Попроси у неба счастья

В траве стрекочут кузнечики, а в высоком небе завёл свою песню счастливый жаворонок. Дорогу перебежала лиса и остановилась кумушка посмотреть, это кто там пожаловал.

Но всадники ничего вокруг не замечают. Прядут свои мысли. У кого они с надеждою, а у кого печальные… Совсем заела тоска Любаву, так хотелось повернуть лошадь назад, но нельзя. Дала слово.

– Далёк ли наш путь?

Тодор встрепенулся. Ну слава богам, молчание прервано. Оно тяготило и чувство вины не покидало.

– Да нет. Скоро будем на месте.

– А что там? – показала девушка рукой. – Меня Мал брал в Киев, а севернее нашего города никогда бывать не приходилось.

– Тебе понравится, потому что всё такое же вокруг: леса, поля, озёра. Большие просторы.

– Да, земля у нас одна… Простор такой, что дух замирает.

Когда солнце стало в зените, всадники остановились и спешились под высокой могилой.

Воевода достал куски оленины, порезал и поджарил на костре, который они развели. Первый кусочек подал Любаве. И хотя кушать ей не хотелось, но не отказалась. Потому что от мяса очень так аппетитно попахивало дымком. Поджаристая корочка поблескивала от выступавшего жира. Долго не сидели, хотелось побыстрее попасть в город. Но и шаг не ускоряли, но лошади не устали и чувствуя скорый конец путешествия, сами рвались вперёд.

Солнце уже начало заходить за верхушки деревьев, когда перед девушкой вырос город. Четверо всадников остановились и Тодор, взмахнув рукой, сказал:

– Ну вот мы и приехали.

Они въехали в ворота и направились по дороге к терему, отвечая на приветствия всех встречных.

В тереме открылась дверь и на пороге появился крепыш. И хотя как помнила княжна ему было три года, но выглядел он выше и крупнее своих сверстников. Светлые волосы были влажными и смешно торчали кудряшками на голове. Щёчки розовые. Глазки большие, как озёрца. Но где-то в глубине уже плескались хитринки.

– Папа, – малыш подняв руки кинулся к всадникам.

– Ярополк! – за мальчиком выбежала девушка. Она подхватила малыша на руки и остановилась, ожидая пока всадники спешатся.

Тодор соскочил с коня и сделал несколько шагов им навстречу. Мальчик протянул руки и буквально прыгнул к нему в объятия. Тодор подхватил ребёнка, который сразу же маленькими ручками уцепился за него, и спрятал лицо у мужчины на груди.

– Соскучился, сынок? А куда это ты бежал?

Мальчик молчал. А за него ответила девушка.

– Места себе не находил уже два дня. Сегодня целый день высматривал в окно, а когда увидел, что вы заехали в город, то не смогла я его удержать.

Тодор передал девушке вырывающегося малыша, а сам повернулся к Любаве. Девушка сидела на лошади и с любопытством глядела на эту идиллию: отца и сына. На лице её блуждала улыбка, искрившаяся доброжелательностью.

Тодор придержал лошадь и Любава легко соскочила с неё.

– Это Милана, моя сестра.

Та вопросительно посмотрела на Тодора. Ехал на тризну, а привёз с собой незнакомую девушку. И смотрит на неё так, что понятно – привёз неспроста.

– Меня зовут Любава, – не захотела ждать, пока её представят.

Княжна протянула руку и погладила мальчика по голове.

– Ну, а с Ярополком я уже знакома, – подмигнула мальчику, который с любопытством уставился на неё.

– Любава – сестра Мала и приехала проводить брата нашего в долгий путь к праотцам, – сказал Тодор.

Девушке понравилось, что больше он не рассказал ничего. Да и время было не то, чтобы говорить о будущем.

– Всё ли готово к тризне, сестра?

– Как будто. Но посмотришь сам. Надо ведь сделать всё как лучше, чтобы никаких обид у него на нас не было.

Любаве такое спокойствие показалось странным. Вспомнила, как тяжело сама переживала потерю брата, а здесь всё так спокойно-буднично. Она удивилась, что люди могут так контролировать свои чувства.

– Любава у нас немного поживёт, проведи её сестра в гостевую светлицу.

Милана передала мальчика няньке и взяв княжну за руку, повела в дом.

Тодор проследил за их уходом, повернулся и отдал распоряжение дворянам позаботиться о лошадях и ужине.

Любаве очень понравился этот терем. Он напоминал ей родной дом. Здесь были и гостиная зала, и трапезная, широкие переходы, опочивальни.

– Вот здесь ты можешь отдохнуть,– открыла Милана дверь опочивальни: светлой, богато убранной с зеркалами в окружении свечей в подсвечниках.

– А в том крыле покои брата.

Любава вошла в комнату, осмотрелась. Ложе было большое и так хотелось поскорее вымыться с дороги и зарыться в его перинах.

Милана проследила за взглядом Любавы.

– Это комната Заряны – жены Тодора. А вернее сказать опочивальня княгинь. Здесь жила наша бабушка, а потом мама. Ну, а когда брат привёл сюда жену, то эти покои стала её. На этом широком ложе появилась на свет я и мои братья. Здесь родился и Ярополк, сын Тодора.Наш старший брат не был женат. Он всё больше времени отдавал княжеству, ведь был гораздо старше нас, а наследником так и не обзавёлся. Поэтому сама понимаешь, каким значимым событием должно было стать появление на свет человека, который когда-то продолжит наш род. Но случилось, то, о чём не могли даже подумать – Заряна умерла при родах…Ребёнок оказался слишком крупным для неё. А она была маленькой и хрупкой.

– А нельзя ли меня поселить в другую светлицу. Уж очень не хочется быть здесь. К вашей семье я не принадлежу. А девушку мне откровенно жаль.

– Почему же нельзя. Просто это самая просторная и удобная комната. Боишься? Но ведь много времени прошло. – Удивилась девушка.– А впрочем, у нас много красивых комнат и конечно мы найдём такую, где тебе будет уютно и спокойно.

Милана опустила голову и помолчав, добавила:

– Тодор очень любил её. Когда пришло время родов – не было на свете счастливее человека. Он обнимал меня, и шептал: «Представляешь, сестра. Скоро сын у меня будет. Сын от любимой женщины!». А когда Заряна не могла родить, и крики её раздавались всё чаще и чаще, отбиваясь от стен и возвращаясь от эха назад ещё более усиленными, он бегал из угла в угол, как раненый зверь, искусав себе от внутренней боли и тревоги за неё, губы. Я его таким раньше никогда не видела. Счастье, которое вначале изнутри высвечивало его померкло. Остались в глазах ожидание и надежда, которые потом сменились болью и ужасом, оттого, что ничего нельзя изменить и исправить. А когда ему сказали, что Заряны больше нет, он как-бы закаменел.

Тело за давними обычаями нужно было отдать огню, потому что только он может освободить человека от злых духов…

Пока готовили княгиню в последний путь – приказал изготовить помост. Широкий, просторный. Даже посмотрел сухие ли дрова, чтобы лучше горело кострище и всё что лежало с телом.

Милана села на краешек ложа и продолжила:

– Всё он сделал как положено для тризны. Вот только ничего не мог сказать собравшимся людям: разлука с женой валила его с ног, пропал от горя голос. Сидел возле костра, в котором горела его любовь и молчал, не спуская глаз с жены.

Милана вытерла слёзы и закончила.

– После тризны никто не видел Тодора несколько дней. Когда приехал, то это был уже не тот весёлый озорной человек. А состарившийся сразу на несколько лет мужчина. Много седины появилось в волосах…

– Так он её любил?– подала голос Любава.

– Очень! А вот сына считает причиной гибели матери. Долго не подходил к нему, не брал на руки. Только недавно начало оттаивать сердце и он понемногу стал впускать в него малыша. А мне Ярополка жалко – и матери нет и как бы и отца. Ой, заговорила я тебя совсем. Ты же с дороги, устала… Пойдём в соседнюю комнату, она не такая большая. Но довольно уютная.

– Да было бы хорошо, а то негоже мне жить в палатах княгини…

Милана как-то странно посмотрела на неё, но ничего не сказала. Решила, что всё расскажет Тодор, когда немного отдохнёт. Хотя ему конечно было сегодня не до отдыха. Ведь знали, что скоро предки позовут старшего их брата к себе – раны были смертельными. Но всё же смерть, а особенно смерть близкого человека всегда застаёт врасплох. Правда, князь как ни странно об этом думать, всегда мечтал умереть на поле брани, а не на ложе от старости.

Комната куда привела её Милана была немного поменьше первой, но такой же уютной и светлой.

– Сейчас прикажу принести воды горячей. А потом я приду за тобой, покажу трапезную. Ты же голодная, а я всё разговоры горожу, – всплеснула руками миловидная девушка.

– С дороги вымоюсь, а вот кушать не хочу. Спасибо тебе.

– Ну, если что надо – зови, и Милана скрылась за дверью.

Любава села в кресло, подвинув его к окну. За спиной бегали дворяне, хлопали дверью, наливали воду, что-то тянули, но девушка не обращала внимания на эти звуки, потому что ещё и ещё раз вспоминала рассказ Миланы и чувствовала, что её неприязнь к Тодору постепенно исчезает, а на освободившееся место приходит сочувствие. Простое сочувствие к человеку, у которого случилась беда – потеря любимого и близкого. А это так было знакомо ей…

Любава повернулась лицом к комнате и увидела, что лохань с горячей водой уже ожидает её. Вещи тоже занесли и они заняли место там где и положено. Две девушки-дворянки стояли у двери, ожидая приказов.

Княжна, поблагодарив, отослала их. Она не привыкла к чьей-то помощи, всё делала сама.

Вода была тёплой. А главное в ней плавали любимые её травы – чабрец и любисток.

Девушка долго нежилась в воде. До тех пор, пока та не стала прохладной и лишь потом выбралась из купели. Насухо вытерла тело и нашла длинную до пола, тонкую шелковую сорочку. Надев её, нырнула под одеяло. Было мягко, уютно, но чужие запахи будоражили её, не давали быстро уснуть. А потом таки сон сморил и она уснула так крепко, что не слышала, как убирали воду, как потом забегала Милана, а поздно ночью зашёл Тодор, который сдерживая своё дыхание, долго смотрел на спящую девушку. Вот она тихонько вскрикнула во сне и он шагнул к ней… Тодору хотелось прижать её к себе и убаюкивать, чтобы она никогда, а не только во сне ничего не боялась, потому что он рядом и всегда защитит её.

Когда Любава повернулась на бок, мужчина быстро вышел из комнаты.

Глава 14

Девушка проснулась оттого, что кто-то был в её постели. Она это почувствовала по лёгкому дыханию возле своего уха. Резко повернула голову и её глаза встретились с большими голубыми глазами, которые совсем не сонно, а лукаво смотрели на неё.

Любава улыбнулась и вытянув из-под одеяла руку, потрепала задорный чубчик.

– Здравствуй, малыш.

Это был Ярополк, который каким-то образом, перехитрив своих нянек проник к ней в комнату.

– Замёрз? Иди ко мне.

Его не надо было просить дважды. Ребёнок послушно юркнул под одеяло.

– Расскажи мне сказку.

– Сказку? О чём же?

– О русалках.

– Ты знаешь о русалках?

– Ага, Милана говорит, что если я буду в лес с большими ребятами ходить, то меня там русалки найдут и защекочут…

– А как же ты, такой маленький в лес ходил с большими ребятами?

– Я и не ходил, они меня на спине по очереди несли…

– А что, так уж и не надо Милану слушаться?

– Да я слушаюсь. Слушаюсь, а потом как –то не получается…

– Ах ты маленький хитрюга…Давай я тебе не грустную сказку расскажу, как русалки непослушных мальчиков изводят, а про сороку- ворону. Хочешь?

– Конечно хочу, мне Милана о ней не рассказывала.

– Ну тогда давай ручку и слушай.

Мальчик доверчиво протянул ей ладошку и Любава начала считалку:

– Сорока-ворона на сосне сидела, деткам кашку варила: этому дала, этому дала, этому дала, – по очереди загибала малышу пальчики, – а этому не дала. Он лентяй, дрова не рубил, воду не носил. Полетели, полетели и на пузик дитю сели.

Отвернула одеяло и подула малышу на живот. Тот звонко засмеялся.

– Ну. а вот сейчас я тебя защекочу вместо русалок.

Ярополк с визгом на четвереньках, стал отползать от неё. Любава ловила его, прижимая к себе маленькое тельце.

Смеясь, они скоро превратили ложе в поле боя. Девушка под одеялом добралась до ребёнка, а он взяв в обе руки самую маленькую подушку, отбивался от «врага».

– Ах так, ах так! – запыхавшись, смеялась Любава, – сейчас погоди у меня, поймаю и укушу за ушко.

Девушка так переволновалась за последние дни, что эта отдушина в виде маленького мальчика, была как нельзя кстати.

– А давай и папу к нам позовём. Здесь весело и он тоже развеселится.

– Нет, твой папа очень занят и нам пора вставать. – Девушка откинула одеяло и вскочила на ноги. Любава подумала. что своим весельем они разбудили даже тех, кто сегодня хотел проснуться попозже.

– Да, я думаю, что могу поиграть с вами, – насмешливые искорки вспыхивали в глазах Тодора, который стоял в комнате, облокотившись о косяк двери.

– Только не в это утро, – холодно сказала она, желая лишь одного, чтобы Тодор ушёл и позволил ей одеться. Оценивающий взгляд голубых глаз, блуждающий по её фигуре и плечам вгонял в краску.

Любава стояла, а полупрозрачная рубашка облаком обволакивала её тело. Груди упругими холмиками поднимали и опускали её в такт учащённому дыханию девушки.

– Сынок, ты пожелал Любаве доброго утра?

– Да, папа.

– И поцеловал её?

– Да.

– Как ты думаешь. а мне можно тоже пожелать хорошего утра?

– Да.

– Ну тогда иди ко мне, малыш.

Он протянул руки и Ярополк. Смеясь. побежал к отцу.

Любава же села на кровать и быстро натянула на себя одеяло.

Ребёнок, которого Тодор держал на руках, дёрнув отца за рукав, закомандовал:

– Хочу к Любаве.

Но Тодор удержал его и учтиво склонясь, сказал

– Я прошу чувствовать тебя здесь как дома. Отдыхай, Любава. А мне нужно на совет, люди заждались.

Когда Тодор вместе с ребёнком вышел, Любава мимолётно посмотрела в зеркало на своё лицо: оно горело, а глаза были растерянными.

Чуть позже, когда она оделась, вошла Милана: улыбчивая, свежая.

– Как он мог убежать от нянек? – сетовала девушка, – наверное разбудил?

– Нет, я встаю рано. с утренней зарёй. А уже ждут бояре и старейшины…

– Рассказал мне всё Тодор. О Мале я знаю. Ну что же, такая судьба мужчин – на кровати не умирают. А вот на молодые плечи власть – это хуже. Да ещё девушке. Тодор очень хороший. Но не так у него жизнь складывается и я рада что он обратил внимание на женщину. Ведь я и надежду потеряла, что буду иметь сестру.

– Я ведь ещё ничего не решила, – сдвинула плечом Любава.

– Ты полюбишь моего брата, – улыбнулась Милана.– Он этого заслуживает.

– Сомневаюсь я. Может и заслуживает, но трудно отдать сердце кому-то если в нём уже кто-то есть.

И она не только себя имела в виду, но и Тодора. в котором , и в этом она не сомневалась. горела ещё любовь к ушедшей от него так рано и неожиданно Заряне. Что же, люди и без любви могут жить вместе.

Когда солнце поднялось над горизонтом, всё было готово к тризне…

Сколько можно терять лучших людей, воинов, – думала девушка. В который раз за такое короткое время, ей приходилось присутствовать на таком печальном событии.

Видя состояние Тодора и вспоминая своё: тот ужас, который, как она думала, никогда не закончится. Свою боль за ушедшим от неё братом, она заметила даже некоторое равнодушие с его стороны к происходящему. Это девушку и удивило, и насторожило. Что же это за человек, так равнодушно провожающий в не возврат брата? И она, не утерпев, спросила:

– Тебе его совсем не жаль?

– Почему же, ведь он брат мне. Но мы всегда знаем, что всё так закончится: он воин, и всех нас ожидает подобная смерть. Только одних раньше, а других попозже. Зачем же печалиться? Он сейчас среди предков, а нам жить…

Любава понимала этот ответ, а вот принять его её юному сердцу было тяжело.

Но и этот день скоро добежал к концу и девушка радовалась уже тому, что печальная миссия её присутствия на тризне закончилась…

На следующий день никто её не потревожил и княжна наслаждалась спокойствием и одиночеством. Но длилось это не долго: Милана позвала Любаву прогуляться, чтобы показать ей окрестности. И уж конечно никак они не могли отвертеться от Ярополка, ходившего, буквально, по пятам девушек.

Поэтому, когда к крыльцу подвели лошадей, он протянул руки Любаве и она посадила его впереди себя, бережно придерживая. Девушки неспешно двинулись вперёд.

Видно было, что ребёнок уже не раз сидел в седле, он не боялся высоты и с любопытством смотрел вокруг.

Остановились у излучины реки, в которой отражалось голубое небо. Девушки спешились, расстелили попону на берегу и усадили туда Ярополка, но он как юла не сидел на месте и уже через час захотел кушать. И только тут они вспомнили, что никаких съестных припасов с собой не взяли.

– Не хочется отсюда так быстро уходить. Но что поделаешь, раз ребёнок проголодался.– засобиралась Любава.

– Посидите немного без меня, а я скоро вернусь, – решила Милана.– Успеем ещё домой. Такой день хороший!

После отъезда Миланы, они ещё немного покачались по попоне, а потом девушка зашла в воду не глубоко, по колени. Вот хорошо было бы поплавать! А только оставлять такого шустрого малыша одного на берегу не хотелось. Она позвала его к себе. Но Ярополк немного трусил – река казалась ему слишком огромной.

Девушка зачерпнула ладошкой немного воды и брызнула на Ярика.

– Догоняй!

А сама бросилась бежать вдоль берега, оглядываясь, побежал ли за ней малыш. Тот с криком и смехом семенил за ней. Любава остановилась, развернулась и отступив пару шагов назад неожиданно упала. Не успела подняться, как на неё сверху упал, смеясь, мальчик.

Они так заигрались, что даже не подозревали о присутствии постороннего.

Девушка поднялась, подхватив Ярополка на руки. Платье её было мокрым, она стояла против солнца и вся её точенная фигурка была на виду. Подняв голову, она наконец увидела Тодора, сидящего верхом на жеребце.

Желание светилось в его голубых глазах, которые стали почти синими. Это заставило девушку сделать шаг назад. Лицо её было испуганным.

– Ты нас искал? Случилось что-то?

Двое взрослых смотрели друг на друга. Её нежное, стройное тело действовало на него подобно дурману. Пламя, сжигающее его изнутри, разливалось по телу. Тодор спрыгнул с коня и подошёл к девушке, стоящей рядом с его сыном.

Ярополк протянул к нему руки и он взял его, неотрывно глядя в глаза Любавы. Потом поставил малыша на попону и снова повернулся к ней. Девушка медленно отступала, одёргивая прилипшее к ногам платье. Почему всё так быстро, она ведь даже не узнала его больше, а уже страсть в глазах, которую она уже научилась распознавать. Ну что же, ей самой было немного интересно снова пройти через те чудесные ощущения, что называются поцелуем. Любава знала, что никакой мужчина не будет её так целовать как Подвизд. Поцелуй, приносящий массу эмоций радости и непередаваемого блаженства.

Он протянул руку и коснулся её плеча. Любава остановилась, её сердце билось так, как будто собиралось выпрыгнуть из груди. Девушка сделала попытку хотя бы отодвинуться от него, но это ей не удалось. Тодор потерял всякий контроль над собой, когда его рот коснулся медовых губ Любавы. Каждый его нерв блаженно трепетал от прикосновения к этому теле, которое он обнимал. Его сильные руки прижали её стройное тело к себе и вдруг девушке захотелось, чтобы этот долгий пьянящий поцелуй не заканчивался никогда.

– Папа, тебя тоже Любава поцеловала? – прервал этот сладкий миг детский голосок.

Тодор очнулся, оторвал свои губы от нежных губ Любавы и удивленно осмотрелся. Ребёнок стоял возле него и дёргая за штанину, предложил:

– Мы возьмём тебя с собой побегать по водичке.

Тодор смущенно посмотрел на Любаву, которая уже успела отойти от него.

– Обязательно, сынок, побегаем. Присел и погладил Ярополка по курчавой головке.

Услышав топот, вся компания повернула головы – к ним подъезжала Милана. Она сразу заметила и смущение брата и румянец на щеках Любавы, но не стала докапываться до сути вещей. Спешившись, девушка взяла корзинку с едой и подошла к ним.

– Тодор, ты голоден? Садись с нами, покушай, – предложила она.

– Нет, сестра, у меня ещё есть дела. Некогда мне засиживаться.

Он обращался к сестре, а глаза его неотрывно смотрели на Любаву. Вскочил на коня, махнул рукой:

– Вечером встретимся!

Пока Милана с Ярополком раскладывали еду, княжна вспоминала, то что произошло и чего она так не хотела. Но как оказалось, поцелуи Тодора были для неё далеко не неприятными. Они вызывали странные чувства, поднимали с глубин ощущения необыкновенно волнующие.

К своему сожалению, девушка вынуждена была признать, что как бы не сложились обстоятельства в будущем, она никогда не пожалеет о встрече с Тодором. И уже потом подумала, что поцелуи, оказывается совсем не одинаковы, но всё же довольно приятное занятие.

На следующее утро, проснувшись, Любава почувствовала какую-то необыкновенную лёгкость и радость на сердце. Найти причину было не трудно. Ей, как и каждой девушке, хотелось внимания к себе, чувства преклонения и восхищения. А это она постоянно стала видеть в глазах мужчин – сначала Подвизда , а теперь Тодора. И если тот был юношей, отроком, то Тодор зрелым, опытным мужчиной и это ей даже льстило. Но девушка постаралась подавить эти чувства. И всё же почему- то одевалась с особенной тщательностью. Её пальцы дрожали, а на щеках пылал румянец. Внезапно осознав, почему она сколько внимания уделяет своей внешности, Любава внимательно посмотрела в зеркало

– Боги, какая же я дура!

Она сняла платье и надела то, что на ней было вчера. И никаких украшений, разве что скромный подарок ведуньи на шее.

Девушка долго расчёсывала свои волосы, а потом, разделив их на пробор, заплела две толстые косы, которые зазмеились по спине. Стеснялась увидеть Тодора, но потом всё-таки заставила себя выйти из комнаты и немного пройтись.

Слышен был невнятный гул голосов и девушка пошла на звуки. Вскоре она оказалась перед входом в гостиную комнату, дверь которой была приоткрыта. Любава заглянула туда. Вначале её взору предстала большая комната с окнами, выходящими на реку. Стены были увешаны коврами, под ними стояли тяжёлые скамейки на которых сидели бояре. Что особенно понравилось Любаве и вызвало её улыбку, это доспехи, которые тоже висели на стенах. Потом её взгляд остановился на фигуре мужчины, который стоял посредине зала и что-то говорил под неодобрительный гул голосов. Она прислушалась.

– Послушайте меня бояре, внимательно послушайте… Воеводил я много лет, что-то в делах военных понимаю, потому так скажу: неспокойное сейчас затишье. Все земли соседних княжеств приняли власть Киева. Остались только Древлянские земли да Северщина. Что-то замышляет Ольга… Не оставит она нас в покое. Я думаю, что нужно решить сейчас: пойдём под Киев и будем непосильную дань отдавать или будем собирать силы и союзников.

Бояре повскакивали со своих мест: одни что-то говорили, другие слушали, а потом перебивая говоривших делились своими мыслями.

– Есть ли у нас решение?– прервал обсуждения Тодор.

– Есть, – вперёд вышел невысокий крепыш средних лет. Мы. Князь. считаем, что сил у нас для сопротивления Киеву мало. Будем жить как жили , а боги нам помогут. Сейчас печенеги на Киев рвутся, может Ольге не до нас будет, а там сил наберём да союзников побольше. Не войной на Киев идти, а чтобы видела она нашу силу и мощь..

– Ну что же, так тому и быть, – вынес решение Тодор.

Пока княжьи люди не стали выходить, Любава тихонько отошла от двери и пройдя по коридорам вверх вошла в свою светлицу.

Она понимала Тодора. Понимала его стремление к миру. Лучше плохой мир, чем хорошая война. Да сил мало даже если объединяться все древлянские земли. Но она обещала себе, что брат не останется не отмщённым и она своё слово сдержит. А это шло вразрез с решением принятым боярами и утверждённым их князем.

Она очень надеялась на Тодора как на союзника, но оказалось, что никто не хочет ссориться с княгиней. А ведь он знал для чего ей, именно ей, нужен союз с ним.

И поэтому, когда князь, постучав. вошёл её комнату, посмотрела на него непонимающе и враждебно. А потом, скрестив на груди руки отвернулась к окну.

Тодор принял этот взгляд в свой адрес. Вчера после такой волнующей и неожиданной встречи возле реки, он как мальчишка не мог ни о чём думать, а только грезил Любавой. А оказывается его поцелуй не затронул девушку, а наоборот вызвал в ней враждебность.

– Любава, – тихо позвал он.

Девушка повернула голову и вопросительно посмотрела на Тодора. А так как была девушкой прямой и открытой, сама начала разговор с того, что её волновало.

– Извини я подслушала. Не хотела, но так получилось…. Мы что же так всё и оставим, забудем и простим? Как же все разговоры о союзе племён? Мести?

– Пока, да,– спокойно ответил Тодор. – Это затишье перед грозой. Потеря близких для нас большое горе. Он замолчал и наклонил голову, – но поверь, что тяжелее всего перешагнуть через своё горе, чтобы не пострадали тысячи других.