bannerbanner
EBOLA. Восставшие
EBOLA. Восставшие

Полная версия

EBOLA. Восставшие

текст

0

0
Язык: Русский
Год издания: 2017
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
5 из 8

Тоннель синей ветки

Так прошел час, второй, третий – сколько они здесь? Пару раз путники сворачивали на запасные пути, стараясь уйти подальше от кольцевой, но не всегда это получалось и приходилось возвращаться. Так и сейчас, Док повел их по второстепенным путям. Внутренний компас подсказывал, в этот раз все должно получиться.

Кристина устало подняла голову. Все те же стены, лампы, провода и запах мазута, такой же тяжелый и противный, как и все окружающее. Кирилл с трудом переставлял ноги и все чаще спотыкался. Силы были на исходе. А кроме прочего, приложив ладонь к его лбу, девушка убедилась, у брата снова начался жар. Ее щеки также горели, свидетельствуя о высокой температуре. Но расслабляться нельзя. Собрав последние силы в кулак, они двигались вперед.

Возможно, присутствие этих существ обострило восприятие, а может просто усталость сыграла с ними злую шутку? Но иногда казалось, что позади них кто-то есть. Вдруг слышались торопливые шаги, буквально настигающие путников. Все трое тревожно оборачивалась и вглядывалась назад. Но никого не было. А через секунду все повторялось вновь. Или вдруг исчезали все звуки. Их окутывала плотная тишина и они шли как будто в вакууме, беззвучно рассекая пространство. Но потом все снова менялось, и туннель вдруг начинал оживать. Откуда-то доносились протяжные, больше похожие на стоны, звуки. Смешиваясь с завыванием ветра, электрическим жужжанием ламп и миллионами других неизвестных шорохов они до ужаса пугали, рождая в груди безотчетную панику.

Вдруг почудились крики. Девушка остановилась и прислушалась. Док тоже остановился, напряженно вслушиваясь. Воображение усиливало эффект по нарастающей. Казалось где-то близко люди. Не выдержав, все трое кинулись вперед. Возможно, там спасение?! Но пробежав несколько метров, путники остановились, осознав, что никаких криков нет. Туннель обманул их, наполнив воображение несуществующими звуками. Именно в этот момент они впервые почувствовали это. Несмотря на остановившиеся поезда и горы трупов, подземка продолжала жить. Путники вглядывались в тьму тоннеля, а она вглядывалась в них, отвечая протяжными стонами, доносящимися откуда-то из глубины своего чрева.

Чудилось, что с тех пор, как они спустились в подземку, прошла вечность. Но ни девушка, ни доктор уже не понимали, куда их занесло. Петляя по бесконечной сетке метрополитена, они были на грани. Заканчивались силы, таяла уверенность, и свет в конце тоннеля казался все слабее. Но вот впереди замаячила очередная станция. Как и прежде, первым пошел доктор. Кристина проводила его потухшим взглядом, как вдруг заметила коричневую облицовку стен. В ее уставшем, истерзанном страхом сознании шевельнулась какая-то мысль. Пройдя пару шагов вперед, она убедилась в правоте своих подозрений. Площадь Революции! Они наконец-то добрались до конечного пункта! Но девушка тут же осеклась. Если на платформе трупы и монстры, значит, и путь наверх отрезан. Молясь про себя, она напряженно наблюдала за Доком.

Достигнув края платформы, мужчина осторожно выглянул, но вместо того, чтобы припасть к рельсам, он выпрямился и смело огляделся. В ту же секунду Кристина уловила запах. Это был дым! Тем временем Док оперся руками о край бетонной платформы и подтянулся вверх. Он сделал пару шагов вперед и окончательно убедился, что платформа чиста. Помимо нескольких трупов, лежавших чуть поодаль, здесь больше никого не было!

Вырвавшись из тоннеля ребята устремились к платформе. Мужчина помог взобраться и повел ребят к эскалатору.

Беспокойство все еще не отпускало. Однако, медлить нельзя. Проходя мимо бронзовых скульптур, отполированных миллионами прикосновений «на удачу», Кристин потянулась к приветливой морде собаки. Но резкое движение доктора вовремя ее остановило. Эта скульптура, как все другие могла быть заражена.

Эскалатор не работал, пришлось подниматься пешком. На середине пути они вновь услышали крики. Разрываясь между желанием вырваться на улицу и рвануть обратно, путники замерли. Через секунду вновь послышался крик. Но что-то изменилось! Да! На этот раз это были членораздельные крики человека, явно отдававшего приказы. Зычный властный голос мог принадлежать военному или полицейскому. Значит, там наверху остались выжившие! Переглянувшись с доктором, они рванули по замершему эскалатору наверх.

Не взирая на усталость и страх, путники мчали во весь опор, в этот миг впервые в жизни, так четко и ясно ощущая – что такое настоящая надежда!


Выход со станции Площади Революции

Преодолев ленту эскалатора, они побежали к стеклянным дверям. Голос и шаги звучали все тише. Похоже, человек, которому они принадлежали, удалялся. Понимая это, путники бежали из последних сил. Только бы успеть! Оказавшись в переходе, Док с Кристиной боязливо огляделись. Отсюда в разные стороны расходились туннели, заваленные обгоревшими трупами. Но вот в конце одного мелькнула спина в защитной форме. Кристина крикнула. Ее голос эхом прогромыхал во все стороны, но военный не обернулся. Плотнее прижав маски к лицам, они рванули в сторону мужчины. Читая на ходу указатели, доктор убедился, выход вел на Красную площадь. Неужели они добрались до Кремля?! После всего пережитого, так сложно в это поверить.

Но вот просвет! Впереди двадцать бетонных ступеней, верхние из которых заливает дневной свет. Они спасены! Рванув вперед, они едва успели достигнуть середины лестницы, как путь преградило черное дуло автомата. Видимо, военный все же услышал крики, но вместо приветствия он навел на них оружие.

– Не стреляйте! – Поспешно вскричал доктор и поднял руки вверх. – Мы здоровые нормальные люди,

Некоторое время военный напряженно вглядывался в их лица, точно чего-то ожидая. Сквозь пластик противогаза виднелся лишь пристальный взгляд карих глаз. Кристина заслонила собой брата, хотя понимала, едва ли это спасет его от пули. Казалось, прошла вечность, прежде чем мужчина отвел в сторону дуло. Но за все время добровольной службы, он успел повидать достаточно, чтобы избавиться от малейших заблуждений. Поглядывая на мальчонку, то и дело выглядывавшего из-за спины девушки, он все же решил, что эти трое безопасны.

– Рыжий, у нас выжившие, – сообщил он, дотронувшись до рации, – мужчина, девушка и ребенок.

Послышалось короткое шипение, затем бодрый мужской голос ответил: – Наверх, в изолятор!

Военный кинул быстро и четко – за мной! Повторять дважды не пришлось.


Площадь Революции, Манежная и Красная площадь

Яркий утренний свет резал глаза. Значит, они провели в подземке всю ночь. Щурясь и прикрываясь от солнца ладонью, Док в ужасе смотрел по сторонам. Открывшееся зрелище, повергало в шок. Он с трудом узнавал центр города. Манежная площадь охвачена безумием: повсюду танки, солдаты, огонь, паника и хаос. Со стороны Александровского сада слышались мощные взрывы, сопровождаемые густой завесой дыма. Грохот автоматных очередей чередовался с шипением огнеметов. И сквозь эту жуткую какофонию острый, как лезвие бритвы, прорезывался визг, точь-в-точь как в подземке. По перекошенным лицам солдат, стало ясно, они тоже едва выдерживают этот звук.

К утру зараженные прорвали кордоны, выставленные в центре, и теперь нападали со всех сторон. По сужающемуся кругу, стало ясно, военных неизбежно оттесняют к Красной площади. Солдаты, кто пытался отстреливаться обычными патронами, безжалостно сметались. Обычный пистолет, пулемет и уж тем более нож – оказались бессильны остановить полчища монстров. Они неслись со всех сторон. От пуль падали первые, но за ними следовал нескончаемый поток новых демонов. Спасал только огнемет. Пылающая струя – единственное, что могло сдержать поток монстров. Военные, вооруженные огнем, защищали не только себя, но тех несчастных, кто оказался рядом.

У стен Кремля развернулась не менее кровавая бойня. По всему периметру стояли военные и они отстреливали зараженных, выбежавших из подземных переходов. Всем было ясно, пора отступать. Им не выстоять.

Добежав почти до ворот Кремля, доктор обернулся. Отсюда вся Манежная как на ладони, и тут он увидел их, впервые так близко и четко. Полчища обезображенных изуродованных вирусом существ кидались на живую шеренгу солдат, вновь и вновь отбрасываемые назад. Это были уже не люди. Человеческий облик стерся под натиском нового неизвестного штамма. По остаткам одежды еще можно было определить половую принадлежность особей, но их поведение безоговорочно свидетельствовало, что теперь эти границы исчезли. Их тела сплошь покрывали кровавые язвы, полопавшаяся кожа обнажала гниющую плоть. Движения резкие хаотичные и какие-то нелепые. Со стороны казалось, что ими, как марионетками дергая за невидимые нити, руководит кто-то другой.

Но более всего поражали глаза. Красные, налитые кровью, они казались неподвижными. Немигающий остекленевший взгляд смотрел строго перед собой. Чтобы посмотреть в бок существам приходилось поворачивать голову. Это не возможно было не заметить. А еще монстры делали странные абсурдные повороты головы, точно желали что-то стряхнуть. Руки со скрюченными пальцами они прижимали к бедрам, но только когда бежали. Действуя как обезумевшие животные, они кидались на военных, на друг друга, стараясь покусать.

Переглянувшись, доктор и девушка, поняли друг друга без слов. Вне сомнений, все трое родились в рубашках. Просто чудо, что они добрались до Кремля. Попадись они этим монстрам, неизбежно бы погибли.

Впереди высилась Никольская башня. И судя по траектории движения, их спаситель мчался именно к ней. Миновав Кремлевский проезд, сопровождавший их солдат что-то быстро сказал в рацию и не замедляя шага подскочил к воротам. Несколько быстрых ударов и вот открылись узкие едва заметные двери. Вчетвером, они заскочили внутрь. Не прошло и секунда, как за их спинами дверь вновь захлопнулась.


Кремль

Первое что бросилось в глаза – множество боевой техники, словно вот-вот должен был начаться майский парад. Чуть поодаль группа таких же напуганных людей, которых куда-то вели. На секунду показалось, их ведут, как арестантов, нацелив в спины оружие. Заметив это, Кристина скользнула взглядом по солдату и поняла, что не ошиблась. В то время, как они глазели на танки, мужчина незаметно перестроился и теперь оказался за их спинами, превратившись из спасителя в конвоира. Его палец неизменно лежал на курке.

Девушка почувствовала, как задрожали коленки. После всего пережитого хотелось только одного – оказаться в тишине своего дома. Она смотрела на ракеты, мощную броню танков, вооруженных до зубов солдат в респираторах, и вдруг с ужасающей ясностью осознала, что двери за их спинами закрылись навсегда. Привычного мира больше нет. Он уничтожен, превращен в прах. В тот же самый миг над головой раздался пронзительный крик. По небу черной пеленой летели птицы, заслоняя собой облака. Их сотни, а может быть тысячи. Стая за стаей они стремительно покидали город и словно прощаясь, посылали на землю тревожные крики.

Сжав зубы, девушка изо всех сил пыталась побороть панику. Мозг посылал отчаянные сигналы шагать дальше, но тело не слушалось, замедляясь. Это усталость. А еще жар, страх и горе. Нельзя, мне нельзя сдаваться, только не теперь – твердила она себе. Но сколько бы ни уговаривала, кольцо вокруг горла сжималось все сильнее. Жар полыхал снаружи, полыхал внутри. Где-то там в области солнечного сплетения она остро ощущает, как жжет, набухает тугой комок чувств, готовый в любой момент развязаться. Тех самых чувств, что она старательно высушивала и лентами сворачивала под сердцем последние месяцы. Перед глазами плыли лица родителей и друзей.

Данила пристально разглядывал спасенных. Мужчина и мальчик подозрений не вызывали. Не смотря на испуг, они вели себя довольно смирно. А вот поведение девушки оставляло вопросы. Глаза выглядели воспаленными, она держалась за правый бок и дрожала. За последние дни Данила достаточно насмотрелся на зараженных, кидающихся на людей, словно бешенные псы, а потому был крайне напряжен. Когда вокруг творится полное безумие, любое отклонение от нормы – угроза. Не сводя с нее глаз, Дэн отсчитывал – одиннадцать, двенадцать….прикидывая через сколько секунд нажать на курок.

– Нет, прошу вас, это всего лишь шок. – Взмолился доктор, заметив реакцию солдата. Он сделал шаг вперед и мягко вытянул руку вперед, словно желая отвести автомат в сторону. – Не стреляйте.

Краем сознания она понимала, что происходит что-то нехорошее. Но ни сил, ни желания вникать больше не осталось. Медленно подняв голову, девушка встретилась глазами с военным.

Поймав этот взгляд, полный невыплаканных слез, Дэн на секунду замер. Было в нем нечто такое, что заставило его задержать дыхание. Голубой цвет радужки сгущался, превращаясь в глубокий антрацит. Точь-в-точь как небо, когда взмывая выше облаков, приближаешься к стратосфере. И где-то там в потаенном уголке живота, он вдруг почувствовал знакомое волнение. Ее глаза таили в себе бесконечность и большую опасность… двадцать пять, двадцать шесть….тридцать. Дальше считать не имеет смысла. Отведя автомат в сторону, Дэн заметил, как из глаз девушки заструились слезы. Страх, напряжение и ужас этого дня сломили бы кого угодно, что уж говорить о молодой девчонке. Само по себе чудо, что они выжили в метро.

– Все в порядке, – сказал он, желая хоть как-то сгладить произошедшее. – Обычная мера предосторожности.

Мальчик бросился к девушке и обнял. Наверное, брат – подумал Дэн. Она слишком молода, чтобы иметь такого взрослого ребенка.

В этот момент, прижимая к себе Кирилла, Кристина молилась только об одном. Чтобы все побыстрее закончилось. Сквозь одежду, она чувствовала, как полыхает его кожа, как тяжело и гулко в груди бьется детское сердце.

– Следуйте за мной, – сказал Данила, и быстрым шагом направился в сторону соборов.


Ивановская площадь

Со стороны Ивановской площади к Никольским воротам бежала группа солдат. Все как один в черной защитной форме и пластиковой маске с респиратором. Один из них отделился и подбежал к Дэну. Напряженный взгляд холодных глаз подкреплялся очками и упрямой линией широких бровей. Этот точно бы прикончил – пронеслось в голове у доктора. Из-под маски послышался резкий мужской голос:

– Это вы из метро? – Окинув холодным взглядом спасенных, солдат понял, что от мальчишки и девушки ничего не добиться, а потому следующий вопрос адресовал мужчине, – есть там кто живой еще? У меня приказ прошерстить станции.

– Это верная смерть, – дрожащим голосом предупредил доктор, – никого кроме трупов и… этих – он кивнул в сторону стены и нервно сглотнул, – существ… там нет.

– Я так и думал, – мрачно заметил солдат в черном. И поднес к губам рацию. – Полковник, прием. У нас люди из метро, говорят в подземке кроме визгунов не осталось.

– Вас понял, – раздался зычный мужской голос. – Отступайте.

Кивнув, он вновь обратился к товарищу:

– Я за периметр, через минуту отходим. Пора с этим заканчивать.

– Шальной… – Данила чуть помедлил и все же добавил, – возвращайся.

– А как иначе?! – Усмехнулся он в ответ. Но тут его взгляд вновь стал серьезным, – этих, – он кивнул в сторону его спутников, и не церемонясь, пояснил – в отстойник.

Через секунду незнакомец в черном уже мчался к воротам.

Слово «отстойник» категорически не понравилось, но возразить они не успели. Воздух содрогнулся от мощных взрывов. Под ногами задрожала земля. Звуковая волна быстро настигла путников, на время оглушив и ослепив их. Заметив, как вздрогнула и сжалась девушка, Данила громко пояснил:

– Взрывают выходы с ближайших станций. Вы – последние, кто вышел оттуда живыми.

Взгляды Дока и Кристины невольно метнулись на стены. Они выжили, а сотни других пассажиров навсегда остались в подземке. И чем громче становились взрывы, тем отчетливее Кристина слышала мелодию в своей голове. Протяжный плач скрипки, мрачная торжественность органа… Кажется, это Моцарт. Реквием.


Санитарный пост

Успенский собор опоясывало тройное кольцо военных. Миновав всех, они вплотную подошли к дверям. По обе стороны стояли две наспех сколоченные из досок и обтянутые брезентом кабинки. Солдаты, охранявшие вход, приказали раздеться, сдать личные вещи и занять кабинки. Едва оказавшись внутри, Кристина почувствовала, как сверху из душевой лейки на нее хлынула вода с острым химическим запахом. Кожу нещадно щипало, но она терпела. После обработки им выдали новую одежду. Кое как отжав волосы, Кристина натянула на мокрое тело футболку и джинсы, на два размера больше необходимого. Пришлось поддерживать пояс, чтобы одежка не свалилась. Кириллу и доктору повезло больше, им выдали одежду почти в пору. С обувью тоже пришлось расстаться. Взамен резиновых сапог военные указали на огромный контейнер с различной обувкой, откуда Кристина выудила две пары сланцев.

Их прежние вещи тут же кинули в костер, полыхавший в металлическом баке неподалеку. Заметив у одного из военных свой рюкзак, Кристина не сразу догадалась, что вещи постигнет та же участь. Паспорт, лекарства, телефон… все сгорит. Фотографии родителей! Сделав над собой усилие, ей удалось пробить брешь в усталости и безразличии, панцирем сковавших ее разум. Кинувшись вперед, девушка взмолилась:

– Пожалуйста, отдайте рюкзак! Прошу вас! Там фотографии родителей, – в отчаянии вскричала Кристина, – это все что у меня осталось от них…

Но по каменным лицам военных стало ясно, любые мольбы бесполезны.

Данила наблюдал всю сцену издалека. Со одной стороны он понимал солдат, которые действовали согласно приказу. Уничтожению подвергались все личные вещи выживших. Это необходимая мера, дабы пресечь любую вероятность заражения. С другой стороны, он искренне сочувствовал девушке. В ее голосе звучало столько горя, что не выдержав, он подошел к дежурным:

– Парни, дайте рюкзак, я отнесу его на обработку.

После секундного колебания, рюкзак оказался в его руках.


Успенский Собор

В новой одежде и обуви их пропустили в собор.

Потребовалось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к полумраку. Свет поступал сюда через высокие арочные окна, расположенные под самым потолком. Просачиваясь сквозь мутные стекла, солнечные лучи скользили по золотым ликам святых и опускался на сотни склоненных голов. В храме томилось множество людей. Человек двести, может триста. Мужчины, женщины, дети, но последних крайне мало. Люди сидели прямо на каменном полу, большинство плакали, некоторые молились, оставшиеся просто смотрели в пустоту перед собой. На лицах растерянность, обреченность и страх.

Все это напоминало картины Средневековья, когда во время чумы или холеры люди вот также собирались в храмах и церквях, в надежде спастись от страшного мора.

К вновь прибывшим подошел человек – как в скафандр, укутанный в желтую защитную спецодежду. Он поочередно взял у них кровь, спросил фамилию, возраст, подписал пробирки, после чего скрылся за дверями. На время от них отстали, предоставив самим решать, где и как размещаться.

Доктор не оставлял своих подопечных ни на секунду. Вместе они подошли к одной из колонн, и устало опустились на пол.

– Послушай у тебя жар, – с беспокойством сказал доктор. Прохладная рука легла на разгоряченную кожу.

– Ничего страшного, это реакция на прививку от Гепатита, – спокойно пояснила девушка. То ли от высокой температуры, то ли от увиденных ужасов, клонило в сон. Перед глазами все плыло, а в голове сплошная вата. Внезапно ее внимание привлек военный. Это был тот самый солдат, что вывел их из метро. Он остановился недалеко от входа и огляделся. Отыскав их глазами, мужчина подошел и протянул рюкзак.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Кристина и постаралась разглядеть благодетеля. Но свет бил четко по глазам, рисуя вокруг мужчины золотистые круги и мешая увидеть лицо. – Скажите, как вас зовут?

– Это не важно, – кинул он и через секунду уже выбежал обратно туда, где нарастала истерия, а взрывы становились все громче.

Девушка прижала брата к себе и подложив рюкзак под спину откинулась назад. Кирилл утих и доверчиво положил голову ей на плечо. Вокруг громыхали взрывы и солнечный свет рябил от дыма и пыли, но вдруг все стало таким не важным. Закрыв глаза, Кристина увидела родителей. Они больше никогда не окажутся рядом, мама никогда не погладит по голове, отец никогда не объяснит сложную лекцию. А мир никогда не станет прежним. И это «никогда» не могли заглушить ни страх, ни высокая температура. Это «никогда» молотом громыхало в ушах, заглушая все вокруг. И когда под ногами вдруг затрясся пол, а с потолка посыпалась штукатурка, девушка лишь сильнее прижала к себе брата. Взрыв, еще один, еще… Сердце протяжно ныло. Кирилл обожал маму, а мама души не чаяла в нем. Они были неразлучная парочка, всегда и везде вместе. Вместе в магазин, в школу, уроки, он даже вставал ранним утром, только чтобы быть рядом с ней, когда она красится, укладывает волосы… Как ему сказать, что мамы больше нет? Как? Пол заходил ходуном, кто-то не выдержав, закричал. Паника перекинулась на других людей. Они жались к полу, кричали, плакали….взрывы следовали один за другим. С потолка беспрерывно сыпалась штукатурка, иконы ходили ходуном. Казалось еще немного и стены древнего храма рухнут. Кристина лишь сильнее стиснула зубы и брата. Она всегда была папиной дочкой. В детстве отец садил ее на колени и часами рассказывал о человеческом организме, болезнях и удивительном мире вирусов. Он любил ее, хотя и редко проявлял свои чувства, но Кристина всегда это знала. Как знала и то, что когда-нибудь он умрет. Но никогда не думала, что это произойдет так скоро. Боже, как больно! Глухие, тяжелые удары сотрясали все внутренности, отбивали чечетку на зубах, считали позвонки на спине, взрыв, еще и еще….а потом вдруг так тихо, что не понять: живы они или все-таки умерли?


– 2.

Дэн резко открыл глаза. Будильник продолжал настойчиво трезвонить, заглушая рев двигателя, все еще звучавший в его голове. Моргнув, он приподнялся на локте и огляделся. Кабина пилота и огни взлетной полосы исчезли, вместо них перед глазами возникли унылые стены и смятая постель. Одним выверенным движением мужчина хлопнул по будильнику, заставив чертов механизм заткнуться. Это был древний заводной будильник с чудовищным дребезжащим звуком. И они с самого начала люто возненавидели друг друга. Нет, надо все-таки поискать будильник на батарейках, пока в магазинах еще что-то оставалось. Кинув полный ненависти и отвращения взгляд на циферблат, он спустил ноги на холодный пол и провел ладонью по лицу. После снов о прежних полетах, на душе особенно погано.

Сегодня их группе предстоит плановый рейд. Пришло время пополнить запасы провианта и разведать обстановку в городе. К этому моменту все окрестные магазины были уже опустошены. Солдаты успели пройтись по ГУМу, Европейскому, вычистили Атриум на Курской и Капитолии. Большие магазины успели закрыться задолго до начала мародерства, а потому на складах еще оставались запасы еды. Чего нельзя сказать о небольших продуктовых лавках, те оказались пустыми еще в начале эпидемии.

Кроме продуктов брали теплые вещи, инструменты, топливо, словом все товары, представлявшие хоть малейшую ценность для лагеря. До того момента, когда на карте появлялся очередной жирный крест, указывающий на то, что делать там больше нечего, можно было совершить 5—6 ходок. Так случилось и с Ашанами, расположенными по третьему транспортному кольцу. Вернувшись из последнего рейда, четвертая команда сообщила, что брать там больше нечего. Пришлось искать новый магазин.

Радиус рейдов неизбежно расширялся. Дэн это предвидел, только не подозревал, что окрестные магазины опустеют так скоро.

Сегодня, согласно заранее разработанному маршруту, его команде предстояло забраться немного дальше обычного. В это раз путь пролегал на юго-запад Москвы в торговый центр Гагаринский. Если верить рассказам бывшим жителям того района, внутри находился огромный гипермаркет еды. Открыв этот маршрут, Дэн тем самым прокладывал путь другим командам. Но радости от этого он не испытывал. Предстояло проводить операцию на большом открытом пространстве. А это всегда связано с большим риском. Под любым прилавком, за любой витриной могла прятаться тварь. И чем больше пространство, тем больше нежити там скрывалось.

Нет, за себя Дэн не переживал, даже из самых патовых ситуаций он умел найти выход. А вот некоторые из его ребят, к сожалению, таким везением похвастаться не могли.


– 3.

Буржуйка давно погасла и в комнате стоял собачий холод. Но казалось мужчина этого не замечает. Мысленно настраиваясь на трудную дорогу, Дэн подошел к раковине, взял большую железную кружку и зачерпнул из ведра. От ледяной воды сводило челюсть, но это не помешало ему дочистить зубы, намочить в ведре полотенце и быстро растереть им тело. За окном еще темно. Точнее теперь там всегда было темно. Электричества в городе нет с тех пор как эти гады дожирали последних людей.

На страницу:
5 из 8