Попроси у неба счастья

– Меня зовут Алекс.

– Чудное имя. А впрочем каких я только имён не слыхивал!

– Оставайся, Алекс, – улыбнулась ему открыто Любава. – В Киев поедем. На охоту пойдём, Мал обещал…

Алекс смотрел на девушку – маленькую и хрупкую, но такую отчаянную. Неужели и она сгорит в том большом огне, оставивших на месте древлянских городов только пепел? Может так надо было, чтобы он вернулся во времени почти на полторы тысячи лет назад.

– Да, путешествуя, я немного устал,– сочинял Алекс.– И если вы меня приглашаете, я немного погощу.

– Если понравится, можешь жить сколько захочешь. И за Любаву буду спокоен, если вы подружитесь. Она ведь впору тебе – как ветер, на месте не любит сидеть

– Не люблю я в тереме сидеть да вышивать. Не по мне это.

– Сестра, девушка должна заниматься такими делами. А ты взяла хозяйственные дела на свои плечи. Есть ключница, но тебе обязательно нужно самой контролировать состояние клетей, погребов…

– Не сердись, Мал. Ты ведь сам рассказывал, что отец ведал военными делами, творил суды и правду, а мама – хозяйством. Ведь если не смотреть за всем, разворуют, разнесут. Чем дружине будешь платить?

– Хозяюшка ты моя, – подошёл, приобнял сестру за плечи.

– А вот бы женился, то и тебе помощь и у меня бы сестра и подруга была,– потрепала его за рукав.

И такое доверие, любовь и уважение сквозили в отношениях брата и сестры, что Алекс улыбнулся. Впервые за эти два дня у него на душе стало светло и спокойно.

– Ну всё, братик, я ухожу. Спокойных тебе снов.

– И тебе, Любава, – поцеловал её в лоб, – Покажи Алексу его опочивальню.

– Няню попрошу, она покажет.

Алекс кивнул Малу головой и вышел вслед за Любавой.

Девушка позвала пожилую женщину и попросила отвести парня в пустующую опочивальню.

В комнате, которая стала временным прибежищем молодого человека, в углу стояла печь. Стол, скамья и широкое ложе дополняли нехитрую обстановку. « Не густо, – констатировал Алекс,– сюда бы компьютер, телевизор». Но приходилось довольствоваться тем, что есть. Свечи, зажженные нянькой горели ровными язычками, изредка потрескивая, пахло воском. Алекс лёг на кровать – мягко и удобно. Мыслей никаких. Он и не заметил, когда к нему пришел сон – мирный и счастливый. Сон о той «прежней» жизни – где есть родные и всё всегда понятно.

Глава 2

В городище рано начинался день: ещё звёзды на небе, заря утренняя в окно заглядывает, а люди уже на ногах.

Воевода и несколько бояр прошли переходами в столовую.

Светильники освещали комнату, в углу которой горел огонь в жертвенной печи. Жар был неравномерным, угольки сверху немного потемнели. Но было видно, потревожь чем –то огонь и он снова взорвётся весёлым пламенем.

Посреди комнаты стоял стол, накрытый белой скатертью с тёмной каймой по краям. Вокруг него в строгом порядке – деревяные стулья с высокими спинками.

На столе посредине лежал хлеб, а на краю – глиняные миски и деревянные ложки.

Мал вошел вместе с Алексом. На князе была сорочка из белого тонкого полотна, штаны заправлены в мягкие сапожки. Узкую талию подчёркивал широкий пояс. На плечах вольготно расположился плащ, застёгнутый сверху золотым запоном.

Князь кивнул воеводе и тот взял со стола пустую миску, положил в неё немного от каждого блюда, которые вносили дворовые. Еда была не мудрёной, но сытной: хлеб, мясо, каша, рыба. Особенно хороша была рыба, запечённая в глине на огне – она благоухала травами, одну из которых Алекс сразу почувствовал и узнал по особому аромату – мама называла эту траву чабрецом. Никто не приступал к трапезе все стояли и ждали.

Воевода отнёс еду и положил на жертвенный огонь, который через секунду охватил её пламенем.

Мал кивнул головой и все кто был в комнате, сели за стол: после подношения жертвы предкам, можно было начинать трапезу. Кашу ели ложками, а всё остальное просто руками. Наконец Алекс был предоставлен самому себе, никто не обращал на него внимания, как будто он здесь давно и все его хорошо знают.

Он не привык так рано вставать, а тем более кушать, но парня разбудил Мал и позвал трапезничать. Отказаться не мог – надо значит надо, раз у них такие традиции. Правда проснувшись, не сразу вспомнил где он и что с ним, даже ущипнул себя незаметно, но полутёмная комната никуда не исчезла и мужчина, теребивший его за плечо тоже.

Мал ел с аппетитом и Алекс попытался заставил себя взять ложку. Но еда оказалась такой вкусной, пряной, что он и не заметил как попробовав всего понемногу, наелся.

– Хороший сегодня день будет, – нарушил молчание Мал. – Хочу развеяться немного. Вчера старейшины жаловались, что на хозяйства смердов волки повадились, овец режут. Надо отбить охоту серым нападать на селения. – Алекс, хочешь поохотиться?

Это был скорее риторический вопрос, потому что не ожидая ответа князь повернулся к сидящим за столом и представил им Алекса.

– Это чужестранец. Имя ему Алекс. Помня и чтя наши законы гостеприимства я пригласил его пожить в тереме. Он мой гость.

После трапезы Мал, Алекс и несколько бояр и отроков, оседлав лошадей, тронулись к лесу. Это ещё хорошо, что в школе он ходил в секцию верховой езды, да и сейчас ему попалась смирная лошадь, Поэтому хоть и с трудом, но всё же взгромоздился на неё, в душе очень желая, чтобы никто не увидел его потуг.

Но князь всё равно заметил, что Алекс плохо сидит на лошади.

– Сразу видно, что больше путешествуешь пешком – с улыбкой заметил он, – Ничего,научишься.

Проехав вглубь леса к озеру, один из отроков увидел сломанные ветки и изрытую землю. Все спешились, поставили лошадей возле осины и уже дальше пошли пешком, на ходу обсуждая, на месте ли загонщики.

Алексу было интересно впервые в жизни брать участие в охоте на зверя. Он понимал, что не смог бы подстрелить даже слона, стоящего перед ним на расстоянии десяти метров стрелой из лука, потому что никогда не пробовал, а вот просто посмотреть на это хотелось.

Мужчина натянул тетиву и она долго и высоко звенела, даже после того, как её отпустил.

Мал заранее отправил холопов в другую сторону. Они должны были, суживая постепенно круг, гнать зверя в засаду на ожидавших его там охотников.

Мужчины разбрелись и по одному засели в засаде. С каждой минутой шум, отдельные возгласы становились всё слышнее.

Алекса смущала неуверенность в своей меткости и ловкости в охоте на волков, где промах может стоить жизни.

Первыми появились два зайца, которые маленькими серыми комочками, прижав к спине длинные уши, неслись прямо на сидевших в засаде охотников, но не видя их, ринулись в чащу леса.

За этими двумя через некоторое время в испуге пробежали ещё несколько русаков, а вот звери покрупнее не торопились, вслушиваясь в шум позади их и такую странную тишину впереди.

Вдруг в нескольких десятков метров перед собой Алекс увидел огромную серую массу: на опушку выскочил большой матёрый серый волк. Высоко подняв голову, насторожив уши, он не спеша бежал в сторону Алекса. Хищник ещё не понял с какой стороны ожидать опасность. Вот осталось несколько метров до места где засел Алекс и тот, натянув тетиву, выстрелил. И промазал…Умный зверь сразу почувствовал слабину охотника: вперёд бежать было безопаснее, но для этого нужно было подмять человека.

Волк остановился, присел на задние лапы, и сделав огромный прыжок с быстротой летящей птицы, помчался на Алекса.

« Ну вот и всё, – обречённо пронеслось в голове.

Вдруг он услышал свист и пролетевшая прямо возле уха стрела поразила зверя.

Волк, как подкошенный, упал на землю и злобно защёлкал зубами. Он не мог бежать дальше и только страх и ненависть были в его глазах.

Ещё одна стрела закончила жизнь этого матёрого зверя.

Алекса била дрожь, предательски стучали зубы, но всё же он заставил себя повернуться и посмотреть на своего спасителя.

Возле высокого дуба, широко расставив стройные ноги, держа в левой руке лук, улыбаясь, стояла Любава.

Парень благодарно кивнул девушке и она неспешно подошла..

– Испугался?– лучистая улыбка озарила красивое лицо.

– Тут не испугаешься, – он постепенно входил в норму, – несётся что-то огромное и серое…Я пытался, но сама видишь. какой из меня стрелок.

– Не стрелок, не всадник. Где ты рос, Алекс? У нас мальчиков всему этому учат с детства.

«Знала бы ты где я рос… Я и сам сейчас думаю: не прекрасный ли сон то был – спокойная, размеренная, безмятежная жизнь…

– Спасибо тебе, Любава. Мне неудобно, что я в долгу перед такой хрупкой, красивой девушкой.

Она засмущалась от неприкрытого признания её красоты. Лицо девушки ещё больше похорошело: стройная и прекрасная, со слегка раскрасневшимся лицом, как какое-то неземное существо – сирена, призванная искушать мужчин.

– Почему же вы меня с собой не взяли? Мал знает, что я люблю охотиться. Хорошо, что ключница сказала о вашем выезде в лес, а воевода показал направление и я вовремя успела.

– Да, это уж точно. Как нельзя кстати ты прибыла.

Заговорившись, они забыли, что охота продолжается и загонщики почти вплотную подошли к ним. Краем уха Алекс услышал хрюканье и увидев, что глаза Любавы округлились, оглянулся назад. К ним приближался огромный вепрь с острыми клыками. Девушка, оттолкнув рукой Алекса, вытянула из колчана стрелу и оттянув тетиву лука, выстрелила . Животное завизжав от боли, приостановилось и со стрелой в боку бросилось вперёд, сверкая маленькими, налитыми кровью глазами. Любава ещё раз выстрелили, но и вторая, метко пущенная стрела, не остановила секача.

Алекс, повинуясь инстинкту, стал впереди девушки, закрыв её собой и ожидая неминуемой развязки. И вдруг наперерез зверю ринулась чья-то фигура. Мал!.. В ту минуту, когда кабан был готов полоснуть его клыком, князь отшатнулся и, размахнувшись, изо всей силы глубоко всадил свой клинок прямо в сердце животного, которое свалилось, убитое наповал.

Любава закрыла лицо рукой и уткнулась в плечо Алекса. К ним со всех ног спешили и охотники и загонщики. Кабан и человек лежали без движения… И тут Алекс увидел какое-то шевеление; это Мал поднимался на ноги. Он повернулся к сестре, вытер холодный пот со лба вымазанной в кровь секача рукой и улыбнулся.

Алекс встряхнул Любаву, та посмотрела на брата и осела. Хоть какой мужественной и не была эта девушка, но пережив такое потрясение, она ещё не могла прийти в себя – не держали ноги.

– Сестра, – позвал Мал, – подойди ко мне. Да не бойся – я жив. Трусиха…

– Умница ты моя! – приобнял её за плечи и поцеловал в лоб, – но помни; никогда не расслабляйся. Знай, что вокруг враги, которые будут стараться тебя свалить, перегрызть горло, занять твоё место. Наша жизнь – это жизнь леса: всегда выживает сильнейший. И не бойся, я всегда буду рядом, как и обещал, маленькая моя сестрёнка.

Он ещё раз встряхнул её и вдруг рассмеялся.

– Ну что, охотник, хоть зайца подстрелил, раз волка не удалось? Умно говоришь, любо тебя слушать, а в остальном как красна девица.

Любава толкнула брата локтем:

– Вот одна из тех красных девиц возмущается. Ну что же, каждому своё: кому бежать, а кому стрелять, кому говорить, а кому слушать. А вообще, – расправил плечи Мал, – прекрасно жить на этой земле и быть свободным словно птица!

А вокруг секача уже кипела работа: холопы срубили длинное бревно и привязав кабана ногами к нему, подняли и медленно ступая, понесли из лесу в терем.

Мал с боярами были уже далеко, а Любава и Алекс медленно ехали по лесной дороге. Природа успокоилась, забыв о шуме, поднятом людьми и так напугавшем всех лесных жителей.

Всадники выбрались из густого леса и остановились перед покрытой высокой травой поляной. Любава сидела в седле, как парень – уверенно, крепко.

Лёгкая накидка прятала перетянутую пояском тонкую талию, сапожки полуприкрыты широкими шароварами, такими удобными для верховой езды.

– Давай наперегонки, Алекс?

– Ну ты же знаешь, что я отстану…Нет у меня такой сноровки.

Алекс понимал, что возбуждение от пережитого страха прошло и девушка хочет насладиться быстрой ездой, чтобы немного прийти в норму. Парень любовался ею и почему- то гордился… Правда он ещё не мог разобраться в этом чувстве – гордости за кого-то.

Ему вдруг так захотелось, раскинув руки, полежать в сочной высокой траве, смотреть и смотреть в далёкую голубизну, отключив все мысли, не думая о том, что его ожидает в будущем.

Любава, каким то странным образом угадала его желание и спешилась.

– Давай здесь немного посидим, Алекс.

Он последовал её примеру с радостью. Лёг в высокую траву и вдохнул полной грудью этого удивительно чистого воздуха. Дышал и не мог надышаться смесью хрустальной чистоты с запахом свежей травы и цветов. Его хотелось пить медленно через соломинку, как коктейль и смаковать как самое вкусное мороженное. При воспоминании об этой с детства любимой сладости, у Алекса защемило сердце и защекотало в носу. Неужели он никогда не увидит больше своих друзей, отца и маму?

Мама…Как наверное она сейчас переживает, не зная где он, что с ним…

Любава увидела страдальческую гримасу на красивом юношеском лице.

– О чём ты задумался, Алекс?

Он очнулся и открыл глаза. Девушка с тревогой смотрела на него.

– О чём ты думал? – повторила она свой вопрос, – на твоём лице было страдание и тревога. Как будто-бы ты вспомнил о чём-то далёком, что безвозвратно потерянном .

« Она что, умеет читать мысли?– удивился Алекс.

– Да нет, всё в порядке.

Девушка, успокоенная его словами, отвернулась и вырвав очередной цветок вплела его уже в почти готовый венок.

Алекс вновь и вновь возвращался к своим невесёлым мыслям. Его деятельная натура не желала мириться с создавшимся положением: неужели нет никакого выхода и придётся жить здесь в таком далёком и непонятном прошлом?

Нужно было с кем-то поделиться своими мыслями и сомнениями, но никто же ему не поверит, а посчитают за сумасшедшего. Значит надо, если появилась такая неожиданная возможность, побольше обо всём узнать. А что за ним прилетят рано или поздно, он почти не сомневался. Но так хотелось, чтобы всё-таки это случилось пораньше!

– Как тебе мой венок? – услышал девичий голосок и повернулся .

– В этом венке ты просто сказочная принцесса.

– Это кто же такая?—надула пухлые губки Любава.

– Ну как княгиня.

– А я и есть княгиня, – гордо повела плечом и длинная толстая коса от этого движения зазмеилась по спине девушки.

– Ну тогда как лесная мавка, – неожиданно вспомнил такой персонаж. – И зачем это девчата плетут венки, ведь цветы мёртвые и скоро завянут?

– Так завтра же праздник – Купала, девушки и плетут себе венки, чтобы пускать их на воду.

– На воду… А зачем?

Любава с подозрением уставилась на него: он что и этого не знает?

– А вот придёшь завтра к реке вечером и всё увидишь сам.

– У вас там что же, будут народные гулянья ?

– Нет, ты скажи, придёшь?

– Не люблю я массового скопления народа. Новый год с трудом переношу и только потому что собираемся с друзьями в лесу, и потом катаемся на лыжах, санях возле убранной ёлки.

– Да странный у вас новый год – по грязи кататься…

– Почему же по грязи ? У нас в тот месяц много снега.

– В берёзозеле у вас такие снега?

– В каком таком березозеле?

– Ты меня, Алекс, прости. Но порой кажется, что у тебя память отшибло или ты просто смеёшься надо мной.

– Почему же? На тех землях, по которым я проходил новый год встречают зимой.

– А, – успокоилась Любава,– а у нас год начинается с березозеля. Тает последний снег, подсыхают лужи, сквозь землю пробиваются тонкие, ещё слабые стебли травы, а на деревьях первые клейкие листики появляются. Природа пробуждается и все сразу начинают собираться в поле, чтобы подготовить землю, а потом засеять зерном. Разве это не начало жизни? Как же может новый год начинаться зимой?– недоумевала девушка.

– Ну у разных народов свои традиции, – оправдывался Алекс.

– Берёзы ведь одни из первых надевают зелёные одежды. Потому и месяц, когда начинается год, называем березозелем. Знаешь, Алекс, я люблю лес, но больше всего люблю берёзки. Какое ещё дерево такое чистое и светлое? В любую погоду, в любое время издали увидишь её, узнаешь, ни с каким деревом не перепутаешь, – мечтательно закончила девушка.

« Да ты сама сродни берёзке – чистая и светлая … И вот что интересно: ведь знаю я эту птичку- невеличку всего ничего, а кажется, что всю жизнь,– подумал, удивляясь самому себе, Алекс.

– А вот в других странах наряжают ёлки и сосны разными игрушками и водят хороводы вокруг деревца, поют песни, танцуют и вообще радуются жизни…

– Мы сделаем такое у нас?

– Конечно, – пообещал Алекс. – Вот будет много снега и мы устроим праздник.

Он снова лёг на спину и послал мысленный посыл космосу: «Ну пожалуйста, пожалуйста, заберите меня поскорее. Я так хочу домой к своим, к цивилизации…».

Стебелёк травы защекотал его под носом и Алекс громко чихнул.

– Ну что, домой? Нас, наверное, заждались,– наклонилась над ним Любава.

– Пойдём, – нехотя поднялся парень.

Они сели на лошадей и медленно поехали в направлении селения.

Во дворе терема шли приготовления к трапезе: секач, уже выпотрошенный, был привязан накрепко к вертелу и двое мужчин медленно прокручивали его над огнём.

– Где это вы были? Уже послов хотел посылать, – спросил подошедший к ним Мал.

Любава соскочила с коня и подошла к брату

– Волновался? За меня? Да ты забыл, что у меня теперь защитник появился, – показала на Алекса.

– Которого постоянно самого нужно защищать,– закончил тот за неё.

Мал оценил иронию Алекса и весело рассмеялся:

– Ничего, всему ещё научишься. Если, конечно, захочешь…

– Мал, – завтра праздник Купала, ты не забыл?

– Помню я, помню.

– Пойдёшь к реке?

– Любава, я ведь князь и негоже мне по таким праздникам ходить. Хороводы водить с молодыми девками да парнями. Другими делами и заботами голова полна.

– А ведь ходил раньше и не зазорно было!

– Ходил, пока князем не стал, а отец наш княжил… С Алексом пойдёшь. Пусть парень развеется, а то совсем не весел.

– Пойдёшь, Алекс?

– Ну, конечно же пойду. Всегда интересно познавать что-то новое. А ещё лучше если это праздник.

– Вот и хорошо, вот и ладно, и за сестру спокоен буду.

Глава 3

Девушки любили этот праздник…

После того как солнце начало свой путь к закату, они насобирали цветов: зверобоя, васильков, мяты. В эту ночь и полынь была нужна. Нет, даже не нужна , а была необходима: ведь именно сегодня выходили все: русалки из воды, мавки встречали путников в лесу. А полынь могла защитить от ведьм и всякой иной нечисти. Но насобирать красивых цветов было мало, нужно ещё выплесть себе венок краше, чем у других.

Пока девушки готовились к ночи Купала, парни тоже не сидели на месте.

Большая поляна, видевшая молодыми ещё их родителей, уже с нетерпением ожидала, когда же начнётся весёлое действо. И парни с шутками-прибаутками собрали по городищу старую одежду, привезли на поляну соломы ржаной, дров, веток сухих. Да чтобы побольше, чтобы на всю ночь хватило для веселья и смеха.

Утром с денницей, которая только начала загораться Любава пошла к старой ведунье в лес- собирать лекарственные травы. Собранные этой ночью они были особенно ценными в борьбе с разными болезнями, да и не только с ними… Вечером, надев венок, пошла с подругами к берегу реки на поляну.

Там было уже много девушек и парней, которые, лишь зашло солнце, пошли добывать живой огонь.

Ночь пришла на смену вечерней заре. Лес всё ближе подходил к поляне. Деревья старались заглянуть через плечи самых сильных троих парней, которые старательно пытались получить искру от трения, чтобы потом от этой искры вспыхнул костёр и разогнал темень подальше в лес.

И вот пошёл дымок от мелко перетёртых сухих веток. Тишина стоит… А глаза молодёжи обращены к дыму, потом несмелому язычку пламени. И вот он уже горит –живой огонь. Жизнь, надежда, а сегодня ещё и страж от злых духов, смерти. Огонь всеочищающий!

А парни ищут своих девушек, пытаются их взять за руки и повести к огню, благословляющему на брак, совместную жизнь.

Сегодня был такой день, а особенно ночь, что всякие обиды нужно забыть.

Ночь на Купала самая любимая у молодёжи, особенно девушек, чей девичий век уже заканчивался. Ведь известно, что после замужества не посмеёшься с подругами, не будешь смотреть из-под полуопущенных ресниц на парня, пока он не начинал краснеть от смущения, а потом с хохотом уноситься прочь с такими же хохочущими подругами. Не будешь зимой колядовать и водить Маланку… В общем много ещё чего не будешь…

На берегу стояло высокое дерево, убранное цветами, венками. Это молодёжь ещё днём постаралась… А девушки уже становились в круг и водили хоровод, а дальше слышались песни. На другом конце поляны соревновались в своём умении музыканты: свирель и бубен в какой-то причудливой мелодии дополняли друг друга.

Весёлый смех, крики, песни славившие Купалу, богиню Ладу с её детьми Лелем и Полелем.

Ночь была лунной, а звёзды как будто тоже включились в праздник и с высоты смотрели на Землю, перемигиваясь желтым, красным и голубым светом…

Любава вместе с девушками стояла на поляне, притопывая от нетерпения ногой. Приятное возбуждение поднималось в душе и она недолго думая, вместе со всеми стала в хоровод, который, смеясь, закручивали девчата то в одну, то в другую стороны.

Когда же все стали прыгать через огонь, она вначале боялась этого брызгающего искрами, сердито пыхкающего костра, ну а потом, сколько было силы в ногах разбежалась, оторвалась от земли и поплыла над огнём, стала на ноги, но по инерции пробежала дальше и натолкнулась на Алекса, который с интересом наблюдал за этой весёлой кутерьмой, называвшейся так странно –Купалой. Любава с размаху ударилась об Алекса, со смехом схватила за руку и вернулась с ним в живую очередь, прыгающих через огонь. Они крепко держась за руки, побежали к огню. Куда-то пропали её страх и сомнения, теперь она была как все, в плену Купалы, а значит любви. Девушка знала, что священный огонь очищает душу, дарит любовь. А если прыгнуть через огонь с парнем, то останешься с ним навсегда. Любава мечтала о любви. Ещё с тех пор, когда увидела в лесу этого ласкового и красивого человека. Её влекло к нему, как к самому близкому самому родному. Хотелось уберечь и успокоить. Любава почему-то с самой первой минуты встречи верила ему и доверяла. Если бы кто-то раньше сказал, что можно так доверять почти незнакомому человеку- она бы рассмеялась тому шутнику в лицо. Мал ведь постоянно твердит, что нельзя никому верить и нужно надеяться только на себя, а у неё сейчас так не получается.

После прыжка через огонь, ей невольно пришлось отпустить руку парня, потому что живая змейка девушек, подхватила его, повела в хоровод. Парень виновато взглянув на Любаву, поддался общему весёлому настроению, включился в праздник, сути которого, конечно, он не понимал. Алекс, как тот трезвенник за столом с пьющими – и пить не пьёшь, а настроение весёлое и хмельное.

Когда девушки стали снимать с себя венки и пускать их на воду, последовала за ними и Любава. Ей тоже было интересно узнать, поплывёт её венок или утонет, найдёт себе пару и с какой стороны.

Девушки внимательно смотрели на плывущие по воде венки: один сразу прибило к берегу, другой, проплыв несколько метров утонул…

Любава зашла по колени в прохладную воду, развела руки и опустила их в реку. Плыви, веночек, плыви… Ты знаешь к кому. Плыви к тому, кто украл моё сердце. И, наклонившись, тихонько сказала воде, доверив ей девичий секрет:

– Отнеси, реченька, мой веночек к Алексу…

Не раз в её сны приходил кто-то желанный и давно знакомый. Он наклонялся к её лицу, но ночь скрывала образ и только глаза звали куда-то. Любава не видела их цвета: чёрные или карие. Неведомое томление охватывало её тело и девушка испугано просыпалась с бешено стучащим сердцем.

Венок плыл и плыл, не тонул и огни костра отсвечивали на каждом его лепестке.

Алекс вспомнил, что когда-то читал о праздниках славян. Даже сейчас в исторических музеях под открытым небом, проходили они при большом скоплении народа. Люди приходили на эти праздники немного отдохнуть, расслабиться, послушать песни, которые так бережно, много веков хранили фольклористы.

Но такой энергетики, которая была здесь, среди этого простого народа он не ощущал нигде. Это как будто молодое хмельное вино протекает по жилам, дарит радость и тепло.

Вдруг возле него кто-то сел и тёплая маленькая ладошка доверчиво проскользнула в его руку. Алекс повернул голову и увидел Любаву, которая смотрела на него озорно улыбаясь.

– Веришь ли ты в судьбу, Алекс? Я думаю о том, как странно ты появился у нас, мы с тобой встретились…