Камень молчания. Рассказы и присказки разных лет

Он кивнул, и я невольно последовал за его взглядом.

Там за окном, прямо перед нами, мощёный тротуар упирался в проспект, нырял в подземный переход, делился перед переходом ещё на два луча, расходясь в разные стороны, которые в свою очередь терялись за домами.

– Где она теперь? Кто знает? – спрашивал незнакомец, не ожидая от меня ответа. – Почему всё происходит так? – Простой телефонный звонок, она что-то говорит в трубку, хмурится, меняется в лице. Заканчивает телефонный разговор и обращается ко мне. Говорит, что ей необходимо идти, что завтра свяжется со мной, что её провожать не надо. Выходит из кафе, идёт по тротуару, ни разу не обернувшись, спускается в переход и исчезает навсегда.

Что она думала тогда? Почему врала? Зачем эти недомолвки? Почему не могла сказать прямо?

На эти вопросы ответов уже не найти.

Тогда я ещё не умел читать мысли.

Если бы такое случилось сейчас…

Я больше не слушал.

Как он ловко завлёк меня в свою историю, думал я. И это несмотря на то, что я прекрасно знал, что он на самом деле хочет.

Я уже не понимал, почему испугался этого человека.

То, что он ненормален, почти не вызывало сомнений. – Обычный безвредный псих, вообразивший себя ясновидящим. – Сделал вид, что возмутился моим негативным мыслям, а я, как дурак на это купился. Хотя понять, что я думал тогда, что подумает любой человек, если бесцеремонно и нагло вломиться в его личное пространство, сумеет, наверное, каждый. Но не каждый сможет спровоцировать такое, как было у меня состояние, вызвать страх, заставить затем молча слушать себя. На это способен только не лишённый своеобразного таланта, но полностью ненормальный человек.

Я снова взглянул на него.

И наткнулся на его спокойный, без тени эмоций, взгляд.

И в этом взгляде не было ни капли безумия.

Незнакомец опять разглядывал меня и снова молча улыбался, а я подумал, что он не так уж и безвреден, как я недавно решил.

И я отвёл глаза.

– Знаете, почему это место в этом кафе наиболее приемлемо? – спросил он.

Я не хотел это знать и по-прежнему не собирался поддерживать этот разговор, мне хотелось уйти, но я ещё не решил для себя насколько опасно уходить от этого человека, оборвав его на полуслове.

– Если вы обратите внимание, – продолжал он, – сможете заметить, что в это время почти все пешеходы выходят из-за угла здания и направляются к подземному переходу. Мы видим их только со спины и, глядя из окна, ни с кем из них не встречаемся взглядом.

Это хорошо.

Без этого невозможно установить нормальный контакт и их мысли звучат в моей голове приглушённо, словно лёгкий прибой.

Признаюсь честно, нет никакой радости, слышать чужие мысли.

Точно псих, подумал я. Причём тут это окно? – Спрячься в глубине помещения, повернись к людям спиной или, если уж на то пошло, сиди дома и не выходи на улицу.

– И, в то же самое время, – продолжал он, словно пытаясь развеять мои сомнения, – отсюда из этого окна просматривается весь тротуар, до самого подземного перехода.

Она раньше часто проходила здесь.

Именно здесь, мы и познакомились.

Я всё ещё надеюсь встретить её снова, спросить, почему она так поступила со мной.

Взглянуть ей в глаза.

Даже если она мне и не ответит, я всё пойму без слов.

Он замолчал.

Молчал и я.

Подошёл официант.

– Закажите что-нибудь ещё?

– Нет, счёт, пожалуйста, – ответил я.

Вот подходящий момент, понял я. – Официант принесёт счёт, я рассчитаюсь и…. А почему ничего не предлагают ему, вдруг подумал я, словно он …?

– Я часто прихожу сюда, – сказал незнакомец, будто и правда, слышал мои мысли. – Все привыкли, что я ничего не заказываю.

Повеяло холодком, я уже снова был готов испугаться этого человека.

– Меня вам бояться нечего. Я действительно, безвредный псих, – сказал он с печальной улыбкой. – И обычно я не подсаживаюсь к людям, прекрасно зная, как действует на них моё присутствие. Но когда я вошёл – что-то почувствовал, словно услышал тихий плач, словно маленькая птица кричала от боли в запертой клетке, звала на помощь…

Подошёл официант, положил на стол счёт, ушёл обратно.

Я достал бумажник, открыл.

В нём было несколько тысячных купюр.

Достал одну, положил рядом со счётом.

Многовато за чашку кофе, подумал я, но сдачу ждать было выше моих сил.

Встал из-за стола.

– Я могу помочь, – сказал человек.

– Спасибо, но нет, мне не нужна помощь, – ответил я.

Поспешно вышел из кафе и скорым шагом, не оглядываясь, направился к подземному переходу, стараясь освободить голову от любых возможных мыслей.

Я прекрасно знал, почему от незнакомца ушла его девушка.

Знал, что нужно делать мне…

В последний момент я вспомнил, что где-то лет пять назад именно я и придумал эту грустную историю.

Мне следовало забыть дорогу в это кафе, расстаться с надеждой, увидеть через его окно над тротуаром…. По крайней мере, до момента, пока не удастся изменить для этой своей истории финал.

Всё или ничего

Я подслушал эту фразу в каком-то фильме, или даже, нет… – я придумал её сам, вслед за тысячами тысяч, предшествующих мне людей.

– Всё или ничего! – воскликнул я. Развернулся и ушёл, демонстративно показывая, что раз ВСЁ мне обеспечить не могут, то и жалкие, предлагаемые крохи, мне тоже не нужны. Пусть будет – ничего.

Судьба обрадовалась такому повороту событий – моё последнее желание было намного проще воплотить в жизнь и не стало ничего, как я и заказывал.

Я сидел в глубоком кресле, в тёмной пустой квартире, упиваясь своим новым состоянием. Мне и правда, не хотелось ничего. Я даже свет включить не захотел.

– Конечно …, ворчал я, слегка обидевшись.

– Ещё бы …, искал оправдание я, зная, что по-другому и быть не могло.

– Плевать! – кричало самомнение. – Выдержу, справлюсь, преодолею и вернусь. Будут тогда знать!

– И всё-таки …, – возражала жалость к себе.

– Вот тебе и конец, – подвёл итог разум.

Но я не послушал даже его.

Всё уже было сказано, отступать было некуда.

Наступать было тоже некуда, да, и не на кого.

Просто сидеть на месте было глупо, и я углубился в себя.

В первый момент меня окутали тьма, пустота, безысходность и одиночество.

– Эй! – крикнул я. – Когда речь шла про «ничего», я не имел в виду внутренние проблемы. И не надо путать слово «ничего» и «ничто». – Сам по себе, я всё-таки, что-то.

И тьма отступила. Одиночество осталось. Пустота поглотила безысходность, дополнила одиночество, и освободило место ожиданию.

Вскоре оно пришло.

– И что? – спросило оно.

– Не понял вашего вопроса, – ответил я?

– Ты дурак? – спросило оно – огромное, переменчивый образ, грустные, с упрёком и сожалением глаза.

– Не знаю, – ответил я.

– Слушай дурак! У меня есть всё.

– Правда? – с надеждой спросил я.

– Правда! Но тебе от этого не легче. Тем, что есть у меня, ты воспользоваться не сможешь.

– Как?

– Ты знаешь кто я?

– Да…, – неуверенно ответил я.

– Так вот, моё имя говорит само за себя. Пока я с тобой ты можешь ждать, что угодно и сколько угодно, но дальше этого дело не пойдёт.

– И как быть?

– Точно дурак! – подтвердило Ожидание. – Выбери, что хочешь и будем ждать. – Хоть это твоё, ВСЁ. Но помни, что на выбор ВСЕГО у тебя жизни не хватит. – Его придётся разделить на составляющие – слишком общее понятие. – Такое даже ждать невозможно. А составляющих в нём много, бывает, что и не сосчитать. А ведь нужно ещё осмыслить, представить …. Иначе, когда дождёшься, будет не понять, что пришло.

До меня начало доходить, что я крупно влип. Пока я считал, что достоин всего на свете – было просто – что может быть проще обобщённого понятия, в котором найдётся что угодно. С переходом на конкретику всё чрезвычайно усложнилось. Я понятия не имел, как это всё разделить, а значит, не мог и выбирать.

Мало того, слова этого странного существа окончательно сбили меня с толку. Я, вообще, перестал понимать зачем мне нужно это ожидание. Я хотел не просто ВСЁ – я хотел ВСЁ и сразу.

Я тяжело вздохнул, закрыл глаза и погрузился в себя ещё глубже.

Странное существо с грустными глазами исчезло, мне стало легче, но снова стала сгущаться тьма.

Чуть не попался, подумал я. – Стал бы такой же расплывчатый и безликий с печалью в глазах. – Всю жизнь бы ждал и помер ничего ….

– Вот оно! – мысленно воскликнул я. – Опять это «ничего» – проклятье, которое я сам наложил на себя.

Я огляделся.

Тьма становилась гуще.

Мне стало страшно.

Когда я делал свой выбор, – нервно думал я. – Отворачивался от реальности, выбирая «ничего», я имел в виду смену направления, возможно, образа жизни, но никак ни тьму и пустоту без вариантов.

– Я выбирал НИЧЕГО не буквально! – крикнул я, что было духу кому-то, кто, как я догадывался, манипулирует мной, давит на меня своей тьмой и подсылает своих слуг. – Сначала это бессмысленное ожидание, но я был уверен, что будут и ещё.

– Ну, кто там следующий? – Давай! – крикнул я своему невидимому противнику.

И кое-что изменилось.

Я не заметил, как оказался среди бескрайней равнины.

Один, ночью, но всё равно стало заметно светлей. Тьму разбавлял свет полной луны, и весь мир от горизонта до горизонта заполнил призрачный полумрак.

Прямо передо мной, на горизонте, ограничивающем видимое пространство – там, где полумрак сгущался и становился темнее, что-то зашевелилось, пришло в движение, стало приближаться, увеличиваясь в размерах. Через некоторое время я понял, что это были всадники, что они скакали ко мне и что их было много.

– Вот и напросился, – прошептал я.

Но страшно почему-то не было.

У меня всегда так, думал я. – Когда нужно бояться и что-то делать, я просто стою столбом и наблюдаю. Становится даже интересно, чем всё закончится.

Всадники же неслись, стремительно поглощая пространство. Ещё через мгновение я уже мог разглядеть первых из них, последние же при этом всё ещё терялись за границей восприятия.

– Вот это да! – невольно воскликнул я. – Целая армия атакует!

И не кого-нибудь, а меня, думал я, ведь вокруг больше никого нет.

Это немного тешило самолюбие и придавало значимости моменту, но было странно. – На такого, как я хватило бы и одного всадника, казалось мне. – Самого слабого из этой толпы.

Но ситуация развивалась, делать было нечего, а бежать, бесполезно в принципе. – Куда убежишь от лошади на равнине, где всё просматривается?

И я остался стоять столбом.

Армия тем временем приближалась, но чем ближе она оказывалась ко мне, тем больше проявлялось в ней несообразностей.

Я всегда считал, что кавалерия должна держать строй. Атакуют ли они, разворачиваются ли во фронт, совершают ли переход – везде есть свой порядок. Здесь же каждый всадник скакал сам по себе. Были, правда и редкие группы по двое – трое, но ощущение порядка не возникало.

Они приблизились ещё, и я увидел, что все всадники отличаются по размерам.

Некоторые, казались огромными и скакали на могучих конях, другие, почти карликами чуть ли не на пони. У одних были блестящие доспехи и сверкающая сбруя их лошадей. Другие были одеты в лохмотья, а вместо нормальной уздечки держали в руках обычную верёвку.

Никакая это не кавалерия, понял я. – Собрали всякий сброд, первых, что попались под руку и отправили ко мне.

– Непонятно только зачем, – пробурчал я себе под нос.

Но учитывая скорость, с которой они приближаются, думал я, ждать понимания этого осталось недолго.

Ещё мгновение и первый из всадников поравнялся со мной. Придержал своего коня и остановился.

Вслед за ним в тот же миг, словно по команде, хотя никакой команды я не услышал, остановились и все остальные.

И не просто остановились – застыли. – У большинства коней ноги оказались подняты над землёй, словно какая-то сила мешала им сделать ещё шаг. Сами всадники сидели в неудобных позах абсолютно неподвижно, у некоторых в вытянутой руке была поднята плётка над головой. Застыли даже хвосты этих плёток – вертикально, горизонтально, под разными углами – даже сила гравитации на них не действовала.

Кроме того, приглядевшись, я увидел, что у всадников закрыты глаза.

Невероятное зрелище.

Подвижным и с открытыми глазами оставался лишь тот, кто первым приблизился ко мне.

Он казался довольно обычным и не вызывал особого интереса. – Стандартный по размерам конь с кожаной сбруей. Сам всадник в стандартной одежде для верховой езды – плотного телосложения, лицо без особых примет.

Другие же, напротив – обычными не были. Мне захотелось рассмотреть их поближе, но ….

– Будет ещё время полюбоваться, – сказал первый всадник, отвлекая меня – Если появится желание, сможешь и познакомиться.

Это было несколько грубо. Он, этот всадник, показался мне не самым воспитанным человеком. – Не представился, не познакомился, сразу какие-то рекомендации.

– Простите, а вы кто? – спросил я.

– Ну, вот. Ты что не узнал?

Я пригляделся к нему внимательно. – Что-то знакомое, в его образе прослеживалось. Но я никак не мог это ухватить, разве что его самоуверенная наглость под нарочитой простотой, очень похожая на ту, которой я нахлебался под завязку в месте, что недавно покинул.

– Ну, ещё немного, – подначивал всадник. – Ход мыслей я вижу правильный. – А…? – Что? – Никак?

Я пожал плечами.

– И правда, не узнал, – с наигранным сожалением продолжил он. – Пять лет мной пользовался, выбросил на помойку и тут же забыл, а ещё считаешь себя порядочным человеком.

Это было уже слишком. Я готов был взорваться от накатившей злости.

– Ладно, не кипятись, – остановил он меня. – В этом образе меня, действительно, не каждый узнает, так мы с тобой ещё не встречались. – Я твоя предыдущая возможность.

– Что значит предыдущая …? – спросил я автоматически, перестав понимать происходящее.

– А то и значит. Или ты хочешь спросить, почему я в таком случае перед тобой стою, да, ещё и разговариваю?

Я пожал плечами, ничего не имея в виду.

– К твоему сведению, – продолжил он. – Любая возможность считается исчерпанной только после того, как человек, которому она принадлежала, полностью от неё отказался.

– Да я вроде…, – начал было я.

– Что вроде? – перебил меня наглый всадник. – Трудовую книжку с прежней работы забрал? – Прошлые дела и делишки закончил? – Нет? – Что думаешь, просто взял, развернулся и ушёл? – Дудки. И не надо мне тут…

– Слушайте, вам, вообще, что от меня нужно? – выкрикнул я, пытаясь разозлиться. Это получилось не очень – мой наглый собеседник отчасти был прав.

– Лично мне от тебя ничего не надо, – ответил всадник. – Не такая уж я и плохая возможность, выберет кто-то другой. – Ты лучше о себе подумай. – Пытаешься от всего отказаться, думаешь самый крутой. – Это ему не так, то ни эдак. – Всё или ничего. – Вон это твоё всё – стоит за моей спиной, до горизонта тянется – все твои потенциальные возможности. – Смотри, любуйся, каких уродов там только нет.

Он на мгновение замолчал, а я оглянулся.

Да, в застывшей толпе было множество неприятных лиц. Были и такие, что вызывали отвращение, но были и те, что привлекали сиянием доспехов, но большинство не выделялись ничем – такие же обычные, как и мой собеседник.

– Вижу, начинает доходить, – сказал он. – И мой тебе совет – на сияющих, вообще, лучше не смотри. Выберешь – ослепнешь и перестанешь понимать зачем, их выбирал.

– Почему?

– Выберешь – поймёшь. Ты ещё их глаз не видел.

– А кстати глаза – почему они у всех закрыты? – спросил я. – И почему они все застыли?

– Я же тебе говорил. – Застыли потому, что пока потенциальные – минимум функциональности и самостоятельности. Сказали идти – идут. Сказали стоп – замерли. Можно считать, что их ещё и нет – этакий виртуальный образ, подготовленный для твоего ознакомления. А глаза закрыты, для безопасности. – Никогда не слышал о магии взгляда?

– Нет.

– Ну и не надо. Одно могу сказать – Пока они тебя не видят – всё хорошо. Как только увидят – всё – прицепятся – не отвяжешься, будут всю дорогу перед глазами мелькать.

– Вот вы сказали эти возможности – я кивнул на толпу за его спиной – подготовлены специально для меня. А кем они подготовлены?

– Ну вот, – ответил всадник. – Ты, как всегда, всё испортил. – Этим вопросом ты фактически про**ал все свои возможности.

Раздался страшный грохот, тёмное небо перерезало молнией пополам. Луна стремительно упала за горизонт, а из-за горизонта, скачком приблизилась тьма.

– Не обо всём можно спрашивать вслух! – крикнул он, пытаясь перекричать шум, истончаясь на моих глазах.

Вот и нет у меня последней возможности, мелькнула в голове нелепая мысль….

Дальше не было ничего необычного.

Я обнаружил себя в собственном кресле – в том самом кресле, в котором и начал своё погружение.

Прислушался к ощущениям. – Состояние безысходности возвращаться не собиралось, внутренние голоса успокоились, а настроение поднялось.

Потеря, о которой мне поведал всадник перед тем, как исчезнуть – не казалась страшной.

– Не возможности и были, – проворчал я, вспоминая их мерзкие рожи и передёрнулся от отвращения.

Но всадника было немного жаль. – Растаял прямо у меня на глазах, а вроде нормальный мужик был, думал я. – Немного грубоват, но в меру. Говорил по существу. Можно было и пообщаться.

Может быть, попытаться его вернуть?

Ведь я всё ещё не забрал трудовую книжку.

Пакетик чипсов

Не буду называть марку продукта, дабы не обидеть производителя, но предупреждаю сразу – терпеть маринованных крыс и тараканов в банках, как и хлеб с запахом плесени, я не намерен. О таких событиях будет немедленно сообщено, куда следует.

В данном же конкретном случае я не перехожу на частности только потому, что записка в пакетике чипсов – меньшее из возможных зол и носит довольно личный характер, и не относится, на мой взгляд, к продуктовой диверсии.

Кроме того, человек вложивший записку в пакет, оказался не лишён порядочности. – На обороте записки сообщалось: «Прошло термическую обработку, опасности инфекции нет».

Почему-то в это верилось сразу.

Но речь не об этом.

Я хотел рассказать, как некое глупое действие приводит к ещё большей глупости и о том, что накапливаясь, даже глупости могут переходить в иное качество и давать совершенно неожиданный результат.

Итак, всё началось вечером пятницы.

Игорь закончил свою трудовую неделю и по дороге домой купил десять по 0,5 л. банок любимого пива и три больших пакета чипсов (марку которых, по причинам, указанным выше, я называть не стану).

Неделя выдалась напряжённой, и он планировал нормально отдохнуть – никуда не выходя из квартиры – ни вечером пятницы, ни в субботу, разве что в магазин за пивом, если не хватит.

Войдя в квартиру и сняв с себя верхнюю одежду, он первым делом прошёл на кухню и загрузил восемь банок пива в холодильник. Мелькнула мысль приготовить что-нибудь на ужин, но он её отогнал. Сил на это уже не осталось, а голоден он не был. Пива же, напротив, ему очень хотелось.

Там же на кухне он вскрыл одну банку и сделал прямо из неё несколько мощных глотков. Отдышался немного и выпил ещё.

Стало чуть легче.

Пора было начинать отдыхать.

Он сходил в комнату и прикатил на кухню журнальный столик.

Поставил на него недопитую банку пива, рядом поставил полную. Немного подумал и достал из холодильника третью.

Вытащил из кухонного шкафчика салатницу и высыпал в неё целый пакет чипсов – получилось с горкой.

Кивнул удовлетворённо головой и поставил на журнальный столик и её.

Оценив то, что получилось, и в целом оставшись доволен, сказал сам себе:

– Мы за культуру питья.

Взял с полки пивной бокал и тоже поставил на столик.

Наполнил его пивом.

Расположил пивные банки вокруг него полукольцом. Всё это, рядом с салатницей полной золотистых чипсов, выглядело и оригинально, и аппетитно, и очень, и очень привлекательно.

Немедля больше ни секунды, он покатил журнальный столик в комнату к дивану и телевизору.

Может показаться, что я слишком подробно останавливаюсь на незначительных деталях.

Возможно.

Но делаю я это намеренно.

Я хочу, чтобы каждый видел, да и мне самому убедиться не помешает, что в тот момент мой незамысловатый герой был абсолютно нормален и вменяем. Он просто, как и многие из нас, после напряжённой трудовой недели захотел выпить пива, посмотреть телевизор, сидя в комнате на мягком диване.

Думал, между прочим, в отличие от многих других, и о приличиях, и о культуре, правда, только пития, но зато и об эстетике не забывал.

Он вальяжно развалился, залпом выпил пиво из бокала.

Похрустел чипсами.

Наполнил бокал снова.

Получилось только наполовину.

Первая банка закончилась, пришлось открывать вторую.

Хорошо пошло, подумал он.

– Если так пойдёт, нужно будет сгонять в магазин уже сегодня, – тихо сказал он сам себе.

Чокнулся со второй банкой и выпил ещё один бокал.

Дальше вспомнил, что забыл включить телевизор.

Взял пульт и включил.

Нашёл какую-то программу новостей и, понимая, что телевизор не главное, её и оставил.

Дальше опять пил пиво.

Первые три банки опустели быстро. Спустя время, опустели и следующие три. Оказался съеден и первый, и второй пакет чипсов.

Никакой записки он в этих пакетах так и не обнаружил.

Всё идёт очень правильно, думал он. – Пропорционально. – Каждые три банки – один пакет чипсов, а десятая банка пива в резерве, уже без чипсов, но эту десятую банку вполне можно назначить седьмой, решил он.

Сходил к холодильнику и принёс только её.

По пути, в коридоре поговорил со своим отражением в зеркале:

– Нормально отдыхаешь мужик, но не вздумай смешивать – ни напитки, ни процессы. В этом залог твоего успеха!

Видимо, он уже достаточно набрался тогда.

Тем не менее, седьмая банка оказалась выпита.

Он взглянул на телевизор, прислушался.

Сообразил, что хочет пива ещё.

– Правильно, давно пора всё обновить! – воскликнул он, вторя диктору с экрана, говорящему что-то о переменах в Российской экономике.

И откладывать это никак нельзя, решил он. – Менять необходимо всё своевременно и по полной программе.

Собрал пустые банки, сложил их в салатницу, отнёс на кухню.

Достал полные банки из холодильника, взял оставшийся пакет чипсов и вернулся в комнату.

Наполнил бокал и вспомнил, что забыл принести салатницу.

Ладно, решил он, не до эстетики, а для культурного пития, отсутствие салатницы не помеха.

Опорожнил полбокала.

Решил закусить чипсами.

Вскрыл пакет, сунул в него руку и наткнулся на что-то странное.

От неожиданности выдернул руку и заглянул в пакет.

Там, в глубине, присыпанный золотистыми чипсами, просматривался уголок белой бумаги.

– Ну, ни хрена себе, качество гарантируем, – вырвалось у него. Захотелось срочно пойти в магазин и швырнуть там этот пакет прямо через прилавок в продавца.

– Точно, так и сделаю, – зло сказал он пакету, в подтверждение своему желанию. – Всё равно за пивом собирался.

Но любопытство пересилило.

Вместо того чтобы пойти в прихожую и одеться, он сделал ещё пару глотков пива.

Выудил с края пакета несколько чипсов и запихал их в рот.

Прежде чем идти, понял он, необходимо собрать все факты.

Снова сунул руку в пакет и, затаив дыхание, вытянул за белый уголок прямоугольный лист.

О…, да это послание, подумал он, увидев отпечатанный на бумаге текст.

Прочитал: «Прошло термическую обработку, опасности инфекции нет».

– И очень хорошо, что нет, хмурясь, пробурчал он. – Если бы «Да» – пришлось бы кому-то ещё и морду бить.

Он перевернул листок.

Само послание, как оказалось, было на противоположной стороне.

Одно короткое рукописное слово, на первый взгляд не объясняющее вообще ничего.

«Привет» – прочитал он.

– Привет, – автоматически ответил он невидимому собеседнику.

Но дальше этого дело не пошло и он глубоко задумался.

Причём задумался так глубоко, что не заметил, как допил всё оставшееся пиво, доел чипсы из третьей пачки, оделся и вышел из квартиры. Спустился по лестнице, обогнул свой дом и вошёл в магазин.

Всё это он проделал словно во сне.

И всё это время в его голове крутилось одно единственное слово и вопросы, следующие за ним. – Привет. – От кого привет? – Зачем? – Что за привет? – Что они имели в виду? – Что за намёк?

И дальше по новому кругу.

Только подойдя к прилавку, он снова включился. Включившись, он понял, что оставил дома пакет из-под чипсов и злополучную записку из него.

Предъявить продавцу оказалось нечего.