Вторник №17 (36), декабрь 2021

Здешних.

Очень разных.

Но – абсолютно незаменимых.

Ольг, без присутствия в моей жизни которых, я вряд ли мог бы справиться с тем, что, похоже, обязан сделать…

Впрочем, в октябре 2010, как я уже написал, директором Фестиваля Чуковского стала не Ольга.

А – Ирина.

Ира Горюнова.

Особа довольно работящая.

Структурированная.

Готовая к саморазвитию.

И – не чуждая желания обогатиться.

Всеми возможными легальными способами…

Что было важно.

Я надеялся, что с её возникновением в жизни Чукфеста, мы сумеем притянуть к себе необходимые нам финансы.

Инвестиции.

Новых партнёров.

Желательно, из банковских структур.

Либо из так называемого социально ответственного бизнеса…

Ибо государство в качестве предсказуемого и надёжного партнёра смотрелось крайне уязвимо.

Да что там говорить – откровенно неубедительно…

И – ещё.

В 2010 году сменился наш постоянный куратор от Департамента культуры.

Вместо Татьяны Калашниковой, назначенной на должность директора «Гайдаровки» и проработавшей в ней потом около десяти лет, нами стала заниматься главный специалист. Екатерина Баринова.

Заниматься – это сильно сказано.

Просто Екатерина Сергеевна, Катя, иногда звонила мне.

Задавала какие-то вопросы.

О чём-то информировала.

Или я ей звонил.

А то и заходил к ней на работу.

В департамент.

Даже порой бывало без предварительного звонка…

Притом, что описываемые мной сейчас годы (2009—2011) были отнюдь не самыми аховыми в жизненной истории Фестиваля Чуковского.

Скорее, напоминали собой стагнацию поздней брежневской эпохи…

Забегая вперёд, скажу, что с каждым последующим годом существования и выживания Фестиваля Чуковского ситуация делалась всё хуже и хуже.

Скажем, начиная с 2013 года ежегодную денежную составляющую от Департамента СМИ и рекламы мы получили лишь однажды.

В 2014 году.

И то следом – через много лет – эти сиротские деньги пришлось вернуть.

В судебном порядке.

Несмотря на то, что истцом был пропущен исковый срок давности, а отчётность наша была прозрачней некуда.

По факту.

Со всеми адресно перечисленными членам жюри, членам оргкомитета и лауреату главной премии платежами.

И, естественно, имеющимися у нас в наличии оригиналами этих банковских платёжек.

Впрочем, об этом позже.

Так же, как и о том, каков он на деле, наш справедливый Арбитражный суд.

И – Апелляционный.

По крайней мере, московский суд.

По крайней мере, в тех случаях, когда общественная организация вынуждена судиться с государственной структурой…

А теперь – о заключительных чукфестовских мероприятиях 2010 года.

В конце сентября по приглашению ОПРФ я принял участие в дискуссии «Кто творит наше будущее».

Дискуссия прошла в рамках конференции «Энергия будущего. Издатели и рекламодатели для детей и молодёжи», которая была организована Альянсом независимых региональных издателей и благотворительным фондом поддержки молодёжных инициатив «Моё поколение».

Я выступил с десятиминутным сообщением на тему «Фестиваль Чуковского как живой каталог современной детской книги».

В моём выступлении я рассказал о воспитании у детей интереса к книге через живое человеческое общение с настоящими современными отечественными писателями.

А также поведал об истории и перспективах Фестиваля и премии Чуковского.

Венцом же нашей ежегодной фестивальной программы явилась торжественная церемония закрытия Фестиваля-2010 и вручение премии Чуковского.

Уже в третий раз.

Чёртова дюжина лауреатов,

или Шоу маст Бибигон!..

5 декабря в Большом зале Центрального Дома литераторов в рамках церемонии торжественного закрытия Четвёртого московского фестиваля детской литературы имени Корнея Чуковского состоялось вручение литературной премии имени Корнея Чуковского.

Премия вручалась в третий раз (до этого в 2007 и 2009 годах).

Премия такова, что присуждается аж в четырёх номинациях.

Лауреатами премии-2010 стали Эдуард Успенский («За выдающиеся достижения в отечественной детской литературе»), Григорий Кружков («За развитие новаторских традиций Корнея Чуковского в современной отечественной детской литературе»), выпускающий редактор литературного журнала «Кукумбер» Дина Крупская («За плодотворную деятельность, стимулирующую интерес детей к чтению, к современной отечественной детской литературе») и Вадим Левин (премия детского жюри «Золотой крокодил»).

Любопытно, что все четыре лауреата (впервые с момента существования премии) являются членами Союза писателей Москвы (хотя не все из них в ней живут…).

Всего же за три премиальных сезона была награждена чёртова дюжина лауреатов (в 2007 г. одну премию на двоих получили Александра Кушнер и Григорий Гладков).

Торжественной церемонии привычно (опять же в третий раз) предшествовала пресс-конференция оргкомитета Фестиваля и премии, прошедшая (как всегда) в Малом зале ЦДЛ.

Именно на ней член жюри премии главный библиотекарь Центральной детской библиотеки имени Аркадия Гайдара Татьяна Рудишина предложила московскому правительству начать выпуск книжной серии лауреатов премии имени Чуковского.

В поздравительно-концертной программе приняли участие председатель оргкомитета Фестиваля и премии Сергей Белорусец, председатель жюри премии Марина Бородицкая, известные писатели, лауреаты премии Чуковского прошлых лет Юрий Энтин, Андрей Усачёв, Петр Синявский, композитор-исполнитель Григорий Гладков, Театр «Игра», «Студия юного актёра», вокально-инструментальный дуэт Евгения Славина и Игорь Белый (спевший песни на стихи Вадима Левина и переводы Дины Крупской), а также другие коллективы и персоналии.

Эдуард Успенский – старший на церемонии отсутствовал.

Зато присутствовал Эдуард Успенский – младший (в окружении своих родственниц). Юный Эдик (двойной тёзка своего дедушки) спокойно и деловито принял диплом лауреата премии.

А Эдуарду Николаевичу – кроме прочих пожеланий и респектов – передала свой (по-хорошему хулиганский) привет горячо любящая его «Наша гавань» (та самая, в которую заходили корабли…).

Аудиовизуальная запись вечера (делавшаяся не только по просьбе Успенского) очень скоро окажется и в домашней коллекции Эдуарда-старшего, и станет заготовками для новых киноработ о фестивальной жизни члена жюри премии сотрудника Дома-музея Чуковского в Переделкине Владимира Спектора, чей очередной фильм (о Фестивале-2010) вызвал очевидную симпатию у нескольких сотен разновозрастных зрителей.

Вёл программу (естественно, на отлично) ответственный секретарь жюри премии литературный критик Павел Крючков.

А когда – буквально на минуточку – его подменил Сергей Белорусец, зал сразу же узнал, что у Фестиваля кроме всем известного «Девчонки и мальчишки, читайте наши книжки!» есть ещё один, менее известный девиз, взращённый на смеси американского английского и русского Чуковского: «Шоу маст Бибигон!..»

Заодно Сергей Белорусец наградил участников детского жюри сувенирной продукцией с эмблемою Фестиваля, номерами журнала «Мурзилка», любезно предоставленными главными мурзилками России Ириной Антоновой и Татьяной Андросенко, и прочитал шестистрочное смехотворение…

Прессы было много. Издательство «Самокат» продавало свои книги.

Телевизионщики и газетчики (было шесть телекомпаний во главе с «Культурой» да около десятка бумажной периодики) брали интервью и пресс-релизы…

В душевном приветствии Фестивалю председатель Союза писателей Москвы Сергей Филатов поблагодарил оргкомитет Фестиваля и премии за проделанную работу и – в частности – сообщил, что, согласуясь с отдельными положениями письма Федеральному Собранию Президента России Дмитрия Медведева, Администрация Президента РФ намеревается в ближайшее время оказать помощь и поддержку Фестивалю детской литературы имени Корнея Чуковского и его мероприятиям.

Спасибо дорогому Сергею Александровичу за хорошие новости!

А – кроме того – спасибо пресс-секретарю ЦДЛ Марине Замской, директору Фестиваля Ирине Горюновой, сотрудникам оргкомитета Ольге Мурзиной, Ольге Ворониной, Арсению Белорусцу, бухгалтеру Фестиваля Ольге Сорокиной, главному редактору газеты «Школьник» Татьяне Григорьевой, Сергею Алхутову, Владимиру Жбанкову, короче, всем тем, кто сумел (несмотря на бросающиеся в глаза сложности) сделать быль сказкой!..

Что ещё к этому [отчёту] можно добавить?

Пожалуй, то, что Эдуарда Николаевича Успенского мы специально вывели из состава членов жюри.

Вывели всего на один год.

Чтобы иметь полное право наградить его главной премией Чуковского.

И – наградили.

Правда, в отсутствие самого Эдуарда Николаевича.

Который в это время находился на лечении в Германии.

Любопытно, что это была первая крупная литературная премия в жизни Успенского.

Примерно на три недели мы опередили другую большую литнаграду, пришедшую в жизнь Эдуарда Успенского – старшего – Премию Правительства РФ…

В тот единственный раз за всю историю нашей премии Чуковского председателем жюри выступила Марина Бородицкая.

А телефонные переговоры с дочерью Успенского Татьяной об участии в церемонии Эдуарда Успенского – младшего – внука Эдуарда Николаевича – успешно провёл ответственный секретарь жюри премии Павел Крючков…

И – ещё.

После торжественной церемонии, уже в кулуарах ЦДЛ, подошла ко мне незнакомка.

Обратилась по имени.

После чего сказала:

– Вы делаете очень нужное и важное дело! Напишите официальное письмо в Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям. Адресуйте его зампреду Григорьеву. Оставьте в почтовом ящике, который стоит в вестибюле агентства, перед входом. Подумайте, как лучше сформулировать вашу просьбу о поддержке. Вам постараются помочь. Только действуйте очень-очень быстро. Письмо обязательно должно оказаться в почтовом ящике до 10 декабря….

Письмо я написал.

Ну и просьбу нашу грамотно сформулировал.

О поддержке.

Попросил поддержать читательский праздник «День рожденья Дедушки Корнея».

Который до той поры поддерживался разве что коллективным энтузиазмом участников Фестиваля…

К моей вящей радости, наша скромная просьба возымела действие.

ВЕЛАРИЙ

Морской хаврон Кузя и девочка Саша

Ночные и дневные приключения двух друзей

(Первые главы из книги)

Откуда берутся друзья?

Интересно, откуда берутся друзья? Из сказок? Из снов? Ты не знаешь? И я не знаю. Но знаю, что если очень захотеть – вдруг появляется друг. Никогда не знаешь, откуда придёт. Может, выглянет из-за угла. Или из-под подушки. И вот у тебя друг. Живой и весёлый. Если из-под подушки – значит, приснился и пришёл из сна. Ещё во сне подружился с тобой. Ну, в таком сне, где завихрялки, кувыркалки, голосилки, птитенсы на деревянциях… гаджетороги на кнопанасах… завровравры-неугомонсы… такие все, куролесные. Короче, они в таком сне, где сплошные облакансы и туманенсы, всё непонятно, но очень весело. И там вдруг кто-то такой объявится, которого прежде видеть не приходилось, и названия ему нет, а как сон кончится, так и вовсе забывается – какой он был, этот непонятный кто-то. Но с ним хочется быть всё время. И не расставаться. Вот он вдруг выскочит из-под подушки. Или возьмётся оттуда, где его совсем и не ожидаешь встретить. Но сразу понимаешь: это тот, который из сна. Узнался! Давай знакомиться!..

Ах, да, ты же не знаешь… Жила девочка Саша и очень скучала без живого друга. Чтоб дышал в ухо или в ладонь. И вместе с Сашей бы обедал. И вместе с ней носился бы по комнатам. Это я к тому, что Саше очень не хватало живого дружка. Саша вовсю дружила со всеми своими игрушками и с куклами. Но самыми любыми друзьями Саши были её папа и мама. Ещё бы! Игрушки и куклы – они, да, вроде как живые. Но вроде как и не совсем. То есть пока не вообразишь, что они такие же, как мы, – они с места не сдвинутся и молчат. Чтобы ожили, надо себе это вообразить. Надо Саше самой их передвигать и пересаживать. И говорить за них. Ну, говорят-то они – куклы и игрушки, каждая на свой лад. Но все голосом самой Саши.

А вот мама с папой совсем другое дело. Навоображаешь и такое, и сякое, придёшь к ним, а они уже и сами почти догадались. А если не догадались, то им можно всё рассказать, и они так удивляются… делают вид, будто недогадливые. А в догадках всё переиначивают по-своему, конечно. Они же папа с мамой, взрослые. И на игрушек и кукол совсем непохожи. К папе с мамой можно залезть на колени. На спину. На плечи. Папе так даже на голову. Когда они стоят или идут рядом, можно схватить их за руки и раскачиваться, как на качелях. А ещё веселее – обхватить папину ногу руками и ногами, крепко-крепко!.. и ехать на ней. Как котёнок из соседней квартиры – на ноге мальчишки, который тоже живёт у котёнка в квартире.

– Это хвостатый и четвероногий друг мальчика, – говорит, увидев это, мама.

– А парень, – уточняет папа, – двуногий друг своего четвероногого приятеля.

– А сколько бывает ногов-руков-хвостов у друга? – спросила Саша.

Дело шло к ночи. Папа, шагая, как циркуль, отвез Сашу на ноге в спальню и сказал:

– Если ляжешь спать без выкрутасов и не распугаешь сны, то, может, во сне тебе расскажут, какие бывают друзья-приятели.

– А если я попрошу с хвостами? – спросила Саша. – Вот зачем другу хвост?

– Чтоб было за кем гоняться, – ответил папа.

– Нет, – сказала мама: она как раз поправляла одеяло, снимала кукол, рассаженных вокруг самовара на подушке, и пыталась достать книгу сказок, которую Саша днём закинула на шкаф. – Нет! Хвост нужен, чтоб мусор подмести.

– А ещё, – папа стряхнул Сашу с ноги на постель, – хвостом можно закатить Луну в сон, а там она та-акое нарасскажет!

– Наколдует? – уточнила Саша. – Чтоб друг приснился? Который для меня?

– Ну… – папа пытался отцепиться от Саши, которая снова обхватила его ногу. – Если угомонишься, то, может, друг из сна объявится наяву.

– Тебя, часом, не заносит? – спросила мама у папы. – Дочку свою не знаешь? Она всю ночь будет теперь караулить, чтоб перехватить друга, когда он из сна полезет под кровать.

– А он тогда и не покажется! – ответил папа. – Друзей не подкарауливают.

– Это да, – согласилась мама. – Друзья объявляются и узнаются вдруг.

– Ладно, – покивала Саша с подушки и натянула одеяло до носа. – Буду ночью совсем-совсем послушной. Не буду щёлкать выключателем. Не буду подкидывать ногами одеяло к люстре. Не буду гоняться за тапочками. Не буду связывать шторы узлом друг с дружкой. Не буду перекрикивать музыку в гаджете… – Саша подумала: чего бы ещё вспомнить, чего она не будет сегодня делать перед сном. – Ну и вообще! Всё-всё-всё-всё-всё.

Мама погасила свет. И все-все сделали вид, что враз заснули: подушка, одеяло, тапочки, люстра, занавески, гаджеты, куклы. И Саша.

А папа с мамой, переждав минутку, на цыпочках и улыбаясь, пошли на кухню – чтобы выпить по кружечке чаю перед тем, как уйти к себе в спальню.

Девочка Саша мечтает о друге

Конечно, бывает время, когда папа с мамой, как куклы, тоже играют в молчанку. Если на Сашу обидятся или рассердятся. Например, когда все легли спать, а Саша уговорила подушку быть черепахой. И калачиком свернулась на ней, спасаясь от змеи – стра-а-а-ашенного удава!.. – в него превратилось свёрнутое в длинную колбасу одеяло. Утром папа с мамой торопятся на работу, но до этого надо успеть покормить Сашу – а приходится отыскивать по разным углам спальни черепаху со спящей на ней Сашей… – на подушке, на подушке спит!.. – из-под кровати надо вытянуть удава, который догнал там и задушил смартфон. А смартфон убил удава током. Удав развернулся обратно в одеяло, оно зацепилось за ножку кровати, а мама зацепилась ногой за одеяло и потеряла тапку, а папа успел подхватить маму, и они вместе покатились по ковру, а Саша покаталась на папе с мамой. Но папа с мамой сердятся и обижаются на Сашу ненадолго. Как только Саша, подняв лицо к потолку или глядя в окно, говорила: «А был бы у меня живой дружок…» – папа с мамой сразу переставали дуться или сердиться. И о чём-то оба задумывались.

Труднее всего Саше было с папой и мамой ночью. Ночью они молчат не понарошку. Ночью мама с папой спят. И почему-то так крепко! Как раз тогда, когда Саше приспичит охота с ними поиграть и поболтать. Приходится стаскивать с них одеяло. Или залезать к ним на постель и прыгать там. А если они ещё сильнее зажмуриваются, то приходится прыгать у папы на груди. Или тарабанить маму по коленкам. Или падать на них и крутить им носы и уши – сразу и папе, и маме. А если они всё равно лежат крепко-накрепко зажмуренные, то Саша лезла к ним под одеяло и щекотала изо всех сил. Папу щекотка не пронимала. Но мама не выдерживала и сдавалась. И, зевая в подушку, спрашивала:

– Ты бы своего живого друга тоже донимала по ночам? Не будет спать, заболеет.

– А папа говорит, – отвечала Саша и накручивала мамины волосы на свою ногу, – что работа лечит.

Мама отпускала подушку и, почти заснув, дышала папе в ухо:

– Ты всё же думай, когда, где и при ком что говорить…

– У моего живого друга, – отвечала Саша, покусывая другое папино ухо, – главная работа была бы дружить со мной. А чтобы не болел, я бы пересказывала ему на ночь сказки.

И Саша, сама для себя незаметно, засыпала под боком у папы. И уже не чувствовала, как он относил её к ней в постель.

Да вот беда! Днём мама с папой с утра уходили на работу. Их не было до самого вечера. Саша заглядывала в смартфон. Включала-выключала телевизор. Заставлял игрушек и кукол смотреть передачи вместе с нею… но всё равно к вечеру начинала сильно скучать. Она то и дело выходила в прихожую, ведя за руку любимую куклу. Если по правде, она куклу за руку тащила. Изредка. Потому что чаще всего Саша тащила куклу за ногу.

– Терпи, – говорила она кукле. – От любимой подружки надо всё вытерпливать. Был бы у меня живой дружок, он бы всё терпел! И страшенные щекоталки. И гавкалки в ухо. И когда на носу ему крестики-нолики рисуешь.

Саша нетерпеливо поглядывала на дверь и прислушивалась:

– И он раньше меня успевал бы услышать, как мамины-папины шаги идут от лифта.

Как-то раз папа с мамой вечером пили чай на кухне и о чём-то тихо разговаривали. А Саша тихо-тихо, на четвереньках, осторожненько-осторожненько вползла на кухню. Она успела услышать, как папа сказал маме:

– Завести, что ли, для Саши четвероного приятеля?

– Они вдвоём всё в доме перевернут вверх ногами! – ответила мама. – Представляешь?

– Представляю, – сказал папа. – Но надо что-то придумать.

– Я спрошу у друзей в манеже, – кивнула мама.

Саша забыв про тихо-тихое и тайное подползание, уже открыла рот, чтобы спросить: «А что такое манеж?» – но тут наступила коленкой на подол собственного платья и кувыркнулась лбом прямо в папины ноги. Саша тут же вскочила, оперлась руками о колени мамы и папы и стала подпрыгивать и раскачиваться. И приговаривала:

– И вовсе мы ничего не перевернём вверх ногами! А что перевернётся, так то само! А которое с места не сдвинуть, так его и не перевернуть, и на него надо залеза-а-а-ать!

– Чтобы друг у тебя объявился вдруг, – папа взял Сашу под мышку и понёс в ванную, – ложись-ка сегодня вовремя спать. Только не ворочайся и не колобродь.

– Колобродь это кто? – заинтересовалась Саша, дрыгая налету ногами.

– Не кто, а что, – ответил папа. – Не броди кругами вверх ногами. Сразу засыпай. И вместо сказки на ночь попробуй придумать себе друга. Чтоб он тебе приснился.

– А если я не буду делать эту колобродь, – Саша взволновалась и даже перестала дрыгать в воздухе ногами, – целую минуту! Друг из сна потом придёт ко мне непонарошку?

– Может, не сразу, – ответил папа. – Но если крепко задумаешь во сне, то придёт.

В эту ночь Саша не нападала на постель мамы с папой, и они до утра спали без приключений.

Как Кузька приснился в этот мир

А теперь что расскажу! Приснился удивительный зверь. Может, не мне. А девочке Саше. Или нам обоим. А когда после его приключений в моём сне, я проснулся, то глядь: это чудо живёт среди нас. Зовут его Кузьма. Чёрненький. И наполовину рыжий. А ещё белый. Задние лапы длинные, а передние маленькие. Он передними лапами уже несколько раз переступит, а задние ещё не сходят с места. Такие ленивые задние лапы, ужас!

Сперва о том, что с ним было в моём сне. А после – что он делал в нашем мире. Во сне сначала ничего не было, просто так лежалось. Потом страна прорисовалась. Во сне мы вечно куда-нибудь вляпаемся: то в приключение, то в непонятное место. Зверь Кузьма забрёл в такую страну и мой сон туда затащил. Как? Не знаю! Зацепил задней лапой. Там у него коготки – ой-ой! Бродил Кузьма в траве. Или в капусте. И забрёл или заплыл – во сне и не то бывает!.. – в страну Гугупаев. Тех, которые Пупугуи. Что ему там было нужно? Может, искал домашнюю песенку. Её поют, когда сидят дома. Кузьма где-то слышал: гапупаи – певчие птицы. Всех перепевают и передразнивают. Но не как Папузьяны! Или обезьяпы? Обезпуи? Пупучапсы?! Гупазьянсы? У обезьпапсов хвосты не из перьев. Они ими за ветки цепляются и раскачиваются. Туда-сюда. Ну их! Летает всякое голубое Бегемо! Во сне и не то встретишь… Мой сон за собой тащит Кузя. Разберёмся, что за зверь.

Кузьма – мохнатый морской свинтус. Но маленький и без хвоста. Морская свинка. У свиней много названий. Вот: Чушка. Детишки её – Чуньки. А её муж, свин, хряк, кабан – папа чушкиных Чунек, он – Чуш. На слух вышло что-то глупое. Если к отцу Чунек вместо хвоста прибавить одну букву, получится Чушь. А Чушь не он, а она. И огромную свинью чушью не назовёшь. Ничего себе чушь! Говорят же: свиньи умнее собак. А у нас получилась чушь. Надо сначала. Начнём.

Свинью ещё называют Хавронья. Её муж, кабан, хряк, свин – Хаврон. Приличное, красивое, звучное имя для такой свинской чуши. А дети Хаврона и Хавроньи…. Хаврончики! Кузя, слышь, тебя звать Хаврон. То-то же.

«Хаврончики! Хаврончики!» – загалдели Голубые Бегемопсы, и по-деревьям-скачущие Обезьпупсы, и налетевшие ниоткуда Пупугавсы. А ну, не галдите. Сам знаю: Хаврончик хорошее имя. Звонкое! Вот свин-малыш схватил еду: хав-хав! Вот он её жуёт: хрон-хрон-хрон! А где не пережевал, там перекусил: чик-чик-чик-чик! Ххав-хрррон-чик. Хаврончик.

Кузьма сперва был Хаврончиком. Потом вырос, у него появились детишки. Он стал Хавроном, а они Хаврончиками. У них даже есть танец Хаврончиков. Или… иначе называется? Что-то опять пропустили. Ну, ещё набредём на верное название.

Резвый Гагапуйчик сел мне на голову и шепчет на ухо. Что? Не вертись! Мои волосы – не гнездо из мха и шерсти. Глаза мне хвостом не занавешивай! И не надо крылом чиркать меня по носу. Перелазь на плечо. Оттуда до уха гораздо ближе. Так что? А-а!.. Кузьма ведь морской свин! Морской Хаврон. Дети у него – морские чуньки. Морские хаврончики.

Значит, их любимая музыка – «Танец морских Хаврончиков». Урррра-а-а!

А сейчас готовься!.. открою тайну. Все знают: во сне снится одно, а наяву оно не такое. Но девочке Саше морской хаврон Кузьма встретился наяву. Она враз поняла: он из её сна. Я рассказал Саше мой сон. Ясно было: нам снился один и тот же Кузя. Как? Тайна. И вдруг Кузя объявился наяву. Ещё тайна. Её мы тоже когда-нибудь раскроем.

Стоп, а где Кузьма в моём сне? На лужайку сбежал, щипать свежую травку. Пойдём-ка туда, отгоним от Кузьки Папагавчиков, они его совсем задразнили! Сядем напротив Кузи, нос к носу, глаза в глаза, погладим его по спине от головы и ушей… до чего? Не до чего его гладить! Ух, сколько тайн нам с девочкой Сашей придётся разгадать: у морских свинок хвоста нету! Загадка природы!

Чем морские хавроны будут рулить, если придётся плыть по волнам, да против ветра?

А как плясать танец морских Хаврончиков? Чем вертеть от радости? Одними только задочками? Так без хвостов они неправильно вертятся. А вот если бы ещё вертеть хвостиками, как пропеллерами, то ого-го! Такой бы ураган поднялся…

Как Кузьма наяву познакомился с Сашей

Однажды сказка из сна, всамделишная сказка из приснилок, очутилась в настоящей живой жизни. Она туда не сама пришла. Сказкам нужно помогать объявиться там, где они нужны и где их ждут. Вот как было: папа и мама девочки Саши вместе с нею поехали за город. К своим друзьям, те работали в большом конезаводе. Конезавод – это от слов: заводить коней. Вот на этом конезаводе выращивали и тренировали самых лучших спортивных лошадей. В любом конезаводе есть манеж. Огромный зал, в котором тренируются лошади и наездники. Пол усыпан толстенным слоем опилок. Чтоб мягко падалось! Потому что при скачке по кругу или когда лошадь прыгает через барьер – бывает, что вместе со всадником падает. Или всадник вылетает из седла. В таком манеже на конях поездили Сашины папа и мама. А их друзья и Сашу посадили в седло и покатали верхом на лошади.