Ажнабия. Записки иностранки

– Христианка.

– И я тоже! Я католик, – радостно заулыбался грозный полковник и стал вынимать из нагрудного кармана какие-то бумажки. Ими оказались затёртый календарик с изображением Христа и фотография жены.

Спустя два часа задушевных разговоров, в четвёртый раз отказавшись пожить в доме полковника (так как это рушило все наши планы), мы обменялись телефонами и распрощались как родные люди.

Была уже глубокая ночь, когда автобус въехал в Дамаск. Город шумел и мерцал. Между рядами типовых многоэтажек проглядывали куски неба с огнями. Жара спала. Кто бы мог подумать, что в два часа ночи на улицах города кипит жизнь. Главный рынок, Хамидия, (Souk al-Hamidiyya) закрыт, но стихийные рыночки и бесчисленные палатки с шаурмой и прочими арабскими вкусностями, кажется, работают круглые сутки. Взрослые и дети спокойно ожидают свой заказ, наблюдают за работой поваров, периодически сглатывая слюну в предвкушении надвигающегося праздника желудка.

Я не люблю шаурму, не ем её вообще. В России. Но сирийская шаурма – это песня. И мой рассудок часто взывал к желудку: «Остановись, где мы талию потом делать будем?». А я всё ела, ела…

Сам процесс изготовления завораживает. Во-первых, кассир записывает на клочке бумаги ваше имя и заказ, дальше эти бумажки передают бородатым поварам. Они не спеша, но без остановки «штампуют» шаурму, успевая поглядывать по сторонам и быть в курсе всех событий. Периодически раздаются окрики: «Мадам такая-то», «Мухаммед такой-то». И пакеты с едой оказываются в руках радостных покупателей.

– Эй! – восклицает, чуть не плача, паренёк. – А где мой фалафель?

– А ты заказывал? – удивляется повар, смотря в бумажку. – А, да, заказывал. Ну извини, хабиби. Сейчас сделаем…

Арабы не обращаются к друг другу на «вы». Здесь и стар и млад говорят друг другу «ты», добавляя неизменное «хабиби» («дорогой»).

– Хабиби, как проехать на площадь? – кричит из окна прохожему заплутавший водитель.

– Хабиби, имей совесть, – торгуются на рынке разгоряченные покупатель с продавцом. – Ладно, дорогой, только для тебя скину половину…

– Щу (что), хабиби, – поприветствовал сидящую у дороги кошку молодой парень и пошёл дальше…

Исторически территория Сирии представляла собой одно целое с землями Ливана, Иордании, Палестины и Израиля. В письменных источниках эта историко-культурная область известна как Великая или Большая Сирия (аш-Шам аль Кабир).

Постоянно являясь частью крупных политических образований: Арабского Халифата, владений мамлюкских султанов Египта и Османской империи, – Великая Сирия никогда не была единым независимым государством.

Арабы не говорят «Дамаск», они страстно выдыхают – «Щэм». Для них этот город на подсознательном уровне – образ Великой Сирии, мечта о едином арабском государстве…

Обычные типовые многоэтажки, обычные широкие улицы, из необычного – портреты президента страны и его папы везде, где можно и нельзя. В общем, ничего особенного на первый взгляд. Но это лишь неприметная обёрточная бумага. С шелестом разорвав её и с любопытством заглянув внутрь, замираешь…

Древний город рынков и средневековых зданий очень разный. В будние дни он словно огромный жужжащий улей: старые арабские кварталы, в которых кипит жизнь с утра до вечера, работают маленькие лавчонки (в них мало что изменилось за прошедшие века с момента их открытия) и современные магазины.

Гуляя по Дамаску в жаркий день, когда солнце стоит в зените, не забудьте запастись холодной водой и надеть на голову панамку.

Старая часть города – один сплошной музей. До сих пор сохранилась Прямая улица, на которой останавливался ослепленный Богом гонитель христиан Савл, ставший впоследствии апостолом Павлом. Совсем рядом находится подземная церковь времен апостола, над которой стоял дом Анании, излечившего Савла от физической и духовной слепоты.

Чуть поодаль – «Баб Кисан» – крепостные ворота, с них апостола Павла, спасая от римских солдат, единоверцы спустили в корзине. Сейчас ворота перестроены, благодаря чему появилась небольшая церковь Апостола Павла.

Посреди старого города находится самая главная достопримечательность Дамаска – Мечеть Омейядов. Она одновременно является музеем и действующей мечетью.

Около трёх тысяч лет назад арамейцы выстроили на этом месте святилище Хадада. Римляне перестроили сооружение в храм Юпитера Дамасского. В конце IV века византийский император Феодосий построил на месте римского храма базилику, посвящённую отцу Иоанна Крестителя Захарии. Позднее она была переименована в честь самого Иоанна Крестителя. А в начале VIII века арабский халиф Валид превратил собор в мечеть.

В 2001 году во время визита в Дамаск Папы Иоанна Павла II в мечети был устроен совместный молебен христиан и мусульман.

А в средние века в качестве компенсации за отобранную базилику христиане Дамаска получили разрешение построить несколько новых церквей.

Огромная мечеть Омейядов поражает уже на подходе. Река людей – туристы и правоверные мусульмане – стекается к узкому проходу. Суета и толкотня сменяются погружённостью в себя и абсолютной отрешённостью молящихся. Мечеть украшена великолепными мозаичными панно, полы устланы коврами. Внутри в молельном зале находится часовня Иоанна Крестителя. Утверждают, что в ней хранится отрубленная голова святого. Влево от часовни – место паломничества шиитов: там находится прядь волос самого пророка Мухаммеда. В небольшом саду мечети расположена могила знаменитого завоевателя – покорителя Востока Салах-эд-Дина.

Я выхожу из мечети, скидываю жутко тяжёлый халат-рубище, который выдают всем женщинам-иноверкам при входе. На площади детвора кормит голубей, возле стен святыни сидят паломники, углублённые в свои думы. Солнце опаляет дыхание. Скорее укрыться от зноя, вперёд, быстрее!

Тёмный сводчатый старый рынок Хамидия с радостью принимает в свои прохладные объятия. В будний день здесь не протолкнуться – обычный шумный восточный базар. Но в пятницу, святой для мусульман день, здесь пусто, гулко и прохладно. Длинный-длинный коридор, почти чёрные полукруглые своды крыши, закрытые ставни на древних оконцах, кое-где работают один-два магазинчика.

Лавка-кафе с мороженым и сладостями переполнена людьми. Аншлаг и внутри, и снаружи, где кучками стоят сирийцы, поедая тающее лакомство. Возле кафе несколько подростков продают нехитрые поделки, игрушки и запускают ввысь, к самой крыше, громко свистящий шарик, что вызывает неописуемый восторг у собравшейся толпы детей и взрослых. Хлеба и зрелищ! Стихийный митинг, посвящённый радости существования, в разгаре – рожок с мороженым в руке, нехитрое развлечение перед глазами, люди шумят, «тусуются». Хлеба и зрелищ! Ещё! Пронзительный свист и буря эмоций, сладко-липкая струйка стекает на землю…

Дамаск прекрасен уже только тем, что стоит в окружении потрясающе красивых гор. Одна из них – гора Касьюн.

Здесь, по преданию, Каин убил Авеля. Туристы и местные жители приезжают сюда ночью полюбоваться открывающейся сказочной панорамой столицы Сирии.

Если вы гуляли по ночному городу и не поднялись на Касьюн, значит, вы не видели трепещущую на ветру душу Дамаска. Он лежит внизу, расстилается под ногами и уводит взгляд в бесконечность. Он сверкает и переливается миллионами алмазных огней, шепчет и вздыхает, молчит, погружая в философский покой. Огромный мерцающий Щэм, звезды дышат над головой в унисон с дыханием города, и так будет всегда…

Глава 2. Знакомство вслепую

Когда я уезжала на Восток, добрые соседи и знакомые напутствовали меня как могли: «Ты смотри, наденут на тебя паранджу, ребёнка заберут, будешь в гареме сидеть, видеть небо в клеточку…» Все это говорилось с такой уверенностью и знанием дела, как будто эти самые бабушки-соседки прожили на Востоке всю жизнь. За колючей проволокой, в гареме…

По сей день помню то чувство восторга, смешанное со страхом, когда в иллюминаторе самолёта показались огни Бейрута. Сказать, что это было красиво, значит ничего не сказать. Ошеломительно! Словно звёздное небо обрушилось на тебя в одно мгновение.

Самолёт остановился. Ливанцы горячо поздравляли друг друга с возвращением в родные пенаты.

Ребенок наконец-то перестал кричать и удивлённо поглядывал по сторонам. Родители и муж пребывали в радостном блаженстве. Родители – потому что впервые оказались на Востоке. Муж – потому что Восток был его родиной.

Мой муж – араб. При этих словах у 90 процентов людей вытягиваются лица, в глазах появляется любопытство, а в голосе – жалость.

«Он у тебя черный?», «Бьет?», «Какая ты по счету жена?».

В России НИЧЕГО не знают о Востоке…

10 мифов об арабском Востоке

Миф первый

Все арабы – террористы.

То есть каждый водитель, художник, врач, учитель, дворник, повар, продавец гипермаркета и т. д. завтракает с базукой на колене и гранатой в кармане…

Представили? А теперь расслабьтесь.

Террористы – это террористы. Они бывают разных национальностей, вероисповеданий и политических взглядов.

Жители Ближнего Востока – такие же обыкновенные обыватели, как мы, которые хотят жить мирно и счастливо, растить детей и радоваться жизни.

Миф второй

Все арабы – мусульмане.

Страны Ближнего Востока – это соединение трёх авраамических религий: иудаизма, христианства и ислама. Кого здесь только не встретишь: египетские копты – христиане (причем есть копты восточного обряда и копты-католики), доля христиан разных конфессий в Ливане достигает 40 процентов населения. Это и марониты, и православные греки, и католики, и протестанты. А ещё есть друзы и алавиты.

Десять процентов населения Сирии также христиане, еще около десяти – алавиты (религиозное направление, основанное на доисламских верованиях, смешанных с некоторыми канонами ислама и христианства). Так что не все арабы – мусульмане.

Миф третий

Женщина Востока – забитая, молчаливая несчастная тётка в парандже, омывающая слезами ноги своего господина.

Ох, как же они орут на своих мужей, эти Лейлы и Айши…

На людях молчат и преданно смотрят в глаза, а дома…

Ещё могут обидеться и уехать в отчий дом. Спустя время вернуться с братьями и папой и устроить мужу головомойку.

Или припугнуть благоверного, сказав: «Это, дорогой, твои шестеро прекрасных детишек, вот и воспитывай их сам. Посмотрим, какая женщина согласиться пойти за тебя замуж!».

Хиджаб8, никаб9, бурка10, платок, короткая юбка, длинная юбка, костюм, джинсы и шорты – выбор одежды у арабской женщины огромен. Магазины и модные бутики есть. Все зависит от традиций отдельно взятой семьи и религии арабской женщины.

Миф четвёртый

Русская жена араба обязательно живёт в гареме, и купил ее муж за 10 верблюдов. Ну и дальше по шаблону: босая, беременная, в хиджабе, у плиты, молчит и моет ноги мужу.

Нет гаремов на Ближнем Востоке. Не по карману это обычному

служащему и даже богатому бизнесмену в Сирии, Ливане, Палестине, Иордании.

Насчёт мытья ног и молчания… Наша-то не смолчит. Ещё и поварёшкой огреет.

Хиджаб или платок русские жёны надевают, приняв ислам. И опять же все зависит от традиций и правил семьи. Есть русские мусульманки, не носящие платок, а есть христианки в платке.

Миф пятый (мой любимый)

Ливан – это Ливия. Там всегда война, пустыня, верблюды. Ну да, и живем мы в палатках. Кому повезет – в землянках, которые роем в пустыне, конечно же!

И приходится снова и снова показывать фотографии Средиземного моря, заснеженных Ливанских гор, прекрасных кедров и уходящих под облака небоскрёбов в городах…

Последняя бомбёжка в Ливане закончилась в 2006 году.

Хрупкий мир держится в стране, несмотря на провокации, отсутствие президента, постоянный наплыв сирийских беженцев и политические проблемы.

ИншАлла будет мир!

Миф шестой

На Востоке нет образования и медицины. Есть только нефть.

Начиная с IV – VI вв. мусульмане открыли новые горизонты научных изысканий. Их исследования сформировали пути развития важнейших областей знания, таких как геология, астрономия, медицина, эмбриология, климатология, математика, физика. Вот лишь некоторые наиболее выдающиеся личности древней науки, оказавшие значительное влияние на весь ход человеческой научной мысли: Аль-Фараби, Аль-Хорезми, Ибн Араби, Ибн Сина, Ибн Халдун.

Кратко о медицине. Есть платная и бесплатная. Госпитали, лаборатории, больницы тоже есть. Наши (русские) жены арабов с удовольствием рожают детей в одноместных палатах с телевизором, воздушными шариками и роднёй рядом… И не наши тоже… В общем, с медициной на Востоке всё в порядке. Были бы деньги!

Миф седьмой

На востоке живут, как в сериале «Клон». Платья, золото, песни, пляски, танец живота… Э-эх, разгуляй, душа, поведи, плечо!

Танец живота (с голым или не с голым животом, виляя бедрами), по закону, традициям и правилам приличия, женщина может себе позволить только среди женщин и перед своим мужем. Неприлично замужней даме выплясывать перед мужчинами – харам*. Не приветствуется также излишнее проявление эмоций на улице и в общественном месте. Объятия и страстные поцелуи – дома. Не на людях.

Миф восьмой

Мусульмане-арабы не пьют вина и потому несчастны, агрессивны и… завтракают с пулемётом в обнимку, чтобы пар спустить.

Бешеный темперамент… Ну что тут скажешь. Это вам не « горячие финские парни». На Востоке солнце жарит 300 дней в году. В таком-то пекле как не разгорячиться. А вместо вина мусульмане курят кальян – расслабляются. От отсутствия вина в их жизни не страдают.

(Тихо шепотом: есть арабы, которые выпивают. Даже мусульмане. Грешны, да. А кто не без греха…).

Миф девятый

Араб-мусульманин может жениться только на мусульманке.

Из чего следует, что ВСЕ русские женщины, вышедшие замуж за арабов, приняли ислам.

Из разговора с соседкой:

– Ну как там у вас, в Ливии? Воюют?

– Вообще-то мы в Ливан живем.

– Да? Ну, у вас же всё равно бомбят.

– Война уже давно кончилась.

– Что, и магазины работают?

– И школы, и сады, и больницы, и музеи…

Соседка смущённо мнется, поглядывая на мой крестик.

– Ну… ты ж ислам всё равно приняла?

Занавес…

Да будет спокойна душа всех мятущихся и сомневающихся – исламское каноническое законодательство о браке разрешает брачные союзы между мусульманами и женщинами из людей Писания (христианками и иудейками). В Коране по этому вопросу есть отдельная сура.

То есть христианка, вступая в брак с мусульманином, веру свою может не менять. Более того, насильно заставить принять ислам никого не могут. Это грех!

Другой вопрос – то, что дети будут априори мусульмане (т. к. рождены от мусульманина), что Православная церковь смотрит на межрелигиозные браки, скажем так, не очень одобрительно, что некоторым мужьям не понравится празднование Пасхи, а другие вообще могут запретить и Новый год, и ёлку, и даже родной тазик с оливье…

Все зависит от того, насколько религиозна и терпима семья будущего мужа и он сам.

Миф десятый

Как можно ТАМ жить?

Мне кажется, главным мифом, раздутым специально, главной проблемой взаимоотношений разных культур, является страх.

Люди настолько боятся чего-то «иного», что отторгают его, даже ничего не узнав, не попытавшись понять.

И не хотят верить, что ТАМ живут обычные люди. Да, с другим укладом жизни и традициями, но такие же, как мы.

***

…Мы выходили из самолёта, погружаясь во влажно-жаркую ночь, в запахи специй, жасмина, кофе и кальяна. В полуобморочном состоянии, безумно устав (ребёнок не слезал с рук весь долгий день), брела на встречу с родственниками.

Знакомство со свекровью состоялось на российской территории годом раньше, когда она приезжала в гости. Теперь мои родители наносили ответный визит. Я тоже думала, что еду в гости на месяц. Думала…

Странные ощущения. Очень странные. Время, кажется, остановилось, и ты чувствуешь, что находишься на другой планете.

Мама бросилась в объятия моей свекрови, расцеловала встречающих нас племянниц (3 штуки), сестру мужа и еще кого-то из родни (4 штуки). Вся родня ринулась лобызать моего испуганного ребёнка, который не давался, истошно вопил и отбивался всеми частями тела. Я уже была почти в истерике, но муж быстро погрузил нас в машину, и мы отправились в дом свёкров.

Было два часа ночи. О чём мечтает человек после тяжёлого путешествия? О тёплом душе и сне. Не тут-то было. В квартире полный аншлаг: свёкор, старший брат мужа с женой, младшая сестра с женихом, ещё один младший брат, дети (целая толпа) и две служанки. Праздничная иллюминация (все люстры и лампы были включены) ослепила, как только мы переступили порог дома. Родители, перецеловавшись с родственниками, которых не было в аэропорту, впали в культурно-эстетический шок. Квартира их поразила.

Огромные ее площади, помпезно-богатейский стиль а-ля Петродворец, мраморные полы и широкие лоджии-балконы, на которых помещается семейство из двадцати человек, – советскому гражданину такое буржуйство в диковинку.

Арабо-российская семья, усевшись на балконе, попивала пепси со льдом и арабский кофе без сахара.

– Гуд! Итс фо ю! – дружески махал руками свёкор в сторону ночной панорамы Бейрута, которую мы лицезрели с балкона девятого этажа. Шёлковое небо с россыпью звёзд, томный тёплый воздух, мерцающие далеко в горах огни и тёмное море…

Праздничный ужин в три часа ночи прошел «мимо». Успокаивая ребёнка, который упал с дивана на мраморный пол, думаешь не о еде.

Мама деревянной скалкой нервно измельчала таблетки валерьянки для рыдающих в ночи. Арабская родня затосковала. Наверное, именно в этот момент они поняли, как крупно «попали». Русская. Христианка. Истеричка. В тряпочку не молчит. Окрутила их сына, который ослушался воли родительской и женился-таки на русской, христианке (и далее по списку)…

…А горы здесь рыжие, как мои волосы. И земля рыжая. И даже солнце.

Первый день в Ливане – долгая прогулка по горячему Бейруту.

Мы ехали в автобусе по улицам города. Всё другое – автобусы, люди, дома, воздух.

Не успела выглянуть в открытое окно, как рядом пристроился мотоцикл с двумя гарными арабскими хлопцами, которые махали руками и ногами, усиленно давили на гудок и чуть не протаранили автобус. Больше в окно я не высовывалась.

Вернувшись домой, мы застали замечательную картину – сын сидел рядом с мешком чипсов и конфет и принимал очередные подношения от ливанской бабушки. Надо сказать, что раньше он всю эту химически-ядовитую гадость не ел. Но на Востоке к вопросам детского питания подходят гораздо проще. Глаза мои расширились.

– Зато теперь он не боится тэту Сару («тэта» – «бабушка» по-арабски), – радостно сообщила свекровь.

Родственники мужа также ничего не знали о России и русских. Абсолютно ничего! Старший брат мужа спросил однажды, есть ли у нас львы и… мотоциклы. Первые дни жизни на чужбине – это постоянные гости-родственники, соседи, друзья, которые приходят каждый день, чтобы познакомиться и поздравить с благополучным прибытием.

Если учесть, что у родителей мужа по десять братьев-сестёр с каждой стороны, а у тех – по стольку же своих детей (ну, может быть не по десять, а чуть меньше – по восемь), то не успевали мы выпить кофе с одними, как через полчаса приходили другие. Имена и лица всех тётушек, дядюшек, кузин и кузенов я запомнила лишь спустя пару лет. И то не все…

Гости часто приходят без предупреждения и ловят вас прямо у порога, когда вы, ничего не подозревая, собираетесь уходить.

Гости, соседи, родня… Неиссякаемый поток. Все сидят в салоне или на лоджии – пьют кофе и разглядывают русскую невестку. Непередаваемое ощущение зоопарка, когда ты – экспонат, хоть и не в клетке.

Через две недели ливанского вояжа мои родители уехали домой. И началась «бытовуха».

В 6 утра просыпалась служанка свекрови, двигала мебель и мыла полы.

В 7 утра свёкор устраивал побудку семье, созывая всех пить кофе.

Каждый день по графику отключали электричество – военное прошлое страны давало о себе знать, с водой тоже была напряжёнка. Очень сложно было привыкнуть к громкому азану – молитве, которая пять раз в день врывалась в дом из близлежащей мечети (особенно весело, когда пытаешься уложить ребёнка спать). А как объяснить родственникам, что на завтрак сын ест гречневую кашу с молоком? В семье мужа нет такой еды, как каша с молоком. А саму гречку пришлось искать по всему Бейруту. И найти спустя только несколько месяцев в «русском» магазине.

…Так началась другая жизнь. Реальная.

Быт, тоска, жара и слёзы. Снова раскалённое солнце высушит их на рассвете. Я в чужом мире. Теперь он мой. Пора привыкать. Не получается!

И летит тарелка о кафельный пол! Вдребезги! С наслаждением!

В мелкое крошево… по осколкам прошлого. Страшная, гнетущая тоска словно выворачивает тебя наизнанку. По воспоминаниям, которые ранят до крови. По свободе, которую мы не ценим, по родным, друзьям и задушевным разговорам.

Даже самый близкий здесь человек – муж – стал другим. Чужим. Нельзя взять за руку. Нельзя обнять при родственниках. Нельзя, нельзя, нельзя…

И снова ревнивые материнские глаза обесценят украденный украдкой поцелуй, низвергнув его до страшного слова «харам»*…

Глава 3. Мы – не рабы. Рабы – не мы. О несчастной женской доле

Здесь, на Востоке, всё не так, всё не то – еда, люди, погода, язык.

Восток абсолютно закрыт, «сам в себе». Да и откуда простому российскому обывателю черпать нужную информацию? Арабские фильмы посмотреть негде. Музыка представлена двумя-тремя сборниками старинных восточных мелодий. Книги… Кто-нибудь назовет имена современных арабских писателей? Арабское телевидение подключают лишь студенты, учащиеся в России. Какой нормальный русский будет покупать спутниковое телевидение, чтобы смотреть канал «Аль-Джазира»? Наши люди судят о Востоке по новостям-страшилкам.

Когда я надеваю платок и захожу в родной общественный транспорт, реакция у народа всегда одинаковая – все с любопытством оглядываются, женщины сочувственно перешептываются:

– Это так мусульманки бедные ходят…

– Ей ещё повезло, не в парандже.

– Бьёт, наверное…

– Представь, попадётся тебе такой: чёрный, араб, волосатый…

Как же поживают несчастные и угнетённые женщины Востока? Этот животрепещущий вопрос волнует многих неугнетённых российских женщин, как, впрочем, и мужчин.

По-разному.

В деревнях Сирии, Ливана, Иордании женское население ходит и в платке, и в абайе, и в хиджабе, закрытое наглухо. Они рожают детей (вместо учебы), днюют у плиты в надежде, что когда-нибудь прожорливая родня всё же лопнет. Забегают на чашку (или две, три, четыре…) кофе к своим родственницам (единственное развлечение, кроме шопинга). В общем, деревня – она и на Востоке деревня. Дыра…

Коротким платьем здесь будут хвастаться лишь подружкам или сёстрам.

Единственный мужчина, который увидит ноги, выглядывающие из-под этого платья, – муж. При выходе на улицу – длинное манто (пальто) или хиджаб.

…В автобус, следующий в Дамаск через маленькие сирийские города, поднимаются две молодые сирийки в одинаковых серых пальто до пола и чёрных платках, за ними – восемь детей.

Всю дорогу детвора переползает с колен одной женщины к другой, и к старшим девочкам, сидящим сзади, младенцы кормятся грудью, спят, просыпаются.

Оруще-бегающая куча-мала не мешает матерям смотреть телевизор и играть с сотовым телефоном. Где чьи дети – не разберешь. Общие.

Сколько я их видела – молодых, уже с целым выводком сыновей-дочерей к 25 годам. Утро начинается со сборов старших в школу. Потом надо накормить завтраком всю большую семью, затем стирка, уборка, готовка обеда. Каждый день похож на предыдущий. Ничего другого в своей жизни они не знают.

В маленькой горной деревне приезд гостей – уже праздник, несмотря на то что придётся полдня (если не больше) провести на кухне. Женщины из бедных семей не красятся и действительно выглядят угнетающе и угнетенными. Но это не значит, что все они несчастны. Это их судьба, которую они принимают.

Городские жительницы значительно отличаются от деревенских. Разница особенно видна в Бейруте, Аммане и Дамаске.

Здешние красавицы одеваются шикарно, по последней моде, водят машины наравне с мужчинами, учатся в университетах, «тусуются» в модных клубах. Да, и короткие юбки тоже носят! Да, и волосы красят, очень любят мелировать свои смоляные кудри.

«Знаешь, что меня впечатлило в Бейруте в первый день после приезда, – улица Моно, шикарный клуб, шестисотый «мерс» и девица в мини, блюющая на капот… «… Долгий спор с любителем Ливана, который каждый январь ездит туда встречать Новый год, ни к чему не приводит.