Великая Игра: три души, два мира

Когда меня отлепили от нага, он тоже начал резко отползать задом. Я увидела здесь и старейшину.

– Мы приползли сюда, – заговорила она несмело – потому что она сказала, – она показала на Айяно, обращаясь к злой кобре и её брату – что сдержит людских правителей от нападения на наш лес. Ведь Апофис нас поддерживают? – голос её дрожал.

– Вот родители приползут сюда проверить – злая кобра с наглостью выползла вперед – свою новую территорию, тогда и узнаете. – она поглядывала на Айяно с опаской.

– Сейчас 7:30, – сказала мама Фанал с грустью в голосе – пора ползти собирать еду и надо проводить её.

– Не нужно, смею молвить. – Айяно опустилась на одно колено перед Фанал, которая держала меня в руках.

Она поднялась и тут же предстала перед нами в образе служанки в кимоно. Всё произошло мгновенно, я только заметила, что её глаз начал кружиться и играть радугой, потом она просто пропала.

– Ну вот, я теперь не знаю, что будет дальше. – робко пробормотала старейшина, потом уже сказала громко, чтобы все слышали – Фанал, ты поползёшь со мной?

– Если я возьму с собой его, ой, – озабоченно вскрикнула она – я не дала ему имени.

Вот это да, я даже не узнала, когда я была в замке, как меня те аристократы назвали.

– Дванан. – прозвучал грубый голос злой кобры – Вы больше не можете сами принимать решения, мы будем здесь править, мне, наверняка, отдадут эту территорию.

– Лулу, сестра, – наг выполз вперёд и открыл загон – если в семье есть наг, то наследует он, так что это место будет принадлежать мне.

Зря он это сказал, видно, они забыли при этом про меня. Злая кобра опять сжала его хвост.

– Не радуйся прежде времени тому, – она была очень жестока и, видимо, сжимала его хвост очень сильно – что из последних кладок ты один имеешь такое количество рук. Всё равно меня родители любят больше тебя.

Змеёныш, хоть и корчил от боли гримасы, но смог развернуть свой корпус к хвосту, где его сжимала кобра. Его капюшон резко раскрылся, а её хвостик сразу же стал вялым и разжался.

– Ты не умеешь – брат был очень недоволен её словами – до сих пор правильно пользоваться ссахр. Я помню, что ты, когда мы принесли его в лес, – он указал на меня – хотела вместе со старейшиной отдать его людишкам, хотя лучше бы было его убить. – он начал горячиться – Ведь люди нас уничтожают, некоторые виды практически уже уничтожены, ещё они нарушают среду нашего обитания, а мы должны их щадить?

Я подняла голову вверх и посмотрела на Фанал, она была в ужасе и практически плакала. Змеёныш намеревался уже вырвать меня из её рук.

– Брат, не нужно этого делать, – сестра его оклемалась и уже треснула его по хвосту – если его сюда уже принесли, тогда его участь пусть решат наши родители, когда приползут сюда.

– Да ты что, – он развернулся к ней – тоже сумасшедшая? У него ноги, он человек, зачем нам его оставлять в живых? – кричал он в ярости.

– Немедленно возвращайтесь в загон, – проговорила строго старейшина, но в её голосе проскальзывали робкие нотки – я заверила ваших родителей, что с вами ничего не случится пока они не приползут сюда. Ну, а мы поползли собирать. – обратилась она уже к дочери и первая поползла в сторону от загона.

Фанал тоже поползла за ней, понурив голову и с тревогой глядя на меня. Не торопясь, мы добрались до поляны, за это время я немного подремала. Здесь мы были не одни, ещё несколько таких же ламий ползали по траве и что-то собирали. Меня положили в мох на середине полянки, рядом рос цветок с большим, закрытым бутоном. Вскоре бутон раскрылся и оказалось, что цветок до пояса был девушкой, а ниже пояса – стебелёк с листочками, всё как полагается у цветка. Девушка-цветок увидела меня и открыла рот, но так испугалась, что не издала ни звука.

– Простите, что напугали вас. – быстро подползла старейшина, Фанал что-то собирала поодаль – Это всего лишь ребёнок, моя дочь приняла его за своего нага, он, видно, лежал под древом, под которым мы делаем свои кладки, в скорлупках от её яйца. – робость, кажется, была её второй натурой, и как она стала старейшиной? – Позволите ли вы как обычно взять с вас росу?

– Ну да. – девушка-цветок внимательно выслушала её – Вам повезло, вы можете быстро поменять место жительства, а нам, чтобы передвинуться, требуются годы.

– А можно взять немного вашей росы для него сейчас? – старейшина перебирала руками около груди.

– Вы что, думаете, – цветок прикрыла свой бутон – я буду подкармливать это существо? Я слышала, что ваш вид почти полностью истребили, а это значит, что люди пойдут дальше в лес, придёт конец и нашему виду. Что вы тут будете делать?

– Пока ничего, – ламия грустно вздохнула – до прибытия правителей Апофис. Я до сих пор не знаю, правильно ли я сделала, поступившись свободой, чтобы выжить.

– Давай сделаем так, – цветок снова распахнул лепестки – я дам росу и вам, и ему, а ты мне пообещаешь, что настоишь на том, чтобы отстаивать вместе с Апофис свою территорию.

– Я, конечно, попробую, – ламия вздохнула ещё грустнее – только вряд ли это в их интересах.

Старейшина принесла с собой длинные трубки, сделанные из бамбука. Она подставила одну из них под листик и оттуда потекла роса по срединному углублению. Она наполнила много таких ёмкостей и наклонила один листок ко мне.

– А как ты будешь поить его? – с любопытством перегнулась через лепестки девушка.

– Не знаю, – с озабоченностью ответила ламия – но он со вчерашнего дня ничего не ел.

Да, честно говоря, мне и не хотелось почему-то есть, но, чтобы не рассердить их, я открыла рот.

– Надо быстрее, пока рот у него открыт! – девушка-цветок подставила мне край листика и оттуда потекла роса.

Она была вкусная, гораздо вкуснее обычной воды.

– Мама, что вы делаете? – голосок принадлежал Фанал.

– Мы обмениваемся сведениями, – ответила цветок – я и так много времени потратила с вами, мне нужно готовится к перемещению, а для этого нужно, чтобы в моих корнях было много энергии – она закрывалась пока говорила.

– Мы уже собрали достаточно, – старейшина выглядела грустной, стоя надо мной на хвостике – скажи всем, что пора ползти назад.

Она взяла меня на руки, развернулась и поползла в деревню, дочь догнала нас. Солнечные лучики кое-где пробивались сквозь густые кроны деревьев, с ними было веселее, я наблюдала за ними и старалась угадать, где они выскочат вновь.

– Я сразу поползу с ламиями, – говорила старейшина своей дочери, а я ручками трогала шерсть на её руках, она была очень мягкая и приятная – а ты пока туда не ползи с ним, потому что нашим гостям может не понравиться скромная еда.

– Мама, сейчас 9:10. – её дочь протянула мохнатые руки – Когда они прибудут?

– Они – ламия передала меня своей дочери – хотели прибыть не сегодня, а на день Чёрного солнца, через девять дней. Но я думаю, что после того, что здесь случилось, они прибудут быстрее, если послания их детей дойдут быстро.

Так мы и ползли, я перестала их слушать, а с увлечением следила за лучиками. При этом я решила для себя: раз эта ламия считает себя моей мамой, тогда ламия с тёмной шерстью – моя бабушка. Бабушка с ламиями поползла к загону, а мама вместе со мной – к шалашу. Она вползла в него, шалаш был не высок и она сразу свернулась мохнатым клубком, положив меня на середину колец, сама же легла телом на голую землю.

– Мой маленький наг, – она высунула змеиный язык и стала меня облизывать – ты мой ненаглядный из первой кладки. – она зашипела себе под нос – Мне говорили, что у меня не может быть больше одной кладки, – она радовалась, рассказывая мне – но ночью я почувствовала ещё, по крайней мере, одно яйцо в себе.

Я подумала, что вот я выросту здесь, а она и тогда не поймёт, что я не её наг. Хотя вырасти – это туманная перспектива, здесь ведь все не любят людей, а я как раз к ним и принадлежу. Я услышала, как кто-то заползает в шалаш, повернула голову и увидела бабушку.

– Ух ты, – за её спиной раздался наглый голос злой кобры – какое убожество! Надеюсь, мама всё изменит здесь, когда прибудет.

– Об этом как раз я и хотела поговорить. – дрожащим голосом сказала бабушка, вползая и разворачиваясь к ним – Ваши родители не изменили свои планы в связи со случившимся здесь?

– Эта сумасшедшая должна выползти отсюда – нас заметил, естественно, наг и указал брезгливо восемью руками на лежавшую на полу маму.

– Мама… – она хотела сказать что-то, наверное, про яйцо, которое она почувствовала, но её перебили.

– Выползи пока – приказала ей бабушка – и положи его в загон.

Тут в шалаш начали просовываться головы ламий.

– Да ладно, не стоит, – злая кобра развернулась – эти же тоже сумасшедшие. Эта свинья – она глянула на меня – пусть пока побудет здесь. Если вы уже его сюда притащили, пусть наши родители решают, как это использовать.

– Я сказал сестре, чтобы она написала – нехотя произнёс наг – родителям о том, что здесь случилось.

– Ха, – прервала его сестра – сам он не умеет писать.

– Неправда, – взорвался наг – что ты такое говоришь, сестра?

– Они уже ответили, извините? – прервала его возмущения бабушка.

– Нет, я им не написала, – гордо заявила злая кобра – мне было лень.

– То есть родители не знают, – наг был недоволен – что эти ламии сотрудничают с врагами, хотя они и для них враги.

– Мы не сотрудничаем ни с кем, кроме вас, – старалась заверить их бабушка – нам очень нужна помощь вашего племени.

Я взглянула на маму, она снизу рассматривала всех, её лицо было обеспокоено. Я попробовала заговорить, но знала, что получится лишь детский плачь и всё же я хотела привлечь их внимание. Это какое-то мучение: всё понимать, но не иметь возможности высказаться. Я была возмущена: какие-то два противных змеёныша пытались корчить из себя знатных особей! Мама первая обратила внимание на мой плач и снова начала меня вылизывать.

– Простите. – в проходе показалась голова ещё одной ламии.

– Здесь что, совсем не соблюдают субординацию? – наг стал оглядываться – Почему сюда могут вползать все, кто захочет, а мы должны были поговорить о том, что ты – он в ярости указал рукой на бабушку – давала нам вместе со всеми в загоне.

– Мам, – беззаботно вдруг сказала мама, вылизывая меня – я чувствую ещё одно яичко в себе.

Глава 3

Жизнь с ламиями

Все остолбенели от такого заявления. Бабушка подползла к маме, ламия, которая просунула голову в шалаш, заползла в него. Наг так и застыл, указывая рукой уже в пустоту, первой отмерла злая кобра.

– Еду, как вы её называете, – негодовала она – просто невозможно есть! Хотя наше племя и живёт в глубине леса, но недалеко его окраина и мы можем похищать их скот и яйца. А ваша еда отвратительна.

– Сестра, – завопил наг, тоже отмерев – что же ты не послала письмо-то? Помолчала бы, пока я говорю.

Бабушка тем временем взяла меня на руки. Ламия, которая вползла в шалаш, стояла спокойно на хвостике и ждала.

– Говори, – бабушка распрямилась, я видела, как мама пыталась тянуть руки ко мне, но не поднималась – что ты хотела.

– Я не потреплю этого, – наг начал яростно шевелить хвостом – как можно гостей так кормить? Сестра вообще ничего не хочет, я вижу, она лентяйка ещё та.

– Да кто бы говорил, – злая кобра начала издеваться над своим братом – сам писать не умеешь и заставляешь свою сестрёнку трудиться, наглец! – она резко развернулась на хвостике, так что в земле провертелась воронка и, когда разворачивалась, специально задела нага по лицу хвостиком.

– Нам доставили письмо – сказала старейшина; злая кобра начала расталкивать ламий, чтобы выползти – от Апофис, – ламия и наг, который пополз за ней, остановились – там говорится, что им преградили дорогу местные цветы, они знают, что здесь была выжжена целая поляна. Так что они прибудут позже, сейчас им не удастся проползти между ними.

– Так или иначе. – чему-то обрадовался наг.

Мама всё ещё не поднималась, может быть не могла. Бабушка передала меня приползшей ламии.

– Сейчас 12:00, – она говорила спокойно, как будто ничего не произошло, но её руки, когда она передавала меня, дрожали – ползи искупай его, я приползу позже и скажу, что дальше делать. Извините, – она обратилась уже к двум змеёнышам, которые ещё не выползли – но я уже говорила, что мы едим скудно. Мы боимся, что нас поймают и не ползаем воровать у людей, нас слишком мало, чтобы так рисковать.

Она замолчала и тоже поползла на выход. Мы двинулись прочь от деревушки, добравшись до ручья, ламия остановилась и бросила меня на землю.

– Бреет, – она смотрела на меня сверху вниз, в её фосфоресцирующих глазах читалась робость – мы должны убивать людей при возможности.

– Да, – ответила бабушка – но сейчас это может быть опасно, ведь это ребёнок, а то, что рыцари и чародеи прочёсывали лес, означает, что он принадлежит к аристократии. Нам нужно, чтобы при следующих поисках этого, – она подползла и указала на меня – они нашли бы его и убрались из леса. Так вот, надо его намыть и замотать в кору, для того, чтобы моя дочь не смогла учуять его. Мы спрячем ребёнка в то место, где она нашла его. Когда Фанал приползёт откладывать своё яйцо, она забудет о нём, он останется там и, надеюсь, его найдут люди.

Она наклонилась на хвостике и взяла меня в свои мохнатые руки. Но они, видно, не знали, как меня купать, потому что стояли на хвостиках и смотрели друг на друга.

– Давай – бабушка снова передала меня другой ламии – заползай в воду и окуни его, но будь осторожна, мы же не знаем, на что способны их лёгкие.

– Я боюсь, – ламия не хотела меня брать – я не знаю, как его полностью окунуть, чтобы он остался жив, я не знаю, сколько времени он может быть под водой и сколько нужно, чтобы он стал чистым.

– Да, это сложно. – бабушка была озабоченна – У него нет шерсти, – она всё же всучила меня ей и поглаживала своё предплечье – нам трудно мыться, ведь наша шёрстка не пропускает воду. А как мыть его, я не в курсе.

– Тогда я – откуда-то появилась злая кобра – его вымою.

– Извините, – с сомнением в голосе спросила бабушка – но вы можете плавать или нырять? Нас не простят ваши родители, если с вами что-то случиться. Похоже там – она показала на озеро своей мохнатой рукой – нет дна, или просто оно очень глубокое, даже нам не удаётся его достичь.

– Старейшина, – ламия, у которой я был на руках, решила снова положить меня на мох – вы, наверное, не знаете того, что я вам сейчас скажу. Если доплыть до определённого места, то там через толщу воды видны на дне какие-то здания и статуи. Здания едва просматриваются, но статуи видны лучше, видно они очень высокие и представляют из себя змей, стоящих вертикально.

Под шумок меня хотела взять злая кобра, но я заплакала и потянулась к хвостику бабушки. Она нагнулась и успела взять меня сама.

– Я поползу купать его, – она повернулась к злой кобре – а вы ползите назад.

– Я хочу посмотреть, что там находится под водой. – злой кобре, видно, стало интересно, она даже забыла про свой гонор.

– Зачем – бабушка сердито выговаривала ламии – ты сказала это? Если с одним из них что-то случится, это будет означать нашу гибель, наш вид прервётся.

– Простите меня, – ламия не знала куда ей деться: то опускалась на хвостике, то искала куда бы заползти – я уже давно хотела вам сказать и решила, что сейчас подходящее время.

– Нужно было говорить сразу, когда обнаружила. – бабушка со мной уже ползла к воде – Хотя какая разница, что там находится на дне, никто же не может достичь этого дна.

– Я назвала его Дванан. – злая кобра, видно по молодости, не могла определится: враг я им или нет – Я могу сказать моим родителям, что его можно оставить. – она повернула голову в бок и пошевелила хвостиком.

– Вы уверены? – бабушка остановилась у края воды – Он же человек, а люди называют нас монстрами и уничтожают. – её голос дрожал – Вы хотите оставить это чудовище здесь, – дальше она продолжала уже спокойнее – зачем, мы никогда не пойдём на это. Но его всё равно надо помыть, он пахнет людьми, а это не очень приятно. – она немного приподняла меня и понюхала.

– Я тоже хочу искупаться, – злая кобра наглела прямо на глазах и угрожающе поползла к бабушке – я не собираюсь мыться в каком-то корыте для молодых хвостов и хвостиков вашей жалкой деревни.

– Ну чего вы шумите? – голос был очень звонкий и необычный, от него пробежала дрожь по телу и сильно заболела голова; злая кобра упала первой, а я чуть не потеряла сознание, но заметила, что шерстяные ламии стоят на хвостиках спокойно.

Через несколько секунд боль прошла. Я открыла глаза и почувствовала, что бабушка очень сильно прижимает меня к себе, но, когда голос замолчал, она ослабила хватку.

– Мандра, – обратилась она к кому-то, и я увидела девушку, высунувшуюся до пояса из земли в том месте, где прежде была трава – извините, мы больше не будем шуметь, прошу вас вернуться в землю и продолжить ваш сон.

– Не называйте меня так, – она практически не шевелила губами, но боль пронзила меня вновь – я мандрагора. – после этого она скрылась под землёй.

– Я же просила вас – бабушка говорила с опаской в голосе – относиться ко всем более уважительно. Нас и так осталось совсем мало, а вы так невежливо вели себя, она же могла убить нас, если бы захотела. Хоть наша гостья вырубилась, но нам нужно быстро помыть ребёнка, а потом хвостиками оттащить её назад, только осторожно.

Две ламии искупали меня, чуть не утопив. Я, естественно, сопротивлялась как могла, ведь мне не хотелось умирать в теле младенца. В половине третьего они стали собираться назад, в деревню. Ламия, которая была вместе с бабушкой, с помощью хвостика взгромоздила себе на спину злую кобру, а бабушка несла меня на руках. Все соплеменники ползали между шалашами по своим делам и две ламии сразу поползли к загону.

– Нет, постой, – бабушка остановилась – нужно сначала подождать, чтобы проснулась Лулу. Узнаем, как она себя чувствует, а потом уж понесём её в загон.

Вторая ничего не ответила, лишь молча поползла со своим грузом за бабушкой. Они направились к шалашу, где лежала мама. Из проёма торчали наружу хвостики, покрытые шерстью, видно там набилось столько ламий, что не хватало места. Бабушка подняла свой хвостик и ударила по чужим хвостам, все сразу начали выползать наружу.

– Что вы там делали? – спросила старейшина, когда все выбрались из шалаша.

– Мы хотели посмотреть – ответила одна ламия, у неё был сумасшедший взгляд – на яйцо нашего племени, мы ведь не погибнем все?

– А ну, прочь отсюда! – ламия, приползшая с бабушкой, была строга.

Вдруг она смешно взвизгнула, я была на руках у бабушки и не могла всего видеть, но вскоре поняла, что злая кобра стала очухиваться и нечаянно больно схватила её за шерсть.

– Уползайте, – раздались крики сзади, кричала ламия, ползущая изо всех сил – Песчаник идёт сюда, я видела в его песках тварей бури.

Бабушка развернулась на хвостике и я хорошо разглядела спешащую к нам ламию, у неё в нескольких местах были вырваны клоки шерсти.

– Это проблема, – бабушка стала ползать из стороны в сторону, её лицо было очень обеспокоенным – я не ожидала его в этом году. – видно она размышляла вслух – Значит, будут проблемы. Ладно, – она подползла к той ламий, которая кричала – где он сейчас? Я постараюсь поговорить с ним, а вы уберите нашу территорию, если что.

Она хотела передать меня другой ламии, но я обеими руками вцепилась в её шерсть. Не знаю почему, но мне показалось, что я должна остаться с ней, хотя было ясно, что тот, с кем она хочет поговорить, опасный и непредсказуемый тип. Я и так едва выжила после их купания. но всё же с ней мне казалось надёжнее.

– Эта свинья не хочет расставаться с вами. – сказала ламия пренебрежительно, даже не подставив руки, когда бабушка хотела передать меня – Извините, мы вас уважаем, старейшина. – она поднесла кончик хвостика к груди – Песчанику сейчас противостоят цветки, они его не любят, но не смогут сдержать надолго.

– Давайте, вперёд! – я услышала сзади хвостика бабушки наглый голос злой кобры.

– Вам нужно укрыться, – бабушка поползла вперёд – Песчаник очень опасен, его боятся даже люди, которые нас уничтожают.

Она начала ускоряться и около пяти мы были уже на поляне. Цветков нигде не было видно, а посередине поляны стояло нечто. Вместо тела у монстра клубился какой-то серый песок или туман. Он был высоким и располагался на довольно большой территории, наверху отчётливо просматривалась большая голова, похожая на голову минотавра.

– Приползла все же! – от его голоса сотрясался воздух.

– Зачем явился? – сердито спросила бабушка – У нас и так наступили трудные времена, ты мешаешь нам бороться за выживание.

– Мне плевать на вас или на кого-то другого. – он зевнул, в его песчаном теле что-то постоянно двигалось – Я просто спал, когда надо мной пролетал ифрит. Он очень возмущался, говорил, что вы пригрели человека. – его взгляд остановился на мне. – Значит, это правда. Ха, – он засмеялся и от его смеха поднялась буря – ты говоришь, что хочешь выжить, но этим поступком настраиваешь против вас не только людей, но и всех нас. Ну, если уж меня разбудили, то я буду бушевать.

Он стал ещё больше, раздулся и стал надвигаться на нас, бабушка быстро поползла от него. Она стремительно доползла до озера и нырнула со мной в него, прежде, чем пески поглотили нас. Ну всё, успела подумать я, мне конец, и попыталась задержать дыхание, а бабушка опускалась всё глубже.

– Я знаю, что это опасно для тебя, – она спокойно говорила под водой – но другого выхода нет, мы спрячемся под водой и, я надеюсь, что другие ламии смогли уползти и затаиться.

Она уместила меня на своей спине, зарыв глубоко в шерсть. Там я смогла спокойно дышать, в гнёздышке было тепло и сухо. Эти ламии может и не так сильны, но очень хороши в воде, их шерсть – это нечто уникальное, может люди их истребляют, чтобы использовать эту шерсть?

– Вот значит, – она говорила сама с собой вслух, но я не видела, про что это она – что они видели, да туда никому не добраться.

Сквозь шерсть я увидела, что под воду за нами отправилась погоня. Это были псы из песка: тела их так же клубились, как и тело Песчаника, а морды – сильно вытянуты, как у гончих собак. Вдруг я услышала слабое шипение, которое постепенно нарастало.

– О, странно, меня что-то клонит в сон, – пробормотала бабушка себе под нос – статуи мне, наверное, привиделись.

Её тело разом расслабилось, а я увидела, как в воде клубятся практически прозрачные змеи. Песчаные псы начали всасывать в себя воду. Змеи зашипели громче, вода немного завибрировала и псов просто разорвало, они растворились в озере. Потом одна из змей приблизила свою морду ко мне и долго смотрела на меня своими фосфоресцирующими глазами, а потом укусила, но мне не было больно. Все змеи исчезли, бабушка пришла в себя, и мы стали подниматься на поверхность. Вынырнув, она постаралась своим хвостиком достать меня из гнёздышка. На берегу стояла пара ламий, одна их них полезла в воду и приняла меня на руки.

– Почему вы здесь, я же сказала, – обеспокоено спросила старейшина – чтобы вы уползали в наш лагерь.

– Простите, – ламия, которая взяла меня в руки, виновато объяснила – но наши гости не захотели уползать, а Лулу так начала по этому поводу нервничать, что у неё произошло полное открывание капюшона, она хоть и маленькая, сила у неё достаточная. Все, кто был в зоне поражения, вырубились, хорошо, что эта зона пока небольшая. Мы хотели отнести тех, кто упал без чувств, своими силами, но Песчаник не полетел на нас, он остановился над озером, а потом полетел назад и было видно, что он сильно изнемождён.

– Ладно, – выползла на берег бабушка – тогда поползли назад.

– Да, только возьмите, – с ней поравнялась вторая ламия и вручила ей какое-то письмо – это письмо было прибито к стволу дерева стрелой, она мне чуть мех на голове не подпортила.