как говорится, «в бой». Но хозяин его осаживал. Табун с гулким мерным топотом уходило прочь, поднимаю редкую серую пелену.

– Ну, – не утерпел Санёк, – освоился? А теперь наддай!

Наддай, так наддай! Я осторожно тронул стременами бока Сметанки и она послушно прибавила шагу. А ну еще! Кобылка наддала. А шибче? Хэй-хэй! И вот я, уже не хуже Сашки, со взлохлаченой гривой и абсолютно счастливой улыбкой на лице скачу во весь опор, пытаясь догнать деревенский табун. Ветер бьет мне в лицо резкой горечью полыни, прохладой вечерней реки и дымом костерка. А я, я лечу и понимаю, что за спиной у меня вырастают крылья, и что скакать вот так сквозь ночь я могу вечно.

Я еще долго катался на Сметанке по берегу и в поле. Сашок пошёл сразу же на рыбалку, ставить перемёты. Ваня свистнул меня и помог сойти с лошади. Он стреножил ее. А я на деревянных ногах поковылял к костру. Ваня сзади весело посмеивался:

– Что, укатали Сивку крутые горки? Ну, ничего, ничего, это с непривычки. Пройдет. Ты приходи ко мне вечерами – тренироваться. Я с жаром поблагодарил своего нового друга и повалился на куртку ближе к костру. Тут и комара поменьше и тепло. Огонь плясал свой особый танец – завораживающий, мерцающий, таинственный. Невозможно оторвать взгляд от этого странного «существа». Мальчишки налаживали котелок для ухи. Шурка уже поймал пару щурят и гольца. Мне доверили почистить пару картошин и луковицу. Дымок от костра серебристым шлейфом улетал куда-то за реку. В котелке аппетитно булькала уха и пахло необыкновенно вкусно.

– Как тут здорово! – невольно вырвалось у меня, когда Рыжик подсел ко мне сушиться.

– Сам люблю ночное! – согласился он со мной. – Такая благодать и свобода. Своего коня нет, так тут можно вволю поскакать. И то – от баб хоть отдохну. Сейчас ухи поедим и коней пойдем купать, пока не темно. Ты возьми Сметанку.

– А как их купают? – заерзал я. Опять новая наука.

– Увидишь, не трудно.

И вот мы уже дружной компанией принялись за уху. Ложки отбивают барабанную дробь. Довольные лица и вкуснейшее кушанье. Мне даже лавровый листочек попался – на счастье.

– Как уха, городской? – спросил мальчик с конопушками на носу.

– Вкуснее ничего не ел! – честно сказал я.

– А-а! – обрадовался он. – Антоха у нас профессионал по ухе. И из топора сварит. Он оглянулся, и я понял, кто такой Антоха. Вот так повар! Худой парнишечка лет девяти. «Надо бы и мне научиться!», – подумал я, – « в жизни пригодиться».

С ухой покончили в два счёта, повскакивали со своих мест и айда коней купать. Сашка взял за повод своего гнедого, а я Сметанку и мы вошли в реку. Лошади похрапыпали, прядали ушами, пили воду. А мы завели их поглубже и поливали водой, брызгали, тёрли суконкой. Для животных это было явное удовольствие. Горячие пыльные бока становились тёмными шелковистыми прохладными. Да и самим так приятно было окунуться в воду и смыть с себя тяготы дня. Река неспешно несла свои темные воды и, отражая заходящее солнце, казалось, улыбалась, глядя на наши загорелые счастливые лица и немолкнущий гомон. Сметанка вышла из реки какая-то серебристо-голубая. Она поминутно вздрагивала, отряхивалась и довольная кивала головой. Угодил, вижу, что угодил! Я не удержался и прижался щекой к ее большой мокрой щеке. Сметанка! Даже имя по-деревенски вкусное.

Коней стреножили и пустили пастись, а сами мы улеглись около костра на тёплые куртки сушиться и отдыхать. Постепенно все разговоры смолкли. Комары затеяли игру в салочки-кусалочки. Река ненароком вздыхала и ворочалась, укладываясь на ночь. Может и ей досаждали многочисленные комары, потому что, то тут, то там вдруг слышался внезапный шлепок-всплеск, как будто прибили комара на щеке.

– Ишь, как щука играет, – негромко заметил Ваня. – Здоровая поди. Чё там, Санька, твои перемёты? Или к утру будешь проверять?

– К утру, – сонно ответил Рыжик, – Сейчас не хочу возиться.

– Ну как знаешь.

В темноте завозились и чей-то голос сиротливо спросил:

– А страшилки рассказывать будем?

Ванька поднялся на локте и усмехнулся:

– А ты, Антоха, в штаны не наложишь? Страшилки ему подавай!

Из темноты высунулся сам Антон:

– Да, небось не маленький, сдюжу. Я недавно один на чердаке у бабки ночевал. Гости с Урала приехали, места в доме не было, так я вызвался. А там знаешь как одному-то несладко.

– Ну, давай вот и расскажи, – подзадоривал его Ваня. – Домового-то видал? Али чёрта?

Все засмеялись.

– Смейся, смейся, смешно ему, – обиделся малый. – А вот сам бы попробовал!

– Кто в чертей и домовых, Антоха, не верит, тому всё нипочём! – подвёл итог Ванька.

– Чем старые байки слушать, давайте лучше новые! – он повернулся ко мне уже с совершенно серьезным лицом. – Пусть нам Санёк расскажет, кого он в космосе видал и вообще как там.

Я не ожидал такого поворота дела и растерянно сел. Однако, отмалчиваться и мямлить в таком обществе было бы дурным тоном и я понемногу начал.

– Что и говорить, в космосе круто! Такая невероятная особая красота! Довольно суровая с другой стороны. Там, конечно, не расслабишься. Всегда надо быть начеку. Самое большое впечатление – страшно и тревожно. Хочется поскорее домой на Землю, где всё так спокойно и просто. Там в космосе всё кажется каким-то нереальным. Мозг постоянно напряженно работает. Не перестаешь удивляться и спрашивать сам себя: « Неужели это всё на самом деле?!» Вот как-то так.

– А этих – зеленых человечков ты видал? – спросил сразу же Антон.

– Человечков? Нет, не видел – честно соврал я.

– А вообще там что-то живое есть? Насекомые, не знаю, мох? – спросил веснушчатый парень.

Я покачал головой. Все притихли и оглянулись. В головы закралась мысль о том, что им здорово повезло, что они родились на такой замечательной, такой красивой планете.

– А в космос открытый выходил?

– А на какую планету высаживались?

– А что вы там ели?

– Метеориты видели?

– На Марс залетали?

Я еще долго отвечал на самые разные вопросы и всё думал о том, как же хорошо, что мы с дедом сумели вернуться…

Костёр не терял интереса к нашему разговору. Он весело трещал, протягивал к нам свои дружеские руки, смеялся о т души, рассыпая огненные искры. Соловей спел одну арию и улетел. Зато камышовка старалась не потерять ту же тональность и проникновенность и репетировала полночи. Чай пили с большим удовольствием, не спеша. Пряники, ириски, баранки, халва – делали эту трапезу еще приятнее. Сашка кинул в котелок листочки мяты, сорванные прямо здесь у реки. Аромат ее обволакивал и убаюкивал, хотелось спать. Некоторые еще бодрились, другие поуютнее укладывались на куртках у костра. Ваня назначил дежурных. Одного – приглядывать за костром, другого – за табуном. И все остальные легли спать. До рассвета оставалось несколько часов.

Река, казалось, поняла, что мы угомонились и затихла. Не плескалась больше крупная рыба, не пела невидимая камышовка. Река заботливо укрывала нас легкой дымкой молочного тумана. Вот она «молочная река, кисельные берега»…

Только я закрыл глаза, как чувствую, кто меня будит. Оказалось, уже прошел час и пришла наша с Шуркой очередь дежурить. Я поёжился от утренней прохлады и, зевая, почёсываясь, встал.

– Спать хочу!.. – пожаловался шутливо я.

– Дома поспишь, – сердито прошептал Ваня, снова укладываясь на место. – Давай подбрось в костер, а Сашка пока к табуну сходит.

Я быстро справился со своей задачей и пошел по темной тропинке навстречу Шурику в поле. Тёмные деревья неохотно расступались, пропуская меня и перешептываясь. В поле было много светлее. Небо, как шелковый восточный шатёр, сплошь было усыпано звёздами. Я невольно залюбовался. Хорошо-то как! Легкий ветерок заглянул мне в лицо и ближайшие травы согласно кивнули. Множество темных силуэтов лошадей чётко выделялись на фоне светлеющего неба. Вот бы всё это взять и нарисовать: и этот легкий, бегущий по верхушкам сонных трав, ветерок, и темные диковинные силуэты и небо, бесконечное вечное небо…

– Потерял меня? – неожиданно вынырнул Рыжик.

– Напугал.

– Пошли, посмотрим перемёты, – напомнил Шурка. – Если что поймалось, уху на утро сварим.

Мы надели резиновые сапоги и зашли в реку. Я светил фонарём, а Шурка пошел проверять перемёты. На крючках оказались две щуки и жерех. Холодная вода окончательно прогнала остатки сна, и мы с воодушевлением принялись за чистку рыбы. Костер весело потрескивал, вода болтала в котелке без умолку, а в животе уже начало урчать. Антоха сонно выглянул из своей куртки:

– Без меня не варить!

Было бы сказано! Мы начистили ему лука, картошки и оставили его наедине со своим искусством. Остальные еще крепко спали. Укрывшись потеплее куртками, мы сели рядышком и Сашка начал мне шептать на ухо:

– В общем так, на счёт нашей вылазки к Дунькиной горке. Думаю, надо взять с собой рюкзак, два потайных фонаря, веревку, компас, телефоны на всякий случай. Пойдем послезавтра ночью. Я тебя свистну.

Я прихлопнул надоедливого комара на щеке и спросил:

– Послезавтра? Через три дня приезжает моя мама. Приедет – точно никуда ночью не выйду. Она бессонницей мучается. Вот только как-то не по себе, страшновато всё же.

– Оно так, – согласился Шурик.

И мы помолчали. Я нащупал в кармане свой телефон и набрал Олесе смс-ку со смайликами. Проснётся, прочитает, ей будет приятно, что я о ней помню.

Солнце сонно потягивалось и расправляло свои затёкшие за ночь лучики. Ребята понемногу просыпались, умывались, складывали вещи. Антон позвал всех к столу. Посыпанная зеленым лучком, ароматная уха пришлась как нельзя кстати. Куски сомятины просто таяли во рту. Все оживились, болтали, весело переглядывались, шутили над поваром.

– Ты что, Антоха, всю ночь не спал, уху варил?

– Не зря ты, Антон, столько чаю на ночь выпил! Гляди, какую рыбу поймал!

Антон в ответ огрызался незлобно и фыркал.

– Вот и корми вас, леших, после этого! Только зубы скалить. Никакой благодарности!

Живо сложились. Потушили костёр. И верхом на лошадях вернулись с табуном в деревню.

– Ну, как впечатления, Сашка? – спросил с улыбкой дед, усаживаясь на кровати.

– Незабываемо!

– А! То-то! – расцвёл он. – Я вот в детстве в ночное не ходил, не пришлось. Но на ночную рыбалку с мужиками много раз ходил. Представляю.

– Ну, иди отца буди, – добавил дед. – Завтракать будем. Или ты как? Спать?

Я помотал головой:

– Не-а, я бодрячком!

Не успели мы дожевать, как пришли кровельщики, и работа опять закипела. Лестницы, листы металла, скрежет, завывание дрели. Деда мы поставили кашеварить, а я сновал между отцом и рабочими, стараясь помочь, как умею.

На обед был суп с клёцками и сметаной.

– Бабушкин любимый! – проронил с грустью дед.

Я посмотрел на него и вспомнил про Олесю. Какой-то неожиданный ветер промчался по закоулкам души, растревожил, заставил время на минутку остановить свой бег. С супом было покончено в пять минут. И я побежал в конец огорода звонить Олесе. Хвала небесам, что теперь здесь есть связь!

– Саша?

– Олеся… Я хотел сказать…

– Да?

– Привет, я по тебе скучаю! Как ты там? Хорошо у бабушки? Скоро приедешь?

Олеся весело рассмеялась в ответ, и мне почему-то стало всё сразу ясно без слов и так хорошо, по-доброму хорошо стало на душе.

– Приеду, конечно, приеду! Осталось добелить времянку. Я читала твою смс-ку утром, – она помолчала. – Ты такой романтик!

– Я? – интересно это упрёк или комплимент?!

– Чем занимаешься? У тебя такой шум и треск в телефоне, – поинтересовалась Олеся.

– А-а, да это мы у дедушки крышу продолжаем перекрывать. Пылища, жара, шумно. Но ничего, завтра заканчиваем. Домик-то маленький. А мы с ребятами тут в ночное ходили. Сегодня ночью. Ты знаешь, так здорово было. Я на всю жизнь запомню.

Олеся помолчала в трубку.

– Повезло. Я бы тоже хотела, но девчонок не берут.

Я вдруг засмеялся:

– Я на лошади первый раз скакал! На Сметанке!

– На Сметанке? – удивилась Олеся. – Это же наша лошадь! Вот так да! Получилось, Саш? Понравилось?

– Понравилось не то слово! Еле расстался с ней.

– Она у нас такая! – подхватила Олеся. – Послушная, добрая. Ты приходи к нам кататься.

– Приду!

– Саш, до завтра! Иду с бабушкой в сельсовет. Пока. Целую.

Целую?! Меня?

– И я целую…

Вечером я бегал к Сашке держать совет перед разведкой и проверить готовность в техническом плане. Мы залезли к нему на чердак, собрали рюкзак, и стали смотреть в мой телескоп в сторону Дунькиной горки. Звёзды еще только начали появляться на потемневшем небосклоне. Мы по очереди смотрели, и вдруг Сашка как заорёт шёпотом:

– Вот! Вот! Смотри!

Я как пантера прыгнул к прибору. Вот это да! И правда, золотые шары, три штуки, летели с приличной скоростью к той самой горке. Я думал они приземлять там, снизив скорость. Ан нет, они прямо-таки врезались в неё и исчезли! Ни взрыва, ни звука, ни дыма.

– Видал? – восхищенно прошептал Шурка. – Я такое каждую ночь вижу. Они влетают в гору! Я уверен – там двери есть. В общем подземный космодром.

Мы еще немного посекретничали и разошлись. Ночью мне снилась всякая белиберда. Я метался по кровати, несколько раз ходил пить. Короче, нервный мандраж перед походом.

С утра дед заставил меня подметать двор, убирать лишние строительные материалы в сарай, мыть полы в доме. Завтра приезжала мама. Ее ждали вечерним поездом. Дед хотел, чтобы всё было в порядке к приезду любимой снохи. Папа с дедом занесли мебель на чердак. Рабочие доделывали мелкие работы на крыше, и мы были все очень заняты весь день. Вечер подкрался незаметно, но все были ему только рады. Жара так надоела, и сил осталось только помыться и лечь горизонтально. Я так и сделал. Разговор с Олесей вернул мне утраченные силы. Она сообщила, что в субботу она уже будет здесь, и мы встретимся! А я ей сказал, что завтра вечером приезжает моя мама. Мы уже собирались прощаться, как вдруг Олеся меня удивила:

– Я видела сон про тебя. Нехороший. Бабушка сказала, что он нехороший.

Я понял по голосу, что моя подружка расстроена и я пошутил невподад:

– Как меня медведь съел?

– Не угадал, – продолжала Олеся. – Я видела, как ты попал в трясину и она тебя засосала. Ты вначале бился, кричал, боялся. Я никак не могла помочь тебе. Прибежала твоя мама. Но ты исчез в пучине, помахав на прощание рукой и крикнув: « Не волнуйтесь, я в порядке!». В общем, будь эти дни осторожен. Я верю в сны. Они предупреждают человека.

– Слушаюсь, товарищ капитан! – отчеканил я.

Мы еще немного поболтали, и я пошел ужинать. Сразу после этого легли спать. Дедушка и папа сильно устали. И я тоже. Я лежал и очень сожалел, что подписался на Шуркину авантюру. Хотелось спать невыносимо! А ведь я должен потихоньку одеться и идти к концу огорода, где меня уже ждёт друг. И жуткий тёмный лес! Вот так перспективка! Бр-р-р! Может сказать, что я проспал или ангиной заболел? Или, что у деда бессонница, и он меня никуда не отпустил… Пока я перебирал варианты оправданий, до меня донёсся тихий свист. Шурка! Придётся идти. Надо бодриться.

И вот мы уже бежим между дворами. Околица взволнованно позвала нас вернуться пока не поздно. В поле было совсем не страшно. Звёзды и луна украшали наше ночное путешествие. Но вот мы вошли в лес..! Сашка включил наши потайные фонари и мы пошли по еле заметной тропинке. Как же мне было стра-а-ш-но! Я поминутно оглядывался. Ледяные мурашки бежали стадом гигантских слонов по моей спине. А если медведь или волк? Что делать?! Шокер я, конечно, взял и не выпускал его из рук. Жаль, что в магазинах не продают смелость в бутылочках или драже! Любой шорох заставлял нас прибавлять шаг, и мы почти бежали. Не знаю, боялся ли Шурка, мне было не до него. Я боялся! Ветки тянули к нам свои тёмные корявые пальцы и старались схватить за штаны. Несколько раз я видел зеленые светящиеся глаза в густых сумерках леса. Кричала какая-то птица. А мы бежали, спотыкались, спешили выйти к Дунькиной горке.

– Ложись! – шёпотом крикнул Шурка.

Прямо над нашими головами появился внезапный ярко-жёлтый свет. Он слепил глаза, и нельзя было понять, что это. Словно на нас упало само солнце! Мы прижались как можно ближе к земле и замерли. Через мгновение наступила кромешная темнота.

– Сашок, Сашок, ты живой? – позвал меня товарищ.

Я поднял голову и увидел потрёпанное неясным светом фонаря лицо Шурки. Так жутко мне было только в страшных снах, когда не можешь пошевелиться, не можешь бежать или крикнуть.

– Видал? – кажется, шепнул лес.

– Видал, – машинально ответил я. – Далеко еще?

– Дошли. Теперь посидим в засаде в кустах. Посмотрим, куда они залетают.

Мы спрятались неподалёку понадёжнее и стали ждать. Прошло больше часа. Ноги затекли в неудобных позах. Каждый шорох заставлял вздрагивать и хвататься за палку, которую подобрали для обороны. Вопрос «что сидим?» всё чаще стучался в мозг. Хотелось вмиг оказаться дома и забыть всё это как страшный сон. На часах было 2:30. Рыжик решительно схватил рюкзак и начал там копаться, видимо, отыскивая бутерброды.

– Смотри! – крикнул я.

На фоне неба появились три золотистые точки, которые с каждой секундой увеличивались и приближались. Мы бросились животами на землю и погасили фонари. Светящиеся точки превратились в шары и на большой скорости вошли в Дунькину горку один за другим. Мы чётко заметили место входа.

– Пошли, – позвал меня Шурка.

– Домой? – обрадовался я.

– Смотреть вход, куда они залетают.

– Ты что – того? Ума лишился? Я и так со страху чуть в штаны не наделал. Давай домой! – отрезал я.

– Иди, – почему-то спокойно ответил он. – Я не для того в такую даль шёл и так долго ждал этого случая, чтобы ничего не узнать и уйти. Я сюда не бояться пришёл, а разузнать.

Теперь я понял, почему он так спокоен и не бросился меня уговаривать. Он знал, что один я никуда не пойду – струшу.

– Сиди здесь, – шепнул Шурка. – Я один пойду.

Я представил, что с ним что-то случится и …

– Никуда ты один не пойдёшь. Я с тобой.

И мы, как дураки, рванули в еще большие неприятности и темноту. Пока мы пробирались к нужному месту сквозь кусты, я вспоминал все те байки, которые слышал про это странное место. Говорили, что тут птицы не вьют гнезд, здесь кони не щиплют траву, сюда не ходят по грибы-по ягоды, что тут можно в трёх соснах заблудиться. Бред, конечно, но сейчас верилось.