Злоба

– Верадис, стой! – крикнул Натаир, но Верадис уже сорвался с места. Описав круг, он быстро приближался к противнику с щитом наизготове. Великан замахнулся двуручником, но Верадис пригнулся, ощутив, как клинок со свистом пронесся над головой, и сделал рывок вперед. Острие его меча скользнуло по кольчуге великана, не нанеся никакого урона, потому как тот успел сделать шаг назад. Вместо того чтобы отступить, Верадис продолжил теснить противника, пытаясь находиться как можно ближе к нему, чтобы великан не смог нанести по нему удар мечом. Он двинул врага щитом в живот, а меч его впился в лодыжку.

Великан крякнул: меч вонзился в него, хоть и неглубоко. На мгновение Верадис почувствовал облегчение, но внезапно огромная рука ухватила его щит за край и вырвала орудие из рук воина, да с такой силой, что на нем лопнули кожаные ремни. Грудь взорвалась резкой болью – и через мгновение он уже летел по воздуху, шмякнулся на землю, покатился – и лишь потом остановился, врезавшись лицом во что-то твердое. Из глаз посыпались искры.

– Хорошо сражаешься, человечишка, – пробасил великан, резво приближаясь к нему. Его усы раздвинулись в едва заметной улыбке, а голос звучал как заржавевшая от неиспользования металлическая петля.

Верадис попытался подняться, шаря свободной рукой в поисках рукояти своего пропавшего меча. В глазах потемнело, и эта тьма его постепенно затягивала. Он силился собраться, понимая, что он всего в шаге, в миге от смерти.

А затем рядом с ним оказался Натаир с мечом наизготове.

– Стой! – воскликнул голос за спиной великана. Верадис оттолкнулся от земли, но виски от приложенных усилий сдавила резкая боль, а затем он стал падать, пока сознание окончательно его не покинуло.

Боль. Ритмичная, пульсирующая боль. Верадис осторожно открыл глаза и тут же почувствовал, будто его голову пронзили острыми ножами, а к горлу подступила тошнота.

«Где я? Натаир!»

Он поднялся, но сделал это слишком быстро, и голову пронзила новая волна боли. Верадис сделал глубокий вдох, медленно выдохнул и начал ждать, пока мир вокруг не перестанет кружиться.

– Живой, значит, – сказал нависающий над ним Раука. Воин помог Верадису присесть и опереться на ствол лавра.

– Натаир? – пролепетал Верадис.

– В том шатре, – ответил Раука, указав кивком через плечо.

Они всё еще были в лощине, и Верадис сейчас сидел в тени лавров, стоявших рядом с ручьем. Ратники рассыпались по пятачку вблизи шатра, силуэты некоторых из них виднелись на горном хребте, неся дозор. У входа в цветастый шатер стоял темноволосый великан.

– Что случилось?

– Ты о том, что случилось после того, как ты попытался себя поджечь? – ухмыльнулся Раука, присев рядом с ним.

Верадис хмыкнул в ответ.

– Я толком и разглядеть ничего не смог: ты какое-то время махал на великана мечом, а затем он отвесил тебе затрещину, и ты полетел прямиком в эти деревья…

– Это я помню, – пробормотал Верадис, поднося руку к пульсирующему от боли носу, покрытому липкой кровью.

– Потом на мгновение показалось, что великан вот-вот вонзит в тебя меч, но Натаир заслонил тебя собственным телом. – Раука снова усмехнулся. – Вроде как ты его телохранитель, а не наоборот…

Лицо Верадиса залилось румянцем.

– Все пошло не по плану. Что случилось потом?

– Ну, вмешался старик – он успокоил великана. Мне показалось, все это – огонь, великан, меч – было для того, чтобы донести мысль.

– Мысль?

– Ну да. О том, что Натаир находится в их милости и что если бы они хотели, то легко могли бы причинить ему вред.

– Но они этого не сделали.

– Нет. Как я и сказал – хотели донести мысль. По крайней мере, в этом убежден Натаир. После того как он убедился, что ты все еще дышишь, он ушел с советником в шатер и все это время находился там.

Верадис посмотрел на шатер, на великана, охраняющего вход, и скривился.

– А что насчет огня? – Он вспомнил, что обжигающая стена пламени изначально была маленьким костром.

– Не знаю. – Раука пожал плечами. – Слышал я рассказы о людях, что могли творить такое. Стихийники? – прошептал он.

– Я тоже, – поежился Верадис.

Раука помог ему подняться, дойти до ручья и снять кольчугу – все это сопровождалось стонами и вспышками боли. У него болели почти все части тела: те, которые пострадали, когда он упал на землю и когда врезался в дерево; участки обожженной пламенем кожи. Но больше всего болели два места: грудь, где наливался насыщенным цветом синяк от великаньего удара (однако ребра, благодаря кольчуге, остались целы и невредимы), и нос, который все еще отдавал пульсирующей болью после удара о дерево.

– Он сломан, – заявил Раука слишком довольным, по мнению Верадиса, голосом. – Мне его вправить или ты предпочтешь выглядеть как какой-нибудь из Кадошимов Азрота?

– Вправить, – пробурчал Верадис. Расстегнул свой ремень и прикусил его.

Раука положил обе ладони ему на лицо по бокам от переносицы и резко их повернул. Раздался глухой хруст – Верадис охнул от боли и вцепился зубами в ремень. Затем, набрав ладонью воды из ручья, начал смывать кровь, что вновь потекла из носа.

– Прими мою благодарность, – пробурчал Верадис, когда Раука присел рядом с ним.

– Всегда пожалуйста, – ухмыльнулся друг и похлопал его по плечу.

Этой ночью они разбили лагерь в лощине. Когда солнце опустилось за горизонт и небо превратилось в черный бархат, на котором, словно ледяные осколки, блестели звезды, Натаир все еще находился в шатре.

Оркус оставил дозор на горном хребте. Другая же группа всю ночь наблюдала за входом в шатер и великаном.

* * *

Верадис проснулся с ощущением боли по всему телу.

Отряд молча завтракал в ожидании принца. Вскоре великан, что по-прежнему охранял шатер, поднял закрывавший вход полог, и на дневной свет вышли Натаир и седовласый старик.

Натаир отыскал Оркуса, и спустя некоторое время отряд уже готовился к отбытию. Пока шли сборы, великан разбирал шатер, а старик стоял со скрещенными на груди руками и не сводил глаз с Натаира.

Сборы были в самом разгаре, как вдруг Натаир увидел Верадиса и направился прямиком к нему.

– Рад, что ты в порядке, – сказал принц, положив руку на плечо Верадису. – Никогда не забуду твоего поступка.

– Я слышал, что это ты меня спас, – возразил Верадис.

– Это правда, – усмехнулся Натаир. – И все равно. Верадис, ты прыгнул в огонь, чтобы меня спасти. Сделал то, что не осмелился сделать никто другой… – Принц покачал головой. – Я этого не забуду.

Вскоре все было готово. Натаир еще раз поговорил с советником и взял у него кожаный футляр для свитков. Верадис стоял рядом с принцем, наблюдая за великаном, который сердито зыркал по сторонам с высоты в полтора обычных человеческих роста. На нем было одеяние из темной кожи и кольчуга. Всю левую и отчасти правую его руку обвивала татуировка в виде колючего стебля. Из-за спины торчала рукоять палаша. Лицо великана походило на человеческое – только с резкими и угловатыми чертами. В его длинные усы вплелись кожаные ленточки. Внезапно черные глаза великана уставились на Верадиса. Тот поспешно отвел взгляд.

– Счастливого пути! – воскликнул старик, сжав Натаиру предплечье на воинский манер.

– До встречи.

– До встречи, – эхом отозвался советник, и они разошлись в разные стороны – Натаир повел своих людей вверх по крутому склону.

Вскоре они сели на лошадей и поскакали вдоль побережья Нокса. Возглавлял колонну Оркус с несколькими орлиными стражами. Натаир же со своими людьми ехал позади, Верадис и Раука – справа и слева от него.

С тех пор как они покинули лощину, Натаир не проронил ни слова.

– Я договорился о перемирии, – вдруг сказал он, испугав Верадиса.

Раука исподлобья взглянул на принца.

– Знаю, для многих это будет потрясением. Но думаю, что перемирие много на что повлияет в положительном смысле.

– Если бы только потрясением. Многие этому воспротивятся, Натаир. – Верадис вырос на побережье, и, хотя вин-талунцы вот уже десять лет как на них не нападали, их дурная слава оставалась неизменной. А с недавних пор набеги возобновились.

– И тем не менее это ради общего блага, – сказал Натаир.

– Но как ты можешь им верить? – проворчал Раука.

– Я им не верю. Но они донесли свою мысль, – ответил принц. – Если бы хотели, они могли бы меня убить. Они явно хотят, чтобы я им доверял. Зачем? Это мы выясним. К тому же многое из сказанного ими действительно правда – союз был бы выгоден всем нам. С их помощью можно многого достичь. Я просто использую их так, как они хотят использовать меня.

– Просто будь осторожен, – предупредил Верадис, бросая взгляд на Рауку.

– Конечно, – усмехнулся Натаир. – Друзей держи вблизи себя, а врагов – еще ближе, не так ли?

– Он тебе представился? – спросил Верадис.

– Да. Его зовут Калидус, – тихо, почти шепотом, ответил Натаир. – Только его имя нельзя никому называть. Судя по всему, много лет назад у него с моим отцом случилась какая-то размолвка. Я не хочу, чтобы отец поставил крест на всем, чего я добился, всего лишь из-за какого-то там несчастного имени. – Он посмотрел на Рауку и Верадиса: – Мне нужно, чтобы вы поклялись.

– Конечно, – сказал Раука. Верадис кивнул.

Натаир внезапно улыбнулся и кивнул сам себе.

– Говорю же – это ради общего блага.

Когда Верадис достиг вершины небольшого холма и увидел перед собой крепость с озером, в лучах солнца ярко заблестели черные стены Джеролина. На горизонте возвышались Агульские горы, неровная линия которых разделяла небо и землю.

Обратный путь прошел без приключений. Отряд двигался быстро: все были рады покинуть южные земли с их невыносимой жарой. Здесь, на севере Тенебрала, тоже было жарко, но благодаря легкому ветерку, что дул с гор, теплынь ощущалась не так сильно.

На озере медленно покачивались рыбацкие лодки и более крупные купеческие суда, в то время как отряд проехал обнесенные частоколом границы приозерной деревни и направился вверх по склону, ведущему к крепости. На ветру колыхалось знамя Тенебрала с орлом. Сопровождаемые топотом копыт по каменной мостовой, они въехали в широкие ворота, где и спешились.

Вокруг царила сумятица: там смешались работники конюшен, воины и лошади. Верадис видел, как Валин пытается навести хоть какое-то подобие порядка: его зычный крик был отчетливо слышен среди всей этой разноголосицы. Затем подоспели король Аквилус и королева Фиделе, окруженные ратниками, и в конюшнях стало заметно тише.

Фиделе подбежала к Натаиру и крепко его обняла. Принцу явно было неуютно, а глазами он искал отца. Аквилус стоял поодаль и приветствовал сына в более сдержанной манере. Король подозвал Оркуса, и они вчетвером ушли в сторону трапезной и башни, что находилась позади нее.

Некоторое время спустя Верадис проследовал за Раукой и Босом в трапезную. Бос с силой опустил на стол кувшин с вином. Разлил напиток по трем бокалам и осушил свой одним залпом.

– Теперь я вижу, почему ты такой здоровенный, – сказал Раука, глядя на переполненный едой поднос Боса. Бос в ответ лишь пожал плечами и продолжил есть.

Верадис принялся за еду. Когда с трапезой было покончено, он отодвинул пустую тарелку и откинулся назад. Верадис медленно потягивал вино, рассматривая присутствующих в полупустом зале.

– Это кто, Перитус? – тихо спросил он, глядя на кучку воинов в дальнем конце зала. Между ними, посередине, сидел поджарый мужчина в возрасте. Он был среднего роста, а короткостриженые волосы с одной-единственной воинской косицей совсем не скрывали разрастающейся плеши.

– Да, – пробурчал Бос.

– Я так и думал, – сказал Верадис. Он однажды видел полководца Аквилуса, но это произошло по меньшей мере восемь лет назад, когда Верадису было всего десять лет. Перитус возглавлял отряд, который помог его отцу разобраться с шайкой разбойников, что засели в крупнейшем из лесов Тенебрала.

– Он приехал сегодня утром, – сообщил Раука, – незадолго до нас. С ним вернулась только половина из тех, с кем он отправился.

– Что случилось? – спросил Верадис.

– Великаны. Они разбойничали к югу от гор. Местные бароны прожужжали все уши Марцеллину, тот – Аквилусу, и Аквилус послал Перитуса разобраться.

– И только половина вернулась? Не знал, что от клана осталось столько великанов, чтобы они могли совершить такое, – усомнился Верадис, вспоминая Балару – полуразрушенную крепость, что медленно осыпа́лась неподалеку от его дома. В Тенебрале имелось полно напоминаний о том, что когда-то здесь обитали великаны. Но великаний клан был давным-давно разбит, а уцелевшие бежали. По крайней мере, так Верадис думал до сегодняшнего дня.

– Для большого урона и одного великана хватит, – сказал Бос. – Мой отец служил Марцеллину, перед тем как стать здесь орлом, и он говорил: чтобы справиться с одним великаном, нужно не менее четырех толковых вояк.

– Только если тебя зовут не Верадис, – заметил Раука. – Вот кто одолеет великана один на один. – Воин ухмыльнулся и чокнулся своим кубком с чашей Верадиса, пролив красную жидкость на стол. Верадис насупился.

В этот момент в зал вошла небольшая группа воинов во главе с Арматусом, оружейным наставником. Он увидел Перитуса и направился прямиком к нему. Они обнялись, похлопав друг друга по спине.

– Они выросли в одной деревне, – сказал Раука. – Вместе пришли в Джеролин, чтобы вступить в войско. Это случилось в те времена, когда Аквилус еще был принцем.

За их спинами прозвучали тихие шаги, которые остановились рядом с Верадисом. Он обернулся и увидел, что над ним возвышается Фиделе. На бледном лице королевы ярко-красным цветом выделялись губы; ее черные волосы были едва тронуты сединой.

Трое воинов поспешили подняться на ноги, но она вытянула вперед руку и положила ее на плечо Верадису.

– Я слышала, что ты сделал для моего сына.

Верадис понимал, что должен что-то сказать в ответ, и открыл было рот, но не смог и слова вымолвить.

– Я хотела бы тебя отблагодарить, – продолжала Фиделе. – В его окружении должны быть хорошие люди. Люди вроде тебя.

– Спасибо, – промямлил Верадис, чувствуя, как лицо заливается краской.

Фиделе улыбнулась, сжала его плечо и ушла.

– Может, ты и храбрец, – начал Раука, – но красноречие явно не твой конек.

Бос засмеялся, а Верадис еще сильнее залился румянцем.

* * *

Следующие десять дней пролетели незаметно. В жизни Верадиса появился повседневный распорядок. Бо́льшую часть своего времени он проводил, упражняясь с недавно созданным отрядом Натаира, хотя тот редко присутствовал на их учениях. После своего возвращения принц обрисовал Аквилусу их путешествие и встречу с советником Ликоса, в деталях описав соглашение, предложенное Вин-Талуном. Аквилус, однако, не был столь лучезарно настроен, как надеялся Натаир, и взял несколько дней на обдумывание. Поэтому, когда Верадис в последний раз виделся с Натаиром, тот был напряжен и взвинчен.

Малочисленный отряд принца продолжал расти: всем, кто приезжал в крепость в надежде стать бойцом армии короля Тенебрала, предлагалось вступить в дружину Натаира. Утро восьмого дня после прибытия в Джеролин Верадис встретил на оружейном ристалище. После боя с Босом он насквозь промок от пота. Костяшки пальцев покраснели и словно горели от скользящего удара. Несмотря на это он выиграл бой. Верадис быстро обретал доброе имя среди воинов Джеролина. Не раз он замечал на себе одобрительный взгляд оружейного наставника Арматуса.

Верадис, давая поту высохнуть на солнце, наблюдал, как упражняются остальные, как вдруг услышал приближающиеся шаги. Он обернулся и увидел широко улыбающегося Натаира, который стремительно шел прямо к нему.

– Дело сделано – отец согласен, – хлопнул принц Верадиса по плечу.

– Отлично, – ответил Верадис, хоть годы недоверия ко всему, что связано с Вин-Талуном, и омрачали ощущение радости.

– Ответ Ликосу доставит Дейнон, наш пленник.

– Аквилус передумал лишать его головы? – спросил Верадис.

– Конечно нет. Это не лучший способ вступать с кем-либо в союз, – ухмыльнулся Натаир.

Позади послышались голоса и шаги – через двор шел Аквилус, а за ним – два орлиных стража с Дейноном.

Мгновение Натаир наблюдал за ними, затем направился следом, махнув рукой Верадису, чтобы тот пошел с ним. Они догнали их в конюшне, где Дейнон и два стража садились на лошадей. Попрощавшись, вин-талунец с надежно закрепленным внутри седельной сумки футляром для свитков поскакал прочь. Следом за пиратом направились стражи.

– Пойдем со мной, – обратился Аквилус к сыну. Он пошел к выходу, а Натаир с Верадисом двинулись за ним следом.

Долгое время они шли молча вслед за Аквилусом, пока не оказались на крепостной стене, с которой открывался вид на озеро и равнины позади него. Дейнон и его сопровождающие сейчас выглядели как черные точки где-то вдали.

– Зачем ты отправил его в сопровождении воинов, отец? – спросил Натаир. – До побережья же легко добраться.

– Они поехали вместе с ним, чтобы убедиться, что он добрался до побережья, Натаир. Что он нигде не задерживался и больше никуда не заезжал. Я ему не доверяю. Я никому из них не доверяю. Многие годы, – продолжал он, – вин-талунцы нападали на наше побережье и прибрежные земли наших соседей. А сейчас они ни с того ни с сего решили, что хотят перемирия, хотят заключить союз – с нами и только с нами. Почему не с Тарбешем или с Карнатаном? Почему Тенебрал? Мейкал считает, что все сложилось именно так не просто по совпадению. И я с ним согласен.

Натаир помрачнел.

– Советник Мейкал, – фыркнул принц. – Я тоже не доверяю вин-талунцам, отец. Но в том, что они могут быть полезны для нас, сомнений нет. Просто надо быть настороже.

– Ты прав, сын. Если хочешь поймать добычу, нужно правильно поставить ловушку. Я знаю, чего хотят добиться вин-талунцы. Похоже, это наилучший план действий. – Он сжал пальцами переносицу. – Ты неплохо потрудился, но сейчас настали опасные времена. Грядет война, и нам нельзя терять бдительность…

«Война», – подумал Верадис. Он все еще следил за уезжающим вин-талунцем, но тут в поле его зрения попала большая кавалькада на дороге, направляющаяся к крепости.

– А это кто? – спросил он.

Все трое наблюдали за кавалькадой в тишине, пока та практически не поравнялась с воротами. Это был отряд из сорока или пятидесяти воинов, несущих знамя, которого Верадис никогда прежде не видел, – месяц в усыпанном звездами небе.

– Итак, началось, – тихо сказал Аквилус. – У них знамя Тарбеша. Полагаю, это Рахим, тарбешский король. Первый, кто откликнулся на мой призыв созвать совет.

Глава 13. Корбан

– Мам, как ты думаешь, откуда он? – спросила Кивэн. Корбан ковырялся в тарелке с кашей, рисуя на ней медом кружащиеся фигуры. Гвенит хмуро посмотрела на Таннона со своего места перед очагом, где поджаривала хлеб на длинной вилке.

Мать вздохнула.

– Не знаю. Хотя не сомневаюсь, что ты мне не веришь, потому как, если ты спросила один раз, – ты спросишь еще сотню раз.

– Кто-то же должен знать! – воскликнула Кивэн в отчаянии. – Пап?

– Прости, – пробубнил Таннон сквозь рот, набитый медовиком.

– Белый орел на щите. Так ты его описал, Бан, верно?

– Ага.

– Чей это символ?

– Сегодня мы будем ужинать в трапезной. Бренин, наверное, скажет за ужином, кто его гость, – сказала Гвенит, положив еще один большой ломтик поджаренного хлеба на общую тарелку. С проворством, которое совершенно не соответствовало его размерам, Таннон ухватил хлеб первым и довольно улыбнулся, щедро намазывая на него масло. Кивэн молчала, и нос ее то и дело морщился – так всегда происходило, когда девушка о чем-то крепко задумывалась.

– Наверно, ты права. Но до ужина еще так до-о-олго!

– Спокойствие, девочка. – Таннон откинулся на спинку стула с довольным выражением лица и погладил себя по животу. Корбан насупился. Он всегда находил эту фразу сомнительной, поскольку чаще всего под ней подразумевалось что-то вроде «заткнись» или «давай поговорим о чем-нибудь другом». Судя по выражению лица Кивэн, она думала о том же.

– Идем, парень, пора разжигать печь. Нужно снова заняться косами.

Корбан скривился. Его плечо все еще ныло после вчерашнего дня, а между большим и указательным пальцами красовался волдырь, который болел особенно сильно.

– Ой, совсем забыла! – спохватилась Кивэн. – Гар сказал мне, что ему нужно поговорить с тобой сегодня, Бан. Я сейчас как раз иду в конюшни – пойдем со мной? Сначала в конюшню, потом в кузницу. Если, конечно, ты не против, пап.

– Да нет, всё в порядке. Увидимся после, Бан, – сказал Таннон, вставая со стула и отряхивая рубаху от крошек. Он вышел из кухни, а следом за ним и пес Буддай. Вскоре отправились в путь и Корбан с Кивэн, оставив Гвенит сидеть в одиночестве и смотреть на потрескивающие языки пламени в очаге.

– Чего Гар от меня хочет? – спросил Корбан у Кивэн. Он снова с ней разговаривал. Страх, что посеяла в нем смерть Дилана, заставил его по меньшей мере не так строго относиться к преступлению, которое по необдуманности совершила Кивэн.

– Не знаю. Я спрашивала, но он так и не сказал. Ты знаешь, каким неразговорчивым он иногда бывает.

Корбан утвердительно хмыкнул.

Конюшни представляли собой внушительное сооружение из дерева и соломы. Великаны из клана Беноти, конечно же, не ездили верхом на лошадях и, соответственно, конюшен не строили. Потому Арду пришлось самому заняться постройкой этих сооружений среди каменных зданий старой крепости.

Они нашли Гара в загоне близ конюшен. С ним был чалый жеребенок, которого Кивэн купила на Весенней ярмарке. Его передняя нога покоилась на колене у Гара, и мужчина мазал ее какой-то мазью. Черпал ее пальцами из горшочка и обильно распределял по надрезу, из которого Кивэн достала занозу на ярмарке. Корбан и Кивэн молча наблюдали, как Гар перевязывает копыто, а мальчик при этом морщился от ударяющего в нос запаха мази.

– Идет на поправку, – похлопал Гар чалого жеребенка по шее.

– Кивэн сказала, ты хотел меня видеть, – сообщил Корбан.

– Да, так и есть. – Гар выразительно посмотрел на Кивэн. Та нахмурилась и отказалась глядеть ему в глаза, вместо этого трогая репей в гриве жеребенка. Неловкое молчание затянулось, пока Кивэн не окликнул чей-то голос.

В их сторону быстрым шагом шла Эдана, а рядом с ней – воин. Девушка улыбалась.

– Привет, Кивэн, Гар, Корбан! – Принцесса по очереди улыбнулась каждому из них. – Я надеялась тебя здесь встретить, – сказала она Кивэн. – Если у тебя есть время, не прокатиться ли тебе со мной?

Кивэн усмехнулась.

– Я бы с радостью, но Гар все еще не дал мне указаний на сегодняшнее утро, – потупила она взор.

И тут случилось то, чего никто не ожидал. – Гар ей улыбнулся.

– Поезжай с принцессой, – сказал он. – Пожалуйста.

Кивэн крепко обняла Гара, поцеловала его в щеку и вместе с Эданой побежала к конюшням. Воину, что сопровождал принцессу, пришлось поторопиться, чтобы поспеть за девушками.

– Как ты, Бан? – спросил Гар.

– Неплохо, – ответил Корбан, пожав плечами. Внезапно он почувствовал себя не в своей тарелке и уткнулся взглядом в земляной пол.

Некоторое время оба стояли молча, затем Корбан поднял взгляд и посмотрел Гару прямо в глаза.

– Ну а как прикажешь мне себя чувствовать? Мой друг мертв. Дилана убили. – Он сделал глубокий вздох. – Я много что чувствую, Гар: злость, тоску. Иногда я забываю, что произошло, и могу ненадолго почувствовать себя счастливым. Это хуже всего.

– Ты встречал этого задиру Рэйфа после Весенней ярмарки?

– Видел издалека. Сейчас это все уже не кажется столь важным.

Гар хмыкнул.

– Это хорошо. Но просто так это чувство не уйдет. Мое предложение все еще в силе – ты же помнишь?

– Да.

В это время Кивэн, Эдана и воин выехали из ворот конюшен.

– Все еще желаешь со мной заниматься? – тихо спросил управляющий конюшен.

По правде говоря, предложение Гара обучать его совсем вылетело у Корбана из головы. Но перед глазами снова всплыла наглая рожа Рэйфа и то, что произошло между ними…

– Да, хочу.

– Тогда приходи сюда завтра утром. Если тебя здесь не будет, когда вершины скал озарит солнце, то я пойму, что ты передумал, и мы никогда больше об этом не заговорим.

Не произнеся больше ни слова, Гар развернулся и прихрамывая двинулся в сторону конюшен.

Корбан не припоминал, чтобы в трапезной когда-либо было так много людей. За столом короля всем были рады, но все же многие семьи из небольших дворов, что находились в крепости, – как, например, двор Таннона, – предпочитали ужинать у себя дома. Но не сегодня. Когда Корбан сел на скамейку, зажатый между отцом и сестрой, все в зале были поглощены разговорами. Неожиданно в конце палаты отворилась дверь, и голоса сразу же умолкли. В зал вошли Бренин и орлиный гонец – выражение лица короля не сулило ничего хорошего.